Вот только женой иноагента Алла Пугачева в своей жизни не была… Стала!

Вот только сама иноагентом не была… Будет!

Сама попросила (если, конечно, не злоумышленники взломали ее страничку в соцсети). Так и написала: «Прошу зачислить мне в ряды иноагентов любимой страны», поскольку «солидарна со своим мужем».

Интересно, Пугачева вообще осознает, что она натворила? Может быть, она думает, что это — как попиариться, покрасоваться, пококетничать? Может, ей и в голову не приходит, что она попросила себе «черную метку»?

Ведь ее муж Галкин (признан в России иностранным агентом) объявлен человеком вне страны, и его больше не ждут в России. У него не будет здесь ни работы на телевидении, ни рекламных проектов, ни концертов, ни «заказников». Не будет друзей, особенно выгодных — среди высокопоставленных политиков, не будет почитателей. И Пугачева, которая решила примерить на себя роль жены псевдо-декабриста (ой, такой песни у меня еще не было!), разделит эти кандалы в полной мере.

Впрочем, сравнение с Екатериной Трубецкой и Марией Волконской в данном случае неуместно. Их мужья хотели изменить Россию, а муж Пугачевой… Назвать такого человека, пусть даже и мужа, «неподкупным патриотом Родины»…

Зря, зря Алла Борисовна плюнула в эту бездну, бездна обязательно плюнет в ответ.

Пугачевой бы сейчас голосить, как водится у русских баб, над непутевыми мужиками. «Аж ты, черт проклятый! Да куда ж тебя понесло? И кто ж теперь детишек наших кормить да поить будет?

Но Алла Борисовна ведь так не может… Она же не абы какая тетка деревенская, у которой что на уме, то и на языке. Она же — Примадонна! Значит, и голосить ей не положено, разве что делать заявления политического характера.

Мы сами избаловали Пугачеву. Не как актрису, нет! Как общественно значимую личность. Политики, очарованные ее творчеством, звали в политику, бизнесмены — в бизнес. Пресса пела ей осанну, даже когда для этого не было никакого повода: ну сделала пластику, ну надела другой парик, ну облачилась в шорты, ну показала ножку… Страна любила ее по привычке, подогреваемой пиаром. И Пугачева уверовала, что она — хлеб насущный. Хотя уже давно стала попкорном.

Было, было у Максима Галкина время, чтобы если не исправить, то хотя бы найти какой-то компромисс. Элементарно взять паузу. Давали ему возможность — долго власть терпела и выжидала: одумается, хотя бы пойдет на попятную. И именно имя Пугачевой в связке с ним делало ему такое послабление — с другими вопрос был решен куда быстрее и категоричнее. Но нет.

Обижается ли сегодня Алла Борисовна на вчерашних друзей — отрекшихся, на клявшихся в вечной любви журналистов — предавших, на обожающую ее публику — отвернувшуюся, на властей предержащих — обвинивших… Как показала ее выходка с просьбой «посадить в одну камеру с мужем»: то ли детская, то ли глупая, — да. Но обижаться ей в первую очередь стоит на Галкина, поставившего свои интересы намного выше не просто ее интересов, а всей прожитой жизни… И на себя.

Впрочем, обижаться на себя Пугачева не умеет.

А раз так — то, видимо, пришло время научиться.

Единственно правильным будет — перестать обсуждать, что Пугачева сказала, сделала, скажет, сделает… Давайте, в конце концов, признаемся — а не все ли нам равно? Особенно сегодня.

А то, пока мы будем ненавидеть Галкина и глумиться над Пугачевой, сами окажемся «изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря».