Хрень.
Мне почему-то показалось, что заметка должна начинаться именно с этого слова. Ну чего все люди так шарахаются?! Особенно добропорядочные… Как будто это слово хоть что-то изменит…
Меня всё удивляют рамки, которые люди себе установили.

Отталкиваясь от земли ногами
Целясь в пушистое брюхо неба
Взращивая пустоту между нами
Таю последним теплом лета

Вот так забавно. Они живут, а я наблюдаю… Странно, но иногда я двигаюсь в их ритме. У жизни нет активации, у неё нет выключателя. Есть только Время, которое может замедлиться…
Слово сегодня обесценилось.Раньше было бесценным,сегодня стало без цены. Они говорят что-то друг другу,говорят,говорят,захлёбываясь слюной, собственными словами… Слова так и льются, стоит только лишь открыть кому-то из них рот.Это называется тактом и обходительностью. Вторая сторона монеты.Про первую я позже скажу.Но как только человек волен размыкать губы,чтобы что-то сказать, он начинает г о в о р и т ь… Щебечут, будто наговориться не могут.
А я, кажется, пытаюсь молчать – не получается… Тело обладает свойством копировать всё, чему стало свидетелем. Я могу зависеть от своего тела. Ну да.

Не держи меня солнце пальцами
Отпусти за усталыми птицами
Станут наши сердца скитальцами
На подошвах песка крупицами

А потом я иду в школу. Не тороплюсь. И мимо шагают точно такие же люди…
И мне становится страшно. Потому что тишину нарушают только визг шин вдалеке и шорох новенького пальто прохожей леди.
Они все молчат. Никто не смотрит друг на друга. Они боятся смотреть в глаза, быстрее проходят мимо, чтобы не задержаться возле кого-то…
И мне стало очень горько, когда я поняла, что все они – молчат. Каждый молчит о своём. Но никто не молчит о том, о чём молчу я. Их столько проходит мимо, но никто тебя не поймёт, если ты вдруг скажешь об этом. Да не об этом. Тебя просто никто не поймёт.
Они придумали язык, чтобы научиться понимать друг друга. Глупые… Сколько боли отражается на лице. Когда человек плачет. Это даже красиво. По щекам текут крупные, я бы даже сказала – жирные слёзы, нос покраснел, кожа около бровей – тоже. Глаза мгновенно распухли, прищурены. Рот безмолвно хватает воздух, будто бы может не хватить. А лицо корчится вновь и вновь – его сводит судорогой неведомая сила. Так сводит, как будто ты уже никогда больше не сможешь разогнуться.

Мы слышим запах травы
Мы пьем облака
Наши души цветы
Наши память река
Нас невозможно узнать
Мы носим лица людей
Мы для того, чтобы ждать
Один из ста тысяч дней

Мне нравится язык касаний. Я подумала, что много языков есть. Слушать, к примеру, смотреть на мимику. А мне нравится тактильный контакт.
Ненавижу, когда приятель грубо хватает в объятье. Ещё ненавижу (от этого меня просто трясёт), когда незнакомые женщины (женщины – особенно) лезут целоваться в щёчку. Так противно. Слюняво. Чуждо. Они мне чужие… Слюнявые. Не так совсем, как когда мать касается губами щеки. Осторожно, бережно. Я вдруг поняла, как это, когда проводишь ночь не с тем, кого любишь. Представляете, когда внутри тебя… Это самое чуждое, противное и слюнявое? Инородное? Прямо внутри, как червь, толстый, живой, горячий и мокрый. Шевелится, может, даже удовольствие приносит…
Удовольствие помогает забыться. Не думать о том, насколько чужой горячий мокрый червяк сейчас двигается внутри тебя.
Даже думать противно.
Мне искренне жаль женщин и мужчин, которые готовы отдаться кому-то только ради того, чтобы получить немного удовольствия. Я чувствую… омерзение. Им приятно.
А когда любимый… Дело в том, что человек – это ведь не только плоть и кровь. Он же мыслит как-то, думает о чём-то. Он может быть горд, прекрасен и любим. И тогда, всё, что принадлежит этим мыслям, этим чувствам, собранным в одно место, в одну душу – всё это как бы… облагораживается. Становится чистым и светлым. Шрамы, недуги. Всё становится – не неважным, как многие пишут. Если ты любишь, то любая деталь – ничто от тебя не ускользнёт… Просто всё это ближе, теплее. Оно – не чужое.
Но я говорила о тактильном контакте.
Когда ты протягиваешь руку, осторожно, едва касаясь, проводишь пальцами вдоль линии шеи – по коже пробегает лёгкая дрожь. Я говорю не о грубых и резких касаниях. Лёгкие… они ведь говорят гораздо больше, чем какие-то там слова (хе), разве нет.
Что вообще для людей истина?

Пил тебя, молоко нежности
Сворачивалось на углях желанья
Выкипало пеною безмятежности
Потеряв белизны сиянье
Ждал тебя, слушал шорохи
Капли падали, роняя вес разный
Растекались закатным всполохом
Перепачкался весь красным

Многие пишут о запахах, о чертах лица, о касаниях, а я пишу – о тишине. Я никогда не слушала настоящую тишину. И не думаю, что это было бы приятным… Просто тишина обнажает истину. Тиканье часов смолкло.
Стрелок нет.
Я боюсь истины. Я знаю, что когда увижу её – это будет больно… и горько.

Мы выдыхаем горе
Наши мечты петли
Мы только лишь пена в море
Деревьев гнилые ветви
Мы сделали кровь водой
У нас внутри небеса
И потекла слезой
Истина

А вдали шумят машины, да и сам воздух издаёт тихий гудящий звук. Не обойтись без этого. Когда абсолютная тишина… Ты слышишь своё дыхание. Сердце. Ты слышишь больше – мысли… Ты слышишь дальше, за гранью понимания. Они провели черту своей истины. Я свою черту вот уже много лет пытаюсь стереть. Всего лишь мел, который въелся в кожу… Его можно вырвать только вместе с ошмётками собственного мяса. А тело знает боль, она тоже въелась гнилью в саму кровь, в наши корни – тело знает боль. Поэтому мы не выдерем линию, проведённую кусочком мела. Это – наши границы. И переступить через неё будет равно смерти.
Наверное, те, кто ступят за черту, умрут. Хорошо.
Я не боюсь смерти. Я наконец-то познаю истину. Больно. Истинно. Почему мне так важно это? Я задаю вопрос только для красоты выражения. Это как какое-то знание, которое живёт не отдельной силой, не подгрызает тебя изнутри червём и даже не разрастается внутри семенем. Это просто ты сам. Истина – это ты.
Но больно вырывать границы реальности.

Кто ты? Кто ты?
Сколько в тебе тишины?
Светлой печали соты
Рядом наполни души
В сердце умолкнет шепот
Брошеных кровью фраз
Кто ты? Кто ты?
Ты один из нас.

*автор стихов - Дельфин