Она решила, что расскажет все Катрине завтра за завтраком. Потом решила, что расскажет ей в понедельник, перед тем, как отправит в школу, чтобы девочке было, чем отвлечься. Потом решила, что не расскажет вообще, - скажет, что все в порядке, и расскажет правду только через месяц или два, когда уже не будет выбора. На этом решении она остановилась.

Дверь в квартиру она открывала в три толчка, не дыша, так, чтобы не скрипнуло, но Катрина все равно не спала, поднялась с дивана ей навстречу, шлепнулся на ковер пульт от телевизора. Тогда она улыбнулась изо всех сил.

- Прости, что я не позвонила, - сказала она, - не мать прямо, а ехидна. Но я думала, ты где-то бегаешь.
- Нет, - сказала Катрина, - нет, я тут.
- Прекрасно, - сказала она. – Все прекрасно. Все прекрасно, представляешь себе? Это было просто уплотнение, узелок.
- Узелок, - сказала Катрина.
- Узелок, - сказала она, - просто уплотнение. На радостях пошла в кино, представляешь.
- Что смотрела? – спросила Катрина, приседая за пультом, но все равно не отводя глаз.
Она чуть не зарычала сквозь оскаленные в счастливой улыбке зубы.
- Некоторым, - сказала она строго, - давно пора спать. Некоторых я завтра в семь пятнадцать силком не подниму. Что некоторые думают по этому поводу?
- Слушай, - сказала Катрина, - Дай мне эту юбку на завтра, а?
- В траве сидеть не будешь? – спросила она с напускным недоверием.
- В какой траве, - сказала Катрина тоскливо, - семь уроков и реферат.

Тогда она выбралась из юбки, сунула ее в руки дочери, неловко прижала дочь к себе – сильно, всем телом, как когда той было лет пять или шесть, - и быстро ушла в спальню. И пока она пыталась унять лютый озноб, лежа под ледяным одеялом в наваливающейся сверху слепой темноте, дочь в соседней комнате смотрела, не отрываясь, на бахрому юбки, завязанную по всему переднему краю в кривые, дерганные, перепутанные узлы, и не хотела ничего понимать, и уже все понимала.

- Не хочу, - сказал он, - не хочу, не знаю. Она будет нудить. Давай кого-нибудь другого.
- Да вроде некого, - сказала она лениво и потыкала его в плечо: мол, конец эскалатора, осторожно. Они сошли с эскалатора и пошли по полупустой субботней платформе.
- Ну что ж это, - сказал он, - собрались звать - а нам и позвать, что ли, некого?
- Нехорошо всё это, - сказала она, наклоняясь, чтобы посмотреть, не приближается ли по туннелю их поезд. - Другие же люди общаются, зовут, а мы не умеем.
У него в кармане зазвонил телефон, мелодия потонула в шуме подъехавшего состава. Он поспешно вытащил телефон и посмотрел на экран.
- Ну? – спросила она. - Это кто?
- Никто, - сказал он, беря ее под руку и вводя в вагон. - Просто будильник.

- Ты меня любишь? - спросила она, пытаясь поудобнее устроить пятки на сбившемся в ком одеяле.
- Прости, - сказал он.
- Ну и хорошо. - Сказала она. - Ну и хорошо. Ты, главное, не переживай из-за этого.

Оказывается существуют в мире очень хорошие люди. Повезло, что я с некоторыми из них знаком.

- А может быыыыть, - сказала она загадочным голосом, - она пряаааачется… Под кроватью?!
Тут она резко откинула в сторону плед и глянула вниз, но под кроватью Настюхи не было.
- А может быыыыть, - сказала она (будильник в виде Багс-Банни показывал без пяти шесть, через пять минут надо было пойти на кухню проведать духовку), - она пряаааачется… За занавеской?
За занавеской Настюхи тоже не было: что-то, а играть в прятки ее Козявочка умела. Она закрыла окно, - вообще-то Козявке было запрещено открывать его без спросу, кое-кому сегодня влетит.
- А мооооожет быть, - сказала она тоном человека, которого посетила гениальная мысль, - мооожет быть, она сидит за ящиком с игрушками?!
За ящиком с игрушками сидел пропавший три дня назад плюшевый бегемот, а больше никого, но где-то неподалеку раздалось тоненькое-тоненькое хихикание. Тут она вспомнила, что духовка духовкой, а надо еще позвонить Алене, чтобы они захватили с собой большую салатницу. С игрой пора было заканчивать. Она села на край кроватки.
- Нет, - сказала она печально, - я сдаюсь. Где же моя Козявочка?
"И в комнате до их прихода надо бы хорошенько убрать", - подумала она, рассматривая валяющийся на полу потоптанный альбом для рисования.
- Может быть, - сказала она, - моя Козявочка сбежала в Африку?
В комнате было тихо-тихо, ни шороха, ни единого звука.
- Может быть, - сказала она, - моя Козявочка уехала в кругосветное путешествие?
Тихо.
- Может быть, - сказала она, потихоньку теряя терпение, - мою Козявочку утащили к себе феи?
И тут она увидела на полу, под самым подоконником, крошечный, размером с мизинец, остроносый кожаный башмачок, и закричала так, что Настюха с грохотом вывалилась из шкафа и тоже уставилась на этот кукольный башмачок в глубоком недоумении, - потом на маму, потом на кое-как раздетую с вечера куклу Сесилию, потом опять на маму.

Он потер пальцами висок, она спросила - что, голова болит? Он утвердительно опустил веки, и тогда она сказала: - Хотите, я поцелую - и у Вас все пройдет? Он изумленно уставился на нее. Она быстро отвела глаза, сделала неловкое движение рукой, - как будто попыталась убрать сказанное из разделяющего их воздуха, - и поспешно вышла из лифта.

пройти тест Виконт

Он помахал, еще раз помахал, - приподнявшись на цыпочки, улыбаясь во весь рот, - потом, не удержавшись, сделал несколько шагов вперед, подпрыгнул, чтобы его было лучше видно, послал шутливый воздушный поцелуй, крикнул: «Звони!», потом еще раз, громче: «Звони мне!» - и на всякий случай показал пальцем в воздухе: кружок, еще кружок, - приложил кулак к уху, кивнул, еще раз помахал, сказал: «Извините!» недовольному мужику с перевязанной скотчем коробкой из-под телевизора, натужно пытавшемуся обогнуть его, - сперва слева, а потом справа, - и, наконец, одернул сбившийся рукав пальто, развернулся, быстро покатил свой аккуратный маленький чемоданчик вдоль перрона. Когда-то ему делалось стыдно перед собой за эти пантомимы, а сейчас стало наплевать, потому что после них он и правда чувствовал, как будто кто-то его проводил, долго махал ему, завтра обязательно позвонит, и надо не забыть привезти подарок.

Мой результат "Теста от ульяновского губернатора" 92 из 116 Пройти тест на грамотность

Они еще раз прошлись по вызову абонентов из записной книжки, по ответу на звонок и по тому, как заносить людей в записную книжку, - она настояла, хотя он пообещал, что сам заранее занесет все номера. Он вообще сейчас старался все делать заранее. Это заняло еще почти сорок минут. За это время он два раза выходил в туалет. Один из этих двух походов он провел, сложившись вдвое перед унитазом и судорожно давясь кислой слюной. Второй раз он даже не пошел в кабинку, а просто прислонился раскаленным лбом к холодному стеклу окна, и на секунду ему стало легче. Он вернулся назад, к бабушке, - она уже смотрела телевизор, и под неестественные голоса вычурно разодетых мужчин и женщин он снова раз оглядел чистую комнатку с занавесками. На трюмо были выставлены все ее любимые флакончики и бутылочки, - одними ему разрешалось играть в детстве, а другими нет. Здесь был приличный телевизор, кондиционер, платяной шкаф, он выбрал для нее хороший пансион, он и сам мучительно хотел бы в таком жить. "Зависть," – подумал он со стыдом, - "плохое и непродуктивное чувство". Тут боль скрутила его снова, он согнулся пополам и помахал изумленной бабушке рукой – мол, кое-что уронил. Когда ему удалось разогнуться, он подошел к бабушке, крепко поцеловал ее в сухой чистый лоб, потом еще раз и еще раз, и пошел к двери, но тут бабушка вдруг сказала: "Секундочку!" Он с трудом подавил вздох, а она засеменила куда-то. У него уже не было сил обернуться, он просто стоял и ждал. Она вернулась, сунула что-то ему в руку и сказала: "Пашенька, еще раз объясни мне, как тут вызывать телефонную книжку" - и он увидел, что в руке у него лежит пульт от телевизора.

Тогда он сел на коврик прямо рядом с дверью, а потом лег, поджав ноги к груди, закрыл глаза и полежал немного.

Вот едешь иногда в маршрутке. И вдруг раз и пробка. Бывает такое.
И кто-нибудь еще и говорит: "Остановите перед светофором". И маршрутко-водитель
изворачивается, ему все сигналят, но он мужественно останавливается перед светоформ. И тут ему кто-то другой, сообщает: "А остановитесь, пожалуйста, за светофором". За тем же. Что вот, мол, не пройти мне через дорогу, мол, только
переехать могу на маршрутке. И как-то странно так. Становиться. Даже ненавидеть
как бы начинаешь этого человека. И хочется даже устроиться водителем маршруток, и посылать таких утонченных людей нахрен.

Когда нечего писать - я ничего не пишу!