Давным-давно в одном месте за полярным кругом жила-была семья белых медведей. В семье был Большой Белый Медведь — папа, Большая Белая Медведица — мама и Маленький Белый медвежонок — сын. Они жили на берегу большого океана, летом ловили в нем рыбу, а зимой охотились на суше. И однажды в такой долгий, зимний вечер, когда они отдыхали после сытного ужина, свернувшись мягкими, белыми, пушистыми клубками, папа—медведь рассказал сказку.
Жил-был в океане большой-большой айсберг. И зимой, и летом он не таял, а только уменьшался или увеличивался. И зимой, и летом на нем жили самые разные звери и птицы. И плыл он по океану куда хотел, выбирая подходящие течения. Ведь течения в океане — это те же дороги, и даже лучше — не надо никуда идти, тебя несет сама вода… Айсберг изъездил таким образом весь океан. Не было такого уголка, где бы он не побывал. А на этом айсберге был один выступ, может быть большой, может маленький, я не знаю. Я также не знаю, какой формы он был: может острый, а может быть совсем—совсем плоский.
Он отделялся от айсберга все больше и больше, и в один прекрасный день взял и совсем откололся, и поплыл себе по синим холодным волнам океана. «Ты куда? — крикнул вслед айсберг, но выступ, который превратился в льдинку, может быть большую, может не очень, а может и совсем маленькую, его не услышал.
Он увлеченно несся по волнам, его охватило радостное возбуждение оттого, что он сам самостоятельно мог плыть куда хотел. Долго ли он плыл или коротко — я не знаю, но заплыл он далеко—далеко на юг. И тут почувствовал он, как вода стала теплой, воздух слишком горячим, а солнце слишком знойным. Стало трудно дышать, льдинка чувствовала, как потихоньку тает, тает, тает, уменьшаясь в размере. Вокруг нее проплывали какие—то незнакомые рыбы, большие и не очень, в воздухе летали другие птицы, чем в родных краях. И повсюду, от одного края океана до другого была зеленая—зеленая вода. Нигде не было видно белых сверкающих морозных льдин, каких много было в родных краях.
«Эй — воскликнула в страхе льдинка, — что случилось? Вода, почему ты такая теплая? Разве ты не видишь, как я таю?»
«Я теплая — отозвалась вода — оттого, что солнце меня нагревает.»
«Эй, — воскликнула в страхе льдинка. — воздух, почему ты такой горячий? Разве ты не видишь, как мне трудно дышать?»
«Я горячий — отозвался воздух, — оттого, что солнце меня прогревает.»
«Эй, солнце, — воскликнула льдинка, — почему ты нагреваешь воду? Разве ты не видишь, как я таю в ней? Почему ты нагреваешь воздух? Разве ты не видишь, как мне трудно дышать?»
«Ты оказалась в теплых краях, — ответило солнце — и поэтому теперь ты таешь из-за того, что плывешь в теплой воде, ты не можешь дышать из-за того, что воздух слишком горячий.»
«Как же мне быть? — в страхе воскликнула льдинка. — я хочу назад в свои края, к своему айсбергу, который изъездил весь океан, на котором живут самые разные звери и птицы, и от которого когда—то я откололась. Подскажи солнце, что мне нужно сделать, чтобы доплыть до него?»
«Все, что тебе нужно сделать — это просто вспомнить о нем — ответило солнце. — Вспомни, какой он был, вспомни его голос, вспомни его дыхание, вспомни, как он плыл. Ты должна, где-то глубоко, внутри себя почувствовать особую связь ним. И тогда ты сможешь найти дорогу к нему».
Льдинка так и сделала. Она замерла посреди океана и глубоко задумалась. Она думала об айсберге, о том, какой он был, вспомнила его голос, его могучее дыхание, его голос. Она вспомнила, как удобно было плыть на нем, прижимаясь к его твердому мощному надежному боку. Она думала и думала, не обращая внимания на то, как большие прозрачные капли стекали по ее бокам. И спустя какое—то время, может час, может два, а может быть и целую вечность, он почувствовала где—то глубоко внутри себя слабое, странное, непонятное чувство особой связи с айсбергом. Это ощущение было совсем слабым, совсем неслышимым, но оно указывало направление, как маленькая стрелка компаса все время указывает на север.
И следуя за этой слабой тягой она, сначала неуверенно, затем все увереннее и увереннее поплыла по волнам, чувствуя, как внутренняя связь с айсбергом становится все сильнее и сильнее, когда она вспоминала о нем все дольше и дольше. Долго ли она плыла или нет, я не знаю, но почувствовала она, что вода стала не такой горячей, что воздух стал не таким обжигающим, а солнце и вовсе спряталось за облака. И один прекрасный день на горизонте показалась первая льдина. Она была совсем небольшая, но как ей образовалась маленькая льдинка! И дальше поплыла она, следуя своему чувству, как птицы следуют своему компасу, когда летят домой. И вот уже на горизонте показался айсберг, тот самый айсберг. Был он большой и такой же как и прежде. На нем звери также жили в своих норах, птицы летали над своими гнездами. И когда льдинка подплыла к своему айсбергу, и прижалась к его твердому, мощному и надежному боку то почувствовала, наконец, что оказалась дома.
Вот такую сказку рассказал Большой медведь-папа своему сыну—медвежонку. Затем они перевернулись на другой бок и уснули.
