Случай, наглядно иллюстрирующий, почему не надо лезть на Шхару правее ребра Томашека, посреди жаркого лета да ещё и в светлое время суток.

Видео от пользователя Nakimori Nakimori (2014)

Текст 2005 г. с правками 2013 г.
Первый раз я встретился с ним взглядом в августе 2003 года во время посещения плато Лаго-Наки. Пожалуй, именно эта гора стала той отправной точкой, с которой начали осуществляться мои безумные идеи, регулярно приводящие в беспокойство простых обывателей. Всё бы и окончилось на уровне мечтаний, если бы я не нашёл во всемирной Сети ресурс, посвящённый нагорью Лаго-Наки и массиву Фишт. Прочитал отчёты о походах, посмотрел фотографии, нашёл единомышленников и загорелся. С тех пор названия «Лаго-Наки», «Абадзеш», «Хаджох», «Гузерипль», «Нагой-Чук», «Оштен» и «Фишт» стали для меня поистине музыкой. Что же это за район?

Плато Лаго-Наки и Фишт-Оштеновский массив располагаются на Западном Кавказе в 60 км к северо-западу от города Сочи. Со всех сторон нагорье окружают леса, переходящие по мере набора высоты в субальпийские и альпийские луга. Доминирующая вершина – Фишт (2867 м), с которой спускается самый западный кавказский ледник. Отсюда берёт своё начало Белая – одна из наиболее красивых и чистых рек юга России.

Географическое положение и живописные пейзажи способствовали популярности района среди туристов и альпинистов. Первые классифицированные маршруты на Фишт появились в восьмидесятых годах двадцатого столетия. Скальные стены, снежники, ледники – здесь есть полный набор как для начинающих, так и для серьёзных спортивных групп. Не очень большие высоты и подходы через два перевала способствуют снижению затрат времени на акклиматизацию.

После очередной экзаменационной сессии душа рвалась на волю. Да и квалификацию терять было нельзя – ради чего я тренировался? Читать далее...

В описании маршрутов на пик Селлы есть такая фраза: «По Безенгийскому леднику… до Австрийских ночёвок… от альплагеря «Безенги» - 4 – 8 часов». На схеме можно видеть, как тропа под западными склонами пика Брно обрывается, затем возникает ниоткуда перед поворотом ледника в зоне трещин. От нашего инструктора по поводу этого маршрута можно было слышать несколько жёстких выражений, которые я не привожу по этическим соображениям.

Решено было выйти сразу после завтрака. Столовая «Дых-тау», с которой мы договорились, задержала нас на час от расчетного времени. А вот дальнейшее развитие событий в полной мере показало разобщённость группы.

Всё началось ещё с предыдущего вечера, когда Вика с Вольдемаром по мотивам прошлогоднего пиршества нажарили грибов с картошкой. Я лёг спать раньше, и поэтому участия в поедании не принимал. А утром каждому воздалось по делам его. Больше всех скрутило Вику; с желудком мучились все, кто так или иначе прикладывался к угощению. В общем, сборы затянулись до двенадцати. У инструктора уже не было сил ругаться. Воистину, кто бы ни пытался разными способами дисциплинировать нашу команду, повсюду натыкался на ожесточённое сопротивление. Наша безалаберность – это наша гордость. Забегая вперёд, скажу, что поставленная перед группой задача оказалась выполненной. Ещё одна загадка?

После первого часа пути стали понятны нелестные высказывания об этом месте. С левой по ходу стороны возвышался крутой осыпной склон с нависающими камнями. Движение - по самой кромке закрытого ледника. Но закрытого не снегом, как обычно понимают термин «закрытый ледник», а результатами долгой работы того самого склона. В самой нижней части, где появляется на поверхность река Черек Безенгийский, ледник напоминает пляж: песчаные языки, относительно ровные поверхности. Дальше, вплотную к склонам пика Брно – словно гигантская стройка. Однообразные серо-жёлтые гребни мелких камней, съехавшие сверху скальные плиты, просто хаотические нагромождения создают ощущение лабиринта. Иногда из-под песка и камней видны тёмные пасти трещин.
Угнетает такой пейзаж. Ходить в жару тяжелее и опаснее: в середине дня вероятность камнепада резко возрастает, а спрятаться некуда. Ощущение возможной беды помогло мобилизоваться, и вскоре мы вышли на ровный лёд.

Язык Безенгийского ледника образуется в результате слияния огромных ледовых масс с востока и запада, и потому моренные гребни у него идут не только по краям, но и по середине. Именно эта часть используется для движения групп, служит ориентиром и считается наиболее безопасной в плане трещин.

Итак, мы вырвались на простор. Прямо по курсу – Большая стена с треугольником Гестолы. Сейчас зачерпнём воды, разведём лимонную кислоту, поправим лямки рюкзака и бодро зашагаем в сторону грузинской границы.

Час, второй, третий… стена, кажется, не приближается ни на метр. Высота набирается плавно, без резких подъёмов. Может быть, у меня начались галлюцинации, но уже в четвёртый раз (до этого – под стеной Мижирги, потом на спуске в тумане, а ещё на Архимеде и Укю) появилось чувство существования меня в каком-то параллельном измерении. Проявлялось это в потере ориентации во времени. Интервалы движения были одинаковыми, но они казались то слишком малыми, то слишком большими. О пройденном расстоянии ещё как-то можно было судить по окружающим объектам, однако и эти объекты вели себя таким же странным образом. Лишь когда мы пересекли зону трещин, вышли на удобную площадку у озера, ясность мысли ко мне вернулась.

Мы находились на морене, идущей параллельно Большой стене. Пространство между ней и нами было заполнено глыбами льда. Два замёрзших потока – ледник Безенги с востока и Чегем-Безенги с запада сливались воедино, ступенью обрывались вниз и уходили далеко на север, насколько хватало глаз. На крутых, почти вертикальных склонах самой стены были видны многочисленные снежные «доски» и карнизы, готовые в любой момент смести дерзких восходителей. Гестола, Катын-тау, Западная и Восточная Джанги-тау, выступающая из-за неё Шхара подавляли своими размерами. Не то, что путь на вершины, сам подход к ним через ледник казался невозможным. Левее Джанги можно было увидеть нашу ближайшую цель – массив пиков Варшава и Селлы. Рыжую скальную, без единого снежного пятна, Варшаву и безупречно белую Селлу делила резкая вертикальная граница ледника.

С Большой стены каждые двадцать минут ухали лавины. Взошла луна, однако из-за гор её не было видно. Картины подсвеченных сзади скал, снежных карнизов и ледопадов были фантастическими. С грузинской стороны переваливали небольшие сгустки тумана, сползали по кулуарам и таяли где-то внизу.

Громко высморкавшись, Вика торжественно объявила мне, что завтра моё дежурство при её содействии. Ладно, отсыпаться буду дома.

В назначенный час были готовы каша и чай. Содержимое кастрюль растворилось по мискам и исчезло под тентами палаток. Во все открытые ёмкости ветер не замедлял добавить песочка.

Предрассветные часы, ледник Селлы. На стенке Западного гребня – ключевом участке нашего маршрута – следы двух предыдущих групп – условно «левые» и «правые». До основания стенки недалеко, но путь преграждают трещины. Выбирая обходные пути по камням, мы оказались прямо среди лабиринта ледовых глыб – без кошек и не связанные (да простит нас начальник спасательной службы). Назад идти нельзя – ледовый склон, прыгать через трещины – велик риск провалиться или привести в движение всё это застывшее нагромождение, о чём и думать не хочется. В безопасное место выбирались ползком: одна нога в одну трещину, другая - в другую. Доставать верёвки в таких условиях было уже поздно.

Потеряв не один десяток нервных клеток, мы добрались до начала маршрута. Голосованием решили придерживаться «правых» следов. Путь преграждал бергшрунд – ледовая трещина поперёк склона. После того, как я её перелез, понял, что обратного пути нет, как нет и права на ошибку. Зацепиться на тридцатиградусном ледовом склоне попросту не за что, и полёт будет продолжаться до самого ледника. Как раз в зону трещин. Впрочем, страх быстро уходит, когда начинается работа. Надо вовремя подготавливать идущему впереди партнёру верёвку для перил и свободные ледобуры. Передвижение – только на передних зубьях кошек; чтобы на промежуточной станции поставить ногу хотя бы на шесть зубьев, приходилось вырубать ступеньку. При этом не задеть напарников и не уронить чего-нибудь на нижнюю связку.

После восьми верёвок такого передвижения обычный подъём вверх по фирну давался с судорогой. Припекало солнце, от которого на вогнутой искрящейся снежной поверхности склона не спасал никакой крем.
Рядом с подъёмными следами зигзагом вились следы лыж. Ещё не проникнувшись темой ски-тура, бэк-кантри, фрирайда, я подивился тому, что кто-то захотел тащить сюда дополнительный спортивный снаряд.
Спуск мы совершили по осыпному кулуару с обходом пика Варшава с востока. Нечто похожее было и на Укю, только здесь неприятный участок оказался короче.

Девятнадцатого августа мы покинули Австрийские ночёвки. В пути нас подстёгивала гордость разрядников – желание обогнать отделение значкистов, вышедшее на час раньше. И мы сделали это! При переходе с середины ледника на правобережную морену, под склоны Брно, перед нами показался длинный-длинный «паровоз» из двадцати семи человек. Бывшая ранее монолитной, наша группа начала соревнование «кто быстрее добежит до лагеря». Одно только сознание того, что я разрядник, а на тропе – вчерашние новички, придавало силы и желание бежать с рюкзаком. Так незаметно для себя я перевоплотился в одного из тех «слонов», о которых упоминал вначале.

А потом была обычная суета со сбором вещей и утренним отъездом. Я остался ещё на два дня – дождаться трёх напарников, чтобы вместе отправиться на Эльбрус. Но это уже совсем другая история.

После дня отдыха мы забрасывались в местный «Тёплый угол» - ущелье Укю, вытянутое с востока на запад и освещаемое солнцем весь день. Уже на стадии расчета продуктов стало ясно, что за один раз всё не унести. Работать с тридцатью килограммами груза на четвёртый день на знаменитом шестисотметровом взлёте тяжеловато. Самые быстрые участники – Владимир и Сергей сделали по два рейса альплагерь-Укю-кош. Я шёл немного веселее, чем два дня назад, и всё же до конца с подъёмом не справился. Пришлось разгружаться на середине, где травянистый склон переходит в осыпь, затем делать ещё одну ходку.

Хижина Укю-кош расположена на высоте 3200 метров. Построена в начале восьмидесятых годов буквально на горбу альпинистов – тогда всем мечтающим о разряде давали задание таскать камни, доски, цемент на Зелёную поляну. Теперь здесь с комфортом может разместиться восемнадцать человек.

На следующий день наш первый боевой выход на пик Архимед по маршруту 2Б. Надо вспоминать и подъём в четыре утра, и быстрый сбор вещей параллельно с утренними процедурами и завтраком. Но всё у нас получалось традиционно по-мифистски. Дежурные проспали, завтрак к общему подъёму не готов, групповое снаряжение не упаковано. Ровно в пять инструктор вышел на маршрут. За ним с приличным опозданием, то нагоняя, то ещё больше отставая, стартовали и мы.

Осыпные кулуары, ледник-воронка, гребень. Перед ключом маршрута я решил остаться, чтобы не задерживать группу – недостаточная акклиматизация давала о себе знать. Мало ли где ещё прихватит гипоксия! И всё же группа задержалась и без меня. В течение пяти часов, что я провёл под предвершинным гребнем пика Архимед, погода сменилась пять раз. Меня поливал дождь, обдувал ветер, жарило солнце – не всегда так, как иногда хотелось. Скалы были пусты и безжизненны, и лишь изредка ругательства и команды инструктора напоминали, что группа ещё работает. Когда склоны массива Дых-тау окрасились в розовый цвет, я увидел наконец две спускающиеся связки. Вершина достигнута, все живы.

Дальнейший спуск проходил уже в темноте. Осыпные кулуары похожи, как две капли воды, а туров или иной маркировки в этом месте нет. Методом тыка нашли путь, вылезли на перемычку между вторым и третьим «переулком» и встали. Тропа вниз есть, но непонятно, куда она ведёт. В прямой видимости - огни лагеря «Безенги», но они сейчас так же недоступны, как звёзды на небе, горячий чай, пуховка и уютный спальник в хижине. Итог всех разведок – утро вечера мудренее, холодная ночёвка! С юга натягивает подозрительно-неприятные облака, но, слава Богу, без дождя.

Лежать на камнях на верёвке и рюкзаке – это непередаваемые ощущения. Все с нетерпением ожидали рассвета, беспокойно засыпая и просыпаясь. Небо на востоке даже не думало светлеть. Пять часов до рассвета тянулись невыносимо долго. Когда пришло время вставать, участники с невиданной доселе резвостью покинули место ночлега. Та тропа, которую мы вчера отвергли, оказалась правильной и вскоре вывела к марке-стрелке. Внизу виднелась зелёная крыша Укю-коша.

В семь утра, к первому сеансу связи, мы были на месте. Элементарнейшие вещи – пища и тепло позволили вновь почувствовать себя человеком. Спал я словно придавленный камнем. Время давно уже стало понятием относительным: светает – пять утра, темнеет – девять вечера. И хотя каждые три часа (в семь, десять, тринадцать, шестнадцать и девятнадцать часов) мы выходили на связь с базой, ориентироваться во времени это не помогало.

Во все дни отдыха стояла великолепная погода. Не издеваются ли над нами Безенги? Каждая группа, где бы она ни находилась, спрашивала у базы: «Что барометр?»

Ещё через день, седьмого августа, мы вышли на вершину Укю. Маршрут 3А довольно длинный, практически траверс всего массива, спуск по дальнему от нас гребню, так что обратного пути не было. Сомнения кружились в голове, но я шёл вверх. Одна часть группы прилично оторвалась, другие немного отстали. Вот она, прелесть самостоятельного восхождения! С выглянувшим из-за гребня солнцем появились и силы, и мотивация. Хоть на одной вершине я должен побывать! Вскоре вся группа собралась на перемычке Гидан-Укю. Отставание от графика – три часа. Впереди ключ маршрута – скальная стенка первого жандарма. А обратного пути нет. По обе стороны сбросы, осыпные кулуары, ледовые склоны. В работу все легко втянулись, очередные препятствия только раззадоривали, однако отставание от графика продолжало расти.

С гребня открывается потрясающая панорама Безенгийской стены, за ней виден Эльбрус – кажущаяся призрачной гигантская золотисто-розовая пирамида с кривым серым шрамом Ачкерьякольского лавового потока.

Навешивая перила и меняя состав связок, мы продолжали путь к вершине. Из-под рук и ног то и дело вылетали камешки и камни разных размеров, катились по склону и с шелестом и грохотом исчезали где-то внизу. Приходилось исхитряться, принимать неестественные положения и замирать в них, по-пластунски ползти под козырьком. Самое неприятное – глотать пыль на мелкой осыпи, – той самой, где один шаг вверх автоматически добавляет два вниз. Был участок, где два шага надо было сделать по льду на его стыке со скалами. Лидеры уже скрылись за поворотом, как напарница по связке поскользнулась. В долю секунды я успел заклиниться, потом ощутил лёгкий рывок. Пронесло.

После обеда было ещё одно приключение во время спуска на фирн. Скольжу я по верёвке на узле УИАА, стараюсь не сильно нагружать, чтобы не вырвать петлю станции. Сверху подходит вторая связка, я вижу град камней, слышу возглас «Камень!», прыгаю в сторону лицом в снег, и надо мной пролетает булыжник размером с мою голову.

Ещё несколько часов лазания по гребню, последний некрутой снежно-ледовый склон – всё, вершина! Только теперь стало ясно, насколько мы задержались. Назревала вторая холодная ночёвка подряд (на этот раз в рюкзаке была пуховка). Вниз отправились не на перевал Укю, а решили срезать по ближайшему осыпному кулуару напрямую на ледник Малый Укю. И всё равно темнота нас накрыла. Практически на ощупь спускались ещё несколько часов. Полночь. Мы на леднике. Сил нет, но есть палатка, продукты, запасы бензина, рядом течёт ручей. Веское слово Анатолия Григорьевича запрещает даже думать о ночёвке не в хижине.

Спустя двадцать один час после выхода мы вновь сидели у дверей Укю-коша. На часах десять минут третьего ночи. Горячий чай с лимоном, спирт – страшный стон действительно закончился.

А потом были два дня отдыха, которые помогли чуть-чуть восстановить физические силы, зато мой боевой настрой был сорван полностью. Если была холодная ночёвка на маршруте 2Б, если был скальный марафон на Укю, было несколько рискованных случаев, в которых мне просто везло, то что будет дальше? Стоит ли испытывать судьбу? Честно говоря, мне и этого хватило. Такие мысли роились в голове. Требовалась передышка.

На следующий по плану маршрут 3А на пик Архимед (через ледник Арбуз) я не пошёл. В хижине по причине натёртых ног остался Сергей, а затем с тропы вернулась и Вика. Предчувствие непогоды меня не обмануло, под вечер пошёл дождь. Заканчивался восьмой день моего пребывания на высоте 3200 м. Предстояло переносить лагерь ещё на тысячу метров выше, на перемычку между вершинами Думала-тау и Малый Урал. Две гребневые 3Б за два дня? На этот раз без меня. Как только хижина опустела, я собрал рюкзак, подмёл пол, вымыл все кастрюли и спокойным шагом пошёл в базовый лагерь. Мимо меня проходили неспешные группы туристов, бегом проносились "слоны"-спортсмены. Как всё же приятно ходить в одиночку, когда никто не подгоняет и не тормозит, никто не регламентирует количество и длительность остановок. Через несколько часов я был в лагере «Безенги».

Наши новички - в тот год их было трое - рассчитали продуктовую раскладку так, что у них оказалось больше продуктов, чем у нас на шестерых. Поэтому они жили при «коммунизме». На три с лишним дня я оказался принят в этот туристско-альпинистский рай. Кроме основного трёхразового питания по желанию – чай, печенье, сухари, пряники, конфеты – в неограниченном количестве. Те, кто хоть раз благополучно спускался с гор после трудного выхода, меня поймут.

Два дня простого сидения в лагере оказалось вполне достаточно. На третий день мне вновь хотелось действовать. Сезон совсем не окончен!

Цель, достигнутая дополнительными материальными, нервными и физическими затратами, оказалась промежуточной. Буквально сразу после моего прибытия и воссоединения с группой, я оказался втянутым в процесс подготовки к выходу в двухдневное акклиматизационное "кольцо" через долину и ледник Кундюм-Мижирги. Спустя три часа после того, как я переступил порог базы, раздалась команда «под рюкзаки», и мы начали набор высоты. Вполне естественно, что через час подъёма я был без сил, брёл последним и потерял группу из вида.

Темнота здесь наступает в девять вечера. Начиная с восьми часов перед вами происходит действие смены красок. Вершины принимают сначала золотистый, потом розовый и, наконец, густой малиновый оттенок; ледопад становится синим, и по нему бегут причудливые контуры теней; серыми становятся громады скальных бастионов. И вот в один момент ущелье приобретает свой ночной облик, холодный и неприветливый.

Тропа вышла на крупную осыпь. В хаотическом нагромождении камней не так просто отыскать правильный путь. Идущий впереди меня Сергей также сбился с пути. Мы оставили рюкзаки, достали фонари и пытались высмотреть дорогу. Ничего! Ни сигнального тура, ни хорошего прохода – лишь камни разных форм и размеров. Разведки вместе и порознь, крики, прерывистые сигналы фонарём – ущелье отвечало только леденящей тишиной да грохотами камнепадов. Мы решили вернуться к рюкзакам, одеться потеплее и подумать: заночевать или пробиваться дальше. Но найти место, где мы их оставили, оказалось ещё сложнее. Вокруг тот же однообразный пейзаж; можно видеть, где осыпь переходит в скальные сбросы. Ноги гудели, я с трудом перемещался с глыбы на глыбу, но стоило остановиться передохнуть, как всё тело пронизывал ветер. Наконец где-то внизу блеснул карабин, закреплённый на клапане рюкзака Сергея. Ещё через минуту была обнаружена тропа, а издали показался свет фонарей. Нам кричали. Ещё через час под дождём мы добрели до бивака. В спешном порядке устроились на ночлег. Из-за темноты, погоды и усталости я так и не успел понять, куда мы забрели.

А наутро, высунув голову из палатки, я увидел стену Мижирги с мощным ледопадом, скальные отвесы Дых-тау, рассечённые осыпными кулуарами… неужели кто-то осмелится пойти здесь на вершину? На гладкой плите табличка: «14 июля 2001 года при восхождении на вершину Дых-тау здесь погибли 3 человека». По узкому тёмно-серому кулуару на наших глазах прогремела лавина.

После ледовых занятий и перехода на правый берег на нас вновь опустился безенгийский туман. Мокрые, усталые, как ёжики мы брели вниз. Идти по тропе на автопилоте, как в Уллу-тау, не получается, обязательно натыкаешься на камни. Реки и ручьи вздулись. Запомнилась переправа через один из правых притоков Мижирги, добавившая мне седых волос. Скользкие неровные камни, несущийся ревущий поток, сбивающий упёртые в дно палки. Шесть шагов, но каждый шаг связан с риском. А руки страхующего тоже не железные. Без отдыха идём дальше. Ноги гудят, лямки рюкзака уже изрядно натёрли плечи. И, конечно же, мадемуазель горняшка. Время от времени носом сочится кровь.
Инструктор поставил меня первым. Психологически тяжело сдерживать более быстрых участников и слышать их шаги и дыхание за спиной. Водозаборная труба, мост через реку, последний подъём – на ступеньках домика я падаю без сил. Жизнь на пределе, которой я восторгался и к которой стремился, затянула по уши, не дав опомниться.

Повесть-импровизация о том, как группа амбициозных младших разрядников альпклуба МИФИ пробовала свои режущиеся зубки о скалы района Безенги. Участниками не одобрено, но иных вариантов не предложено. Текст 2005 г., редакция 2013 г.

В погоне за туманом
Уже стал тёмным, заросшим паутиной прошлым тот факт, почему, когда и кто именно решил в августе 2005 года ехать в альплагерь «Безенги». Пять третьеразрядников-«бройлеров», среди которых был ваш покорный слуга, начинавшие вместе год назад в альплагере «Уллу-тау», а также примкнувший к ним после двухлетнего перерыва старший товарищ, - поставили цель за двадцать дней закрыть второй разряд. Был учебный план, была раскладка продуктов, было снаряжение; оставалось добавить к ним деньги и время, и вот подготовка к очередным сборам альпклуба МИФИ вступили в завершающую фазу.

За день до отъезда в начале второго ночи бодрый голос завхоза по телефону продиктовал мне список лекарств, которые надо закупить завтра… сегодня днём и доставить лично в руки (в списке было два литра спирта), забрать часть продуктов и, сделав крюк через пол-Москвы, вернуться к рюкзаку. А поскольку накопилось ещё несколько неотложных дел, запаковать я его успел только за двадцать пять минут до отправления. По всем расчетам выходило так, что на платформе я буду с пятнадцатиминутным опозданием. Но поезд, как назло, тронулся с четырнадцатиминутным. Мимо меня проплыл последний вагон.

Ровно год назад точно такая же участь постигла моего напарника по связке. Злой рок, собственная глупость, дань традиции? Ответ один: надо догонять безенгийский туман самостоятельно! Потому что пятнадцать килограммов еды в одиночку дома проглотить трудно и… не надо. Уже через полчаса я имел на руках билет на завтра. Все оставшиеся двадцать три часа были посвящены игре в кошки-мышки со временем. Ровно столько на это, чуть меньше на то, а вот здесь основательнее. Редкие сеансы связи с опережающей меня группой давали немного нового. Вас понял, кручусь, СК.

Поскольку основное население поезда Москва-Нальчик в разгар лета составляют туристы, альпинисты и немногочисленные жители Кабардино-Балкарии, то после станции Ростов-Главный я уже знал, что буду не один. Утренняя степь встретила двумя грозовыми фронтами на востоке и западе. Тем не менее, вся дорога до погранзаставы прошла под палящим солнцем и в густых клубах пыли. Наша «Газель» часто закипала – бедному «парнокопытному» была тяжела заброска девяти человек и восемнадцати рюкзаков. На подъёмах мы все выходили и шли пешком. Один раз пришлось даже побыть толкающей силой. Зато во время вынужденных остановок была возможность наесться малины, зачерпнуть воды из ручья, да и процесс акклиматизации проходит ровнее. Во время одного из привалов нас нагнала ещё одна «Газель» - местные ребята тоже ехали в «Безенги».

- В горы ходить? Мастера, наверное? – интересуются они.
- Подмастерья, - полушутя отвечаем.
- Да… а мы по-простому – водку пить.
- Мастера, наверное?

Наверняка в этот момент наше средство передвижения, отфыркиваясь паром, выражало полную солидарность с этими случайными попутчиками – непонимание. И всё же менее чем за шесть часов за поворотом ущелья показались металлические крыши домиков и разноцветные купола палаток. Сверху ползли языки тумана, и моросил мелкий дождь. На минуту открылась Гестола. Я поёжился и закутался в штормовку.

События легли в основу статьи на клубном сайте
Это должно было случиться ещё 5 лет назад.
Конец декабря 2005 г. Летом было первое знакомство с районом Безенги и попытка восхождения на Эльбрус с севера. Но я уже думал о той горе, которая меня подтолкнула прийти в альпинизм.
Тут можно посмотреть ещё фотографии
В феврале 2005 г. мне удалось там побывать в компании краснодарских друзей Сергея Баранова, Насти и Андрея Хнаевых. Даты удачно совпали со студенческими зимними каникулами. Тогда мы повернули назад от предвершинного плато: с юга подступал циклон, облака занимали пространство от высоты 1800 м (Белореченский перевал) до примерно вершины Фишта (2868 м).
Продолжение традиции планировалось следующей же зимой. Ижевские альпинисты, ведомые тем же Сергеем Барановым, устраивали на Фиште сборы. Мероприятие начиналось 3 января. Под это дело я впервые в жизни мобилизовался, сдал экзамены досрочно (на все "четвёрки") и впервые после первого семестра получал стипендию.

Билет на поезд на утро 1 января был в руках. Но... попал на перезачёт по НИРС. В ту зиму я так никуда и не поехал, и наш тренер Ю.В. Машков, не принимая никаких возражений, начал учить меня кататься на горных лыжах. Процесс был небыстрый, небезболезненный, и не на первый сезон я начал понимать прелести этого вида активности.
А из Краснодара приходили радостные и позитивные отзывы о прошедшем в снегах Западного Кавказа мероприятии.

Много чего с той поры произошло. Под конец нынешнего декабря в социальной сети от того же Баранова призыв: "Кто с нами на Фишт на рождественские?" Долго я не раздумывал.
В руках снова билет на поезд на утро 1 января. Подзабытая суета сборов в дорогу... На Краснодар, на юг за снегом!

2009 год, празднование 50-летия альплагеря "Безенги", куча официальных и торжественных мероприятий в том сезоне.
На снимке корпус "Тёплый угол" ещё только строится.

За три года участия в "Скалах Юга" моя физиономия настолько примелькалась среди краснодарских альпинистов-скалолазов, что уже не все верят, что я из Москвы. Хотя из москвичей почти никто не ездит на Индюк. В этом году компанию мне на скалах составил Вова Старцев из ЦСКА им. Демченко, выпускник Бауманки. По слухам, думали о поездке Митяй Сарапаев и Андрей Шейнов. Впрочем, и без них состав подобрался весьма сильный. Ростов и Ростовская область, Ставрополь, Кисловодск, Майкоп, Сочи, Туапсе, Новороссийск, Краснодар, "случайно забредшие" представители Рязани (Александр Топорков) и Питера (Алексей Целищев). Впервые в новом качестве - рядового участника - пробовал свои силы главный идеолог, вдохновитель и организатор фестивалей прошлых лет Максим Фойгель.
Моего напарника Вову Старцева можно поздравить с первым местом в зачете мужчин-любителей. Мне самой малости не хватило до плотной группы лидеров.
А вообще, составить конкуренцию местным парням вполне возможно.

Фотоальбомы на Нетпринте и Вконтакте.

Май 2009, Москва Судя по сенсорам Polar RS800, пульс в покое более 100 ударов в минуту, и это на высоте 284 метра (по GPS). Реакклиматизация по всей своей красе. Нет, нельзя ездить в горы на шесть дней.

Немного ранее. Май 2009, Азау Погода на Эльбрусе продолжает издеваться. Периодически идет мокрый снег на Азау, Гора почти все время закрыта. Зато над Чегетом солнце. Проведен забег на снегоступах - как бы развлечение после основных мероприятий. Напряженной борьбы не получилось. Высотным судьям надоело сидеть на Бочках, и трассу сократили незадолго до старта. В итоге лидеры прошли её за десять минут. Испанец Джессед Эрнандес и Михаил Першин (участник восхождения по Северной стене Жанну 2004 года) финишировали вместе. Но испанец и помоложе, и посильнее, и похитрее. Кстати, обследовали и его.
Проводили степ-тест (двухминутное хождение на ступеньку высотой 50 см - 60 шагов), замеряли пульс, давление, процентное содержание кислорода в мышцах, скорость восстановления, оценивали энергетический баланс организма. Прикольно, что Джессед плохо говорит по-английски, и нам требовался переводчик-испанец, горный гид. Зато этот буржуй выучил слово "спасибо".
Церемонию награждения проводили на открытом воздухе под метелью и ветром. Фестиваль же экстремальных видов спорта!
В 20:00 ожидается банкет в кафе "Фрирайд". Завтра уезжаем в Минводы и далее домой.

На Гору не сходили, покататься не успели *разворчался* Только под вечер небо проясняется, но соваться наверх бессмысленно. Отдельные личности катаются. На Эльбрусе работают две очереди новой гондольной канатки (до "Мира"), при прояснениях включают креселку до Бочек. Ратраки возят на Приют одиннадцати за 350 р. и на Пастухова за 600 р. На трассах в основном лёд. Скатиться можно аж до поляны Азау, но выкат узкий и торчат камни.
А в долине ниже Терскола - настоящее лето.

Постепенно бледнеющий загар, куча цифр, ожидающих обработки, 8 гигабайт фото и видео - пора уже рассказать о прошедшей вылазке на Эльбрус.

Эта экспедиция задумывалась давно, но реальная подоготовка началась в последние дни. После переноса установочного сбора РГУФКа из Дагестана в Крым, а затем полной его отмены (да-да, финансы), научная группа решила направить свои стопы к подножию высочайшей вершины Кавказа. После серии боёв от бухгалтерии удалось добиться командирования трех человек. В сладкий список вошли Юрий Байковский, Андрей Сыроежин и ваш покорный слуга.
Читать далее
На второй день мы поднялись на Бочки. Стояла солнечная погода, но вершины Эльбруса были закрыты облачной линзой. Высотные судьи готовились к отходу на позиции (скалы Пастухова, Седловина и вершина). У ски-альпинистов была командная гонка; участники забега должны были подняться на 3700 после обеда.
Резкий набор высоты почувствовался к вечеру. Команды темпа гулко отзывались в голове, а для голоса требовалось делать лишний вдох. Участники гонки, тихо поругивая нас, терпели такие издевательства.
А вот про питание на Бочках стоит сказать особо. По полгода там дежурят повара. В начале мая на камбузе были девчонки из Прохладного. Готовили восхитительно. Такого не встретишь даже на считающихся центрами мира полянах Азау и Чегетской. Практически в любое время суток можно зайти в "кают-компанию", откуда не дадут уйти голодным.

В 7 утра 8 мая стартовал скоростной забег от Бочек на Западную вершину Эльбруса. Пишуще-снимающую братию после старта ратрак повез на скалы Пастухова. Оттуда и был телевизионный репортаж "5 канала".
Читать далее
Вниз уезжали на канатке - снегопад накрыл всю гору. К утру следующего дня, по словам очевидцев, Бочки замело по крышу, прибыло полтора метра снега.
А мы продолжали свои исследования - "эксперименты на живых людях".
9 мая ски-альпинисты бегали индивидуальную гонку. Здесь австрийцы не оставили нашим шансов. 10 мая - завершающая часть программы - снегоступинг. На этот забег возлагал основные надежды молодой испанец (вернее, баск) Йессед Гисперт. Его нам тоже удалось обследовать. По-английски он говорил мало, но втолковать ему элементарные вещи получилось. Наши альпинисты научили его русскому слову "спасибо".
- A spasibo! - сказал он после обследования.
- Pozhaluysta! - ответил я.
- Гриша, не говори с акцентом наши слова!
- Oh, I'm sorry, мне нужно время, чтобы от одного языка перейти к другому! А кстати, как будет "снегоступинг" по-английски?
Этот вопрос завершился подарком русско-английского и англо-русского словаря-разговорника альпиниста от исполнительного директора ФАР Алексея Овчинникова.

Вообще, с испанцами интересная штука в нашей стране вышла. По прилету в Шереметьево потерялся их багаж - лыжи. Вылетели в Минводы без них. Пришло сообщение: ваши лыжи на таможне. Но забрать их вы можете только лично. Милиционеры в Минводах пристали к испанцам - у тех не было оригинального туристического ваучера с печатью. Постригли на 1500 р. И еще забег на снегоступах получился скомканным - дистанцию прошли за 10 минут.
- Вы хоть их в кабаке напоите под конец так, чтобы они уползли! - посоветовала Семену Дворниченко Лиана Даренская. - А то Россия, и то, и это, и даже морду не набили!

Вниз до Минвод эвакуировались вместе с "редфоксовской" экспедицией, преимущественно питерцами. Колчанов заказал МЧС-овский автобус - "пазик" с мигалками. По долине мы мчались за 90 км/ч, распугивая попутный и встречный транспорт сиреной. Увы, но МЧС Кабардино-Балкарии не указ гаишникам у вокзала Минвод. Экспедиционные баулы таскали в две ходки.

Из Минвод в Москву вновь ехали в купе, вдвоем с напарником без попутчиков. В таких условиях находишь, что это комфортно.
Затем пришлось 40 минут ждать открытия метро и еще 15 минут первого поезда на "Комсомольской". Вот и дом родной. Здесь поздняя весна, зелень везде...

Но нельзя ездить в горы всего на шесть дней!

Гора Индюк долгое время относилась к числу "широко известных в узких кругах". Располагаясь недалеко от моря, она хорошо видна многочисленным курортникам - пассажирам поездов на Туапсе и Сочи. Среди окружающих гор Индюк выделяется не высотой, а скальными образованиями причудливой формы.


Немного о массиве

В 1942 году в этих местах шли ожесточенные бои за Кавказ. На Индюке можно найти остатки позиций и немецких, и наших войск. В окрестностях массива раскапывали мины, артиллерийские снаряды, штыки, металлические каски и даже гвардейские значки. Из Германии приезжают туристы - есть одна из экскурсий по Индюку "по местам боевой славы".

И все же большую славу гора имеет как альпинистско-скалолазный объект. Силами энтузиастов из Краснодара, Туапсе, Майкопа, Новороссийска, Сочи, а также из Германии на здешних скалах появились оборудованные маршруты. В августе 2006 года состоялся первый фестиваль "Скалы Юга".

О гостях из Германии

Сам я узнал об Индюке от краснодарских альпинистов. Мол, есть такой удобный и легкодоступный полигон. Фестиваль 2007 года стал основным поводом для меня побывать там.

Скалы Юга 2007

Фестиваль "Скалы Юга 2008" значился в моих планах еще с прошлого года. Ко мне хотели присоединиться и ребята из секции МИФИ, но не срослось. А я уже был готов ехать любой ценой и в любом составе. Одному так одному. Запасся всем необходимым на все случаи жизни. И впоследствии убедился, что такой "экспедиционный" стиль с "соло" никак не совместим. Рюкзак получился очень тяжелым; на постановку лагеря, приготовление еды и прочие хозяйственные дела уходило довольно много времени. В таких условиях серьезные спортивные цели не достигаются. В то же время на "матрасничество" мое мероприятие никак не тянуло.

Скалы Юга 2008

"Тусовочная" программа была поставлена на качественно новый уровень. И, естественно, послужила пищей для новых историй...