Цитата сообщения vellena ДЕРЕВЕНСКИЕ ХРОНИКИ-3. ПОГОРЕЛЬЦЫ

«В средние века тебя обязательно сожгли бы на костре», - частенько приговаривал мой папа, наблюдая летом в деревне за тем, как я без передышки ползаю между кустов, выискивая какие-то травки, затем раскладываю или развешиваю их на террасе и смешиваю, уже высушенные, в каких-то лишь мне понятных пропорциях либо просто пересыпаю по отдельности в жестяные банки. Пожар в старом кругликовском доме случился благодаря техническому гению папы. Он, правда, всегда утверждал, что из-за цесарок. Так, согласитесь, романтичнее. Но цесарки там все-таки были вторичны. В те времена – в середине 80-х - в нашей семье имел место период достаточно серьезного безденежья. Старшая дочка и сын на тот момент были совсем маленькими, я, естественно, не работала, мама тоже, папа - до этого главный тренер сборной СССР по плаванию, а после - директор научно-исследовательского института, ушел на полставки преподавателем, плюс имелся младший брат - курсант военного института с женой-студенткой. Именно по этой причине у нас в деревне росло и бегало все, что только может расти и бегать, включая козу Венерку, из которой я достаточно быстро наловчилась добывать молоко. В связи с чем были куплены цесарки, а просто не помню. Но они были куплены за какие-то копейки в количестве 30-ти штук. Предварительно папа прочитал в каком-то специализированном сельскохозяйственном журнале, что птенцов, пока они совсем маленькие, следует обогревать специальной мощной лампой. И тут же такую лампу закупил, собственноручно ввинтив ее в пластмассовый патрон прилегавшего вплотную к дому сарая. Назывались такие строения - двор. Они, как и дома, строились в виде сруба, зачастую имели общую с домом крышу, но не имели пола - он был насыпным. Двор предназначался для того, чтобы зимой держать там скотину. Заполыхало ночью, когда патрон от мощной лампы расплавился и закоротил проводку. На дворе стоял ноябрь 1987-го, в Мурманске я ждала появления на свет третьего ребенка, в связи с чем старшая дочка оставалась в Москве. А точнее — с бабушкой и дедушкой в деревне. На снег мама выскочила через окно в одних трусах, завернув мою Аленку в свою каракулевую шубу. Отец, тоже в трусах, вылез следом, оценил масштаб происходящего и полез обратно, вспомнив, что в кармане брюк возле печки лежит только что полученная профессорская зарплата. К утру на месте дома торчала лишь одна печная труба. Когда переночевавшие у соседей родители подошли к пожарищу, труба вместе с печью развалилась на обломки у них на глазах. По словам мамы, эта картина стала одним из самых ужасных воспоминаний ее жизни. Впрочем, сама я узнала о пожаре только весной - мама категорически запретила отцу сообщать мне о случившемся — не хотела волновать. Тем более что той же зимой она успела договориться о покупке нового сруба, который по дешевке помогли приобрести знакомые из охотохозяйства. Так что весной уже вовсю строился новый дом. Еще один родительский знакомый из соседней деревни, - совхозный механизатор, плотник и вообще мастер на все руки дядя Женя, чья дочка училась у отца в институте, и жила у нас в московской квартире, привел деревенских мужиков — этот сруб устанавливать. Тогда я впервые увидела, как всем миром дом возводится под крышу за один день. Остальное делалось за самогон. Второй наш пожар случился уже при новом доме. Внезапно разбогатевший на бизнесе брат взял за привычку приезжать с компанией на дачу по выходным, где первым делом садился за стол, а потом ложился вздремнуть, отправляя охранников топить баню. Построенная им на шальных деньгах баня долгое время была предметом моей тайной зависти: с широкой и очень покатой крышей, просторным предбанником. настолько просторным, что братец в какой-то момент велел перенести туда из дома запас газовых баллонов. Они и рванули - при очередной топке. Трясущийся от ужаса охранник долго не решался разбудить Михаила, но все-таки пришел. — Михал Сергеевич, там это... Готова баня. — Прекрасно, сейчас иду. — Михал Сергеевич, да некуда идти-то. Баня того... Совсем готова. Всё. П-ц, в смысле, бане пришел... Премию Дарвина за тот пожар вручать не берусь - она припасена у меня для другого случая. При очередном визите в деревню братец собрался залить свой джип бензином, прежде чем отправиться на рыбалку. Бензин по тем временам был в дефиците, поэтому хранился у уважающих себя селян в 200-литровых металлических бочках в сараях, и братец исключением не был. Большие деньги по тем временам не предполагали трезвость бытия, поэтому в сарай, полный бензиновых испарений, Мишка зашел расслабленной походкой хозяина жизни, сжимая в зубах тлеющую сигарету. Взрывной волной его отбросило тогда из сарая метров на тридцать. И еще несколько недель у братца отрастали брови и ресницы. На самом деле - повезло... Немногим позже сгорели Митя и Кругликов, потом пришел черёд Володьки-строителя. Его притащил в Головино кто-то из наших друзей. К тому времени в деревне обосновались известный спортивный врач Сергей Архипов и врач гимнастической, а ныне гандбольной сборной Слава Борисов, семейная пара «киношников: Герман Николаевич Крылов много лет проработал администратором у Шукшина, потом ушел на пенсию. Та самая мамина знакомая с ВДНХ (мир тесен) оказалась дальней родственницей жены Крылова и тоже захотела построить в деревне домик. В Головино непостижимым образом влюблялись все, кто приезжал в деревню хоть однажды. Володя-строитель не стал исключением. Его дом стал в деревне самым большим. На материалах Володя не экономил, поскольку возглавлял строительный трест. Дом был из бруса, общим размером 12х12, в два этажа, с причудливо выгнутой крышей. Новоселье Володя решил приурочить к собственному юбилею - назначил на самый конец июня. А неделей раньше в деревню с компанией одноклассников приехал его пасынок - отметить окончание школы и начало взрослой, независимой жизни. Гуляли до утра, кто-то, завалившись спать, перевернул на пол пепельницу. Утром дома уже не было — он как-то фантастически быстро сгорел до основания. Удивительно, но обошлось без жертв. А потом сгорели соседи слева - внук деревенской бабушки, которая когда-то принесла моей маме ключи от собственной избы и сказала: — Бери, Мария. Пусть Ленка твоя с детьми у меня поживет, а не в вагончике, пока вы строитесь. Все-таки стены теплые, и печка есть... У нее я и жила все лето. Сейчас к стыду своему не вспомню, как звали. Внук Андрей, которому перестроенный бабушкин дом достался после скоропостижной смерти матери, выстроил на участке роскошную баню. Не учел одной особенности: когда дровяная баня топится без воды, или с не до конца залитым баком, проходящая через бак от печки труба довольно быстро истончается и прогорает. В тот приезд Андрей дополнительно решил прочистить трубу и, видимо, проткнул прутом одну из стенок. Они с женой попарились, легли спать в доме... Мы с мужем тоже были в деревне, В тот вечер смотрели, лежа в кровати, какой-то захватывающий боевик и в какой-то момент вдруг поняли, что кроваво-красные всполохи, которые мечутся по окнам, идут вовсе не с экрана. Опыт пожаросозерцаний, накопленный к тому времени, говорил о том, что ни на каких пожарников, увы, полагаться не стоит — приедут из Можайска через пару-тройку часов с одной машиной воды, подождут, пока все прогорит, зальют головешки. Одним словом — плавали, знаем... Поэтому я сделала единственное, чем реально могла помочь в этой ситуации: сняла с кухонной полки литровую бутылку водки, настоянной на тархуне и чабреце — самый крепкий из напитков, который был. И мы пошли к соседям. Андрюха сидел на крыльце дома, обхватив голову руками, и раскачивался, тоненько завывая: «Инструменты... Там же все инструменты...» Первые полстакана мы влили в него почти насильно. Вторые он выпил сам, после чего раскачиваться перестал, и это была победа. Во всяком случае я увидела, как облегченно выдохнула его жена Ленка. Утром они уехали в Москву. Когда машина скрылась из виду, я, подчиняясь какому-то неосознанному внутреннему порыву достала телефон и перебросила на Ленкин номер деньги. Спустя пару часов раздался звонок. Ленка плакала: — Ты что, с ума сошла? Это очень много... — ... Знаешь, я ведь никогда не рассказывала Андрею, как его бабушка после того, как сгорел наш дом, пустила нас к себе жить, уступив собственную кровать, и все лето кормила детей ягодами с огорода. Считай, что я просто возвращаю долги...