РОССИЙСКУЮ ВНЕШНЮЮ ПОЛИТИКУ ПРИНЯТО
оценивать с точки зрения отношения к Западу. С одной стороны, это отражает привычное устройство мировой политики, западноцентричной на протяжении нескольких столетий. С другой — специфику России, которая ищет внешний ориентир для самоидентификации, полюс притяжения или отталкивания.
Но имеет ли смысл оценивать внешнеполитический курс по критерию про- или антизападное™?
Запад как культурное сообщество, которое выросло на корнях классической Европы, обрел единое геополитическое измерение только во второй половине XX века. До этого общие ценности и идейный багаж не избавляли от острого соперничества и междоусобных конфликтов вплоть до двух мировых войн. Советскому Союзу с его претензией на глобальную альтернативу удалось невозможное — сплотить Запад. Исчезновение советской угрозы изменило ситуацию. Америка возложила на себя бремя глобального лидера. Европа с энтузиазмом ушла в себя. США для решения задач, которые они перед собой ставят, требуются союзники в разных углах планеты, готовые брать на себя ответственность, прежде всего в сфере безопасности. Европа же совершенно утратила военно-политические амбиции. Что скрепляет трансатлантическое единство? Обычный ответ — либеральные ценности. Достаточно ли этого компонента в принципе — вопрос спорный. Но важнее другое. Под влиянием демографических изменений и глобализации, которая повсеместно расшатывает устои, ценностная база Запада трансформируется.
Благодаря высокому уровню социально-экономического развития в западных странах, с одной стороны, снижается воспроизводство «коренного» населения, а с другой — растет стимул для притока инокультурных элементов из менее развитых государств. Это не может не сказываться на самоидентификации наций и обществ, включаемых в понятие «Запад». Процесс проходит по-разному в Европе и Соединенных Штатах. Европа гораздо меньше, чем Америка, приспособлена к тому, чтобы служить «плавильным котлом». Глобализация проверяет на прочность такое достижение европейской интеграции, как способность преодолеть присущий Старому Свету национализм. Это понятие утратило остроту как противостояние европейских наций. Но теперь речь идет уже о том, переварят ли те самые нации размывание культурно-цивилизационной матрицы. Демографические тенденции неумолимы, и процентное соотношение «коренного» и «некоренного» населения Европы будет меняться в пользу последнего. Как это повлияет на ментальность и политику, предсказать невозможно. В новом веке наметился феномен, который можно назвать «либеральной ксенофобией». Неприятие иностранцев зачастую имеет не реакционную, а про-
грессистскую основу—защита завоеваниий европейской свободы от традиционализма, который иммигранты из исламских стран считают своим демократическим правом. Ярче всего это проявляется в самых либеральных Голландии и Дании.
Необратимо меняется и Америка. Для нее строительство надэтнической нации не внове, но материал для «переплавки» теперь иной. Французский публицист Ален Мэнк спрашивал в 2003 году: «Как будут выглядеть Соединенные Штаты, если индийцы станут там столь же могущественны, как евреи, китайцы — влиятельны, как протестанты-англосаксы, а испаноязычные столь же значимы политически, как ирландские католики? Будет ли эта страна в той же степени связана с Европой?»
Исследователи из Национального оборонного университета США недавно написали, что «все более различающиеся модели иммиграции и внутренние демографические изменения могут привести к эрозии общей исторической идентичности Америки и Европы». Россия постепенно утрачивает тот Запад, отношение к которому всегда определяло российское самосознание. Вызовы не отличаются от западных. Так, демография обещает не только количественные, но и качественные изменения. Пропорция славянского и иного населения будет меняться не в пользу первого, но пока нет ни политического, ни бытового понимания того, что делать с новой реальностью. Геоэкономические сдвиги заставляют смотреть не на запад, а на восток. Большая часть российской территории находится в Азии, но никто там не воспринимает Россию «своей». Скоро придется решать, как Москва должна и
может позиционировать себя именно в той части света. И возможно, нас еще ждут споры о том, является ли политика России про- или антивосточной.
По материалам Forbes
Автор — главный редактор журнала
«Россия в глобальной политике»