почему люди важные становятся неважными? это "мир заменяемых" и нужно смириться? а как смириться, если сама выжигаешь из памяти их, себя, ваше время вместе? это уже не ты станешь. ты уже не та, какой была. а кто ты? и что есть ты? друзья,музыка, книги любимые и фильмы? иногда кажется, что ты существуешь только где-то, но не здесь. что все, что было - это твое воображение. придумываешь себе жизнь и живешь ее, и жуешь ее. а когда ты проблюешься своей жизнью, тогда не останется ничего.  только кислый осадок, который сплюнешь. и стоишь, и идешь, и пусто. почему все меньше твоих, то есть те твои, которые были, теперь уже свои или ничьи. а появляются другие твои. это приятно. чертовски приятно, но они уже другие. если слишком много от себя отметать, то вокруг образуется стерильная чистота, в которой не размножаются даже бактерии. не то, что чувства. а в итоге нет ни своих, ни чужих, ни твоих. и всем хорошо. всех все устраивает. а те, кого не устраивает очень устали что-то менять. они устали даже хотеть. они просто сидят как полипы. хм, вспомнила, что полипов одна на всех система пищеварения. то есть они связаны, но при этом снаружи они разные. иногда так хочется сбежать. но ничего не изменится в корне. только место, люди. а я останусь такой как...? была, есть и буду. часы остановились. время обиделось. можно говорить сколько угодно бесполезных слов и тратить на их чтение мало бесценных минут. но ничего не меняется. я в ловушке времени. время во мне. в детстве я жила с мамой, папой, бабушкой и дедушкой. У нас в гостиной висели большие старинные часы. Каждое воскресенье дед останавливал и снова заводил их. Это было целое действо. Он ставил к стене стул, вставал на него (надо сказать, у деда не было одной ноги), останавливал маятник часов,  открывал их переднюю стеклянную стенку, потом несколько раз крутил стрелки по часовой. И еще, кажется там был ключ, который заводил часы (сбоку). Потом бабушка звонила в справочную и узнавала точное время. Дед ставил стрелки в нужное положение. Закрывал двурцу часов. Потом он запускал маятник! Как же мне нарвилось  смотреть на это! Я мечтала, что когда-нибудь сама буду заводить эти часы. Но мы переехали, дед умер, а часы все еще висят в гостиной. Если бы дед был жив, я спросила бы у него, как заводятся часы, которые у меня внутри. Но это невозможно. И еще я бы спросила, много ли у него накопилось нереализованных планов, желаний. О чем в детстве он мечтал и что сбылось? И еще я спросила бы у него - что делать, чтоб мечты сбывались. Кстати, я до сих пор не знаю, могут ли часы идти сами по себе, если их не заводить.

"Есть женщины, в которых никто не влюбляется, но которых все любят. Есть женщины, в которых все влюблены, но которых никто не любит. Счастлива только та женщина, которую все любят, но в которую влюблен лишь один". (с) 

в каждом из нас живут чудовища. иногда, когда ты не успел вовремя поменять приличные слова, мысли, выражения лица, движения, они выползают на свет. ты теперь знаешь о них. о тех, кого хотел спрятать за железной маской улыбки, кого хотел изжечь просроченными талонами памяти, кого хотел оторвать от себя, кого не существовало до... что происходит дальше? один на один. не знаю. скажи, а ты веришь в чудовищ?

я пьяна тобой по самые сердца края.

и еще, поняла сегодня, что хорошие фотографии получаются только тогда, если любишь и понимаешь то, что или кого, ты фотографируешь. иначе - лобуда.

Ты за этим к нему и льнула, привыкала, ждала из мглы –
чтоб ходить сейчас тупо, снуло, и башкой собирать углы.
Ты затем с ним и говорила, и делила постель одну –
чтобы вцепляться теперь в перила так, как будто идешь ко дну.
Ты еще одна самка; особь; так чего поднимаешь вой?
Он еще один верный способ остро чуять себя живой.

Тебя что, не предупреждали, что потом тошнота и дрожь?
Мы ж такие видали дали, что не очень-то и дойдешь.
Мы такие видали виды, что аж скручивало в груди;
ну какие теперь обиды, когда все уже позади.
Это матч; среди кандидаток были хищницы еще те –
и слетели; а с ним всегда так – со щитом или на щите.

Тебе дали им надышаться; кислородная маска тьмы,
слов, парфюма, простого шанса, что какое-то будет «мы»,
блюза, осени, смеха, пиццы на Садовой, вина, такси,
дай откашляться, Бог, отпиться, иже еси на небеси, -
тебя гладили, воскрешая, вынимая из катастроф,
в тебе жили, опустошая, дров подкидывая и строф;

маски нет. Чем не хороша я, ну ответь же мне, Боже мой, –
только ты ведь уже большая, не пора ли дышать самой.
 

Вера Полозкова

Настроение сейчас - барабаны-в-глубине

 

Вера Полозкова

бл*дь. кошка. публичная женщина. надо знать меру во всем и уметь отстоять свое мнение, делать то, что тебе хочется и не делать того, что заставляют насильно. прописные истины и самоуважение. твоя свобода.

Входите, открыто, садитесь поближе, вот, кстати, варенья остатки.
Мой кот Ваши тонкие пальцы оближет, собака притащит Вам тапки.
Садитесь сюда, в это теплое кресло, оно Вас обнимет уютно.
Садитесь. Мне жизнь эта кажется пресной и птицы уже не поют, но
Я рада вас видеть. Живу? Одиноко. Ничто не меняется за год.
Вчера было лето - на кухне чеснок и немного засушенных ягод.
Теперь - мелких дел непонятных навалом, сражаюсь бессмысленно с ленью.
Позвольте пристроиться мне, как бывало, у ног, головой на колени.
Не бойтесь меня, я не буду, как раньше, рыдать и кидаться словами.
Я стала спокойной, я делаюсь старше, а значит, учусь быть не с Вами.
И Вы изменились - почтенный родитель, работа и отпуски в Греции.
Да что Вы, глаза только не отводите, хоть вечер мне в них насмотреться...
Вот только не руки, живешь себе - ну так живи без пути запасного.
Тебе ничего - ты зашел на минуту, а мне - забывать тебя снова...
А мне - забывать тебя. Слышишь, не надо! Ты там колосишься и зреешь,
А мне забывать... Я хожу по канату, над публикой, жаждущей зрелищ.
Часы на столе. Скоро утро забрезжит будильником, в уши стучащим.
А ты заходи, но, пожалуйста, реже... Ах, что я, конечно же, чаще.
А хочешь пиши, адрес тот же, туда же. А я - да не стану, куда там...
А скоро уже Новый год, распродажи, учеба, события, даты...

Всё же иногда очень полезно думать головой, особенно психологу!

2008, счастливый! Спасибо и прощай!

Спасибо тем, кто сделал тебя таким!

Остаешься следами во мне!

Моментальное счастье сложилось в счастливое время!

Так прощай, буду помнить!

"А я опять ищу то, чего нет..."

* * *

                        Л.В. Лифшицу

Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
   Я сижу у окна. За окном осина.
   Я любил немногих. Однако - сильно.

Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
   Я сижу у окна. Я помыл посуду.
   Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишина глагола.
Что не знал Эвклид, что сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
   Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
   Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
   Я сижу у окна, обхватив колени,
   в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишина мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
   Я сижу в темноте; как скорый,
   море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли, и дням грядущим
я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.
   Я сижу в темноте. И она не хуже
   в комнате, чем темнота снаружи. 

1971

Настроение сейчас - знай!

 

Общение настоящее, без условностей и подтекстов, влияний стереотипов и глупых предубеждений, когда душа нараспашку и по ней, белой, пишут черной тушью каллиграфические тексты. Или даже, когда писать не надо, когда мысли без слов, понятные и простые, честные, отражаются в душе, оставляя легкие следы. Когда танцуешь на тонкой ниточке естественности. Ни фальши, ни масок. Во весь голос, но так, чтобы слышали только мы. Так, наверное, перешептываются травы, цветы и ветер, капли дождя и асфальт. Общение изнанками душ. Жаль, что это только давно забытая выдумка. Искренность и бесстрашие. Смелость быть собой и не играть, а жить и переживать по-настоящему.

Волной темно-зеленой нахлынуло. Я замерла и прислушиваюсь к тому, что творится вокруг. Я рыбка. Время вокруг остановилось. Пустота, пустота полная тяжелым грузом многострадальной воды. Никого рядом. Из глубины пришла боль. Боль, рвущая на клочки, невозможная, неотступная. Но рыбки не умеют говорить, так что даже выкричать ее нельзя. Маленькое мое сердце пульсирует  так, что этот ритм отдается в толще воды, поднимая новые волны... тук-тук-тук... но рыбки не умеют слышать. Для кого эта песня сердца? Этот условный сигнал посылаю и не жду ответа.  А где-то надо мной, есть небо. Высокое, холодное, синее-синее. Там, наверное, летят чайки. Если подплыть повыше к поверхности и подгадать момент, можно дождаться моментальной смерти - пикирует птица, всплеск, дыхание-стоп. И вот внизу подо мной осталась только пустота воды и темно-зеленая глубина, полная неотвеченных вопросов. Глубина, где до сих пор отдается уже слабое "тук-тук-тук"...