Мёрзнет под ветром последний кленовый лист,
Хлопает рыжим крылом, а взлететь не может.
Люди - как листья. Поверь, ты однажды тоже
С ветки сорвёшься и устремишься вниз.

Руки раскинуть - и навзничь. И синеву
Неба холодного впитывай, словно губка.
Осень не смотрит на штамп "осторожно, хрупко" -
Вот и бросает нас яблоками в траву.

Просто поверь ей: падение - тоже путь,
Дао умытых дождём пожелтевших листьев.
Осень расставит акценты незримой кистью.
Хочешь не хочешь - обратно не повернуть.

Люди - как листья. Поверь, этот миг придёт,
И обесцветятся ценности с меткой "прежде".

Кроме стихов, остаётся ещё надежда:
Падая, листья успеют познать полёт.

 Ветер Мой

Мне бы в ноги тебе лететь метеором, подбитой птицей, теплым ветром ласкать и виться, вырисовываться в тебе вензелями, виньеткой, руной, совпадением ДНК... Я горю, как Джордано Бруно - оставляя всех в дураках, я же знаю, где этот центр притяженья небесных тел... Твоя нежность не стоит цента, почему я ее хотел? Твое сердце не стоит камня, возведенного в край угла, твоя сила издалека мне гонит белые облака, в них укрыться -вдохнуть тумана, выйти пьяным из пустоты... Мне б писать о тебе романы, быть доверчивым и простым, мне б прощать тебя - с каждым разом все привычней - да что о том... Только я не умею сразу становиться твоим рабом, только я не умею молча - по щелчку - ичезать в тени... Мне б лететь - только ты не хочешь. Я не падаю. Извини.


 Кот Басё

Эй, прохожий! Пожалуйста, помоги. Научи меня с правой вставать ноги,
подставлять лишь достойным свое плечо, видеть смысл в глупых выкриках ни
о чем, различать где влюбленность, где просто страсть, как по краю по
самому - не упасть, как не делать долгов, не копить обид и иметь всегда
самый счастливый вид.

Научи узнавать хитрецу и ложь, унимать силой мысли немую дрожь, когда
рядом - коснуться могу рукой, но всегда его взгляд обращен к другой.
Расскажи о пустынях и миражах, старый тайнах, припрятанных в гаражах...
Им любые скорости по плечу. Я б уехала, знаешь... Но не хочу.

Научи меня, слышишь? Простой урок - говорить что-то важное точно в срок,
не жалеть об упущенных шансах впредь, да и в общем спокойно себе
стареть. Строить дом под надежной защитой скал, чтобы кто-то, как
прежде, меня искал... Чтоб родители верили в жизнь мою, чтобы дети росли
не в чужом краю... Научи постепенно, минуя страх, видеть счастье
простое в своих руках.

Научи слышать важное в мелочах, видеть солнце и греться в его лучах,
даже если уже под дождем промок и до цели добраться сейчас не смог.
Научи забывать про него, когда между нами - и время, и города. Этот
вирус, я знаю, неизлечим. Но не думать - пожалуйста! - научи...

Ты когда-то просил "Научите!" сам, приходилось и ждать, и в сердца стучаться.

Подари мне инструкцию к чудесам - они что-то никак не хотят случаться...
 

Анна Кулик

 Николай Туманов

Кот Басё

Это время ошибкой не было - ход логичен, как ни крути. Те, кто любят - уходят первыми, чтобы в будущем не грустить, не скитаться дорогой прошлого, не рассчитывать на повтор... Чтобы не было "я им брошена", "жизнь закончена"...
Перебор. Опоздала на пару лучиков, потому и стихи - тебе. Может, выйдет, что это - к лучшему где-то через десяток лет. А пока - перестук послания, словно точка-тире-пунктир... Наши частые [не]свидания и на сон не похожий мир. "Как дела? - Все в порядке, кажется. - Как работа? - Сейчас завал"... Эй, художник! Опять не вяжется! Что ты там понарисовал? Почему наши судьбы смазаны и сплетаются на холсте? Ты же видишь - мы очень разные. У обоих любовь, постель, сновиденья, что вновь забудутся, те мечты, что приходят вновь... Даже если они не сбудутся - где ты тут разглядел любовь?! Ей бы просто не дали вырасти, ты же видишь, что мы - друзья! Он молчит, протирает кисточки, ухмыляется про себя.

Это время ошибкой не было. И спасибо тебе за все. Может быть, оно в битве с бедами как и раньше меня спасет. Может быть, так однажды сбудется, что опять нам не хватит слов... Может, все словно сон забудется. Не загадывай. Сладких снов.
 

Анна Кулик

И, когда он вконец уставал от чужих тревог,

от бесцветных слов и бессмысленных обязательств, –

он скидывал мир, как плащ, и входил в уютный простой мирок,

распахнув окно, где дрожали звёзды в небесной смальте.

Когда он вконец уставал от мирской возни,

он запирал свою дверь, открывал сервант, где стояли вина,

и вспоминал двух женщин, которые были с ним, –

двух женщин, каждая из которых была его половиной.

У одной были тёплые руки и преданные глаза, –

у той, что вечно случалась рядом, если от беды он на волосок.

А другая – стройная как лоза и гибкая как гюрза, –

ускользала меж пальцев, как тонкий морской песок.

С первой целую ночь пил чай, говорил взапой,

не касаясь, - люди чем-то же отличаются от зверей.

А другую сразу кидал на лопатки и накрывал собой,

чтобы хоть на час, не навек, - но сделать её своей.

Одна была вся – его боль, его детский страх;

он бы мог убить её, если бы был смелей.

Но являлась другая, верная, любящая сестра –

и он снова дышал, и они подолгу бродили навеселе.

На одну тратил жизнь и кровь, и столько душевных сил -

только другая и знала, как он после бывает слаб.

Ни одну, ни вторую он ни о чём не просил, -

но одна его погубила, а другая его спасла.

Где-то там, вдали от чужих людей, на краю весны,

перед часом Быка, под сверкающей ранней луной,

он вспоминал двух женщин, которые были с ним, -

двух женщин, которые на самом деле были одной.

(автор Ракель Напрочь)