Я пишу эту часть с когда-то давно переломанной, а сейчас застуженной и дико ноющей ногой, болящим горлом и заложенным носом. Так что если мой негатив вылез где-то в рассказе, покорнейше прошу простить.

Также хочу предупредить, в рассказе есть пара не очень приятных моментов, так что сильно брезгливым лучше не читать.

Стремительным росчерком за окном мелькнула зима и наступил март. Член начал вставать в два раза чаще, и встав стоял намного дольше. Весна, хуле там. Торчака всю весну напролет - это, можно сказати, пассивка.
Учёба тянулась вяловато, но вполне терпимо, Ленка уебавшись с третьего этажа стала меня избегать. Решение проблемы я оценил, и твёрдо пообещал сам себе что по возможности буду всех заебывающих меня личностей выкидывать в окно. Работает. Спасибо тебе Дён.

Март - мартом, но зима не спешила сдавать позиции и наметала новые и новые сугробы снега. Как-то серым утром, идя на первую пару, я увидел полуприсыпанную снегом бумажку с выгядывающим кусочком текста "Предоставляется бесплатная п...". Пизда, мелькнуло у меня в голове, ПИЗДА, рванулся из трусов член. Я буквально слышал его рёв, - дайте мне хоть что-то ибабельное, и я его вздрючу!!!
Воровато оглянувшись, я присел и потянул бумажку. Не знаю что там, но бесплатное я люблю. Если только это не пиздюли. И вообще, буква П должна быть первой в алфавите. Универсальная, блеать. Полная надпись на листовке гласила: "Предоставляется бесплатная путевка детям до 17-ти лет включительно, пострадавшим от Чернобыльской катастрофы. Обращаться к замдиректора, каб. ?11" Ну ёклмн, что же за пакость то такая? Буквально пару дней назад мне стукнуло 18, и теперь, будучи пипец каким взрослым, я не мог поехать оттянуться в лагерь. Отшвырнув бумажку, я грустно поплёлся грызть гранит науки. Вспомнив что гранит в то утро должен был принять форму ромштекса, я повеселел, но тут же рванулся обратно и подхватил успевшую отлететь бумажку. Русу-то семнадцать. А днюха только через два месяца. Истекающий соком ромштекс, почему-то в форме женской письки прощально качнувшись на прощание, уплыл из моей головы. Я четко повершувшись на каблуках, и оставляя глубокие отпечатки гадов на снегу, попёрся в общагу, будить сладко дрыхнущего Руса. Рус новость воспринял адекватно, вспомнив фильм "Зажги этим летом" (Комедия на один вечер, про летний лагерь, двух друззо и прыгающих чирлидерш. Красиво прыгают, сучки), но тут же опечалился узнав что я не еду. После нескольких минут горячего спора, где главным образом упоминались девки в лагере, весна и стояк, мы чисто одетые, побритые и надушенные, принычковав в пакете огромную коробку конфет и бутыль среднетравильного вина, стояли перед кабинетом ?11, сжимая в трепещущих руках свои документы. Мы знали кто находился за ней. Наталья Александровна и Елизавета Андреевна. Наш замдир, Наталья Александровна, была здоровенной тёткой, строгого но справедливого нрава. Здоровенной не в плане жира, а в плане называемом мною "Щас как пиздану". Она могла и коня остановить, и избу горящую, впритык описать. Справжня укра?нська ж?нка, как говорит Рус. Гроза хулиганов и любителей кидать окурки мимо мусорных баков, её карающая длань настигала каждого дерзнувщего попасться ей на правонарушении. И грустной была судьба несчастного.
Елизавета Андреевна же, секретарь директора, была противоположностью Наталье Александровне, низенькая и щуплая, нраву саркастического и ехидного. Такая коня в избу эту самую загонит, поугорает, а потом со свистом сожрёт запеканку, помахивая своей недопалочкой-недоклюшкой. Объединяющей их чертой, было хорошее к нам отношение, особенно после случая с Энджи, а потом и с Леной, которую втихую ненавидел весь преподавательский состав. И мы, поганцы эдакие, собирались нагло этим воспользоваться.Я постучал, Рус открыл дверь, я шагнул и поздоровался.
- Здравствуйте Наталья Александровна, с весной вас.
- Здравствуй Серёжа, заходи-заходи. А кто это там за тобой прячется? О, да это же Руслан! Русланчик, не смущайся, заходи тоже, а то с тех пор как Лизавета ?Ндреевна на больничном, мне тут скучно самой. Даже поговорить не с кем.
- А что с Елизаветой Андреевной, - живо отреагировал Рус, - что-то серьёзное?
- Да не, что ты, что ты, Боже упаси, простудилась просто. Ну, выкладывайте. Знаю ведь что не просто так к старухе припёрлись. Щас опять будете просить не подселять к вам студентов, да? Как вы их только умудряетесь заставлять их писать просьбы о переселении, не пойму до сих пор.
- Нет, Наталья Александровна, нам бы в лагерь, отдохнуть чуток от учёбы. - смущенно сказал я.
- А что, доброе дело. Да и мне спокойней за студенток своих будет. А то у нас тут поваров выпускают, а не парашутских балерин, прости Господи. Давайте документы.
Заполнив заявление Руса, она потянулась за моими документами и проглянув их, замерла.
- Э, Серёжа, я видать на старости лет совсем ослепла. Не скажешь ли ты дату своего рождения и сколько тебе годков, а то я ещё и в математике не сильна.
- ДАТА, - вздохнув сказал я, - а лет мне восемнадцать.
- Так отчего же ты сюда припёрся, с этим охламоном?! - кивнула она на Руса. - Ясно же написано было, до семнадцати включительно. То есть Рус едет. Ты остаешься. Нельзя тебе, писька большая, детишек напугаешь.
- Ну неужели никак нельзя решить эту проблему? - жалобно глянул на неё я, - мне ведь восемнадцать только на днях исполнилось, в феврале. А без Руса я тут захирею.
- Гм, - глянула Наталья Александровна на пакет, - может дело и можно решить. Тут месяц числом надо прописывать, и я вместо 02, поставлю 03. И станешь ты моложе. Только, не трепайся там и не свети документами. И если что, вали всё на ошибку в свидетельстве о рождении. Максимум что тебе там сделают - просто выгонят. Вот вам ваши заявления, идите в больничку на медосмотр. Через два дня вас тут уже не будет, и я наконец-то смогу отдохнуть. - ворчала она.
- Да, конечно, обязательно. - сияли лыбами мы с Русом, оставив пакет и пятясь задом к выходу. - Спасибо вам огромное.
- Идите уж, шалопаи.
Пройдя нужные анализе в больничке и собрав манатки, мы весело устремились навстречу новым приключениям, лелея мечту отодрать-таки чирлидерш. Протрясшись в холодной маршрутке почти три часа, мы выгрузились на остановке и ещё около часа ждали нужную нам электричку. Пританцовавая на продуваемом ветром перроне, я клял себя за то что опять побрил яйки, полагая что быть волосатым теплее.
Наконец-то подошла электричка. Это был пиздец. Вагоны были забитые людьми как ебальник Эдди Мэрфи зубами. Без зазора нахуй, ровненько и впритык. И тамбуры тоже. Мы попытались втиснуться. Плотная человеческая масса, неохотно раздвигалась, покряхтывая и поохивая, освобождая место для наших замёрзших тел.
Ну хоть тепло будет, мелькнула в голове мысль, когдя я прижимался к какой-то тётке, пытаясь максимально отстраниться от дверного проёма. И тут я узрел решительно направляющуюся к нашему вагону, крепкого и коренастого телосложения бабульку, явно кавказской национальности, на усах которой было больше волос чем у меня на заднице. Она твёрдо ступала в направлении нашего тамбура, легко помахивая приличных размеров сумкой.
- Мушчина, падвинтес, - заявила бабулька, подойдя ко мне. Я честно сделал пару попыток. Спресованные люди крякнули, но не поддались.
- Не могу, сами видите.
- Можиш. Такой здаровый, а падвинутса не можиш! Щас я покажу как нада!
Она отошла примерно на семь-восемь шагов, и с горным боевым кличем "Ибатмаюжопу" (за точность не поручусь, орала она не на нашем, это просто моя интерпретация того что она крикнула, близкая по звучанию к оригиналу) рванула прямо на меня. Я же, в ужасе выдав какой-то полузадушенный сип, попытался отскочить внутрь вагона, и как ни странно эта попытка мне удалась. Бабулька же, недобежав пару шагов, резко замедлилась и с достоинством встала на освобожденное мною место.
- Видэл?- гордо спросила она, - Старий чилавэк - мудрий чилавэк.
Не рискнув спорить с этим утверждением, я дыша полувдохами, попробовал раздвинуть людей в стороны. Как и ожидалось, нихрена у меня не вышло, и испытавая муки удушения, я поехал дальше, утешаясь мыслью о том, что остальным не легче. Это нихуя не злорадство, скорее осознание общности проблемы.
- Рус, а Рус, - заговорил я, - спроси у кого-то сколько нам ехать, а то я задохнусь тут нахрен. Рус задумчиво повертел головой по сторонам и наклонившись к давешней бабке, вежливо спросил:
- Ибатвашужопу, а вы не подскажете сколько нам ехать до Ы остановки?
Бабка повернула голову и одарила Руса долгим взглядом. Во взгляде явно читалось "Была бы я мужиком, пиздец бы тебе был, сранчук"
- Ибисваюжопу, абрек немытый, - неторопливо изрекла она, - а астановка Ы будит через трицать минут.
Рус лишь усмехнулся. Закаленного в общажных перепалках человека, абреком не пронять.

Через долгих полчаса, электричка в очередной раз замедлила ход, и голос машиниста хрипнул:
- Остановка такая-то, следующая остановка другая.
Пропхавшись к выходу, я радостно прыгнул на заснеженный перрон, сбив с Руса шапку.
Под его матерок, я полной грудью вдохнул свежий морозный воздух и счастливо рассмеялся. Повернувшись и помахав рукой бабке, я обратился к Русу:
- Ну что, пошли искать наш лагерь.
- Поехали, - с энтузиазмом отозвался он, - только вот куда?
Перед нами была небольшая крытая остановка, рельсы, как будто делящие мир на две половинки, и хвойный лес по обе стороны от рельс. Внимательно приглядевшись, мы обнаружили тропинку пересекающую рельсы и совершенно одинаковую в обеих сторонах. Бросив монетку, мы гуськом устремились в лес, весело напевая припев из "Кукарачи". Ну кто же не помнит Кукарачу?
- Ла кукарача, ла кукарача, я но кьоре каминааар, - жалобно пели мы о судьбе несчастного таракана, иногда срываясь на ржач.
Через несколько минут лес расступился, открывая нашим взорам небольшую деревеньку. Приметив магазинчик, мы сразу же рванули туда. Оказывается монетка направила нас не в ту сторону.Уже без песен мы потрусили обратно. Минут через двадцать, выскочив на утоптанную дорогу, я увидел несколько двухэтажных зданий из серого кирпича. Настроение вновь начало подниматься. Зайдя в первое здание, я поинтересовался тут ли регистрируют отдыхающих. Узнав что тут, и отдав документы, я улыбнулся Русу, который нервно искал взглядом стройных цыпочек. Цыпочек не было, были трое тётенек средних лет за столом с бумагами, и одна с лицом не то срущей, не то трахающейся жабы и дырявым деревянным ящичком в руках.
Наши бумаги были подробно изучены и одобрены, одна из тётенек сообщила нам номер комнаты в которой мы будем жить и сказала что в шесть вечера нам всем нужно выстроиться в коридоре.
Тут резко встала Жаба (ну, вы поняли кто это) и торжественно неся свой ящичек подошла к нам, ткнув его мне под нос. Я понюхал и честно сообщил ей:
- Воняет.
Жаба моргнула. Затем безапеляционно уведомила меня:
- Вы хотите сделать пожертвование в фонд какой-то там благой цели.
- Правда? - деланно удивился я, - в таком случае вынужден вам сообщить что денег с собой не брал. Это ведь бесплатный лагерь?
Позеленев, Жаба протянула свой ящик Русу.
- Вы хотите сделать пожертвование в фонд какой-то там.
- Не могу, я глухонемой. - задумчиво ответил он.
- Но вы же говорящий! - вылупилась она на него.
- Говорящие попугаи, а я - глухонемой. - отодвинув Жабу с сторону, направился Рус в коридор.
Чапая за ним я расслышал сдавленный смех тёть.
Попутешествовав по коридорах и найдя свою комнату, у меня зародилось смутное подозрение, которое полностью разделял Рус.
- А где тёлки? - с лицом миссионера, услышавшего от туземца что его двухмесячный труд по насаждению новой веры провалился и они всё это время трахают его жену, спросил Рус. - Тут только одна малолетняя шелупонь. Где сиси, писи и всё что прилагается с ними в комплекте?
- Чувак, в шесть часов народ соберётся и мы увидим, есть ли такие в нашем отделении. Но почему-то мне кажется что это детский лагерь.
- Не каркай сука.
Я, фыркнув, лёг на кровать стоящую возле батареи. Люблю когда под боком что-то тёплое. Подремав до шести часов, мы вышли в коридор и растерянно остановились. Коридор был длиной в метров десять, потом делал поворот и уводил к следующему корпусу. Всё, практически ВСЁ свободное пространство коридора было забито бегающей, пищащей, дерущейся массой детей, примерно четырёх-шестилетнего возраста, управляемой сбивающимися с ног воспитательницами.
- Пиздец, - прошептал я.
- Ещё какой...
Одна из воспиталок увидев нас, призывно замахала рукой, и перекрикивая шум завопила:
- Вы, двое, подойдите сюда, - и тут же принялась растаскивать двух сцепившихся мальчуганов.
Мы, пытаясь не наступить на детвору, подошли и представились.
- Аделаида Сергеевна, очень приятно. - быстро проговорила воспитательница. - Я, как заведующая пульмонологическим отделением (всего их было три: пульмонологическое, кардиологическое и гастроэнтерологическое), назначаю тебя, - она ткнула пальцем в Руса, - старостой, - а тебя,- так же ткнула она в меня, - его заместителем. Помогите мне навести порядок.
Через несколько минут и дохренища сожженых нервов, мы ухитрились построить малышню в коридоре.
Аделаида Сергеевна прокашлялась, привлекая внимание к себе и громко заговорила:
- Дети, добро пожаловать в наш лагерь. Вы пробудете тут три недели, начиная с сегодняшнего дня. У каждого из вас возьмут анализы, каждому будут назначены лечебные процедуры. Распорядок висит возле входа в корпус, там расписано время приёмов пищи, различных мероприятий и лечебных процедур. Собирать и сопровождать вас будут наши воспитательницы или же староста и его заместитель. Сейчас мы все помоем руки и отправимся на ужин, а потом на небольшой концерт, устроенный работниками лагеря в честь вашего приезда.
- Может свалим отсюда?
- Погоди, может в остальных отделениях найдется кто-то нашего возраста...
Когда все закончили мыть руки, воспиталки построили нас в пары, заставив взяться за руки, и мы дружно пошли в столовую. По дороге к нам присоединились гастро и кардиоотделения. В кардио была всё те же дети, разбавленные несколькими подростками, а в гастро было кроме малышни, десятка полтора крепких парней лет шестнадцати-семнадцати. Мы слились в одну реку и пихаясь дошли до столовой. Мест не хватало, и поэтому внутрь запускали по одному отделению, остальные в это время ожидали в коридоре. Хавчик был парашный, на уровне школьного. Добавку давали редко.
Промотавшись до вечера и изрядно намучив уши на концерте, нам удалось выяснить что это, черт бы его драл, детский лагерь. Но через 5-6 дней будет новый завоз, и там должны быть отдыхающие постарше.
Вернувшись в комнату, мы с горя напились, ополовинив запасы спиртного.
На следующее утро, вознамерившись пополнить опустошенные баки с топливом, мы узнали неприятнейший факт. Выход за территорию лагеря запрещался. На территории же был лишь один магазинчик и там продавались только конфеты-шоколадки-газвода. Расстроено вернувшись в комнату я внёс предложение - не трогать алкоголий до тех пор, пока не приедет свежая девчатина. Предложение было принято и мы отправились выполнять свои нудные обязанности. Пять дней промелькнули быстро, не особо изобилуя событиями. Хотя нет, я видел страшную вещь. Около сотни голов мелкотни, колбасящейся на дискотеке. Это пиздец.

Наступил долгожданный день и нам привезли новых ребят. В пульмоотделение попало восемь девушек, но внимания достойны были лишь две из них.
Первую звали Рита. Это была обычная девушка лет семнадцати-восемнадцати, с весьма выдающимися достоинствами в виде крупных сисек и крепкого зада. Будучи слегка полноватой, одевая халат она становилась похожей на Фиону из "Шрека". Но Рита была ебабельной, и это главное.
Вторую звали Катя, ей было около 15-ти, и она была эмочкой. Симпотной эмочкой. И этим всё сказано. Эмочки они такие - либо страшные шопиздец, либо милые донельзя.
В остальные отделения девушек почти не попало, поэтому нам завидовали со страшной силой.
Еще к нам в комнату подселили 15-летнего пацана, оказавшегося рЭЭппером. Этот долбоёб всю ночь складывал свои рифмы, горячо нашептывая особо понравившиеся под одеялом и не реагируя на летящие в него тапки. До тех пор пока я, обозлившись, не наебнул в него полукилограммовым говнодавом.

Я предпочел Риту, Русу понравилась Катя. Мы познакомились, потусили на местной недодискотеке в актовом зале, полапали их под медляк, провели к их комнате и синхронно поцеловали на прощанье.
- Завтра. - утвердительно сказал я.
- Завтра. - согласился Рус. - Во время дискотеки затаскиваем девочек к ним в комнату, угощаем выпивкой, убегаем к себе, дожидаемся отбоя, возвращаемся и трахаем. Так?
- Истинно так.
На следующее утро, мы собрав всю малышню построили её и погнали на умывание, перемигиваясь с Ритой и Катей. После помывки, Рус с Катей торжественено пошли впереди колонны детишек, я же с Ритой замыкал её, чтобы никого не потерять. Сзади лучше, можно лапать без палева -)
Позавтракав мы с Русом отправились в качалку. Помнится, идя туда впервые, я ожидал найти в зале пару запыленных чугунных гантелей, с облезшей краской и труп тренера.
Но к моему приятному удивлению, там оказался прямой гриф от олимпийки, без блинов правда, несколько гирь, в восемь, шестнадцать и двадцать четыре кг, соответственно, брусья, турник и скокалка. Я сразу цапнул гриф и начал мееееедленно его поднимать, чувствуя как похрустывают суставы. Подняв, я так же медленно опустил гриф, а потом несколько десятков раз как можно быстрее поднял-опустил, приседая и подпрыгивая. Потом поставив гриф вертикально, я завращал его подобно пропеллеру, наклоняясь взад-вперед-по сторонам, чувствуя как разминаются запястья со спиной, и аккуратно положив, запрыгнул на брусья...
Вывалившись оттуда через полчаса, я щастливый, пошел в душевую и к массажисту.
Правда такое наслаждение можно было получать всего два раза в неделю, о чем мы с Русом сильно сожалели. Это было одно из немногих плюсов во время нашего там пребывания. Закончив с процедурами, Рус посетовал что выпивки маловато. Мы ведь думали что можно купить и особо не запасались. Я выдвинул предложение, накакать на правила и съебавшись на полчасика в деревню разжиться там всем необходимым. Так и поступили. Во время обеденной прогулки, мы незаметно отделились от основной группы, зашли за угол и бегом рванули в сторону деревни. Купив несколько бутылок водки в давешнем магазиничке, бегом отправились назад.
На входе в корпус нас ждали воспиталки. Проклятые курвы обчистили нас, отобрав всю водку, кроме хитро заныканной в подкладке Русовой куртке поллитры. Да ещё и пригрозили что если поднимем шум - выгонят нафиг. Утешившись тем что сохранили малое, мы начали ожидать вечера.
Всё прошло как по маслу, девушки напились, мы правда тоже, и разбежались по кроватям. После отбоя, когда дежурные воспиталки ушли в подсобки гонять чаи и отобранную водку, мы в одних трусах аккуратно прокрались мимо них в женское отделение, нашли нужную нам комнату и подпёрли дверь чьей-то тумбочкой. Рус сразу куда-то исчез. Темно же, сука, а я нихрена не вижу. Наощупь найдя первыю кровать, я начал изучать лежащее на подушке. Ага. Раз ебальник, два ебальник. Не то. Идем дальше. Ага, тут вроде то, короткие волосы, знакомые сиськи... Привет Рита.
Шепча какую-то фигню и целуя все открытые участки тела Риты, я правой рукой пробрался в её трусики. Там уже всё хлюпало. Прижав пальцы к её пиздёнке, я начал совершать круговые движения, поглаживая и иногда пальцами проскальзывя в буквально пышущую жаром щёлочку, левой же рукой под аккомпанемент её стонов лихорадочно пытаясь нащупать загодя вшитый в труселя карманчик для гондонов (пользуйтесь идеей). С соседней кровати донёсся голос Кати:
- Серёж, ты там аккуратней, она маленькая, ей через месяц только четырнадцать будет.
Я, несколько секунд продолжал шерудить рукой в трусах Риты, переваривая услышанное, затем взвился:
- ЧТО??? Какие нахуй четырнадцать?!!
- Да ты расслабься, я дааавно уже не девочка, - томно прошептала мне на ухо Рита, пытаясь вернуть мою руку обратно.
- Ебаный в рот нахуй, в пизду бля такое, это же педофилия мать её шпалой в жоппу, прошипел я выворачиваясь из её обьятий и вылезая из кровати. - Прости, я так не могу, -отодвигая тумбочку сказал в темноту я.
Прокравшись обратно в комнату, я привычно пнул Леху (рэппера), я натянул штаны и вышел в туалет покурить. Яйца нихуево так болели, и я их вполне понимал. Так делать нельзя.

Насмолившись и возвращаясь обратно, я увидел возле женского туалета маленькую белокурую девочку, примерно лет трёх-четырёх, одетую в забавную розовую пижамку-зайчика с ушками на плечах, вглядывающуюся во тьму коридора.
Услышав шаги, она обернулась и взглянула на меня огромными серыми глазищами.
- А я вас знаю, вы дядя Серёжа, заместитель старосты.
- Верно. - присел возле неё я, - а кто ты и почему не идешь в кроватку? Отбой ведь давно уже был.
- Меня зовут Вика, я в туалет ходила, а обратно идти боюсь, там темно, - прошептала она.
- Ничего страшного в темноте нету. - бодро заявил я, - мысленно кляня воспитательниц трясущихся над каждым лишним киловаттом электроэнергии. - В какой ты комнате живешь?
- В шестой...
- Пойдем, - я легко подхватил её почти невесомое тельце на руки и решительно двинулся через коридор. - Не стоит бояться темноты. В ней все равно ничего нету, - говорил я доверчиво обнявшей меня девчушке, приоткрывая дверь шестой комнаты. - Вот мы и пришли. И все в порядке, ничего не случилось.
В окно комнаты заглядывала луна, освещая три кроватки с мирно спящими детьми, и одну пустую. На неё я и уложил отцепившуюся от меня Вику, прикрыв одеялом.
- Спокойной ночи, - пожелал я ей, направляясь к двери.
- Не уходите, я боюсь, - едва слышно донеслось сзади.
Бляяя, ну и что делать в таких ситуациях, мелькнула мысль, я ведь ниразу не секу в этой петрушке.
- Ты боишься оставаться одна? - вернувшись, попытался угадать я.
Вика кивнула, на глазах у неё заблестели слёзы. Мой мозг безуспешно пытался найти решение.
- А..а как ты дома засыпаешь? - попытался уточнить я у неё.
- Дома мама, она мне сказку на ночь рассказывает...а тут её нету, - слезинки покатились градом.
- Ну не плачь, не плачь, - обнял её я, - хочешь я тебе сказку расскажу?
- Хочу. Только не страаашную, - протянула Вику, вроде слегка успокоившись.
Я попытался вспомнить хоть какую-то сказку, но в голову как назло лезли дурацкие анекдоты. Затем мой взгляд упал на настенную аппликацию из листьев. В голове как будто щёлкнул переключатель и я вспомнил сказку Бианки о спешащем домой муравье. Правда плохонько вспомнил, пришлось по ходу рассказа досочинять. Получилось так что в моём варианте муравьишка не успел добежать домой до заката и храбро преодолел оставшийся путь ночью. И больше никогда не боялся темноты. (попытался акцентировать на этом участке)
Свои потуги выдать себя за сказочника, я оценивал весьма критично, и тем больше было моё удивление когда Вика сонно улыбнувшись попросила:
- Расскажите ещё.
- Я сориентировавшись рассказал сказку о Колобке, только там он не бесславно умирал в пасти лисы, а объединившись с зверями прогнал её из леса. Рассказывая, я и сам увлёкся, только после окончания обнаружив что Вика уже спит.
Шепотом пожелав ей спокойной ночи, я тихонько прикрыл дверь, отправляясь досыпать.

На следущее утро мы с Русом все так же выстроили и погнали на мойку рук малышей, а затем и в столовую. Как обычно в общем. Но на обеденной прогулке ко мне подошло трое парней из гастро, и один из них, демонстрируя щербатую ухмылку заявил:
- Ссыкло ты чухонское, готовую девку трахнуть не смог.
Я улыбнулся и зарядил ему металлическим стаканом ботинка по яйцам. Парень как-то всхлипнул, упал и с подвыванием стал кружиться на мёрзлой земле. Оставшиеся двое кинулись было ко мне, но тут за моей спиной возник хищно улыбающийся Рус, и они поумерили свой пыл.
- Пизда тебе, - заявил один из них, подхватывая своего яйцебольного кореша, - щас всей толпой придём и пизда.
- Ну-ну, давайте, - как-то меланхолично заявил я. Затем обернулся к Русу. - Это ведь Катька растрепала, да?
- Полагаю да. Вчера она мне не дала, из-за солидарности наверное. Но вполне возможно что и обе. Сам знаешь, в гастро парней побольше, а значит больше и мужского внимания как-никак.
- Вот сучки. Но нас щас другое должно беспокоить.
- Да-да, - усмехнулся Рус, - вдвоём против десятка - расклад пиздец прям. Но ничего. Есть у меня идея как если не навалять им, то хоть поглумиться.
- Чё за идея, - живо заинтересовался я, - излагай быстрее, щас эти мудаки соберутся и придут.
- Пошли со мной, - направился в корпус Рус. - Нам нужна бумага.
Недоумевая, я последовал за ним. Минут через пять, мы быстрым шагом вышли из корпуса, неся в руках небольшие бумажные свертки и направились к гастроэнтерологическому отделению. Не пройдя и половины дороги, мы увидели группу парней, сразу же направившуюся к нам. Как и предсказывал Рус, их там было не менее десяти человек. Приблизившись, из группы вышел один из парней, Антон вроде, с бычьим взглядом и буром попёр на меня.
- Ты, пидар, какого хуя мооего друга по ...
Рус резким движением метнул в него свой сверток. О более точном попадании и мечтать было нельзя, выскользнувшая из бумаги какашка шмякнулась о лицо главаря, одним куском угодив ему в рот и коричневым месивом сползая вниз. Я повторив манёвр, правда с меньшим успехом, мой снаряд влепился в спортивную курточку стоящего за ним бритоголового парня, даже не попытавшегося уклониться.
Антон, как бы не веря выплюнул кокажку в сопровождении буроватых слюней, и его жестоко вывернуло. Не давая опомниться, мы бросились вперёд. Я не люблю и не умею драться. Не моё это - кулаками махать. Но удар локтем у меня хорош. Подлетев к подстреленному дерьмом уроду, я описал локтем короткую дугу снизу-вверх, вкладывая в удар немалую скорость и вес, метя в подбородок. Коротко хрустнуло. Парень улетел назад, сбив кого-то, а я уже скакнул к начавшему двигаться второму, так же, правым локтем нанося удар только на этот раз дугой справа-влево. Результат был такой же, только на этот раз, как только противник упал, мне нехило прилетело в челюсть. Падая, я заметил что возле Руса валяется один из этих долбоёбов, а остальные то ли четверо то ли пятеро теснят его в сторону корпуса. Ещё я успел заметить летящий мне навстречу ботинок. Помню, сильно удивился что не успеваю увернуться. Мелькнула мысль что как-никак, два-один в мою пользу.
В голове моей взорвались и потухли огни.

Я провалялся без сознания пару минут, но когда очнулся, возле меня хлопотала санитарка. Я вяло дёрнулся, попытавшись подняться, и с удивлением ощутил что тело вроде слушается и ничего не сломано. Санитарка сразу же заквохтала, упрашивая меня лечь и не пытаться встать, что меня куда-то там били, что она, как врач, запрещает...
Мне было наплевать. Я поднялся, пошатываясь, и мутным взором оглядел поле боя.
- Один, два, три, четыре, пять, шесть. - считал я.
- Шесть. - откуда-то издалека сказал знакомый голос.
Я обернулся и увидел страшноватую кровавую ухмылку Руса. В голове моей помутилось, и я второй раз за этот гадский день вырубился.

Сутки спустя.

Стоя на сцене, я пытался абстрагироваться от реальности. Мы дешево отделались. Очень дешево, я бы сказал. У меня было какое-то там сотрясение, несколько ушибов и рассечена губа. Я знал что через пару месяцев на ней останется лишь белесый шрамик. Синяки - пустое. Рус пострадал чуть больше, ему выбили палец из сустава и рассекли лоб, что спровоцировало кровопотерю.
Я резко вернулся к реальности и в ушах загремел голос, усиленный мощными колонками:
-... приказываю, досрочно исключить такого-то (моё фио) из списка отдыхающих за:
1) Незаконное проникновение за периметр лагеря.
2) Проникновение после отбоя в женский корпус.
3) Внос на территорию лагеря спиртных и табачных изделий. (воспиталки настучали)
4) Инициацию драки между отдыхающими.
5) Нанесение легких телесных повреждений отдахыющим. (хорошо хоть эти пидоразы заявление не написали, с них бы сталось)
6) Метание собственных экскрементов в отдыхающих.
ФИО, должен покинуть территорию лагеря "SSS" не позже чем через час после зачитки приказа.
- А ещё он дрочит, - донёсся из зала голос.
Раздались смешки, я скорчил негодующую рожу.

Ах, да. Я взял всю вину на себя. Рус очень хотел вдуть Кате, и я таки не смог ему отказать в этой малости. А если бы не взял, выгнали бы нас обоих.
Несмотря на приказ, я остался в лагере на ночь, т.к. пропустил последнюю электричку и намеревался отправиться домой следующим утром.
После отбоя, я прошел в шестую комнату и тихонько приоткрыв дверь подошел к Вике. Она спала и дыхание её было ровным. Улыбнувшись, я на цыпочках вышел из комнаты и вернулся в свою кровать.

Меня разбудили сопение и причмокивания. Я тихонько повернул голову и увидел полураздетых Руса и Катю, на соседней кровати. Этто они зря, ехидно подумал я. Против Руслана ничего не имею, но Кааатя.
Дождавшись пока Рус поставит Катю рачком, я пару секунд полюбовался на это зрелище, а потом резко сел на кровати. Ибущиеся замерли. Я мееедленно, с садистским удовольствием повернул к ним голову и помахивая рукой выдал:
- Привеееееееетт! Рус, как дела? Как жизнь, Катя? А вам не кажется что вы на кентаврика похожи? А можно я её за сиську потрогаю?
Рус хрюкнув, свалился и заржал. Катя, схватив одеяло, выбежала из комнаты.
- Ну ты скотииина...
- Прости братишка, но должен же я был отомстить.
- Ну а я-то тут причем?
- А ты остаешься. Тебе до возвращения ещё полторы недели. Мне кажется ты уговоришь её ещё раз.
- Ладно, - вздохнул Рус, признавая мою правоту, - спокойной ночи.
- Спокойной ночи, отозвался я. - Погоди, а откуда взялась идея - метнуть дерьмо во врага?
- В книжке вычитал, - хитро усмехнулся он.

На следующее утро я медленно прошел к выходу из лагеря. Лес встречал меня своим непередаваемым хвойным запахом и раскисшей тропинкой. Я обернулся, и посмотрел на расположившийся в небольшой долине лагерь. Грустно улыбнулся. Развернулся, и уверенно шагая направился к остановке. Простояв там примерно минут десять, влез в непривычно пустую электричку, и уселся возле окна. Почти сразу после того как я сел, за спиной грохнула дверь, и знакомый голос проворчал что-то про холодную электричку. Ощущая как уходит камень с души, а губы сами расползаются в улыбке до ушей, я развернулся и на весь вагон заорал:
- ИБАТВАШУЖОПУ, здравствуйте!!!

Конец.




Это последняя часть Хроник студиоза. Продолжения не будет.
Хочу поблагодарить всех читателей за положительные отзывы, особенно Неточку и ВайтХэндса, они подтолкнули меня к написанию четвёртой, заключительной части.

Отдельная благодарность Штурму, за критику и безумно пошлые но смешные творения.
"Девушка с родинкой на клиторе" - это нечто.

Ах да. В очередной раз повторюсь - Хроники студиоза основаны на реальных событиях. Но некоторые персонажи выдуманы, некоторые приукрашены. Как и события. Даты для удобства читателей, подтасованы.





© Adventurer

После отъезда Энжи, я впал в депрессию, проёбывал почти все пары, часто напивался и мечтал прибить Лену. Друззо честно пытались подсунуть мне какую-то девушку, убедить что всё будет хорошо, но студентки шарахались от меня как от огня, ведь никому не хотелось попадать под руку разобиженной Лене. С остальными как-то не клеилось.
А виновница всех моих бед вообще крышей ехала на почве недоёба и преследовала меня где могла.
С другой стороны, всё было не так уж и плохо. К большому количеству народа я привык, а от шума просто абстрагировался. Хавчик же почти перестал готовить, свалив это дело на Руса и Дёна, или же ходил к девушкам. Зайдя в комнату к каким-то полузнакомым студенткам, я жалобно смотрел на них, и это действовало всегда, давая осечку лишь в тех случаях, когда им самим есть было нечего. А ещё я научился виртуозно избегать встреч с Леной, от чего она дико бесилась и закатывала соседям истерики.

Незаметно пролетел остаток осени, стремительно мелькнул за окном декабрь. Очередным утром, проснувшись, я лежал с закрытыми глазами и пустой головой.
-Кхе-кхе, - раздался голос Руса.
- Угу. - согласился с ним Дён.
Сладко, до хруста в костях потянувшись, я открыл глаза и уставился на сидящих за столом друзей. На столе стояла трехлитровая банка с прозрачной жидкостью, закрытая капроновой крышкой весёлого розового цвета.
- Это то о чем я думаю? - кивнул я в сторону банки.
- Да, - ответил Дён. - Сегодня нам нужно отметить две даты и провести таинство посвящения молодых поваров, вас то есть.
- Какие даты?- вылупился я. - И какое ещё посвящение?
- Сегодня утром я наконец-то получил диплом и теперь - повар третьего разряда. И упиздошиваю в прекрасное далёко. А ещё сегодня тридцать первое декабря.
- Ахуеть. Я и забыл.
- Ещё бы ты не забыл, - гневно отозвался Рус, - ты же в синяка чуть не превратился! Выпить - это святое, напиться в хлам - это истина, но на две недели в какой-то недозапой - это жопа.
- Ладно, - отмахнулся я, одеваясь, - а что за посвящение? Третий месяц доучиваюсь, но о каком-то таинстве впервые слышу.
- Этот древний ритуал всегда исполняет заканчивающий учёбу повар мужского пола. - размеренно заговорил Дён, удостоверившись что дверь плотно прикрыта, - И это тайна великая есть. Мне о нём рассказали мои бывшие соседи по комнате, как я щас рассказываю об этом вам.
Пред уходом, повар по давней традиции, должен выставить какое-то вкусное блюдо остающимся. Но мало кто знает, что в это блюдо подмешиваются живчики.
- Ы?! - не понял Рус.
- Сперму в рецепт добавляют, глаголю, - несколько раздраженно заявил Дён. - И кормят всех незнающих. Блюдо называется "На память".
Я малость ахуел.- Гы-гы. Да не парьтесь вы. Я первый ухожу из своего курса, и кроме вас никто из младшекурсников пока не знает. И пока никто никого "памятью" не кормил. Благодарности не надо. - скромно отказался он.
- Пиздец. - Многозначительно сказал Рус. - А как это блюдо выглядит?
- А как угодно. Готовится ЛЮБОЕ, вкусное и большое блюдо. У моих соседей, например, это было мясо по французски, а сам сюрпризец прятался в майонезном соусе. А я забацаю торт. Огромный, пражский. Секретный ингридиент добавлю в воду для замешивания теста, чтобы точно всем попало.
- Сукаааааа, - завыл я, - я обожаю пражский торт!!! Может во что-то другое добавишь?
- Присоединяюсь, я тоже его люблю. - сориентировался Рус.
- А нихуя. Ритуал есть ритуал. Площадь поражения должна быть максимальной иначе при трудоустройстве не повезёт. Вы поможете мне сделать торт?
- Со спермой? Иди в пизду. - категорически заявил я.
- Нельзя. Сперму оттуда я выколупывать не буду, да и за извращенца принять могут. Придется по старинке. - вздохнул Дён, буквально понявший моё предложение.
- К тому же я Иру люблю и изменять ей не буду.
- Вы ведь разошлись! - сообщил ему Рус. - И мириться она не станет.
- И неудивительно, - поддакнул я, - после такого я бы тоже послал тя нах.

В этом месте я опишу вам события почти двухмесячной давности. Мы отмечали Дёнову днюху с Русом, Дёном, Ирой и двумя её подружками. Подружки были страшными как судьба противогеморройной свечки, но чисто для попиздеть годились. Мы сидели у костра в небольшой лесополосе и пили Дёнов самогон. Зная его ядрёность, я и Рус пили по чуть-чуть, зато Дён выпил чуть ли не поллитру. Ирка, смотря на него, тоже наебнула залпом несколько рюмок и её начало тошнить. И тут что она учудила...
Нет бы отойти в кустики и срыгнуть по тихому. Она громко пожаловалась на своё состояние. Дён, окосевший от выпитого, проникся Иркиными страданиями и начал уговаривать её блевануть.
- Давай любимая, сделай это, я хочу праздника, - бегал вокруг неё он. - Что может быть лучшим подарком имениннику чем салют из его девушки??? Давай родная, стругай, тебе полегчает.
Понятное дело что Ира его стараний не оценила. Поднявшись, она высказала как ценит его заботу, порекомендовала ему заняться анальным сексом самим с собой, и под смех подруг, походкой вздрюченного неграми матроса в восьмибалльный шторм пошла домой. За ней поскакал и искренне недоумевающий Дён, пытаясь поддержать её, вызывая новые и новые залпы отборной брани.
Мы с Русом, спиздив бутылку с самогоном, по тихому свалили в общагу, молясь чтобы оставшиеся тела не увязались за нами.
Дён вернулся через несколько часов, мрачный донельзя. И с тех пор началсь его канитель. Ирка никак не могла его простить. (Я подозреваю что простила на следующий день, просто хотела помучить, чтобы невповадно было)

- Ну уж нет, ребята. Я теперь дипломированный специалист. - он потряс перед нами зеленоватой пластиковой фигнёй. - А дипломы действуют на девушек очень положительно. Главное чтобы она не заметила его между цветами и вином. А он своё черное дело сделает, будьте спокойны.
- Думаешь? - с сомнением с голосе спросил я.
- Стопицот. Вот получите дипломы и увидите как от вас деффки тащицо будут. У-у-у. Вам и не снилось. Ладно, я торт делать буду. Сходите пока за бухлом и прикупите необходимый хавчик. Деньги потом отдам. А я пока извлеку главный ингридиент, хе-хе.

Скупившись, мы вернулись в общагу и застали Дёна увлечённо месящего тесто.
- Ну как? - шёпотом спросил Рус.
- Зоебись. - ответил Дён, протягивая ему миску с тестом, - Нюхнуть хоч?
- Блядь, - Рус шарахнулся от него сбив меня с ног.
- Придурок, чуть бутылки не разбил, -под ржачь Дёна заорал я, поднимаясь и перекладывая жратву и бухло в шкафчик.
- Мальчики, привет, что готовите? - вошли несколько девчонок с этажа, впереди которых гордой гусыней вышагивала Ленка, поблескивая бритыми голенями, которые открывали шортики розового цвета.
Рус, поймав мой взгляд, живо выпроводил их из комнаты, сообщив что мол мы готовим, хотим чтобы наши блюда оказались для гостей сюрпризами и прочей проскользнувшей мимо меня хренью.
- Когда-то я её убью.
- Успокойся братан, не стоит трепать себе нервы из-за какой-то дуры.
-Аа, - обреченно махнул рукой я, пытаясь найти более-менее чистую чашку.
Не найдя таковой, открыл банку с самогоном и хлебнул прямо оттуда. Быстро вспухающий ядовитой горечью ком прокатился через пищевод, жарко взорвавшись в желудке. С наслаждением захрустел квашеным бабушкиным огурчиком, ощущая как растекается по организму алкоголь...
- Дай-ка и мне глотнуть, - заявил Дён, - только огурец потом поднести не забудь, а то у меня руки в тесте.
Хлебнув, он довольно крякнул и грызанув огурец вернулся к своему тесту. Я протянул банку Русу и найдя картошку начал быстро её чистить.
Наступил новогодний вечер. Девчонки суетились, подтаскивая в нашу комнату (Нас переселили в шестиместную комнате на третий этаж, но мы жили втроём, выживая оттуда регулярно подселяемых к нам студентов. Поэтому при любом массовом празднике все собирались либо в комнате досуга, либо у нас) различные блюда, в центре стола стоял огромный, ароматный и манящий, разрезаный на части пражский торт в окружении батареи бутылок, призывно смотрящих в потолок.
Возле него стояло заботливо сделанное мною жаркое в горшке (глиняном, здоровом, честно спиздил у бабушки, всеравно у неё ещё один есть), радуя глаз россыпью мяса, грибов и зелени. Достойную компанию ему составил нихуевых размеров свиной стейк - творение Руса. Ну и винигрет, шуба, оливье, запеченная курочка, колбаска с сыром, огурчики-помидорчики и дохренища всяких салатов, подтаскиваемых девчонками, создавали непередаваемый аромат праздничного стола. Омрачала ситуацию лишь Ленка, вертящаяся вокруг меня и что-то постоянно бубнящая. Ну вы знаете да, есть такие люди которые пиздят и пиздят, пиздят и пиздят, и хрен их чем заткнешь. Часы показывали 23:39. Я сел между плотно придвинувшимися ко мне Русом и Дёном, которые сразу же усадили себе на колени каких-то девочнок, перекрыв тем самым Лене доступ ко мне. Я, видя что все уже изнывают от нетерпения предложил:
- Давайте что ли пожуем благодати посланной нам от щедрот наших, а к возлияниям приступим как и положено, после двенадцати.
Меня поддержали нестройным гулом, сразу же переросшим в чавканье.
Цапнув кусок стейка, я куснул его и зажмурился от наслаждения, вытирая обильно потекший сок. Справа, поедая моё жаркое, довольно мычал Рус.
Дён обратил наше внимание на часы, начав вслух считать:
- Семь, шесть, пять, четыре, три, ДВА, ОДИН!!!
- УРАААА!!!
- УРА!!!
- С НОВЫМ ГОООДООМ!! - раздавался со всех сторон ор, совершенно заглушив хлопок шампанского.
И понеслась дикая студенческая гулянка. Торт, кстати, сожрали сразу и нахваливали -) Ну да ладно, большинство евших были девушками, им не впервой -)

Через несколько часов, в комнате остались я, Рус, несколько отрубившихся девчонок на кровати, выпивший больше всех и спящий Дён и курящая на подоконнике Лена.
Она похоже, побрив ляжки, всерьёз намеревалась совратить меня в новогоднюю ночь. Я слегка отодвинулся от неё, но она притянула меня обратно и визгливо осведомилась о том, когда же я вручу ей подарок. А получив ответ что подарки уже розданы, начала на меня пьяно орать. Я хотел было оттолкнуть Лену, но моё внимание приковал медленно поднимающийся с кровати Дён.
- Достала ты уже всех, - гаркнул он и сделав шаг вперед, пизданул её с ноги. Без единого звука Лена фуркнула в окно, прочертив ногтями несколько кровавых полос у меня на шее.
Снаружи донесся глухой удар. Я заорав что-то перепуганно-матёрное, выглянул в окно и увидел торчащие из огромного сугроба её жирно блестящие в лунном свете ноги.
- Чувак, - хлопнув по плечу Дёна, заржал выглянувший в окно Рус, - ты её убил.
И они щастливо затряслись в приступе неконтролируемого смеха. Мне было конечно тоже смешно, но я как наиболее трезвый, примерно осознавал последствия этого поступка.
Схватив бутылку с каким-то пойлом, я сделал несколько могучих глотков, и поперхнувшись закашлялся. Мне опять попался Дёнов самогон, любовно перелитый нами в бутылки разных размеров и маркировок, и успешно выдаваемый нами за контрабандную голландскую водку. Про Голландию мало что кому известно, и мы врали что хотели -)
Подняв похихикивающих друзей я утирая кровь, стекающую с царапин, попер посмотреть что там с Леной. По пути Рус отобрал у меня бутылку и прихлебывая пытался орать какую-то матёрную песню, пока Дён бренчал на несуществующей гитаре, издавая соответствующие звуки иблом.
Подойдя к сугробу, мы поржали с торчащих оттуда ног, а затем ухватившись за них с кряхтеньем вытащили оттуда бессознательную Лену. Я сунулся в проделанную траншею, ощупал её на предмет всякого могущего травмировать упавшее на него тело хлама, и константировал что Лена, несмотря на свой внушительный вес, не смогла пробить пласт снега полностью. Значит и повреждений быть не должно. Я обернулся к друзьям, и обнаружил что они задумчиво смотрят на Лену. Подойдя к ней, я проверил пульс и дыхание. Она была жива, просто потеряла сознание от страха.
- Она не притворяется? - синхронно спросили Рус и Дён, и взглянув друг на друга опять затряслись от ржача.
- Да нет вроде, - задумчиво ответил я, из всех сил щипая Лену за ляжку.
Реакции никакой. - А что?
- Да вот думаем что бы с ней такого сделать...- Задыхаясь от смеха проговорил Дён.

У меня на губах заиграла паскудная улыбка. Идея! Я взглянул на тёмные провалы окон.
- И месть моя будет страшна...- прошептав себе под нос, подтянул к себе ребят. -Заслоните меня от окон, я придумал...
Они молча повиновались.
Вжикнула ширинка и раздалось журчание.
- Золотой дождь... - мечтательно проговорил Дён.
- Скажем что она обоссалась.
Я застегнул джинсы и отошел, открыв обзор на описанную Лену.
Рус недвижимо, с мудрым ликом созерцал эту картину, и внезапно добавил:
- И обблевалась... Буэээээ....
- Фу блядь!
- Га-га-га, ну ты даёшь, бляяяяя, я не могу, хахахахаха, пиздееец....
- Нужно сказать вахтёрше чтобы скорую вызвала.
- Угу.
- Ладно, пошли...
От общаги удалялись три силуэта в мятых поварских халатах...
Один из них невыносимо фальшивя и путая слова затянул песню:

Зис ис май дисембе
Зис ис май тайм оф зе йер
Зис ис май дисембе
Зис ис ал со клииир...

Остальные вслушавшись, дружно подхватили:

Зис ис май дисембе
Зис ис май сноу коверед хом
Зис ис май дисембе
Зис ис ми элоОн...







Моралистам же скажу одно:
В 18 лет многое видишь по другому. Если заебать даже такого мирного леопардового тушканчика как я, он становится способным на довольно паскудные поступки.
Пострадало только достоинтво Лены. Ну, и одежда -)


© Adventurer

Вселившись в общагу, я обнаружил несколько неприятных факторов, сильно усложняющих жизнь. Во первых, тут дохуя народу. Реально дохуя. И все они шумят, бегают туда-сюда, ржут, занимают туалет, душевую и электроплитки на кухне. Во вторых, несмотря на то что девчонок тут было подавляющее большинство, красивых среди них оказалось не так уж и много. Остальные были не то чтобы слишком уж страшными (хотя и таких хватало), а скорее средненькими. И преимущественно полноватыми. Будущие поварихи, хуле.
В третьих, на меня походу запала Ленка. Обладающая куцыми косичками, собранными из сальных редких волосёнок, выводком прыщей на широком грызле (Мама-прыщ и папа-прыщ ибуца на ибле, бабка-прыщ и дедка-прыщ ибуца на груди) и, что самое ужасное, почти сотней килограмм веса при карликовом росте, она вызывала у меня лишь брезгливое отвращение. Ну не любитель я болтающихся телес. Не моё это. Ситуацию усугубляло ещё и то, что она была какой-то родственницей директрисе, и просто послать её без перспективы вылететь, я не мог.
В четвертых, на хреновой панцирной кровати спать тоже хреново. Но я это легко исправил, положив поверх сетки спижженую у завхоза дверь и набросив на неё два матраса. Заодно поржал, когда соседки пришли и с расслабленым видом прыгнули на мою кровать, ожидая что она прогнется аж до драного линолеума. Понятное дело, усовершенствованная кровать их чаяний не оправдала и терпеливо перенесла удар двух юных и упругих тел. Тела же, синхронно заорали и сообщили мне что я придурок -)
В пятых и последних, жратва тут заканчивалась охренительно быстро, тем более что на каждый обед/ужин кто-то припирался в гости.
Особенно любила пожрать за чужой счет Алёна. Стройная тушка, второй размер сисек, милое личико, тёмные кудряшки обрамляющие его и полное неумение готовить. Это меня поразило, я думал все девушки умеют готовить. Стандартная прога в софте, так сказать. Но несмотря на подпорченный софт, Алёна действовала на не избалованного женским вниманием меня, как виагра на китайца, и беззастенчиво этим пользовалась. Когда я садился поесть, она тут же возникала в комнате, несколько секунд вилась и щебетала вокруг моего одурманеного присутствием столь близкого женского организма тела. Затем садилась ко мне на колени, и когда я вообще уходил в астрал, не прекращая щебетания, быстро поедала мой хавчик. Первые две недели это действовало на все сто, я сидел как трилобит, слушая её треп и не препятствовал поеданию своего хавчика. Но потом, слегонца разобравшись в отношениях полов, понял что меня тупо динамят. Некоторое время я лелеял мечту о мести. Ну, вроде пургена в жратве. Но потом решил что это недостойно мужчины и когда Алёна в очередной раз припёрлась халявно поужинать, выкинул её нах. Она жутко разобиделась и куда-то упиздовала, а я тем временем сидел и поедал отвоеванный сум с фрикадельками, размышляя над паскудной женской сутью. Потом я с ней помирился и щедро кормил в обмен на алкоголий, но это потом. В комнату ввалился Рус, и с маслено поблёскивающими глазками заявил:- Чувак, ты новых преподш видел?
- У нас новые преподши? - чуть не подавился фрикаделькой я.
- Ага, по информатике и ОБЖ. И их на несколько дней поселили в общагу.
- И что?
- Серёга. Я хочу трахнуть хотя бы одну из них. И ты мне в этом поможешь.
- Рус, я побаиваюсь девушек, я становлюсь замкнутым в женской компании и я пиздец как смущаюсь.
- И чо? Ты студент и тебе должно быть похуй. И не понимаю почему ты так стесняешься.
Представь себе что женсчина - это как мужик только с сиськами и писькой и веди себя соответственно. То есть - как обычно. Ну, ты понял, да?
Я представил себе Шварца с писькой и сиськами и меня слегка замутило.
- А может ну их нахуй? - отложив ложку просил я.
- Если бы ты их видел, ты бы так не говорил. Значит так, смотри, - поняв что я уже сдался, затараторил Рус, - мы берем бухло, цветы и шоколад и идём поздравлять училок с первым днём учёбы. Подпаиваем, я остаюсь там, ты берешь свою и идешь к нам в комнату. И трахаем. Всё просто. Тем более все мечтают трахнуть училку.
- Рус, мне как-то ссыкотно. - безнадежно заскулил я.
- Не парься, первый раз всегда так. Потом натыкаешься. Я в аптеку за инвентарём, тебе брать?
- Чо? - затупил я.
- Гондонов, спрашиваю, брать?
-Ээ, а, да, конечно бери, - протянул ему мятую купюру я, - а я тем временем в душ сгоняю.
Помывшись, побрившись и удостоверившись что бритые яйца сверкают во тьме (какой-то урод спиздил лампочку из душевой), я вернулся в комнату почти одновременно с Русом.
- Вот, - бросил он мне пачку контрацептивов, - как пользоваться думаю объяснять тебе не надо.
- Разберусь.
- Ладно пошли, но учти блондинка - моя.- безапеляционно заявил Рус.
- А они точно ОБЕ красивые? - выделил слово "Обе"я.
- Точно. У меня аж привстает как вспоминаю.
Имея такую гарантию, я подхватил с кровати две поллитры конины, и на слегка подкашивающихся ногах двинул за Русом.
- Погоди, а как же я свою приведу в комнату, там ведь Дён будет?! - неожиданно вспомнил я.
- Он к своей бывшей мириться попиздовал.
Тут я сделаю небольшое отступления и вкратце объясню не читавшим первую часть кто такой Дён.
Это наш с Русом сосед по комнате, восемнадцатилетний парень из соседней деревни Денис. Закаленный в самогонных баталиях, он приобрел стойкий иммунитет к спиртному и мегапохуизм. Такого похуистичного человека я ещё не видел. Вместе с тем он был дружелюбен и смешлив и что самое главное, умел играть на гитаре.

Мы уже почти подошли к комнате училок и дрожание моих коленок достигло апогея. Рус остановился перед фанерной дверью с красноречивым номером 69 и уверенно постучал.
Дверь со скрипом распахнулась, явив нашим вожделённым взорам стройную блондинистую девушку, лет 25 примерно, с четвёртым размером. Я мысленно усмехнулся, блондсиси - слабость моего лучшего друга.

- Здравствуйте Мария Николаевна, поздравляем вас с первым днём в нашем учёбном заведении. Надеюсь вам тут понравилось! Вот! - протянул он ей букет гвоздик, разбавленный несколькими цветками спижжеными из комнат товарищей-студенток и коробку шоколадных конфет, - от всего студенческого коллектива.
- Ой, Боже, как приятно. Не стойте, не стойте на пороге, заходите. Я сейчас чай поставлю, Энжи печенек принесёт. - грудным голосом проворковала блондсися, пропуская нас в комнатку с двумя кроватями, на одной из которых сидела обложившись книгами.....ОНА.
Я застыл в ступоре, пялясь на возникшее предо мною чудо. Миниатюрнейшая брюнетка, огромные анимешные глаза тёмнозелёного цвета под изысканно изогнутыми бровями, на овальном личике с румяными щёчками. Под тонким носиком призывно алели пухлые губки, просто созданные для поцелуев. Носик слегка сносил легкую дисгармонию, заставляющую смотреть и смотреть не отрывая взгляд. Иссиня-чёрные волосы волнами спадали на плечи, показывая милые розовые ушки с небольшими серёжками, тускло поблескивающими под светом сорокаваттной лампочки.
Ангел во плоти смотрел на меня и улыбался! Потом поднял руку и указав нежным пальчиком куда-то в район моего паха спросил звонко спросил:
- Это что?
Я опустил взгляд вниз и узрел там приличную вздыбленность.
- Йобанный в рот. - выдал я, пытаясь прикрыть своего не вовремя решившего вылезть младшего студиоза.
Рус плавно шагнул вперед и сдерживая ржач произнес:
- А это вам от нас лично!
Я ахуел. Я крайне ахуел и начал подумывать что Рус ибанулся или решил поприкалываться. Но тут он протянул руку и забрал у меня бутылки. Эта зараза имела в виду не хуй, а коньяк. Ну ёб же твою мать, это ж надо было так тупануть...
- А вы знаете что педагогам нельзя пить со студентами?- Лукаво спросила блондсися.
- А мы никому не скажем, - попытался реабилитироваться я.
Фраза оказалась верной, Рус поставил между кроватями столик, за который я сразу же и уселся, пряча эрекцию, преподши хихикая и делая вид что ничего не замечают достали печеньки и стаканчики. И пошло-поехало. Через полторы бутылки мы были уже не Русланом Петровичем да Сергеем Сергеевичем с Марией Николаевной да Ангелиной Ивановной (я знал, я знал что она ангел), а Русом с Машей и Серёгой с Энжи и весело трепались о студенческой жизни о пародии на клип сука-любовь, походу выпивая за эту самую любовь. Я поймал себя на том что уже не смущаюсь, а сижу приобняв раскрасневшуюся Энжи и рассказываю ей на ушко не шибко приличный анекдот. Вдыхая запах её тела, я еле-еле дотронулся губами к её ушку, чтобы можно было потом списать на случайность. Она глубоко вдохнула и слегка подалась мне навстречу. Мои руки как будто сами собой притянули её, наши губы слились в поцелуе. Нет, это был не мой первый поцелуй. Но однозначно лучший. Я помню его даже сейчас, спустя почти два года с того памятного вечера, и буду помнить до самой смерти. У меня кружилась голова. Не так как кружится от алкоголя, а так как будто ты взлетаешь ввысь, не ощущая тела и паришь между облаками испытывая неземное, непередаваемое блаженство. Энжи прижавшись ко мне всем телом, медленно откидывалась назад, увлекая меня за собой. Я подаваясь за ней, и поражаясь собственной смелости, просунул правую руку ей под кофточку, накрыв ладонью небольшую но крепкую грудь с небольшим но твёрдым как камень сосочком. После этого нас переклинило. Энжи рванула мою рубашку, которая с треском брызнула пуговицами, я же лихорадочно сдирал с неё кофточку пытаясь одновременноцеловать ей шею.
- Я в шоке. - прозвучал голос Руса, - а говорил стеснительный такой...
Наваждение исчезло, мы разъединились и Энжи мягко отодвинулась от меня. В тот момент я был готов убить Руса, причем так извращённо и садистски, как только позволит моя бурная фантазия. Но подняв голову и машинально облизнув губы, я вспомнил нашу договорённость. Вместе с головой поднялись и глаза, показав мне удивлённый взгляд Руса и поощрительный Маши. Рус как-то неловко потянулся за стаканчиком и свалил пустую бутылку, которая упала горлышком в сторону двери.
Он так намекал. Протянув руку к бутылке с коньяком, я разлил по стаканам остатки и заявил:
- У нас в комнате ещё одна есть. Энжи, пошли сходим, а то мне самому скучно.
- Давай. - улыбнулась она.
От этой улыбки в пару миллиардов люмен, температура в комнате, казалось подскочила градусов на десять. Я цапнул её за руку и устремился к выходу из комнаты. Мы бежали по пустому, тускло освещенному коридору к нашей комнате, целуясь. (Вы пробовали когда-то целоваться на бегу? И не пробуйте. Это жутко неудобно) Поэтому я подхватил её на руки и чуть замедлив темп бежал сворачивая по памяти. Как наш тандем ни во что не врезался - не могу понять до сих пор. Добежав до комнаты, я прижал Энжи к запертой двери, целуя и дрожащей рукой пытаясь вставить ключ в замочную скважину, а другой пробираясь под её юбку. Спустя несколько секунд рука моя нашла верное направление (та что с ключом), помешав найти верное направление другой. Замок оглушительно щёлкнул и открылся. Энжи сделала шаг назад, пихая дверь своей очаровательной попкой, я сделал шаг вперед, не желая её отпускать. Мы как-то так повернулись, что оказавшись в комнате она стояла спиной к коридору, а я спиной к комнате.
Моя Энжи вздрогнула и напрягшись застыла.
Дён, понял я. Дён сука почему-то не остался у бывшей и припиздовал обратно в общагу. Мысленно кроя матом Дёна, я шептал Энжи на ушко что мол это мой сосед по комнате, он пьян, крепко спит и не проснется, в общем спасал ситуацию. Странно, но Энжи не расслаблялась, а крепко обняв меня стояла и смотрела назад. Я недоумевая обернулся. На фоне незашторенного окна в свете луны стояла кровать. На ней лежало тело Дёна, зачем-то подняв ногу под углом 90°, создавая совершенно дебильную картину.
- Он спит, спит, просто его так спарализовало, - на автомате прошептал я.
Ебучий паралитик судорожно дёрнулся на кровати, игриво вильнув ногой.
Энжи прыснула и звонко расхохоталась сползая на пол, безуспешно цепляясь за меня соскальзывающими руками. Дён, уловив мой дикий взгляд, пробормотал что-то вроде "извините" бочком-бочком протиснулся мимо нас и исчез в коридоре.
Я подхватил буквально рыдающую и бьющуюся в конвульсиях Энжи, внес её в комнату и аккуратно положил на свою кровать, попутно включив свет. Шагнув было к двери, я понял что дело табак. В проёме нарисовалась фигура Лены.
- О, здравствуйте, вы наша новая учительница? А какой предмет вы ведете? Вы к нам надолго? А что вы тут делаете? - затараторила эта тварь, кидая на меня гневные взгляды.
Энжи всхлипнув в последний раз, утерла слёзы и начала ей отвечать, а я рухнул на Русову кровать, кляня грёбанную сучку, испортившую мне вечер. Было ясно что ибучая шмара не уберётся отсюда пока не удостоверится что мы с Энжи ничего такого делать не будем. Гнусно пропиздев что её подружки тоже очень хотят поболтать с новой преподшей, Лена ускакала в направлении женского отделения. Я отчаянно глянул на Энжи.
- Сколько? - прошептала она.
- Секунд тридцать, - одними губами ответил я.
- Класс, - пискнуло моё солнышко, прыгая на меня.
Тридцать секунд. Что можно сделать за ёбанных полминуты? Кто-то хоть представляет как это мало - тридцать секунд? Мы целовались отчаянно, как будто в последний раз, до крови прикусывая губы и вжимая друг в друга.
В коридоре раздался шелест шагов и мы отскочили друг от друга. Так они нас и застали, Энжи поправляющей волосы, а меня слизывающего капли крови со слегка припухших губ, с безумной тоской смотрящих друг на друга.
Малолетние пиздюшки просидели у нас почти до полуночи, глуша дешевое вино и пытаясь угостить им меня и Энжи. Она отказывалась потому что ей, как преподавателю нельзя пить со учащимися, а я говорил что пару дней назад перепил и пока трезвенник...

Вместо эпилога:
Рус и Маша перепихнувшись, разбежались в разные стороны, иногда сбегаясь снова, но чисто по дружески.
Лена настучала директрисе и Энжи выгнали из нашей учёбки. Через несколько дней она уехала к сестре в Россию и сейчас работает там, одновременно учась на фотографа. Летом обещает приехать. Догадайтесь, жду ли я её -)

Учёба продолжалась...

© Adventurer

01 Приезд в общагу

Той осенью, предварительно проебав выпускное школьное лето, я размышлял над тем куда же мне поступить. Сдав тесты с очень положительным для двоечника результатом, я всё же не мог поступить в КПИ на бюджет, т.к. баллов чуть-чуть не хватало. Буквально пары штучек, но неумолимая комиссия сказала: по профильным предметам не менее ста пятидесяти, и я уныло поплелся на автостанцию, обратно в свою Тмутаракань.
Сидя дома и заливая горе вишнёвым компотом, я размышлял над несправедливостью бытия, не подозревая что неунывающий Рус также провалившийся уже направляется ко мне, помахивая сумкой с баллонами пива.
- Прива неудачник, - заорал он с порога, - чо ибло повесил? Думал если ты везучий то в элитный вуз поступишь? А вот хуй тебе! Надо быть реалистом.
- Иди подрочи на Клавку-крокодилку из 11-го бэ, реалист хренов.- уныло отозвался я. - Не видишь, горе у меня.
- И чего? У меня вот тоже горе, но я ведь не распускаю нюни. На, хлебни Черниговского, и слушай идею. - проигнорировав реплику про Клавку плюхнулся на диван он.
Я заинтересованно поднял взгляд, цапнул бутылку и приготовился слушать. Идея от Руса - это ново.
- Мы станем поварами! - патетически воскликнул он.
- Кем?
- Поварами! - твёрдо сказал он.
- Это те пиздюки в белых балахонах, которые травили нас в школе?
- Бля, ну зачем сразу о плохом? Мы проебем этих полтора года получая степуху, попутно заново сдадим тесты и поступив в какой-то вуз ещё раз. А диплом и новые навыки лишними не будут.
- Хм, - оценил мысль я, - так бы сразу и сказал. Но ведь если мы получим первое образование, за второе придецо платить. А я жадный.
- Не парься брателла, всё продумано. Мы поступим туда не окончив обучение в ПТУ. То есть фактически мы первое образование не получим и сможем поступить на бюджет. А потом как-то окончим и ПТУ. Ферштейн? - лучился оптимизмом он.
- Да не прокатит, наверняка такой ход предусмотрен. Не думаю что один ты такой умный. - скептически сказал я.
- Да всё прокатит, не парься.
- Не факт.Проспорив несколько часов мы ни к какому взаимоудовлетворяющему выводу так и не пришли. Рус твёрдо вознамерился стать поваром, я же решил попытать счастья в чем-то рангом повыше ПТУ.
Через месяц, я жаловался Русу на то что во всех универах мои оценки либо не дотягивают до проходного балла, либо дотягивают, но мест нету, желающих дофига, зато есть возможность поступить только на платную форму.
- А у нас всё ещё набор, если хочешь - поехали. Завтра поступишь, у нас в комнате общаги как раз место свободное есть. Да и ребята вроде нормальные.
- А, хуй с ним, когда ехать?
- Давай сегодня, посмотришь что да как, узнаешь какие документы надо и вернешься.
Я тогда ещё не знал что зимой в одном из технарей в которые я отчаявшись подавал документы, откроют допнабор и я ухитрюсь выиграть конкурс на единственное бюджетное место, поэтому согласился.
Погрузившись в автобус, мы поехали в ВПУ ? цифра. Рус направил меня в педкабинет, сам куда-то упиздовал. Я проваландался там почти до вечера, взял список нужных документов, узнал как куда и зачем мне надо сходить чтобы поселиться в общаге, сходил в больничку и получил справку по форме "О какая-то там". Потом отправился домой. Придя на автостанцию я некоторое время ждал нужного автобуса, а затем поинтересовался у кассирши. Ответ меня не порадовал, автобус будет только завтра, а на сегодня рейсы в мой городок закончились. И мимопроходящих автобусов тоже не будет. Я занервичал. Вечер, незнакомый город, почти полное отсутствие денег, незнание местности, легкая одежда, через которую уже пробирался осенний холод.
Пришлось звонить Русу. Он сразу вкурил ситуацию, и предложил переночевать в общаге.
Вернувшись на территорию училища, я нашел там довольно скалящегося Руса, с здоровенной сумкой в руках.
- Это зачем? - кивком указал я на сумку.
- Вахтерша не пропустит. Поедешь под видом продуктов от мамочки.
- А дотащишь?
- Как два пальца.
Я скрючившись влез в сумку, вызвав нездоровый ажиотаж у нескольких проходящих мимо студентов. Рус кряхтя и кляня враждебные физические процессы, особенно земное притяжение, взвалил потрескивающую ношу себе на горб и пошкандыбал к гостеприимно распахнутым дверям облезлого пятиэтажного здания, которое должно было стать моим домом на последующих полтора года.
Вот будет конфуз если сумка порвется прямо перед вахтершей, мелькнула мысль, и сразу же исчезла, сменившись матами, когда Рус пошатнувшись пизданул сумкой о косяк. Вслух я их высказывать не решился, решив что лучше потерпеть полминуты щас, чем куковать всю ночь непонятно где потом. Рус что-то сказал вахтерше и побрел дальше, потихоньку ускоряясь. Через несколько секунд, он куда-то повернул и я услышал несколько радостных воплей суть которых сводилась к одному "Ура, у товарища хавка"
И частые похлопывания по сумке. Понятное дело что я этому был не рад, особенно когда какой-то долбоёб похлопал меня по заднице. Задавив желание выскочить из сумки и подробно объяснить человеку что я не люблю когда незнакомые люди позволяют себе столь развратные действия с моей жопой, я скрипнул зубами и понадеялся что до комнаты осталось совсем немного. На деле так оно и получилось, Рус ещё раз свернув и громко всех послав бросил сумку со мной на кровать и захлопнул дверь.
- О, - раздался чей-то голос, - это тебе хавчик привезли?
- Ещё какой, - ответил Рус.
- И что же там?
- Волосатый чупа-чупс, - лаконично ответил я, выбираясь из сумки.
Владельцем голоса оказался щупловатый парень, от которого сильно воняло носкаме.
- Эта хто? - вылупился он на меня.
- Это, братец, твой новый друг и сосед по комнате, радостно сообщил ему Рус, и вдруг услышав чей-то голос за дверью насторожился и шепотом скомандовал мне, - Быстро под кровать!
Я не стал спрашивать зачем и что, да как и под какую именно. Я устал, замёрз и хотел спать. Поэтому молча исполнил требуемое, шлёпнувшись на живот и откатившись под ближайшее убогое сооружение, на поверку оказавшееся панцирной кроватью, причем явно старее меня. Оказавшись в столь узком пространстве я немедленно учуял что запах нестиранных носков значительно усилился. Проклиная свежеприобретенного соседа, я обратился в слух, дабы понять что же за пакость уготовила мне злодейка-судьба на этот раз.
Рус открыл дверь и в комнату ворвался мощный женский голос, вопрошающий почему закрыта дверь и почему в комнате не убрано. Женщина, продолжая орать процокала мимо моей кровати и поперхнулась.
- Чем это так смердит? - вкрадчиво спросила она.
- А это носочки, носочки, не извольте беспокоиться, это продукт жизнедеятельности так пахнет, нарушения нету. - тут же начал оправдываться Рус.
- Чьи грёбанные потняки так смердят??? - вновь сорвалась на ор женщина, - Кого выкинуть нафиг из общаги за антисанитарию?!
- Короче так, - вдруг перешла на нормальный тон она, - чтобы я завтра зашла к вам в комнату и вдохнула свежий воздух, а не смрад носков вперемешку с бздом, ясно вам?
- Ясно, - хором ответили мои будущие одногруппники. Я сам еле удержался чтобы не яснуть с ними.
Мимо меня опять процокали каблуки и хлопнула дверь. Кто-то тут же вновь её открыл и ввалился в комнату.
- Привет, Русланчик, а что это ты такое в сумке притащил? - услышал я звонкие девчачьи голоса, - а можно и нам это пожевать? Или оно пьется?
Кровать заскрипела и прогнулась, щедро обсыпав меня ржавчиной. Я имел сомнительное щастье наблюдать две пары ножек: толстенькие в розовых тапочках и с вьющимися блондинистыми волосами и постройнее в зелёных сланцах, без признаков растительности (на ногах, о мои пошлые читатели, остального было не видно), владелицы которых уселись на кровать под которой я прятался.
- Оно щас вам скажет что у него сосется, - мудро изрек Рус. - Я его знаю, так что гарантия сто процентов.
- Чё? - не поняли девушки.
Рус потряс пустую сумку и распахнул двери шкафчиков.
- Так ты что, человека притащил? - дотумкала самая сообразительная из них.
- Именно.
- И где же он? - почти шепотом произнес другой голос.
Я понял что пора бы мне явиться на свет божий, в сопровождении амбре немытых ног и месяц не стиранных носков. Решив что чем эффектней будет моё появление, тем меньше внимания обратят на запах, я лёжа на спине приподнял верхнюю часть туловища и резко просунул голову между стройных ножек, одновременно сказав:
- Тут.
На меня уставилась довольно симпатичная мордашка в обрамлении черных кудряшек, на которой читался дикий испуг и ахуение. Затем на мордашке обнаружился широко раскрывающийся рот с двумя рядами белых зубов и языком по центру, резко втянувший в себя воздух. Я понял что она щас завизжит, и резким рывком выбросил туловище из под кровати, дотянувшись до её головы и зажав рот. Возвращения орущей тётеньки я не хотел. Я хотел переночевать в тепле и безопасности.
Затыкая первую девушку, я совершенно забыл о её толстенькой подружке, но она оказалась совершенно не пугливой, и с любопытством рассматривала меня. Я вновь перенес своё внимание на симпатяшку, пытающуюся отодрать мои руки. Сзади донесся дикий ржач. Друг называется.
- Тихо, я не кусаюсь, я просто зашел погостить. - сообщил я своей пленнице. - Я тебя сейчас отпущу, только ты не кричи, а то придёт комендантша и попадет нам всем.
Девушка, как только я её отпустил, вновь разжала рот и поинтересовалась:
- Ты чё, охуел?
- Нет, я романтик. - отверг её гнусное предположение я, выбираясь из под кровати и отряхиваясь.
Рус опять затрясся и на подкашивающихся ногах сделал несколько шагов в сторону соседней кровати, на которую и возлег аки ржущий ягненок на плече Иисуса. Я же, отряхнувшись, шагнул к двери и оперевшись на неё спиной осмотрел комнату. Комната была маленькой с дерьмовыми обоями, тремя кроватями, одним шкафом, столом и окном. Больше там ничего не было, если не считать Руса, Носка (как я мысленно прозвал этого парня) и двух уставившихся на меня девчонок. Сообразив что пауза затянулась, я переборов свою нерешительность (ну побаиваюсь я знакомиться, побаиваюсь =/ ) представился. Кудрявую стройняшку звали Алёной, её подругу Леной, Носка Олегом. Подавив желание съязвить насчет говорящего носка, я поинтересовался ушла ли комендантша и где тут можно покурить.
Лена оттеснив меня от двери выскользнула чтобы проверить наличие комендантши и, как я потом понял, растрепать всем о новом соседе. Рус тем временем обрисовал мне ситуацию. Оказывается их в комнате трое, по количеству кроватей. Но Олег завтра переселяется в другую комнату, так как его вонизм всех уже задрал. На мой резонный вопрос, а где же я буду спать, Рус ответил что он пойдет к кому-то из девчонок, а я пока посплю на его кровати. Снаружи постучалась Лена и сообщила что комендантши нету, и можно выходить. Курилка у них оказалась в туалете. Попросив зардевшуюся Лену провести меня в туалет, я продираясь через стайки девчонок в коридоре выяснил что в их училище процентов восемьдесят студентов - девушки. Клозет оказался тоже убогеньким, два умывальничка, заляпанное зеркало и отсутствие горячей воды. К сральникам вела запертая изнутри дверь. Я, как вежливый и интеллигентный человек, подёргав за ручку стал ждать пока находящийся там серун выйдет и даст мне возможность травануть свои легкие никотином. Но оказалось что мною была выбрана в корне неверная тактика. С превосходством глянув на меня, Лена пизданула ногой в дверь и заорала:
- Эй, мокрощёлки открывайте, тут люди томятся!
С той стороны туалета донесся мат и торопливые шаги. Дверь щелкнула, приоткрылась и Лену втянули внутрь. Я еле успел поймать стремительно закрывающуюся преграду и впрыгнуть следом.
В сральне, после ярко освещенного коридора было темно, душно, но я всё таки смог различить три белых кабинки и несколько силуэтов с огоньками сигарет в руках.
- Ты ещё чё за чудо? - выдохнул один из силуэтов мне на ухо.
- Погулять вышел. - честно ответил я, и после небольшой паузы ответил, - и покурить.
Внутренне подготовившись к тому что щас поднимется девчачий визг и меня выкинут из туалета, пнув и оцарапав напоследок, я был в сильном недоумении когда меня довольно миролюбиво спросили:
- Новенький?
- Угумс.
Сообразив что визг, выкидывания и прочие аттракционы отменяются, я достал элэмину, и щёлкнув зажигалкой затянулся, на мгновение осветив свою небритую рожу.
- Какой милашка, - протянул кто-то сзади. Я мысленно улыбнулся. Похвала и кошке приятна -) И пох что изголодавшимся по мужскому вниманию девчонкам даже орангутанг красавцем покажется.

Послышался двойной стук в дверь. Все притихли.
Открывать никто не спешил. Стук повторился, а затем страждущий начал биться в дверь. Злобно ругнувшись один из сиськастых силуэтов подскочил к двери и открыл её. Дверь немедленно распахнулась, пропустив стремительно вскочившего и рванувшего к кабинкам парня. Он одной рукой расстегивая штаны и доставая член, второй рванул на себя фанерную дверцу центральной кабинки и с места, облегченно выдохнув, ссанул в напольный унитаз. Девчонки, стоящие ближе к третьей кабинке застыли в ступоре, всматриваясь вглубь неё.
Заинтересовавшись, я сделал пару шагов к ним и узрел эпическую картину.
Парень спешащий отлить, открыл занятую кабинку, несмотря на то что изнутри её ручку держала сидящая над унитазом девушка. Сейчас она охуевши смотрела на парня, который видимо не мог остановиться, и ссал под неё, впрочем не задевая ни туловища ни ног. Если бы она тоже писала, их струйки смешались бы, породив новый уринофильский ритуал. Впрочем и так это смотрелось довольно психоделично. (возможно ошибся термином)
Из девушки как-то обреченно вылетела какашка и мелькнув на фоне белого кафеля звонко плюхнулась в сливное отверстие. Под её пронзительным взглядом парень смутился. Его член как будто бы поняв душевное состояние владельца, сам по себе приподнялся и прошелся стрей по внимательно и укоряюще смотрящим на него глазам.
Взвыв, несчастная девчонка рванула с низкого старта, оттолкнув парня и вылетела в незапертую дверь. Наступившую тишину нарушало лишь мирное журчание, а затем и взрыв запоздалого смеха. Так я познакомился со своим вторым соседом - Дёном.

Учёба началась.

© Adventurer

Мукачево - сердце Европы,.... ну, если не сердце, то левый желудочек это точно..
Столица закарпатского бомонда, воспетая в поэмах, эпосах и анекдотах.
Город-вавилон, где цыгане говорят на венгерском, венгры на русском, русские на украинском и только русины говорят на всех языках одновременно.
Родина художника Мункачи, певицы Лолиты и мультимиллионера Ру... впрочем, не будем называть его фамилию.
Отчизна самого чрезвычайного министра из всех министров и предвыборная площадка третьего президента Украины.
Крыша криминального мира, взрастившая такие таланты, при упоминании которых бьются в ознобе сицилийские кланы и токийские якудза извлекают вакидзаси для харакири.
Мегадеревня, в которой на одном гектаре делают австрийские лыжи, собирают испанские стулья, шьют литовские трусы и пьют финскую водку. Резервация , где есть свои индейцы и шериф, залежи нефти на автозаправках и копи золота в ювелирных магазинах. Где утвержден генплан развития до 2017 года и даже обещают скоростной интернет. Часть суши, где недвижимость дороже чем в Нью-Йорке, но дешевле чем в Одессе. Свободная экономическая зона, где солнце светит безвозмездно, снег ложится только на газоны, сосульки толще и длинней чем у соседей, а сакуры цветут красивей чем в Киото. Территория, где по субботам милиционеры сами платят за себя в парикмахерских и не ездят под красный светофор. Купол мирового духовенства под которым костел упирается в cинагогу, а церковь Живого Бога глядит на православный храм. Средоточие всех религий и конфессий, винегрет культур и апофеоз куллинарно-алкогольного искусства.

-А еще у нас есть Драмтеатр, фонтан и кружок бисероплетения, - доносится резкий голос экскурсовода. Она держит высоко над головой красный зонтик и решительно шагает к винным бочкам на центральной площади. За ней по мостовой стучит каблуками толпа шальных туристов из Крыжополя и обнищавший олигарх с протянутой рукой.
Вся площадь перед ратушей усеяна бездыханными телами - лежат прямо на клумбах, а бродячие собаки нюхают им ноги и лижут красный снег. Мясо на кострах шипит, огонь искрит повсюду, сизый дым столбом - в разгаре фестиваль "Красное Вино". Народу - тьма тьмущая, ряженые поют колядки, цыгане заглядывают в глаза, дети привязаны к воздушным шарам, не протолкнуться: руки, плечи, головы в шапках колышутся, воротники каракулевые сменяются ослепительными декольте, ...йолки зеленые, глаза разбегаются... Стою под стенами ратуши, созерцаю все это телодвижение со стороны, вдруг кто то под руки мою персону подхватил и за стол дубовый усадил. Я, вообще то, не большой ценитель красного вина, но ... уже налито...

Выпил стаканчик - зрение наладилось, гляжу, напротив здоровяк в волчьей шубе сидит и пальцем по столу стучит:
-Не верно, Валдис, не может такого быть, -ко мне обращается,- нельзя рисовые зерна в вино сыпать, не правильно это..
-Да я сам сыпал, Егорыч, -отбиваюсь, - прекрасное шампанское получается, получше любого французского.
-Не может быть,- напирает волчья шуба и для большей убедительности сморкается в сторону винной бочки. Зеленая слизь не долетает до земли совсем чуть-чуть и предательски повисает на большом пальце, - быть такого не может, - уже не так напористо молвит Глеб Егорыч, ища обо что обтереть палец. Использовать в качестве салфетки сидящюю сзади тетку довольно рисковано, поэтому он довольствуется чьей то собакой.
-Да я и не спорю, прокуратура, - смягчаюсь, - ...Иди с богом, - вкладываю в руку нищего кусок шашлыка,- но ведь сыпал...
Рядом мельтешит какой то хлыщ, смесь адвоката с безродным маклером, бегает, стаканчики с вином подносит. Егорыч, транспортный прокурор и бывший афганец, принципиальный мужик - все пытается вложить ему в руку хрустящюю купюру с портретом Григория Сковороды. Адвокат ловко изворачивается и бежит за порцией жаркого. За столиком напротив сидит шумная компания свекольного цвета дядек и ведет дискуссию о тонкостях алкогольной инженерии - один левой рукой изображает виноградную гроздь и, держа вилку в правой, пытается отсечь себе мизинец, как непривившийся. Его оппонент возмущенно икает. Сбоку стоит дикий хохот, изредка переходящий в визг и слышатся обрывки слов "....астрация", "....титуция", едкий дым щиплет глаза и мерзнут ноги.
На пятом стаканчике звук теряется и мы переходим на международный язык жестов: Глеб Егорыч энергично машет головой из стороны в сторону, рискуя разбить огромный нос о деревянную стойку, я изредка киваю, причем, с каждым кивком тощий маклер прибегает с очередным стаканчиком божоле.
После порции Черного Доктора к прокурору возвращается человеческая речь:
-Мне бы твоя помощь нужна, дизайнер, - Глеб Егорыч вдруг потерял интерес к рисовым зернам.- Надо бы в Киев сьездить, коллегам помочь. Они там в министерстве снова какой то марафет затеяли, а работать некому - Рождество как никак. Если не поможешь, завалят сдачу объекта. Так что бери своих бойцов и дуй в столицу. Все расходы - за мой счет. Заодно красного вина с собой прихвати. Мол, презент из Мукачева.

-Придется "полтора брата" с собой брать, - стряхиваю капли Доктора на язык, - да и инструменты какие то...

-Что за "полтора брата"?, - Егорыч указательный палец в вино опустил, греет,- Одного помню, Йончия-плиткореза..., а второй кто?

-А второй...,- стучу пластмассовым ножом по лбу, - недоумок слегка, Витькой кличут, в эволюционном развитии застрял где то возле палеолита. Но в качестве подсобника прокатит.

-Это не тот, что свадьбы по субботам возит?,- Егорыч смеется, -говорят, когда у него бензин на переезде кончился, невеста фаетон через рельсы толкала?

-Он самый,... прошлой осенью умудрился маму жениха на вираже потерять - передняя дверка в машине отвалилась.. ..не подсобник, а росвиговское чудо...тьфу, дьявол!,- я ногу отдернул и снизу завизжала собака, похоже прищемил что то ей, - изумительный дебил. Словом, бриллиант в навозе... или навоз в брильянте... хер поймешь...

-А, так это тот Витек, что угря живьем проглотил? - Глеб Егорыч поколыхал пальцем в вине. - Или брешут люди?
-Ну чего сразу брешут... я сам видел. Хотя нет, я не видел, щупал - так вот этот угорь толкался в животе у Витьки - просто фантастически... Как маленький ребеночек.
-И что, выкакал твой подсобник назад рыбеночка?
-Ага, - я глотнул вина, - выкакал... через ротовое отверствие в голове... Эх, вкусное вино, Егорыч, накапай еще.. Короче, поплавали мы на Шацких Озерах обалденно, рыбы набили, в баню сходили, но домой то ехать надо. А кроме пупканутого Витьки за руль и сесть некому: Йончик всю жизнь на велике передвигался, Ролик только на автоматике ездит... немец, йопта, ... а я, как сел за баранку, так сразу и слез оттуда - та ну нах, Егорыч, у меня столько силы в руках нету, чтобы руль этой "буханки" без гидравлики поворачивать. Короче, пристегнули Витюху к катафалку, а он, подлец, крутится, вертится - угорь видно в животе возбудился. Хорошо что мы еще Витю тертыми яблоками с морковкой накормили, создали подходящюю микрофлору для угря, так сказать...
-Это зачем?, -удивился Егорыч.
-Ну, старый способ транспортировки рыбы... Вон еще Сабанеев писал, что если рыбе под жабры сунуть яблочные дольки, то она неделю может жить без воды. Раньше, при царе, так живых карпов в Москву доставляли. Целыми корзинами... так вот, накрошили мы в Виктора яблочек, морковки натерли, сахаром присыпали и лимонную клизму через ректальную вену ввели - хоть бери да запекай на огне, мерзавца... Угорь крутится в брюхе, но не так сильно как раньше, видать, сахарин ему понравился. Поехали, одним словом... Катит Витя по шоссе, как хер в стакане болтается - носит его от обочины к обочине. Едет криво, но медленно - боится по тормозам жать, чтобы угорь на руль не выплюхнулся. И, как назло, сразу за поселком нашу похоронную колдыбайку патруль тормозит. Че то там эпидемически-экологическое на машине у них написано. Баба в белом халате с приборчиком суетится и два мента ее охраняют. Один постарше, с белым нарывом на носу, к Витьке подходит, посмотрел так ему внимательно прямо в глаза:
- А ну дыхни, - говорит.- Что то у тебя глаза красные.
"Ну, -думаю,- тут тебе и смерть пришла, милиционер ты мой бесценный... Если ж Витька щас дыхнет, то эта грымза в халате с тобой до вечера будет возиться."
-А может не надо? - говорю я вежливо. - У него дыхание совсем несвежее... не ментоловое ни хрена. Зубы последний раз в пионерлагере чистил. Кстати , он с того времени и не пьет - шибанутый аскет. Бродячий оракул-целитель... хотите, Вам прыщ на носу вылечит?
-Дыши давай, прыщеватель!
-Да трезвый, я, командир, как овца! Три дня, йома-йо, ни капли спирта во рту! - Говорит бледный Витька и дышит рыбьей отрыжкой прямо в нос менту. - Жру сырую морковь вторые сутки, йопта!
Гайца от такого рыбного перегара аж скособочило. С левого глаза сразу все ресницы высыпались и нарыв на носу открылся.
-Они что, тебе по очереди в рот насрали? - на нас показывает и сам отхекивается, сморщился и ладошками машет. А хули ж ты думал: запах средневековья с рыбных рядов донесся... я ведь предупреждал. Мент скупую слезу пустил, дыхание затаил, но не унимается. Принципиальный.
- Идем в трубку дышать, Виктор Филипович.
-Товарищ милиционер, - я вмешался. - может давайте пацифистский союз заключим? Он трезвый, клянусь здоровьем его мамы... просто пришпандоханый маленько. Натуральный образ жизни проповедует, не моется годами, ходит без трусов. Непризнанного пророка из себя корчит...Мы ведь с Вами христиане, товарищ капитан , а христиане к юродивым всегда снисходительно относились...
-Идем за мной, юродивые христиане! - Милиционер рукой махнул и в свою эпидемическую будку зашагал. А за ним тетка с хитрым приборчиком стучит каблуками от возмущенния:
-Да у них превышение вредных выбросов, Николай Васильевич! Будем протокол составлять! Штрафные санкции!
"Ах так! Штрафные санкции?!- у меня от гнева аж пукательный орган сжался, - Хорошо! Сейчас я Вам устрою превышение выбросов. Отпротоколю Вас по самые фалопиевые трубы!... Вы, инспектора экологические, сегодняшний витькин энерговыброс на всю жизнь запомните."
-Идем, Витюха, - беру подсобника под руки,- оставим женщине незабываемый штраф на память. Пусть за ним поухаживает.
Разместились в будке, тетка протокол пишет, а я психологическую почву деликатно подготавливаю:
-Эх, снова невезуха, - вздыхаю горько, - опять мне за тебя, Витька-мразь халявная, штраф платить прийдется...
-А почему это Вы будете платить? - тетенька удивилась и ажурная башня из склееных волос дрогнула на ее голове . - Транспортное средство не на Вас же зарегистрировано?!
-Вы понимаете, мадам, - говорю я скорбно, - Этот Виктор Филипович - такой тунеядец и скряга, каких свет не видывал. Какой там штраф... за десять баксов готов себе коленку просверлить, уродец... Причем, насквозь. Жадный до капусты ужасно... Недавно, дармоед, американцам половину своего желудка выгодно продал и вживил в себя неясное биосущество, чтоб ему пищу измельчало в животе. Все из за денег, мадам. Вон, видите у него правый глаз косит слегка?
-Вижу, - женщина оторвалась от протокола и прищурилась на Витю. Мент незаметно поплевал через плечо.
-Это временный протез.- Я печально поджал губы. - Он свой глаз в Венгрии за тыщу двести долларов сторговал, а себе страусиный имплант хочет вживить. Он значительно дешевле. Тоже синий... Вы не знали, что у страусов глаза синего цвета? И по размеру совпадают с человеческим.
-Не-е-ет, - удивленно протянула санитарная женщина. Милиционер украдкой глянул на себя в боковое зеркало и повращал одним глазом.
-Теперь будете знать... Да что там глаз... Такого скупердяя как Виктор поискать надо: в прошлом году пятьсот гривен в пари выиграл. Вы не поверите... на спор высосал у покойника из носу все сопли. Мы одного старичка как раз на этом катафалке в морг доставляли. Так Виктор решил бабла подкосить на шару...Помнишь того мертвеца, Сигизмунда Сидоровича,... А?!...тебе говорю, жлоб нерадивый!
С этими словами я хорошенько шлепнул Витю по согнутой спине. Он в этот момент склонился над протоколом о загрязнении окружающей среды и шевелил губами, пытаясь осознать суть правонарушения. И тут, не знаю, возможно угорь от моего хлопка проснулся, а может Витя вспомнил вкус соплей Сигизмунда Сидоровича, но вдруг он неприлично икнул, выпучил влажные страусиные глаза и издал чавкающий звук. Затем из ноздрей подсобника брызнула коричневая слизь, а изо рта прямо на государственные бумаги выплеснулся скользкий угорь. Он был облеплен яблочно-морковной массой и красиво блестел. Свежевыблеванная рыба яростно извивалась и щелкала пастью. Изрыгнув угря, Витька бодро чихнул, вытер морду казенным полотенцем, достал из за уха пожеваную спичку и, вставив ее промеж зубов, произнес:
-Насчет Сигизмунда Сидоровича ты гонишь, шеф. Я тогда не пятьсот, а тыщщу гривен срубил... Нинка еще босоножки купила и мне спорти...
Но об удачном приобретении босоножек ни прыщавый милиционер, ни тетя-врач не узнали. Мент с искаженным лицом выскочил из экологической будки, пал на желтую траву и, порвав китель, возвел глаза к небу. Трясущимися губами он что то бормотал в небеса, а его молодой коллега бежал к нам, расстегивая кобуру:
-Что, Коля, где?!? Кого гасить, Коляны-ы-ы-ыч??!
Тетка на каблуках в этот момент окончательно проявила свою лживую сущность и, вместо того, чтобы охранять окружающюю среду, принялась злобно бить невинного угря картонной папкой. Волосяная башня на голове у нее увеличилась вдвое и некрасиво растрепалась. При этом эпидемическая врачиха визжала так, что в шкафчике треснуло несколько химических колб и боковое стекло в лабораторной машине. Я был удовлетворен.
-Ладно, Вы тут природу охраняйте, мадам, - сказал я, беря за плечо Витьку, - а мы, пожалуй, поедем. Впрочем, у меня в машине еще два таких хунвейбина сидят, могу позвать их сюда, протокол подписать. Как свидетелей. Тоже посконные христиане...
-И чего?, - Глеб Егорыч так заслушался, что даже забыл палец из стакана вынуть, - куда угря то дели?
-Да забрали мы его, Егорыч, от этих бездушных тварей и обратно в чистое озеро отпустили. Заслужил свободу угорь... А приборчик этот крендебобельный, что газы в машинах меряет, Витька все же спионерил... - я подозвал тощего маклера, -ну ты наливай , дружок, не стесняйся. Розовый траминер тащи.

Yodli

Иду в универмаг, передо мной по тротуару шарахаются два свидетеля.
Один мелкий толстенький, но видимо главный, а второй крупный молодой. У обоих в руках книги с ядовитоцветастыми обложками.
Уж не знаю свидетелями чего они стали, может им вообще все померещилось, но проходя мимо мужика сидящего на перилах, они решили немедленно поделиться с ним своими свидетельскими показаниями.
Молодой свидетель:
- Добрый день. Можно с Вами поговорить? Вы верите в Бога?
Мужик:
- Поговорить? Да ради Бога, но сперва дайте денег на пиво и разговаривайте сколько влезет.
Молодой впал в легкий ступор, и маленький его подстраховал, выйдя на первый план:
- А если наш разговор гораздо важнее денег...?
Мужик:
- То есть мы в разговоре сразу перейдем к пиву минуя стадию денег? Я готов. И где оно у вас? Говорите же, не молчите.
Свидетели насупились и не попрощавшись спикровали прямо на меня.
Вхожу в зону поражения.
Молодой улыбается мне как старому знакомому (от этого становится особенно неуютно) и ласково говорит:
- Добрый день, можно с Вами поговорить? Вы в Бога верите?
Я:
- А Вы какую организацию представляете?
Мелкий:
- В том то и дело, что никакую, мы посланцы самого Господа Бога, он направил нас, чтобы обратить Вас в истинную веру?
Я:
- Правда? Это здорово, тогда передайте Ему, чтобы в следующий раз прислал кого-нибудь поубедительней. Ну не ваше это... Да и честно сказать, я в церковь хожу не особо часто.
Молодой неожиданно встрепенулся:- Не ходите и правильно, грех туда ходить! Вы наверняка заметили, что купол церкви похож на фаллос?
Я:
- Ух ты, спасибо, что предупредили. Теперь я точно от любой религии буду держаться подальше.
Молодой:
- Это правильно, тогда купите книгу истинной веры.
Я:
- Какую книгу? Мы же только что договорились - "п о д а л ь ш е". Успехов вам в торговле.

За моей спиной Мелкий, сдавленной скороговоркой наехал на молодого:
- Очумел!? Ты сам похож на фаллос! Вначале нужно наладить контакт, расположить, получить от клиента три ответа - "да", а уж потом лезть к нему с фаллосами...
--------------------------------------------------------------------------------

Через полчаса я стоял в очереди к банкомату.
Один человек у аппарата, позади него свободный проход, а за проходом начиналась сама очередь.
Первой, в низком старте, к рывку готовилась маленькая старушка с трясущейся головой. Она то поднимала, то опускала очки, стараясь со всех сторон в подробностях разглядеть свою банковскую карточку.
Я стоял позади нее.
По проходу шли свидетели. Остановились возле старушки и молодой внезапно приблизив к ней лицо, грозно заявил:
- Деньги от дьявола, а Вы в Бога верите?
Бабка от неожиданности дернулась и испуганно выпалила:
- 81-19...
Мелкий потянул молодого за рукав и строго сказал:
- А че сразу с фаллоса не начал...? Не теряй времени, пойдем, ей сейчас не до Бога...

© Грубас

Иван Петрович не считал себя старым человеком. Разве в пятьдесят девять лет вы уже старик? Может быть, прежние темные волосы и отдают сединой, может быть, в глазах уже не возникает та самая искра, и, пусть глаза эти видят не так отчетливо, как раньше, но руки еще сжимаются в кулаки, душа на месте, и она всё так же молода.

-Дедуль, не гони, дай пацанам отдохнуть, - промычал достаточно молодой, лет двадцати, не больше, и достаточно пьяный парень в ответ на просьбу Ивана Петровича, если уж не покинуть лестничную площадку его этажа, то хотя бы быть потише.

Петрович припоминал этого парня. Кажется, звали его Степкой. Пятилетним, когда мать звала обедать, он бегал вот по этой самой лестнице и так уж задорно смеялся, что щеки его наливались приятной розоватой краской. Людмила Васильевна скончалась лет десять назад, и Степку, вроде как, отправили к более благополучным родственникам, чем его, пропивающий все, что не было привинчено к полу, отец. Вероятно, родственники оказались не настолько благополучны, а, может, папашкины гены в нем взыграли: вернулся парень и первым делом начал пить с себе подобными, да всячески надоедать окружающим. Отец его скончался - от цирроза печени - не так давно, и сынок, недолго погоревав по ушедшему батьке, обосновался в его гнезде. Всё это Петрович узнал по "ненавязчивым" рассказам соседей, а в особенности с виду милой, но весьма гнусной старушки - Валерьевны с третьего этажа.

-Петрович, слыхал, вместо одного алкоголика, упокой Господь его душу, новый приехал, причем той же крови, - бормотала старуха.

Петрович вот и хотел бы ей сказать, что ему до этого ну совершенно никакого дела нет - не любил он лезть в чужие дела - но воспитание не позволяло. Не подобает офицеру советской армии так с соседями разговаривать, а уж тем более с пожилыми - мало ли у неё голова уже не та. Вот и приходилось ему, каждый раз проклиная свою врожденную интеллигентность, поддерживать разговор, по правде, в основном кивая.
-Не гони, дед, - повторил непонятный коротышка. Он стоял по правую руку от Степана, и его лоснящееся лицо представляло собой бесформенную массу жира.

Иван Петрович с отвращением затворил дверь. Он понял: ни это ужасное лицо, ни страх перед группой пьяных малолеток не заставили бы его позорно сбежать, захлопнув за собой стальную дверь и заперев оба засова. Глубокая обида - обида не на этих дикарей, а обида на время - неумолимо утекающее время, заставила его снова скрыться в своей норе. Его время проходило, и с каждой минутой он мог всё меньше и меньше повлиять на окружающую его жизнь. Эти дети признали в нем лишь слабого старика. Старик и всё тут. Можно раздавить, как букашку, чтобы не путался на дороге. В голове Петровича возникла мысль: неужели вот она - логичная финишная прямая его жизни? Остается осыпаться песком и пустить вперед более молодых?

Иван Петрович простоял так еще минуты две-три, после чего пришел в себя и посмотрел на часы - они показывали половину двенадцатого. Ему предстояло проверить еще несколько рабочих карт его студентов. В итоге он пришел к выводу, что слишком много думал за последние минуты. Жизнь есть жизнь: нечего на неё сердиться.

Боевой офицер войск связи, подполковник, раненный в Афганистане, на пороге второго десятилетия двадцать первого века работал преподавателем на военной кафедре в одном столичном вузе. Он покорно дожидался приближающейся пенсии и ничего особенного не ждал - ни от самой этой пенсии, ни от государства, обещающего свернуть горы за своих героев. Работа в институте приносила ему некоторое успокоение, студенты относились к нему хорошо, даже уважали. Он был совершенно неконфликтным человеком, всегда приходившим на помощь, но одновременно решительно отказывал откровенно наглеющим студентам. В некоторой степени он был принципиальным, но принципы его были весьма благородны, так он порой напоминал некоего местного Робин Гуда, а его Шервудским лесом был кабинет на военной кафедре, куда частенько приходили молодые парни, зачастую ничего не понимающие в аппаратуре связи, и просили хоть немного помочь разобраться.

Иван Петрович решил, что проверит карты завтра в институте, а сейчас заварит себе крепкий чай и посидит немного за газетой. Хотя читать там было совершенно нечего - те же яйца, что и в телевизоре. Говно, одним словом. Причем полное и с большой буквы.

Минут через десять с лестничной площадки послышался звон стекла и дикий хохот. Не понимая зачем, Иван Петрович встал с кресла и двинулся к входной двери. Он решительно отворил её и окинул всех присутствующих холодным взглядом. Окно, ведущее на козырек, было разбито, а на самом козырьке валялась пивная бутылка. Из зияющего пустотой окна зло насвистывал ветер с вкрапляющимися в него снежинками.

-Молодые люди, я просто-напросто вызову сейчас милицию.

Раздался очередной взрыв хохота, переходящего в нервное, то ли причмокивание, то ли рычание. Услышав этот звук и не видя его источника, Иван Петрович никогда бы не признал в нем хоть что-то человеческое.

-Дедуль! У нас теперь ПО-ЛИ-ЦИ-Я! Полиция! - кричал Степка.

-Не забудь в роддом позвонить! - добавил кто-то из присутствующих и разразился диким смехом.

-Отвали, Семеныч! - пропищал чуть ли не катающийся по полу от смеха Степан.

-Во-первых, моё отчество Петрович, а, во-вторых, молодой человек, для вас я - Иван Петрович, - уверенно произнес подполковник.

Он был военным человеком, и он мог сказать так, как он говорил своим солдатам. Мог сказать более красочно, как может только русский военнослужащий, но опять же эта врожденная интеллигентность внутри него твердила, что он не в армии, а эти люди хоть и совершенно ничтожны с его точки зрения, тем не менее, не являются его подчиненными. Больше того, по закону этого государства они все равны, не взирая ни на что.

-Совсем старикан из ума выжил! - кричало бесформенное жирное лицо.

Иван Петрович весь залился краской и, крепко стиснув зубы, шагнул обратно в квартиру, хлопнув за собой дверью. Он закрыл глаза и прислонился спиной о дверь. Кулаки непроизвольно сжались, и впившиеся в ладони пальцы причиняли неприятную, но спускающую пар боль.

Он открыл глаза и посмотрел вперед. Всё та же пустая одинокая квартира - семьей он так и не обзавелся. Не сложилось. Часы показывали без пятнадцати двенадцать.

Внезапно Петрович метнулся в спальню и начал судорожно рыться в комоде. Найдя то, что искал, он в предвкушении выбежал обратно в коридор и кинулся к входной двери.


***
Степан еще не пришел в себя и глупо посмеивался, остальные коллеги все так же стояли полукругом и посасывали кто пиво, кто ягуар.

Вдруг десятью ступеньками выше из двери вновь появился Иван Петрович, сжимающий в левой руке какой-то темный предмет. Стоящим снизу было плохо видно, что же такое держит в руке подполковник. Степан, продолжая испускать нечеловеческие звуки, начал присматриваться к Ивану Петровичу и к его левой руке. Иван Петрович спускался к ним и чем ближе он становился, тем отчетливее, уже почти замолчавший Степан видел, что находится в руке у Петровича. Еще через две секунды он полностью замолчал, а глаза его приобрели форму пятирублевых монет.

-Нам пиздец, - прошептало жирное лицо.

В левой руке у Ивана Петровича была РГД-5 - советская осколочная ручная граната, а в правой чека, торжественно вознесенная над головой.

-Я считаю до трех, - тихо произнес Иван Петрович.

Вся компания резко кинулась вниз по лестнице, забыв забрать остолбеневшего Степана, который испуганно смотрел прямо в глаза Петровичу.

-Ступай домой, сынок, - сказал Иван Петрович, а через мгновение и след Степана уже простыл.

Иван Петрович зашел к себе в квартиру - чеку он вставил обратно, когда поднимался по лестнице - зашел в спальню и сунул гранату обратно в комод. На кухне он отхлебнул немного чая и подошел к телефону. Снял трубку и задумался, пытаясь вспомнить номер, но память не подвела.

-Васильевич, привет, узнал? Нет, ничего не случилось, извини, что беспокою так поздно, хотел тебе позвонить давно, но всё забывал. Как ты там? Существую потихоньку, ага. Кстати, понравился моим студентам тот муляж, который ты мне из Курска привез в восемьдесят седьмом. Очень понравился. Или то был восемьдесят восьмой?...

Юрий Курышкин © 2011

Наша встреча произошла зимой. В тот год мы с друзьями "зависали" в профилактории (родители "достали" нам путевки). Однажды вечером, пацаны из соседнего номера принесли катушечный магнитофон "АKAI" и устроили дискотеку в Ленинской комнате. На звуки музыки стали подтягиваться отдыхающие, все танцевали, веселились. Люди в то время были гораздо проще и дружелюбнее. Если играет музыка - значит там весело и хорошо.

Я и сам был немного "навеселе". В магазинах как раз появились вьетнамские ликеры, и мы с друзьями "тяпнули" по маленькой, исключительно для пробы и поднятия боевого духа. А потом я увидел ее. Она тоже отдыхала в профилактории в месте со своей мамой, и они вдвоем сидели в сторонке и смотрели на танцующих. Не знаю почему, но я набрался смелости и пригласил ее на танец. И она, как ни странно, согласилась. Мы танцевали какой-то медленный танец под "Roxette", и ее горячее тело обжигало меня прямо через одежду. А потом мы вышли на крыльцо покурить (хотя на самом деле, отдышаться и успокоится, потому что щеки у нас горели и кровь стучала в висках от прикосновений друг к другу). Потом мы поцеловались. По детски как-то, не умело, вскольз. И в тот момент для меня больше никого не существовало, и только сказочный снег падал огромными хлопьями и искрился в огнях иллюминации, еще больше усиливая нереальность происходящего.

Не сразу мы заметили, что ее мама уже давно наблюдает за нами. Вспыхнувшая страсть была безжалостно потушена ее суровым, холодным взглядом. В тот вечер мы больше не виделись.

Аня, Анечка, Анюта... Я повторял это имя как заклинание. Я мечтал, я грезил о ней. И почему я не спросил ее адреса? Где мне ее искать в огромном городе?

Все оказалось намного проще. И в реальной жизни такого произойти не могло бы, если бы не чудо. Аня оказалось, жила по соседству с моим одноклассником. Не это ли божественное провидение?

Так мы стали встречаться. Хотя "встречаться" - это наверное все таки громко сказано, особенно если рассуждать сейчас, с высоты прожитых лет. Сходили в кино, пару раз на речку... вот, в принципе и все. Чаще мы сидели в нашем "спортзале" или у нее дома. Денег на развлечения особенно не было, да и опыта в таких делах тоже. Чем же я мог ее поразить? Да особенно нечем, разве что - гитара. В то время я "брынчал" на этом многострадальном инструменте и таскал его по всюду с собой. Наверное, это единственное, что я мог предложить ей тогда. Она была благодарным слушателем, спасибо ей за это.
Однажды я сумел скопить немного денег и купил ей цветы. Скромный букетик в три розочки, но в тот момент мне казалось, что я властелин мира, могущий себе позволить усыпать лепестками роз все пути и дороги, по которым она ходила.

В наших отношениях все равно оставалась какая-то неопределенность. Я понимал, что мы слишком юные для серьезной, "взрослой" жизни. Хотя с моей стороны были некоторые попытки сблизится, но они не увенчались успехом, Толи я был не слишком настойчивым, то ли ее воспитание не позволяло ей "упасть" ко мне в постель. Как-то раз, сидя у меня дома и слушая романтическую музыку "Frank Dyval", мы незаметно переместились на диван. Страстные поцелуи постепенно перерастали в интимные ласки. Моя рука, скользнув по девичьей упругой груди, опускалась все ниже и ниже... Но в какой-то момент все резко оборвалось, так и не успев начаться. Она решительно остановила мою руку и обидно обозвала "шустрым электро-веником". Уже уходя, она остановилась на пороге, и что бы сгладить неловкую ситуацию, цинично пошутила:
- У меня там пломба стоит. Сорвешь, когда придешь из армии.

Да что ж такое то, а? Где справедливость? А если завтра война? Подлые америкосы нападут, я побегу в атаку с гранатой наперевес и криком "Ура!", и сраженный вражеской пулей упаду в чистом поле умирать, так и не познав женской любви? А ангелы на небесах потом будут говорить обо мне: - А, это тот, который ни разу, ни с кем... Он - девственник. И будут тыкать пальцем и хихикать за спиной...

Расстроился я тогда не по детски. Но я отходчивый. К тому же, Аня вместе с родителями собиралась в отпуск, как говорилось у нас - на "материк", а это большое событие. Я должен был ее проводить. В то время "наши люди" на такси в булочную, а точнее в аэропорт не ездили, а своей машины у них не было. Зато машина была у моего отца, и я упросил его отвезти свою девушку, вместе с ее мамой в аэропорт.

Расставание - это всегда тяжело, особенно с дорогим твоему сердцу человеком. И получилось все как-то скомкано, не правильно. Я почему-то не решился ее поцеловать. Как я ругал потом себя за это. Но с другой стороны, она ведь тоже не сделала такой попытки... Может быть, это и была первая трещинка в наших отношениях?

Ей нравилось, как я пою под гитару, и я записал для нее целую кассету песен. Она забрала ее с собой. Потом я написал ей письмо, и она кстати, ответила, да еще прислала мне свою фотографию, где она в нарядном красном платье и с букетом цветов стояла на Арбате, в Москве. А что бы я не подумал "ничего такого", она сразу оправдалась, что цветы ей преподнес ее отец. Фотография была сделана на Polaroid, а значит единственная в своем роде. Я был горд и счастлив.

И вот настал тот день, когда она приехала, но и тут я оплошал. Я должен был ее встретить, я хотел этого, но... То ли я дату перепутал, то ли вообще не знал, когда она приезжает... Увиделись мы только дня через три после ее приезда. Почему она сама не пришла ко мне?

Я шел к другу, что бы узнать, не приехала ли она, но друга дома не было. Я уже собрался было уходить, как вдруг почувствовал, что она рядом. Они стояли со своей мамой, и хотели куда-то идти, но увидев меня - передумали. Как же я был рад ее видеть. Она привезла мне в подарок пачку сигарет "Summer" и еще похвасталась автографом Армена Джигарханяна. Артист куда-то летел на гастроли, и ей удалось с ним пообщаться. Я даже немного ей завидовал. Но главное, что мы были вместе. Думал, ну вот, наконец-то, она здесь и теперь я ее никуда не отпущу.

Но судьба решила иначе. Всегда есть что-то или кто-то, кто может решить за нас. В один "непрекрасный" день она ушла от меня. Ушла навсегда, без выяснения отношений, без скандалов и объяснения причин. Просто ушла, не сказав ни слова. А я прождал ее во дворе всю ночь, просто хотел взглянуть на нее последний раз... Не дождался.

Проводы в армию были пышными. И провожали меня тогда все друзья и подруги, но не было лишь той единственной, которая бы оставалась меня ждать дома.
Уже потом, пацаны писали мне "с гражданки" письма, и рассказывали всякого о моей (уже бывшей) девушке ... Врали наверное, я не проверял.


Всегда найдутся люди, которым плохо, когда у других все хорошо. Вот интересно, что же ей могли наговорить про меня такого, что она так внезапно ушла? Да, я не был супергероем и олигархом. Обычный парень, каких миллионы... Но может быть, я бы смог стать тем самым, единственным, один на миллион? Мне нужен был всего лишь шанс, маленький шанс, которого у меня не было.

Судьба все-таки позволила нам встретится еще один раз, на этот раз - последний. Но изменить уже ничего было нельзя, и наверстать упущенное тоже. У меня в кармане уже был билет на самолет...

...И билет на самолет с серебристым крылом,
Что взлетая оставляет земле лишь тень...
(КИНО, В.Цой)

Теперь уже я улетал на "материк". Навсегда. Оставались кое - какие дела, и я шел по улице, мысленно прощаясь с городом своей юности.
Навстречу шла она...

И все таки, не смотря ни на что, я обрадовался. Я просто задыхался от радости. Я готов был ее расцеловать, подхватить на руки и кружить, кружить, кружить... Но... В ее глазах был страх. Она боялась меня. Как то вымучено улыбнулась и глупо спросила:
- А что, ты уже отслужил в армии?

Блин, как будто я не из армии вернулся, а с того света или из тюрьмы, и теперь пришел к ней за обещанной "пломбой"...

Сколько лет прошло с тех пор? Двадцать или даже больше... Из несмышленого, прыщавого юнца я превратился в матерого, циничного мужика. Сколько женщин у меня было, даже я сам не помню. Но та, моя первая любовь - она не забывается...

P.S. Несколько лет назад я зарегистрировался в "Одноклассниках". Зачем? Сам не знаю. Ну зарегистрировался, да и фиг с ним. Я даже пароль к своей страничке забыл, и восстанавливать лень было. А тут решил все таки зайти...

С фотографии на меня смотрела ОНА... И сообщение какое-то робкое, пугливое... " Скажите, а вы жили когда ни будь в городе N...". Что я пережил в те секунды, когда понял, КТО мне оставил сообщение - не смогу описать. Машина времени с названием "память" мгновенно перенесла меня на двадцать лет назад. Мне хотелось перекричать расстояние нас разделяющие. "Я, я, это - я!!! Девочка моя, ты нашла меня!!! Как же я рад тебя видеть!" Хочется надеется, что и она переживала что-то подобное, когда случайно (или может быть нет?) наткнулась на мою фотографию в инете.

- И я рада тебя видеть. А я ведь и голос твой иногда слушаю, помнишь ту кассету, которую ты мне подарил?...

Бог ты мой, столько лет прошло... Помню ли я? Конечно помню! Я все помню...

Автор: G.U.S.

В далеком детстве мне как-то удалось пробраться на кирпичный завод.
Я шел вдоль конвейера за длинной квадратной колбасой и оставлял на ней отпечатки пальчиков и спичкой рисовал маленькие картинки.
Заигравшись, чуть даже не попал под проволоку разрезающую глиняную колбасу на отдельные кирпичи.
Меня заметили, пора было валить. Я бежал и думал - а ведь теперь после обжига глины, мои картинки и пальчики останутся на кирпичах в неизменном виде навсегда. Даже время над ними не властно. Оно может их разрушить, но изменить - никогда...

В нашем дружном классе учился обычный веселый мальчик Рома.
Он ничем не отличался от других. Так же дрался на переменах и так же принимал участие во всех индейско-ковбойских хулиганствах класса.
Когда Роме стукнуло восемь, у него умерла мама.
Но жизнь берет свое и уже через полгода мальчик совсем оправился от горя, став прежним и веселым, но тут папа привел в дом мачеху. Дальше все как-то разладилось, отец начал пить и вскоре навсегда ушел в неизвестном направлении, а Рома так и остался жить вдвоем с новой мамой. И все бы ничего, но мачеха плотно сидела на жесточайшем религиозном привете.

В доме под запрет попало все, что хоть как-то могло служить развлечению, исчезли: телевизор, проигрыватель, все книги кроме школьных учебников, про машинки с солдатиками и говорить нечего. Даже радиоточка оказалась на помойке. Гулять на улице тоже было запрещено. Единственными Ромиными развлечениями было ходить в школу, учится на пятерки, а вечерами сидеть у выходящего во двор окна.
Мы, как все нормальные жестокие дети, слегка подтрунивали над тихим и забитым одноклассником, помню, очень веселились, когда во время очередной обязательной подписки на газеты и журналы, Рома, не глядя на названия, просто выбрал в графе "стоимость" самое дешевое - копеек девяносто всего. Это оказался один номер журнала "Кругозор" с гибкими пластинками...
Но после одного случая уже никто и никогда не смеялся над Ромчиком.
Как-то он прибежал в школу с выпученными глазами. Ему срочно нужно было выговориться.
Это было удивительно. Обычно Рома тенью стоял в сторонке и только впитывал наши разговоры, загадочно улыбаясь как Джоконда, а тут у него явно было что нам рассказать...Весь класс с нетерпением окружил Ромасика плотной толпой и он выдал:
- Сижу вчера вечером у окна, смотрю вниз, а там один пацан на велике круги нарезает. Вдруг его руль как-то скрутился вниз, хлопец не удержался и грохнулся через голову прямо на асфальт.
Мы, перебивая друг друга, стали спрашивать - И че? Насмерть?!
Рома смутился и ответил, что нет, просто встал отряхнулся, поправил руль и дальше поехал.
Только тут мы все осознали, какой бедной событиями жизнью живет наш несчастный одноклассник...
Время шло, детство заканчивалось и мы все попали в печь для обжига с теми отпечатками, которые нарисовала жизнь на наших глиняных боках. И исправить уже ничего было нельзя...

После окончания десятого класса мачеха взяла Рому за руку и отвела на почту недалеко от дома.
Так Рома стал почтальоном.
С тех пор прошло двадцать восемь лет.
Я прячась от дождя, случайно забежал с сыном на ту самую почту и на входе столкнулся со своим поседевшим одноклассником, с большой брезентовой сумкой на боку.
Рома был очень рад, даже похвастался своим новым мягким стулом (раньше была деревянная табуретка)
Я прозрачно намекнул, что, мол за двадцать восемь лет, от табуретки до стула - это не самая головокружительная карьера для мужчины в рассвете лет.
А что жена, дети?
Рома почти весело рассмеялся и ответил:
- Да какая там жена, перестань. Пока мама была жива, об этом не могло быть и речи, а теперь уже и поздно, наверное...
Тут Рому на полуслове грубо окликнула начальница, лет на двадцать младше его и выгнала работать. Ромасик испугался, открыл зонтик и зашагал по улице, на ходу скрытно махнув мне на прощанье.

Я взял сына за руку и пока еще не поздно, скорей пошел рисовать на его маленьких, глиняных боках рисунки и оставлять отпечаточки...


(кто автор не знаю)

Иногда все мы выдаем какие то интересные фразы, которые можно не правильно понять или же мы их действительно не так произносим, вот подборка веселых фраз учителей.


А сейчас открываем половые органы и внимательно их изучаем!

А сейчас посмотрите на картинку, которую я, к сожалению, стер.

Бомбоубежище накрыто сеткой, чтобы бомба не знала, куда падает.

Возьмете график и крестиками поставите галочки.

Вот, когда я делала кандидатскую работу, я использовала другие источники и писала об этом. А вы пишите реферат и не указываете первоисточники! Что вы полиглотством занимаетесь!

Всё в ваших интересах: чем быстрее уберёте класс, тем быстрее пойдёте мыть коридор.

Все это называется одним словом: устойчивость решений системы дифференциальных уравнений.

Всё, я кончил, сотрите с доски!

Вы мне врете, товарищ студент, но я вам верю.

Вы уже достаточно взрослые, чтобы поговорить с вами о том, как устроена печень.

Вы что, первый раз с Луны свалились?

Герой-десантник способен остановить танк с помощью малой саперной лопатки, а при наличии большой - его и закопать.

ГО: при бомбёжке большую опасность представляют осколки стёкол, поэтому при угрозе нападения промежности надо закладывать кирпичами.

Давайте для простоты возьмем матрицу 7-го порядка.

Девушка в заду, пересядьте ко мне на переднее место.

Драгомиров М.И. (1830-1905) - активный участник войны 1812 года.

Запись в дисциплинарной тетради: Жонглировал яйцами на перемене.

Запись в дневнике: Ваш ребенок боится козла больше, чем меня.
Физрук.

Запись в дневнике: "Кувыркался без мата."

Запись в дневнике: На уроке ботаники съел наглядное пособие. Тов. родители, давайте деньги ребенку на завтрак!

Запись в дневнике: «Пришел на урок физкультуры без трусов.»

Здесь и так душно, а еще вы орете!

Знания половым путем не передаются.

Итак, мои юные партизаны, начинаю допрос по прошлой теме.

....как горохом об стену, в положительном смысле.

Кактус — это глубоко разочарованный в жизни огурец.

Когда Князь Владимир, по традиции, умер, начались междоусобицы.

Лектор опоздавшей девушке: Девушка, ну, раз вы пришли, то раздевайся и работай.

Летят N самолетов, нет N мало - К и оба реактивные...

Мальчики, теперь понятно, почему вас девочки не уважают - вашего достоинства не видно.

Нарисуем бесконечно малый треугольник. Нет плохо видно - нарисуем побольше.

Ну всё, орлы, пожалуйста, замолчите. Расчирикались.

Откачаем оттуда вакуум...

Повсюду лежали трупы. Кое — где они еще были живы. (гражданская оборона).

После Павла I на российском престоле женщин больше не было.

Посмотрите на меня – перед вами молекула водорода...

Построиться в верхнем правом углу зала.

Препод диктует быстро. Молодой человек, не успевая что-то записать, поворачивается к девушкам списать.
Препод: "Студент, не приставайте к девушкам. Лучше меня вам никто не даст!"

Препод написал на доске голубым мелом. С последней парты крик: А голубым не видно!
Препод: А голубые могут пересесть поближе.

Пpопиловый спиpт пить нельзя, поэтому его фоpмулу писать не будем.

Пусть вон тот желтый кубик будет для наглядности синим шариком.

Ребята, уходя переворачивайте, пожалуйста, парты и стулья.

Слово "allways" вам о чем-нибудь говорит? Девочки, опустите руки!

Снаряд летит сначала по параболе, а затем по инерции.

Советские микропроцессоры - самые лучшие микропроцессоры в мире: имеют 16 ножек и... две ручки - для переноски.

Сперматозоид соединяется с яйцеклеткой, и потом получаются такие красавцы, как вы.

Спросит вас продавец в магазине формулу Гаусса-Остроградского... А вы ее не знаете!

Студентам из Африки просьба сдать хвосты.

Студент, вы что, действительно такой умный? -Кто, я? -Ну не я же!

Тихо подкрался, бесшумно лязгая гусеницами...

Ты в туалет? Помочи заодно и тряпку.

Учитель астрономии: "Ребята, Земля, она ведь крутится набекрень. И вот угол этого бекреня равен..."

Штаб на карте обозначен флажком треугольного цвета.

Эта постоянная меняется в пределах...

Это будет абсолютно точно равно приблизительно следующему...

Этот газ вызывает головные боли в мышцах и костях.

Я академиев не кончал, но высшее образованое вам даду!

Я жалею студентов, но на экзамене я сам себя не узнаю, я невменяем!

Я завтра неожиданно дам вам контрольную.

Я не могу, когда на меня смотрят 25 глаз!

Я пошла в туалет, сидите тихо, дверь открыта, я всё слышу.

7 - число магическое: 7 дней в неделе, 7 пальцев на руке...

- Откуда? Из консерватории? - белобрысый парень, минуту назад представившийся Женькой, сел на продавленой кровати и уставился на нового соседа. - Из какой ещё, на фиг, консерватории?
- Из обыкновенной, государственной, имени Глинки, - пожал плечами Славик.
- Так ведь, чувак, тут не филармония. Тут колхоз, - белобрысый засмеялся. - Видел вывеску "Дом крестьянина", когда заходил?
- Видел...
- А это там у тебя чё? - Женька показал на продолговатый предмет, похожий на детский гробик.
- Скрипка...
- Страдивари?
- Нет, просто скрипка.
- Офигеть! Ну, чувак, ты наработаешь, - предрёк Женька. - До полного пиццикато.
Славик вздохнул. Спорить с белобрысым не хотелось. Тем более, что белобрысый был прав.

Неделю назад, в начале летней сессии, Славика вызвал декан факультета Целибовский.
- Есть у меня к вам дело, Марусин. Не очень обычное, но важное. Мне звонил председатель колхоза "Новоалексеевский", это где-то на Кубани. Просит прислать кого-нибудь. Срочно.
- Концерт для тружеников села? - догадался Славик. - Мы шефствуем над этим колхозом, да?
Целибовский крякнул и пригладил лысину длинной узкой ладонью.
- Да куда нам шефствовать... Самим бы... Впрочем, ладно. Им переводчик нужен. Для работы с итальянскими специалистами. Они там передовые технологии внедряют. На посевах сахарной свеклы и кукурузы. И ещё сои, кажется.

Слушая, как заслуженный артист республики профессор Михаил Аркадьевич Целибовский рассказывает ему про посевы в колхозе, Славик ощутил головокружение. Реальность перед его глазами вдруг изменилась, наполнившись неожиданными сочетаниями привычных вещей. Как если бы пожилой декан вдруг предстал перед Славиком в балетной пачке и пуантах.
- А... а... почему председатель обратился к нам, а не на филфак в университет?
- Он обращался. Но там всех с итальянским языком уже разобрали на лето. Ну, председатель огорчился и спрашивает, что же ему делать. И тут ему кто-то возьми и скажи: "Вы в консерваторию позвоните. Там тоже итальянский изучают". Пошутили или просто отвязаться хотели. А председатель - мужчина серьезный и настойчивый. Очень настойчивый. В общем, поговорили мы с ним. Обсудили условия. Я сразу о вас, Марусин, подумал.
- Почему обо мне? - спросил Славик, бледнея.
- У вас по языку успеваемость хорошая. Преподаватель вас хвалит. И потом, кого мне ещё посылать? Гинзбурга, что ли? Или Левина? Видите ли, Вячеслав, Кубань - место своеобразное. В среде казаков не до конца изжиты некоторые...эээ... предрассудки. Ну, вы меня понимаете...
- Понимаю, - вздохнул Славик, хотя он мало что понял. - Только у нас языка одна пара в неделю. Музыкальная терминология, арии, вы же сами знаете... У меня и словаря-то нет. Какой из меня переводчик, Михаил Аркадьевич?

- Оплата двести пятьдесят рублей в месяц, плюс бесплатное питание и проживание, - продолжал Целибовский. - Это больше, чем у доцента. Намного. Итого, за три месяца - семьсот пятьдесят рублей. И ещё столько же будет перечислено консерватории. У нас концертный зал не ремонтирован с семьдесят восьмого года. А сейчас девяностый на дворе. Всё денег нет. И по нынешним временам, будь они неладны, не предвидится. Хоть сам в метро садись и играй...

Печальные глаза Целибовского заглянули Славику в самую душу.
- Вы же хотите помочь своей альма матер, Марусин?
- Хочу...
- Ну, вот и замечательно. В колхозе вам нужно быть через неделю. На счёт экзаменов не беспокойтесь. Считайте, что сдали досрочно.

Альма матер Славик любил. Ещё больше любил он свою родную мать, Валентину Андреевну. В девятнадцать лет мужчине пора начинать выплачивать сыновний долг. Но размер этого долга только увеличивался: он до сих пор сидел у матери на шее. А белый билет, полученный им в военкомате, проглотил все сбережения школьной учительницы музыки.

Славик представил, как в конце августа, окрепший и коричневый от загара, он положит на стол перед растроганной матерью сиреневую пачку двадцатипятирублевок, и гордость теплой волной окатила сердце. О трёх месяцах позора, отделявших его от этого момента, Славик старался не думать.

Узнав о скором отъезде единственного сына в далекий край, Валентина Андреевна всплакнула и заставила Славика пообещать, что он будет заниматься на инструменте не меньше двух часов ежедневно.


Старший переводчик Дима, замотанный, рано облысевший человек, представил Славика десятку иностранцев разного возраста и оттенков кожи и объявил, что новый сотрудник поступает в распоряжение тEехника Массимо Эспозито.

Эспозито, молодой, смуглый, подвижный, как макака, неаполитанец был специалистом по тракторам "Джон Дир" и импортной поливальной технике. Тут же по рации поступило сообщение о поломке, и Массимо вместе со Славиком примчались на выделенной колхозом "Ниве" к мастерским. Покопавшись немного в двигателе, Массимо принялся что-то объяснять колхозным механикам - долго и чрезвычайно быстро.

- Ну, в общем, он сказал что..., - выйдя из ступора, начал Савик и тут же остановился.
Колхозники тактично ждали продолжения. Минуты две.
- Та шо вин там вже казав?" - не выдержал, наконец, пожилой механик.
Славик молчал. Из эмоциональной речи Эспозито он понял только некоторые предлоги.
- Слава! Традучи! - крикнул итальянец и уставился на помощника.
Юноше захотелось провалиться сквозь заляпанный бетонный пол.
- Нон каписко, - признался Славик шёпотом и, с трудом подбирая слова, объяснил, что он не переводчик, а студент-скрипач из консерватории.
- Аааа! Дио бойа! Суонаторе дель каццо сей! - заорал Эспозито так громко, что у Славика подогнулись колени.

Оттолкнув юношу в сторону, итальянец порылся в ящике с запчастями и достал какой-то предмет.
- Ля гуарницьоне, - верещал он, тыча пальцем в деталь. - Э ротта! Капут!
- Прокладка наебнулась, - догадался механик помоложе. - Так бы сразу и говорил...

Больше к услугам нового переводчика Эспозито не прибегал, предпочитая жесты и наглядные средства. Он попробовал было посадить Славика за руль "Нивы", но тот, краснея, признался, что не умеет водить машину. Иностранный гость заскрипел зубами и обжег юношу взглядом черных ненавидящих глаз.

Июньский день тянулся нестерпимо долго. Пока Эспозито мотался между мастерскими и разбросанными по всей округе полями, Славик был попеременно то балластом, бессмысленно отягощавшим машину, то следовавшей за итальянцем тенью, такой же молчаливой и ненужной. Когда Славик вернулся, наконец, в гостиницу, он, не прикоснувшись к скрипке, упал на кровать и провалился в тяжёлый сон.

Проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо.
- А, что? - Славик открыл глаза и увидел во тьме лицо Женьки. - Чего тебе?
- Слышь, чувак, сходи подыши воздухом минут сорок, а?
Растерявшись от наглости соседа, выставлявшего его на улицу в первую же ночь, Славик не сразу нашёл что ответить.
- С ума сошёл? Каким воздухом? Два часа ночи...
- Ну, будь другом. Очень надо. Я тут с девчонкой договорился...
Все ещё в полусне, Славик натягивал брюки и рубашку.
- Кать, заходи! - громким шёпотом позвал Женька. - Да не бойся ты, всё нормально.
От двери к Женькиной кровати метнулась светлое пятно.

Славик нырнул в южную ночь, полную новых, непривычных силуэтов, запахов и звуков. Даже луна здесь была другой, не такой, как в его грустном северном городе - огромной и яркой. Из палисадников свешивались тяжелые гроздья вишни. Славик останавливался возле каждого дома и набивал рот ягодами, и они, лопаясь, стреляли в нёбо залпами сока. В воздухе висел звон, не прекращавшийся ни на секунду. "Цикады", - вспомнил Славик загадочное слово.

Побродив по посёлку около часа, Славик вернулся в гостиницу. Но, услышав доносившиеся из-за двери звуки, он вздохнул и снова вышел на улицу, бормоча: "Надо было хоть скрипку с собой взять".

Женька впустил соседа в половине пятого. А уже в шесть надо было вставать. К главной поселковой гостинице "Золотой колос", приютившей заморских гостей, Славик шёл как на казнь.

Оказалось, что Эспозито уже уехал, взяв с собой Женьку, и Славика приставили к агрохимику Винченцо Черрано, почти двухметровому гиганту с кавалерийскими усами и туловищем, напоминавшим бочку. Глаза под густыми, цвета соломы, бровями горели чем-то средним между весельем и яростью.

Передвигался Винченцо не на "Ниве", а на микроавтобусе "Раф", с водителем Витей, болтуном и матершинником. Славик залез на заднее сидение и притих, разглядывая нового шефа. "Если он спокойный такой страшный, то какой же он, когда психует? А психовать он будет. Это факт. И очень скоро".

Словно услышав его мысли, Винченцо остановил на Славике чугунный взгляд и сказал, старательно выговаривая русские слова:
- Не ссы, Капустин, - и, обернувшись к водителю, спросил: - Правильно, Виктор?
- Ага! - захохотал шофер. - Отъебём - отпустим! Браво, Винченцо! Моя школа!

Славик похолодел. Винченцо, тем временем, продолжал:
- Массимо Эспозито говорить, что Слава итальянский ни хуя не знать... Массимо э ун кольоне, мудак. Виктор, Массимо есть мудак, да?
- Мудак! - охотно согласился шофер. - Максимка - мудило редкое!
- Что ты в консерваторио учить по-итальянски? - спросил великан.
- Да так, - покраснел Славик, - арии всякие, сонеты.
- Сонетти? Давверо? - удивился Винченцо и попросил. - Речитамене уно.
Славик ещё больше смутился.
- Ма прего! Пожалуйста!
- Ну, ладно...

Славик прокашлялся и выдал зазубренные к зачёту четырнадцать строк:

"Нет мира мне, и в битве не забыться.
Боюсь, надеюсь, стыну, пламенею,
Взлетаю в небо, чтоб, упав, разбиться,
И нищий сам, свет целый вожделею.

Не отпускает узника темница -
Палач Любовь, надев петлю на шею,
Ни умереть мне, ни освободиться
Не позволяет. Что мне делать с нею?

И, ослеплённый, я кричу безгласно,
То смерти жажду, то молю пощады,
И сам себе не мил, весь свет любя.

Мой хлеб - печаль, а смех мой - стон всечасный,
Ни жизнь, ни гибель не сулят отрады.
О, женщина! И всё из-за тебя".*

Винченцо внимательно слушал. Потом хмыкнул и сказал на родном языке:
- Браво. Но больше Петрарку никому не читай, особенно Эспозито, - и, подняв вверх указательный палец, добавил по-русски, - Потому что - мудак!
- Не буду...
- Ты мне учить русский, и я тебе учить итальянский, - продолжал Винченцо. - КозИ, пиано-пиано. Заебись? Д'аккордо?

Славик был согласен. С этого дня Винченцо разговорил с ним, произнося слова медленно и отчетливо. Постепенно Славик привык к звуку чужой речи и начал узнавать слова, а затем и целые фразы. Он осмелел и стал отвечать, сначала односложно, потом всё более пространно. В свободное время он зубрил список технической терминологии на двенадцати листах, полученный от старшего переводчика Димы.

Работали они шесть дней в неделю, по двенадцать часов. В субботу закончили пораньше. Но вместо того, чтобы возвращаться домой, Винченцо велел водителю ехать в ближайшую станицу.
- Я очень хотеть кубанка. Ты искать, пожалуйста, - объявил Винченцо Славику, сверкая глазами.
- Прямо сейчас? - опешил Славик.
- Си. Проприо адессо.

К облегчению Славика, выяснилось, что объектом желания Винченцо была не румяная поселянка, а традиционный казачий головной убор.

Больше часа Славик бродил по станице. Он приставал к прохожим и стучался в двери домов, предлагая продать ему папаху за пятьдесят долларов США. На случай если владельцы захотят поторговаться, Винченцо установил абсолютный лимит в двести долларов, совершенно немыслимую сумму. Славик вернулся ни с чем.

- Опять нет, блядь, - сказал Винченцо смачно, но без злости или удивления, - Грацие комункве. Витторио, поехали домой. Бистро!
- Быстро, как кошки ебутся! - заржал шофёр, срываясь с места.

На следующий день Славик рассказал о странном фетише начальника своему белобрысому соседу.
- А, и до тебя очередь дошла, - обрадовался Женька. - Он мне этой кубанкой все мозги выеб. У его отца была конеферма под Моденой. Так что Винченцо наш сильно лошадок любит. Крестьянин, хули. Потом он "Тихий Дон" то ли прочитал, то ли в кино посмотрел, тут ему и вовсе башню своротило. Он когда сюда приехал, сначала всё на "батюшка Дон" просился. Ну, потом ему объяснили, что казаки здесь другие, и он переключился на кубанских. Месяц меня мучил, сука. Черкеску и сапоги я ему кое-как нашел. Теперь папахи до полного комплекта не хватает. Так что вешайся, душара!

Говоривший свободно и практическом без акцента на литературном варианте итальянского и двух диалектах, Женька, помимо безусловного лингвистического таланта, обладал и немалыми задатками организатора досуга.
- Я у них "уффиччо форнитура фиге", главпиздапоставка, - смеялся Женька.

Один-два раза в неделю, по вечерам, он брал "Рафик" и объезжал клубы и парки поселка. Быстро набив микроавтобус девушками, он привозил их к иностранцам в гостиницу.

- Это еще что! - хвастался белобрысый сводник. - Я зимой в Волжском работал, на трубном заводе. Так у меня там "Икарус" был, с водителем. Приезжаю на дискотеку и бросаю клич: "Девчонки, кто со мной крепить интернациональную дружбу?" Тут главное ноги во время унести. Гопота местная сильно злобная была. Девок, которые с итальянцами гуляли, они пиздили не по-детски и брили налысо. Только девичья мечта - могучая вещь. Её не задушишь, не убьешь. На том и стоим. Хехехе.

За свои старания Женька получал от благодарных иноземцев пожертвования в виде блоков сигарет "Мальборо" и "Честерфилд", футболок и остромодных в текущем сезоне бейсбольных кепок. Рисунки на кепках и майках имели некоторый аграрно-промышленный уклон - с колосьями, ретортами и шестеренками, но Женьку это не смущало. Дефицитные товары он собирался выгодно реализовать по возвращении в родной город.

Вскоре Женька снова разбудил соседа среди ночи и попросил его пойти погулять, предложив в качестве мзды футболку с гигантским початком кукурузы на груди и надписью "Агра. Группо Ферруцци". И Славик снова бродил по пустым улицам, как неприкаянный.

На этот раз он взял с собой скрипку. Славик был даже рад возможности, наконец, спокойно позаниматься. Держать данное маме слово у него не получалось. Он попробовал было репетировать вечерами у себя в комнате. Но стоило ему сыграть несколько тактов, как кто-то начинал стучать в стену и материться. Постояльцы в доме крестьянина, хотя и менялись часто, были единодушны в своей нелюбви к классической музыке.

Славик свернул в переулок потемнее и достал скрипку. "С чего бы начать?.. Ноктюрн Шопена, пожалуй, подойдет", - решил он, взглянув на луну, - "До диез минор". Он закончил одну пьесу и хотел начать другую, но вдруг услышал:
- Эй! Эй, ты, со скрипкой!

Славик оглянулся по сторонам. Окно ближнего к нему дома было открыто и оттуда выглядывала растрепанная голова - медно-рыжая, насколько Славик мог рассмотреть в свете фонаря. Через секунду к голове добавилась шея, а на подоконник, как в две дыни-медовухи в полотняном мешке, со стуком упала грудь, скрытая ночной рубашкой в цветочек.

- Ты совсем дурной?
- Почему дурной? - удивился Славик. - Мне заниматься надо, а в Доме крестьянина не дают.

Секунд тридцать девушка пыталась понять, почему скрипач должен репетировать именно в Доме крестьянина. Потом задумчивость на её лице сменилась разочарованием.
- Аааа, а я думала ты для меня...
Такого поворота Славик не ожидал.
-Ну... ну... хочешь, я для тебя что-нибудь сыграю? Вот, например, послушай.

Славик занимался музыкой с раннего детства, и за это время исполнил сотни самых разных произведений, а слышал, наверно, многие тысячи. И все же были несколько вещей, про которые он не мог бы с уверенностью сказать, что их написал человек. То есть, Славик, конечно, знал, что у этих вещей были авторы, знал их имена и некоторые факты жизни. Но полной уверенности всё равно не было. И одну такую вещь он сейчас играл рыжей незнакомке, не отрывая глаз от её сисек под ночной рубашкой в цветочек.

- Вот, - сказал он, когда закончил. - Четвертый концерт Вивальди фа минор, "Зима". Аллегро нон троппо. Вернее, это только партия скрипки, там вообще-то целый оркестр должен быть.
- Уф, - сказала девушка после паузы, - прямо... уфф!
Славик не нашел, что добавить.
- Ты когда это та-та-та-та-та-тынн делаешь, у меня аж мурашки по спине. Только почему "Зима"-то? На зиму непохоже. Зимой холодно, скучно. А тут...
- А на что похоже? - спросил Славик.
- Не знаю... Будто он ждёт чего-то, такого большого, и оно вот-вот случится. Уже близко совсем.
- Кто ждёт? - не понял Славик.
- Ну, Вивальди этот... Интересно, дождался?
- Пожалуй. Правда, умер нищим, и его забыли вместе с его музыкой на двести лет. А так да, дождался. Как видишь.
- А я тебя узнала. Ты с итальянцем таким здоровым работаешь, да?

- Наталка, ты з ким там размовляешь? - донеслось из глубины дома мощное контральто. - Спи, пизно вже!
- Та сплю ж я, мама, - крикнула рыжая в ответ и, свесившись из окна, быстрым шепотом добавила, - я сейчас в больнице на Буденного работаю. На практике от медучилища. В хирургии на втором этаже. Наташу Колесниченко спросишь, меня позовут.

Под утро Славику приснились сиськи. Большие и теплые, они колыхались в его руках в темпе аллегро нон троппо.

С трактористами, бригадирами и агрономами Винченцо старался общаться по-русски, прибегая к помощи Славика только в крайних случаях. Новую лексику и фразеологию он усваивал стремительно, грамматику презирал, а стилистику игнорировал полностью.

Однажды на совещании, где обсуждались планы работ на неделю, председатель колхоза сказал:
- Что же касается сои, то мы попросим доктора Черрано провести опрыскивание как можно более быстро.
В ответ доктор Черрано кивнул и с подобающей моменту серьезностью ответил любимой фразой своего шофёра:
- Бистро, как кошки ебутся!

На этом планёрка закончилась. Председататель хохотал, хлопая себя по ляжкам и тряся седым чубом. Звезда героя труда раскачивалась как маятник. Потом он успокоился, вытер слёзы клетчатым платком, но вдруг выкрикнул: "Кошки!" и, засмеявшись снова, ещё сильнее, сделал собравшимся знак расходиться. Уже за дверью кабинета, Славик всё ещё слышал раскаты председательского хохота вперемешку с причитаниями: "Кошки! Ахахаха! Убыв, стервец! Кошки!! Хахаха!!

Опрыскивание Винченцо с приданной ему бригадой провел быстро. Не так быстро, как он обещал председателю, но всё же достаточно оперативно. Трактористы во главе с бригадиром пригласили Винченцо и Славика отметить окончание работ.

Компания расположилась на берегу реки. Жарили шашлыки. Над грудами мяса, черного хлеба, лука и редиски возвышалась бутыль с самогонкой, от одного запаха которой Славик едва не лишился чувств. Винченцо пил рюмку за рюмкой, с аппетитом закусывая. После пятой Винченцо сказал, что он "хотеть купаться в матушка Кубань" и желание свое тут же осуществил. Выйдя из воды, он замахнул ещё одну рюмку ароматного напитка и объявил:
- Я есть первый итальянский казак!
Славик подумал, что и в правду из всей компании большего всего на сына степной вольницы был похож химик из далекой Модены.

Пока Винченцо одевался, трактористы пошептались между собой, и самый молодой побежал к стоявшему вдалеке строению, напоминавшему ферму. Вскоре гонец показался снова, и не один. Под уздцы он держал коня. Конь был высокий, очень черный и нервный. Он фыркал, мотал головой, показывал зубы и часто переступал с ноги на ногу, от чего под блестящей кожей вздувались бугры мускулов. Рядом с сильным и стремительным животном, весь вид которого выражал крайнее раздражение, Славик почувствовал себя очень неуютно.

- От ты, Винченцо, кажешь, що казак, - сказал бригадир, прищурившись. - А докажи! Прокатыся на цём жеребце. Чи спугався?

Винченцо обвел хмурым взглядом ухмыляющиеся рожи, встал и, пошатываясь, подошел к коню. Тот заржал, предчувствуя недоброе. Несколько секунд грузный усатый человек смотрел на переплясывавшего перед ним жеребца и вдруг с поразительной для его габаритов лёгкостью взлетел в седло.

Казачок тут же отпустил лошадь и кинулся прочь. И правильно сделал. Конь взвился на задние ноги, на мгновение встав почти вертикально. Наездник прильнул к шее лошади и удержался в седле. Передние копыта со стуком опустились на землю, и тут же высоко в воздух взлетели задние. Пытаясь сбросить ненавистную ношу, конь брыкался, вставал на дыбы, подпрыгивал на всех четырех ногах. Но наездник словно прирос к седлу. Несколько минут Славик в изумлении и ужасе наблюдал за родео. Постепенно сопротивление лошади стало ослабевать, и, наконец, издав протяжное ржание, конь побежал по кругу, подчиняясь воле всадника.

- Аллора, баста? Ваббене козИ? - спросил Винченцо притихших казаков.
- Баста, Винченцо, баста! - крикнул бригадир. - Злазь!

Винченцо приподнялся на стременах, и в этот момент его коварный противник взбрыкнул еще раз. Вместо того, чтобы по-молодецки лихо соскочить на землю, Винченцо рухнул на задницу. Молодой казачок помог ему подняться.

- Ке белла бестиа, - беззлобно сказал Винценцо, отряхиваясь.
- Ну, Винченцо... ты... ты даешь!.. - парню не хватало слов. - Коняка-то не объезжен ещё толком! Специально выпросил такого на конезаводе...
И он побежал в поле ловить жеребца.

Когда Славик перевел смысл последней фразы, Винценцо ткнул пальцем себе в грудь и вполголоса спросил:
- Мудак или заебись?
- Не, не мудак! - сказал Славик. - Заебись! Очень даже заебись!
Как никогда в жизни он был уверен, что использует малознакомую лексику правильно.

Подтверждение последовало незамедлительно. Пожилой бригадир поднялся, подошел к Винченцо, обнял его, похлопал по широкой спине и сказал:
- Добрый ты казак, Винченцо! На, тримай! - и он протянул итальянцу черную папаху с выцветшим красным верхом. - Дида мово ще кубанка. Зараз твоя.

Винченцо принял подарок и минуту смотрел на него с совершенно детским восхищением. Потом он осторожно надел ветхую, изъедененую молью кубанку на голову.
- Гарно, - похвалил бригадир. - Ну, шо, ще по трохи за нову справу?


Когда они подъехали к гостинице, Винченцо завел Славика внутрь, посадил на диванчик в коридоре и велел ждать. Через несколько минут он вышел из комнаты в папахе, такой же древней черкеске, не сходившейся у него на животе, и высоких сапогах. Сапоги были ему на несколько размеров малы, и Винченцо заметно хромал. Стараясь не смеяться, Славик наблюдал, как огромный, уже немолодой человек в диковинном костюме ходит взад-вперед по коридору, задрав к потолку нос и разглаживая усы.

Вскоре в гостинице появились Массимо Эспозито и Женька. Они перекинулись с Винченцо несколькими словами, после чего Женька побежал к телефону, стоявшему тут же в холле.
- Кать, я сейчас за вами заеду, ты позови подружек, ладно? Классно отдохнем! - услышал Славик сладкий голос соседа. - Сколько? Двоих, двоих подружек. Нас три человека будет.
Винченцо, подошедший сзади, выхватил трубку из рук Женьки и сказал басом:
- Два человеки, и один - казак!

Когда Славик шел к себе в дом крестьянина, мимо него пронеслась "Нива". За рулем сидел Женька. Остальные места были заняты девушками. У той, что сидела справа сзади, были густые тёмно-рыжие волосы.


Вернувшись к себе в номер, Славик достал из под кровати скрипку и заиграл. Он играл всё подряд: этюды, сонаты, сюиты и целые концерты. Мужик в соседней комнате сначала стучал в стенку и ругался, а потом принялся барабанить в дверь, все сильнее и сильнее. Шум оскорблял музыку, и Славик опустил смычок. Он подошел к двери, распахнул её и впервые в жизни грубо обругал человека.

Человек, угрюмый, до черна загорелый, напрягся было, но, взглянув на худого подростка с красными глазами, сказал:
- Эк тебя..., - и, махнув рукой, ушёл к себе в комнату.

Славик продолжал играть. Весь свой репертуар, начиная с музыкальной школы, раз за разом. Посреди ночи он вдруг как-то в один момент обессилел и, не раздеваясь, повалился на кровать.

Его разбудил грохот.
- Ты чё гроб этот поперек прохода бросаешь? - Женька пнул футляр от скрипки.
- Я не нарочно, - сказал Славик. - Ну, как повеселились?
- Как, как... В общем, бывало лучше. Посидели, бухнули, потанцевали. Массимо, сука, Катьку мою к себе поволок...
- Вот... кольоне...
- Это точно... Винченцо с Лариской зажигает. Он её прямо в папахе, поди, и жарил, по-казачьи. Ну, я тогда третью стал окучивать, Катькину подружку. Наташей зовут. Сиськи вот такие вот! И так подкатываю, и эдак. Ни хрена. "Я, - говорит, - думала, другой переводчик будет". Думала она. Это кто же? Лысый Дима, что ли? Дура, блин.

- И шшто? - спросил Славик, заикаясь.
- И всё. Так и не дала.
- Не дала? - повторил Славик. - Не дала?

Его рот против воли растянулся в улыбке, а ещё через секунду Славик захохотал. Сначала он пытался сдерживаться, давился смехом и закрывал лицо. Потом упал на кровать и хохотал уже открыто, схватившись за живот и суча ногами.

Женька с опаской наблюдал за припадком соседа.
- Ты чё? Чё ржешь-то как мудак?

Волна смеха, подхватившая Славика, превратилась в цунами.
- Не..., - с трудом выговорил он сквозь сотрясавшие тело спазмы, - не мудак... Заебись!...Очень даже заебись!


*****


* Ф. Петрарка, Сонет 104. Перевод автора.

Бабука

Фотографии ModestyBoy : Я

демотиваторы

перехожу на остросоциальные темы)))
такой ржач бывает только в неадеквате. Всё реально господа, обдумайте куда ваши налоги идут))))
На (проклятом) т.е. экономическом форуме,на открытии, был концерт. Колбасил Джо "спаниэль" Кокер. Всё дело в Сочи, кто новости не смотрел))
Встретил старого друга на этом празднике жизни
Кореш говорит, смотрел бумажку в администрации по поводу сноса гостиницы "Москва", что в самом центре(огромное здание в месте перехода Курортного проспекта в Платановую аллею, кто был в Сачах поймет:))... Здание, конечно, устарело, некомильфо и т.д. Но, оно было одной из визиток города, да и реконструкция далась бы проще. но...
Короче, не буду томить. При сносе гостиницы учитывается экологический фактор. Этот пресловутый фактор, в данном случае, основыется на восстановлении биоценоза крыс(домовых), кошек(дворовых) и тараканов (межщельных) на другой, специально освоенной территории))) Т.е. их переселять будутъ)))) Причем особая забота о семействе орланов, которые, как Карлсон, живут на крыше! Не беря белоголовых сипов( их ваще пара штук осталась) и другого крупняка, который живет высоко в горах(это не наши пол тыщи метров), у нас из пернатых тока кобчики(к соколиным относятся). А уж орлан(размах до 2.5м) был бы супердостопримечательностью!!!
Короче, весь этот веселый теремок переселяется) не пойми куда, правда за чейто(наш) счет. стоимость неск. миллионов.
Все это брехня. доказательств никаких.
Просто люди шепчут(((((
;)



Dnn (C)

Мы с товарищем ходим в соседний двор заниматься на турнике. Внимание на нас обычно никто не обращает - занимаются и занимаются, мало ли чудаков на свете...

А сегодня вдруг подошли трое пацанов - старшему лет четырнадцать, остальные чуть младше. Стоят, смотрят. Старший, который вроде как вожак у них, тычет пальцем в гантелю:

- А эта сколько весит?

- Тринадцать килограмм, - говорим.

- Ух, ты! - искренне восхищается он, устремляет чистый взор в небо и будто что-то считает в уме, - Так, тринадцать на пять... Это сколько? Это же шестьдесят пять?

Мы не понимаем - количество подходов, что ли, он считает? Друзья его тоже не сразу сообразили:

- При чем здесь пять? Ты про что?

Вожачок выдерживает театральную паузу и с довольной улыбкой выдает:

- Пять рублей за килограмм. Если гантелю загнать на скупку, то шестьдесят пять рублей дадут!

Думаете, это ребята из неблагополучных семей? Как бы не так, это дети вполне здоровых родителей со средним уровнем достатка, благоустроенным бытом, но с абсолютным отсутствием хоть каких-то моральных ориентиров. Это целое поколение, растущее без Героев. Я намеренно пишу это слово с большой буквы, так как героев с маленькой хватает, начиная с дяди Игоря с соседней общаги, который, как напьется, так первый герой во дворе, и заканчивая разнообразными мутантами в формате три-дэ.
А кто такой Герой? Это тот, чей пример заставляет твое сердце биться чаще, чей пример толкает к новым знаниям, открытиям, свершениям. Настоящий Герой - это тот, с кем познакомился когда-то в детстве и не можешь забыть до конца жизни. Это образ, который неожиданно встает перед глазами в момент, когда ты, возможно, впервые не знаешь, как поступить. И ты делаешь так, как это сделал бы твой любимый Герой, и пусть твой подвиг не так масштабен и красив, но это твой подвиг, который приближает тебя к идеалу.

Настоящие Герои никуда не делись. Они остались на пожелтевших, рассыпающихся от старости страницах книг, теснящиеся на ветхой полке сельской библиотеки. Рассортированные по алфавиту, не попавшие в макулатуру лишь благодаря заступничеству седой старушки библиотекарши, они продолжают жить: бросаются под вражеский танк со связкой гранат, летят покорять новые вселенные, опускаются на дно океанских впадин, выручают из беды товарищей и жертвуют ради любимых.

За пределами этой библиотеки их подвиг непонятен и потому не востребован. Настоящие Герои сегодня никому не нужны. Они стоят ровно столько, сколько написано на потрепанной обложке - 30 коп. Вы скажете - герои не рождаются, когда на них нет спроса. Согласен, но у наркоманов нет спроса на лекарства, однако это не значит, что их не нужно лечить. Эти ребята, которые приценивались к гантели, они ведь не конченые, не безнадежные, просто их бросили одних на произвол телевизора. Родители бросили, воспитатели бросили, государство бросило...

Когда мой товарищ с этой железкой на шее запрыгнул на перекладину и стал подтягиваться, пацаны затихли и раскрыли рты. Чуть поодаль стояла стайка девчонок из их компании, страшно сказать, через одну с сигаретами в зубах. Подойти не решаются, кричат пацанам издалека:

- Ну, что, вы идете или нет?

А пацанам вдруг неинтересно с ними стало, они рукой отмахнулись и нас вопросами засыпают: "Дядя, а сколько вы так можете сделать? А можно попробовать поднять? А как нужно?" На минуту мы стали для них героями и даже такое короткое воздействие разом поменяло ход мальчишечьих мыслей. Их сердце забилось чаще. Значит, не все потеряно, не все пропало. Просто нужно вернуть им настоящих Героев.

© Евгений Супер