В колонках играет - песня
Настроение сейчас - оквот от этого фика я просто рыдала, но он мня еще и порадавал)) хоть он и длинный, но оч оч интересный!!! дочитайте до конца и не пожалеете)))
Поле ржи
I
Я часто представляю себе огромное поле ржи. Закат. Рыжее солнце золотит такую же рыжую рожь. Теплый ветер шевелит колосья. На краю поля пологий скос, рядом пролегает дорога. Недалеко от этого скоса стоит огромное дерево. Не знаю, какое. Может быть, дуб.
И я.
Я бреду сквозь это поле и тащу за собой свою гитару. Мне совсем не трудно идти, мне наоборот нравится идти через это поле, ощущать себя свободной и дикой. Шершавая рожь нежно щекочет мои руки. А это солнце… Оно совсем не яркое, оно уже немного тусклое, ведь дню приходит конец. Оно похоже на расплавленное золото. И его свет совсем не режет мне глаза. Я вижу небо, бездонное, непонятное, пастельных оттенков.
Я добираюсь до дерева и останавливаюсь на краю скоса. И с высоты смотрю на пустынную дорогу, которая змеится вдаль, скрываясь за поворотом. Я смотрю и не могу отвести взгляд. Мне так приятно стоять так, ощущая ветер, и мне кажется, что я чувствую дыхание на своей коже. Я расчехляю свою гитару и ставлю ее на землю, но держусь за гриф. И, хотя ветер не такой уж и сильный, я слышу, как тихо звучат струны, когда невидимый порыв легонько скользит между ними.
Я закрываю глаза.… Мне кажется, будто я попала в совсем новый мир, в новый день и в новое время. Вокруг очень тихо, и я чувствую себя ненастоящей. Будто бы я вижу себя со стороны…
Вдруг я слышу позади себя тихий шорох. Но я не открываю глаза, хотя и знаю, что позади меня кто-то стоит. Я слегка склоняю голову набок, ощущая на своем лице остывающие солнечные лучи. Еще шорох. Я медленно открываю глаза и в первое мгновение вижу лишь слепящий белый свет. Потом появляются расплывчатые контуры, и, наконец, все становится привычным. Я опускаю взгляд и вижу, что рядом с моей тенью на земле лежит еще одна. Я совсем не пугаюсь и поворачиваюсь назад. Позади меня стоял Билл. Я его сразу узнала – столько раз видела его на обложках журналов. Он в своей черной футболке и джинсах. Его черная фигура резко выделялась на фоне рыжего бескрайнего поля. Билл внимательно смотрел на меня, а потом робко улыбнулся.
Я тоже улыбнулась в ответ, а в моей голове в этот момент цветным калейдоскопом неслись мысли. Я не почувствовала никаких эмоций от этой неожиданной встречи. Просто Билл. Просто стоит. Просто смотрит на меня. А я просто смотрю на него. Сначала я не поверила, что он тут. Живой, настоящий. Но это было так.
Билл, видимо, был удивлен, что видит кого-то здесь. Он нерешительно осмотрелся, а потом сказал по-немецки:
- Привет.
И я ему ответила по-немецки.
- Привет. А ты говоришь по-английски?
Он прикольно так улыбнулся и кивнул:
- Конечно. Мы же англоязычный альбом записывали. Пришлось выучить.
Я засмеялась. Он тоже.
- А ты тут что делаешь? – спросил он уже по-английски.
Я пожала плечами.
- Не знаю. Я просто здесь, и все. А ты? Ты тут один или вы все вместе?
- Мы здесь собираемся снимать новый клип. На песню «Ich bin nich ich».
Я покачала головой.
- Одна из моих любимых песен.
Он улыбнулся. Вообще, он постоянно улыбался, пока говорил со мной.
- Серьезно? Ты слушаешь «Tokio Hotel»?
- Ну конечно. И сама пишу песни. Я, собственно, хотела что-нибудь написать сейчас. Собиралась. Я думала, тут никого нет.
- Я тоже так думал, - он опустил голову и тихо засмеялся. Я тоже засмеялась в ответ. – Ты приезжая?
- Да, я из России. Из Москвы. Я приехала в Германию, чтобы учить немецкий. Живу у своей крестной, у нее дом в городе Ройтлиненге.
У Билла округлились глаза.
- Ничего себе! Ройтлиненг ведь адски далеко отсюда! – он наконец сдвинулся с места, на котором стоял все время, и сделал шаг ко мне.
Я пожала плечами и полностью к нему развернулась. До этого я стояла в пол-оборота.
- Я на поезде приехала. Мне хотелось уехать куда-нибудь далеко-далеко, где не будет никого. Я искала место, такое, как это. Я увидела фотку в Интернете. И решила поехать сюда. Тут все, как в моих мечтах… - заметив, что начинаю болтать лишнее, я смущенно отвернулась.
Билл, кажется, это понял, и ласково улыбнулся.
- А ведь ты романтик, да?
Я посмотрела на него, пытаясь понять, шутит он или нет.
- Да.
- Совсем как я.
Я понимающе кивнула. Потом я подошла к дереву и села, облокотившись об него, в корнях. И мне стало так уютно сидеть в золотистой траве, прислонившись к твердой коре и вдыхать свежий запах ветра. Гитару я устроила рядом.
Меня накрыла тень Билла. Он уселся рядом со мной и стал изучать мою гитару.
- Ты играешь?
- Ага. Третий год уже.
- Здорово.
Повисло молчание. Оно не было неловким, как раз наоборот – оно было очень уместным. Прошла минута, потом я сказала:
- Скажи, место чудесное.
Билл повернулся ко мне:
- Да, место сказочное.
- Да, кстати, я же не представилась. Совсем забыла! – спохватилась я. – Меня зовут Алиса, - и я протянула ему руку.
Билл улыбнулся и мягко пожал ее.
- А меня ты, скорее всего, знаешь.
Я сделала задумчивое лицо.
- Ой, я вас что-то не припоминаю, где-то, кажется, видела… Это не вы, случайно, у нас во дворе дворником в прошлом году работали? – я улыбнулась и весело посмотрела на него. Билл засмеялся и ответил:
- Ты, наверно, меня с моим братцем Томом спутала! – и мы оба засмеялись. На душе было просто очаровательно. Необычно звучит, но чувствовала я себя именно так. И мне не казалось, что я делаю сейчас что-то особенное. Подумаешь, Билл Каулитц? И то, что мы вот так сидим рядышком под деревом на огромном ржаном поле и разговариваем, не потрясало меня. Странно даже. Как будто в порядке вещей…
Вдруг у Билла зазвонил телефон. Он поднялся с земли и достал сотовый из кармана джинсов. Он говорил на немецком, но я почти все поняла.
- Да? Уже начинаете? Да, ладно, я сейчас приду. Да, хорошо. Ага, давай, - и он отключился.
- Меня зовут, - сказал он. – Хочешь со мной пойти? Познакомишься с парнями.
Я замялась. Я вообще не люблю компании, где много незнакомых людей. Мне гораздо приятней разговаривать один на один, как сейчас с Биллом.
Я растерянно огляделась. Видимо, Билл заметил мою растерянность, потому что на его лице отразилось удивление.
- В первый раз встречаю девушку, которая, слушая Tokio Hotel, когда ей предлагают вживую познакомиться с ними, задумывалась! – но было видно, что эта непохожесть на других реально зацепила его.
Я усмехнулась.
- Ну, вот такая я. Я даже не знаю. Там, наверно, много всякого народу будет, кроме вас.
Билл присел на корточки.
- Ну, вообще-то да. Всякая съемочная команда и тому подобные личности. Не любишь большие скопления незнакомых людей? – он слегка склонил голову набок.
- Ты очень проницателен.
Я откинула голову на ствол, но смотрела Биллу прямо в глаза. Я вообще люблю смотреть в глаза людям.
.Билл рассмеялся в ответ, а потом сказал:
- Просто я точно такой же.
Я улыбнулась.
- Здорово.
Билл встал и спрятал телефон обратно в карман.
- Ну так ты идешь?
- Ну я не знаю…
- Ну пошли! Давай! Будет весело! Том, знаешь, какой смешной? – подначивал меня Билл, призывно жестикулируя.
Я с улыбкой вздохнула.
- Ну, вот скажи: что мне с тобой делать? – на это Билл улыбнулся своей красивой белозубой улыбкой.
- Давай вы снимете клип, а потом придете сюда или я к вам туда приду. Когда будет поменьше народу.
Билл внимательно посмотрел мне в глаза.
- Точно придешь?
- Точно. – Я вскочила и, встав по стойке смирно, отдала честь. – Обязательно приду, товарищ генерал!
Билл засмеялся. У него снова зазвонил телефон. Он доставал его, а сам говорил мне:
- Когда мы доснимем, я сюда за тобой приду. Ты только никуда не уходи, ладно? – телефон вибрировал у него в руках.
Я улыбнулась и кивнула. Билл махнул мне рукой и, сбросив звонок, побежал прочь.
А я провожала его взглядом и думала о том, что сейчас разговаривала с Биллом. Трудно описать мои чувства, они были довольно смешанными. Я посмотрела на небо. Солнце уже почти целиком скрылось за горизонтом, я видела лишь его краешек, полыхающий, словно горячий уголек.
И в этот момент я ощутила, как ко мне в душу крадется что-то, чего я совсем не ждала. Оно было похоже на черную кошку, теряющуюся в темной комнате. Это было чувство одиночества. Я подумала, что солнце ушло, и из-за этого стало темно не только вокруг, но и внутри меня.
И вдруг я почувствовала острое ощущение тоски. Мне захотелось, чтобы кто-нибудь оказался рядом со мной здесь. Чтобы он просто сидел и молчал рядом со мной, просто чтобы я чувствовала, что я не одна. Я бы спела какую-нибудь песню, а этот человек послушал бы меня. Он бы слушал и смотрел, как темнеет небо, как смешиваются краски. Он видел бы, как ветер колышет ржаные колосья, а потом, когда песня закончится, он бы подошел ко мне и сел рядом. И тогда мы поговорили бы о чем-нибудь. Об этих звездах на небе и о созвездиях, которые они образуют; о том, почему рожь такая золотисто-рыжая… Мы слушали бы песню ветра, когда он скользит между струнами, и тогда я бы почувствовала, как одиночество и тоска отступают…
Кто был бы этот человек? Я знала, кто он.
Но его не было тут, и мне становилось грустно.
Теплый ветер стал более прохладным, и я поежилась. Ведь я была одета в черные расклешенные брюки с кучей карманов, а наверху на мне была только майка без рукавов и черный галстук.
Я осмотрелась в наступившей темноте. Сияющие на солнце колосья теперь казались серебристо-серыми. Я подняла глаза на небо и увидела звезды. И тогда я чуть было не пожалела, что не пошла с Биллом. Я постаралась отогнать эти мысли.
Было грустно. И, чтобы не грустить, я решила что-нибудь спеть. Я взяла гитару и устроилась поудобнее. Вспомнила одну из моих песен. Она называлась «Антрацит».
Туман прокрался сквозь дождь
По желтым листьям.
Волны рисуют на мокром песке
Белой пеной.
Влажный воздух душит
Мягко.
Море уносит наши следы,
Оставляя пустоту.
Поищи ракушку, послушай
Морской прибой из звезд.
Видишь бескрайние поля ржи?
Рыжие, как песок?
А потом придет ночь одинокая
В тысячах звезд отражений.
Слышишь тревожных чаек?
Тонущих в ночи-антраците?..
Я допела ее до конца. Но, когда песня кончилась, когда мой голос затих, то гнетущая тишина навалилась снова.
Я прислушалась и услышала отдаленный звук гитар, фонограммы и решила, что это Билл с Томом снимают клип.
Мне пришла в голову идея. Я подумала, что могла бы пойти к ним туда, на съемочную площадку, не дожидаясь, пока они доснимут. Конечно, там могла везде быть охрана, но я подумала, что смогу найти способ обойти ее. Я не собиралась бросаться на глаза, просто уселась бы где-нибудь в темном уголке и посмотрела на них. Только сейчас до меня начало доходить, что всего в каких-то пятистах метрах от меня находятся Tokio Hotel. Мне не верилось. Мне не верилось, что я говорила с Биллом, и что он звал меня с собой.
Я встряхнула головой, чтобы освежить мысли. Я решила, что нужно поторопиться, иначе я не успею дойти до того, как они закончат съемки, и тогда Билл придет сюда, а меня тут не будет. Будет неприятная ситуация. Поэтому я поднялась с земли и отряхнулась. Я бережно положила гитару в чехол и, закинув ремешок на плечо, пошла на звук «Ich bin nich ich».
Оказалось, что они не так уж и далеко, как я думала. Я увидела огромные камеры, которые снимали Билла. Билл, как я поняла, должен был отшвырнуть от себя микрофон и заорать в исступлении, в то время как Том с Георгом должны были разбивать свои гитары. Немного поодаль я заметила два больших фургона, вокруг которых были разбросаны всякие вещи.
Я стояла в высоких кустах довольно далеко от съемочной площадки, и никто меня не увидел пока. Я изучила обстановку и пришла к выводу, что пара телохранителей сидят около фургонов и больше никого нет. Я осторожно вылезла из кустов и пошла к площадке. Я видела, как Билл опять провалил очередной дубль, потому что стойка с микрофоном все время «отлетала не туда». Билл очень разозлился, ведь это был уже, наверно, десятый дубль, и от злости отшвырнул микрофон куда-то далеко в кусты. Я усмехнулась. И Том тоже.
Пока все были заняты поисками микрофона, я проскользнула мимо фургонов, и тут мне на глаза попался огромный бетонный блок. Он был достаточно высоким, и, кажется, лежал тут уже давно. Я устроилась за ним и положила рядом гитару. Непосредственно до съемочной площадки было еще метров сто-сто двадцать. Я сидела вот так, прижавшись к холодной плите и, обняв себя руками, наблюдала, как Tokio Hotel снимают свой N-ный клип. Эпизод с микрофоном отсняли, но дальше Георг все время вступал не там, где надо, и опять переигрывали все уже по десятому разу.
Я осмотрелась вокруг. Сидеть, сжавшись от холода, было не очень удобно, но зато очень уютно. Я слушала какие-то наставления продюсера и смотрела на небо. Оно было почти черным и бархатистым. Оно напомнило мне бархатные подушки в ювелирных магазинах, на которые выкладывают роскошные сверкающие бриллианты. Звезды очень напоминали бриллианты, но еще больше они напоминали алмазы. Ведь звезды эти были неукротимыми и дикими, необработанными. Меня начало клонить в сон, и я откинулась головой на ледяной бетон. Я еще сильнее стиснула себя руками, надеясь, что так будет теплее. И мне стало лучше. Последнее, что я почувствовала, это то, что мне стало очень тепло…
Мне снилось, что я стою посреди ржаного поля. А надо мной – усыпанное звездами небо. Вдруг я вижу, как сверху падает маленькая звездочка, а я ее подхватываю и она полыхает у меня на ладони, как светлячок. А потом я несу ее в ювелирный магазин, где на бархатисто-синих подушках лежат такие же звезды, только искусственные, и ювелир восхищается моей находкой. Я хочу узнать, что это за звезда, но ювелир не отвечает на мой вопрос. Он упрашивает меня продать ему эту звездочку за огромные деньги. Он говорит, что ее нужно непременно поставить в оправу. Но я не хочу ее продавать, я не хочу ставить ее в оправу. Я говорю ювелиру об этом, но он не слушает меня и продолжает упрашивать. Я пытаюсь выхватить у него звездочку, но он не отдает ее мне. Я заплакала, потому что мне было жалко эту звездочку, я хотела вернуть ее. Я говорила ювелиру, что ее нельзя вставлять в оправу, что звезды нельзя приручить, что они от природы дикие и неукротимые, но он не слушал. Он сказал, что понесет ее мастеру, и он начал уходить, я хотела побежать за ним и отнять свою звездочку, но вдруг мир затрясся, и… я проснулась.
Я лежала у бетонного блока. Я сначала не поняла, где я и что тут делаю, но вскоре стала различать в темноте контуры. Я приподнялась на локтях и увидела над собой улыбающегося Тома, а немного позади – Билла, Георга и Густава. Том что-то сказал им по-немецки, я сначала не разобрала, но потом поняла, что это было «она очнулась» или что-то вроде того. Билл вышел вперед и подал мне руку. Я схватилась за нее и встала.
Том что-то сказал им по-немецки, я сначала не разобрала, но потом поняла, что это было «она очнулась» или что-то вроде того. Билл вышел вперед и подал мне руку. Я схватилась за нее и встала.
- Спасибо, - сказала я по-английски. Я принялась отряхиваться.
- Откуда ты тут взялась? – спросил Билл.
- Мне стало грустно сидеть там одной, и я решила прийти сюда к вам. Но я подумала, что ваши телохранители меня не пустят, и мне пришлось спрятаться тут.
Том засмеялся:
- Шпионка.
Я улыбнулась в ответ.
- Мы уже думали, кто тут лежит? Я даже подумал, что, может, бомж какой-то, - сказал Густав с улыбкой.
- Спасибо тебе большое, дорогой! – тоже с улыбкой ответила я. – Помнишь еще, как мы с тобой бомжевали в подвале в Магдебурге? Или забыл уже?
Все засмеялись.
Том потянулся, а потом сказал:
- Пойдемте, перекусим что-нибудь, а то я порядком устал и проголодался, если честно.
- Поддерживаю, - согласился Георг, и мы собирались уже двинуться, когда Том мне сказал:
- Гитару не забудь.
Я подхватила ее.
- Спасибо.
Мы пошли к фургонам. Там стояли откуда-то взявшиеся пластиковые стулья. Шесть штук. Георг подвинул ко мне один и улыбнулся:
- Садись. Голодная?
Я тоже улыбнулась.
- Если честно, то да.
Тем временем Билл, Том и Густав уселись.
- Георг сегодня работает официантом! – возвестил Том. – Официант! Официант!
Все засмеялись, а Георг, повернувшись к Тому, сказал:
- Иди к черту! - но все равно улыбался.
Билл встал и принес всем по банке «Red Bull’а». Георг же достал хот доги, и сейчас грел их в микроволновке, установленной в кузове фургона.
- Вы специально возите с собой микроволновку? – спросила я, открывая банку.
Густав, сидящий рядом со мной, ответил:
- Конечно. Как раз для таких случаев, когда хочется…
Том его прервал:
- …поджарить кому-нибудь что-нибудь.
Все засмеялись.
Том широко улыбнулся и добавил:
- Я имел в виду еду! А вы о чем подумали?
И опять смех.
Я сидела, жевала свой хот дог, который мне дал Георг, и, как всегда бывало, когда я попадала в незнакомую среду, чувствовала себя абсолютно чужой. Я даже немножко пожалела, что пришла.
Том все время шутил, Билл начал рассказывать какую-ту историю, Георг отправился за очередной порцией энергетиков. А я сидела, вроде совсем рядом с ними, но и как будто совсем далеко. Моя гитара лежала рядом, у моих ног, и это меня успокаивало – я чувствовала, что не все вокруг меня мне незнакомо. Я люблю свою гитару, и сейчас благодаря ей я не ощущала себя совсем одинокой здесь.
Я подумала, что, когда ты читаешь о Tokio Hotel в журналах, в Интернете, тебе кажется, что ты знаешь о них очень много. Их биографии, история группы, бесчисленные интервью и статьи – все это, кажется, содержит в себе неоценимые знания о них. Какие они книги читают, какую еду любят, куда поедут в отпуск, сколько песен на их дебютном альбоме… Все это теряет смысл, когда встречаешь их вживую. Люди с обложки – совсем не то, что люди в реальной жизни. И это важно.
Я сидела, вполуха слушая их разговор, и думала, что, хотя они и говорят специально для меня на английском, но вряд ли они все еще помнят, что я здесь, совсем рядом…
Я сидела, вполуха слушая их разговор, и думала, что, хотя они и говорят специально для меня на английском, но вряд ли они все еще помнят, что я здесь, совсем рядом…
Я доела свой хот дог и допила остатки «Red Bull’a». Теперь мне нечем было занять руки, и я больше не могла делать вид, что что-то делаю. Я сложила руки на коленях и постаралась вслушаться их разговор. Том начал рассказывать какой-то анекдот про жену и мужа, который должен был пойти в магазин. Анекдот показался мне совсем не смешным, но я посмеялась вместе со всеми.
Я сидела и дрожала от холода на неудобном пластиковом стуле, мне было тоскливо и одиноко. Я думала о своем сне про звездочку и пыталась представить, чем же он мог закончиться, если бы меня не разбудил Том.
- Слушайте, парни, мы совсем забыли про Алису! – вдруг сказал Билл. Я услышала свое имя и инстинктивно подняла голову.
- Чего грустишь, подруга? – Густав подвинул свой стул поближе и повернулся ко мне.
Я выдавила из себя улыбку, стараясь не показать вида, что мне холодно.
- Мне? Мне совсем не грустно, мне очень весело!
- Что-то непохоже, - заметил Том, зачехляя гитару.
Билл поднялся со стула и подошел ко мне.
- Тебе домой не пора? У тебя там, наверно, все волнуются? – он меня совсем не прогонял, я это почувствовала по голосу, он наоборот хотел, чтоб я осталась, но прозвучала фраза грубовато.
Я не успела ничего ответить, как встрял Том.
- Ты ее выгоняешь, что ли? – он снова шутил. – Какого черта, Билли?! – и они засмеялись. Я в этом смешного нашла мало, так что я благоразумно промолчала.
- Нет, просто я подумал, что домашние могут волноваться. Сейчас уже почти одиннадцать часов. – Пожал плечами Билл.
Я осмотрелась. Густав с Георгом стояли в сторонке, собирая вещи в сумки. Билл с Томом стояли и смеялись. А мне вдруг стало очень и очень грустно. Не знаю, почему. Я сидела посреди ржаного поля вместе с Tokio Hotel, теребила в руках ремешок от гитарного чехла и смотрела в небо.
Дома у меня никто не волновался. Я соврала, что встретила друзей и что они устраивают вечеринку. Я переночую у них, так я сказала. Мне хотелось прогулять всю ночь по Германии. По разным городам. Мне хотелось совершить что-то совершенно безумное, и я хотела обколесить на поезде полстраны за одну ночь. Денег у меня было достаточно, был фотоаппарат и была гитара. Только вот свою теплую толстовку с капюшоном я оставила в вагоне. И теперь мерзла. Ладно. Они уже уезжают, и я тоже поеду. Глупо, да? Сидеть рядом с Томом, о котором мечтаешь, и вот так просто уехать? Черт, да только я могу так! Только у меня иногда бывает настолько циничное отношение к жизни, что я сама себя боюсь.
Я встала. Меня била крупная дрожь, но я старалась ее сдерживать. Я подхватила гитару. Билл с Томом посмотрели на меня.
Я постаралась улыбнуться как можно более искренней.
- Ладно, парни. Здорово тут у вас. А я пойду.
Братья уставились на меня, как на полоумную.
- Куда это ты пойдешь в полночь? Домой? – подозрительно спросил Том.
Я вздохнула.
- Нет.
- А куда тогда? – спросил Билл.
- Ну, я… - и я рассказала им о своей безумной идее. Я рассказала, что к тому моменту, как мы встретились с Биллом, я уже посетила Тюбинген и Мюнхен. Дальше у меня по плану был Хайдельберг. Подошли Георг и Густав и все они слушали меня очень внимательно, никто меня не перебивал.
Когда я закончила, какое-то время все молчали. Первым голос подал Билл:
- Ты совсем больная?
Я посмотрела на него в упор. Не то чтобы я обиделась, просто было неприятно.
- Нет, просто, ты хоть сама отдаешь себе отчет, в том, что хочешь сделать? Днем-то еще ладно, но ночью одной ходить очень опасно. Ты чего, Алис?
Я помолчала, а потом сказала:
- Кто еще хочет внести лепту в речь Билла?
- Алис, он прав. – Сказал Том. – Давай, поехали в отель, мы тебе достанем там номер. А утром поедешь домой, как тебе такой расклад?
Я устало покачала головой. Мои глаза закрывались. Закрывались и наполнялись слезами. Я отвернулась и запрокинула голову к небу, чтобы загнать их обратно. Вроде получилось. Я снова повернулась. Если честно, я сама не хотела никуда ехать. Эта затея сейчас показалась мне идиотской. Просто мне хотелось, чтобы меня отговаривали, мне хотелось видеть, что им не пофигу на меня. Я старалась не думать о том, что я буду делать, если они не станут со мной мелочиться, а просто попрощаются и уедут. Мне было страшно грустно, страшно одиноко и просто страшно.
- Ладно, - мой дрожащий голос меня выдал. Я стояла перед ними, низко опустив голову, трясясь от холода.
- О’кей, - сказал Билл, - тогда давайте загружаться. Георг, Густав, помогите мне втащить эти сумки.
Они втроем ушли к фургонам, а мы с Томом остались вдвоем. Я подняла голову и увидела, что он на меня смотрит.
- Чего ты не идешь им помогать? – спросила я. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной перед ним.
- Что с тобой, Алис? – Том пропустил мой вопрос мимо ушей.
Я пожала плечами – не знаю, в который уже раз за последние четыре часа, - и ничего не ответила. И в этот момент почувствовала, как мне хочется, чтобы Том меня обнял. Он же нравился мне. Я мечтала о нем. И когда я подумала обо всем этом, я поняла, что у меня уже не осталось больше сил, чтобы сдерживать эту проклятую дрожь, которая била меня. Я поставила гитару на землю, облокотив ее об фургон, и обняла себя руками.
Том все это время наблюдал за мной.
- Слушай, так ты замерзла! Чего же ты молчала? – он снял с себя спортивную куртку и остался в своей красной футболке. Он накинул куртку мне на плечи, и я почувствовала, как тепло его тела согревает мои замерзшие плечи.
- Спасибо, - каким-то чужим голосом сказала я.
А потом Том повел меня к фургону, слегка приобняв…
II
Когда мы подошли к машине, я увидела, как Билл с Густавом пытаются затолкать в кузов три огромные сумки. Георг разговаривал о чем-то с водителем по-немецки. Том оставил меня и пошел на помощь к Биллу. В этот момент подошел Георг и сказал уже по-английски, так как увидел рядом меня:
- Тут неполадки с машиной, но Кристофер сказал, что их достаточно легко устранить, нужно немного времени. Придется нам еще поторчать тут немножко.
- Ну, раз надо, то поторчим, - отозвался Билл, вылезая из кузова. Они с Томом все-таки запихнули сумки.
Я стояла и наблюдала за ними, потом стала оглядываться по сторонам. Мне стало интересно, куда подевались все их охранники и съемочная группа, и я спросила об этом парней.
- Съемочная группа уже уехала, а охранники сидят тут где-нибудь, - сказал Густав, и только тогда я заметила, что второго фургона уже нет.
- Я даже и не заметила, - призналась я.
- Ну еще бы, - улыбнулся Том. – Сидела весь вечер задумчивая, ничего вокруг себя не видела. – И он подмигнул мне. Я засмеялась.
В этот момент из-за фургона появился Георг, который уже успел спросить у водителя, не нужна ли ему помощь.
- Ребя, там костер развели, - сказал он. – Предлагаю пойти погреться.
Я закатила глаза и облегченно вздохнула.
- Боже мой, наконец-то!
И как-то так смешно я это сказала, что Том с Биллом не выдержали и рассмеялись.
И мы пошли к костру. Оказалось, что развели его охранники Tokio Hotel. Мы уселись вокруг него прямо на жесткую траву, но, в общем, было довольно удобно. Я, конечно, не забыла свою гитару.
Билл заметил, что я в куртке Тома, что-то прошептал ему, и они многозначительно переглянулись.
Мы стали разговаривать. Поначалу я молчала, слегка оробев, но потом, спустя где-то полчаса, я заметила, что больше всего говорю. И всем им было интересно меня слушать, я видела это по их глазам. Я рассказывала им про свою собаку, даже показала фотки на телефоне. Рассказывала про песни, которые я пишу. Том и Билл умилились при виде Эндика, все смеялись, когда я рассказывала, какие выкрутасы он иногда выкидывает. Но, конечно, мои песни заинтересовали их больше.
- Может, споешь что-нибудь? – предложил Том.
- Я то же самое хотел сказать! – сказал Билл, и Том улыбнулся.
Сердце в моей груди радостно екнуло. Спеть для Tokio Hotel? Обычно ты слушаешь их, а теперь они будут слушать тебя! Черт, о таком я даже и не мечтала. Вру, конечно. Именно об этом я и мечтала.
Но я все-таки решила немножко поломаться. Так, для вида.
Я поплотнее закуталась в Томину куртку, заулыбалась и начала упираться:
- Ну, я не знаю…
Георг тут же как-то весело воскликнул:
- Парни, смотрите, она стесняется! – на что «парни» усмехнулись.
Я заулыбалась еще больше.
- Ничего я не стесняюсь!
- Да ну? – лукаво посмотрел на меня Билл.
- Ну ладно, ладно, уговорили! – я достала из чехла гитару и уселась по-турецки, положив инструмент на колени. При этом куртка немного сползла, и я ощутила, как ночь дышит ледяным дыханием на мои плечи, которые тот час же покрылись мурашками.
- Так… Только моя песня будет на русском. Я, конечно, легко могу ее вам перевести, если хотите.
- Этот было бы здорово, - сказал Том, - но ты сначала спой так, я еще никогда не слышал русскую речь.
- Как это не слышал?! – хором удивились Билл и Густав. – А как же наша поездка в Москву? Забыл?
- Ну, я, это, забыл, как они там говорили. Короче, забейте.
Я чувствовала свое сердце, отчаянно стучащее, его стук эхом отдавался в голове. Чтобы еще немного оттянуть момент, когда я должна буду начать петь, я сказала:
- А потом я могу спеть вам песню на английском. У меня много песен на английском.
- О’кей, обязательно споешь! Давай уже, начинай, - попросил Билл.
- Да, мы прям тут все уже дрожим от нетерпения! – нарочито дрожащим, до жути смешным голосом сказал Том. – О Боже, Билл, я писаю!..
Все засмеялись, Билл сделал вид, что хочет ударить брата.
Я не могла сдержать улыбку.
- Блин, сейчас я буду петь для Tokio Hotel. Жесть!
- Ну, давай же! Сделай это! – с придыханием прошептал Том, что снова вызвало вспышку смеха.
Я глубоко вздохнула и зажала первый аккорд.
«Крылатый блеск
Разбитого стекла.
Расколотый кратер
Закрытый и пустой.
Это всего лишь
Глупая пантомима.
Без сценария,
Без сюжета.
Наблюдать затмение через замочную скважину
И пытаться скрыться от солнца.
Что просто слова? А что действительно важно?
Никогда не смириться и никогда не летать…
Море свернулось
У моих ног.
Времени уже не осталось
И следы на песке исчезают.
И по стрелкам часов,
По карнизу наверх.
Мысли все ни о чем,
И в небо…»
Пока я пела, я совсем не смотрела на гриф гитары. Мне хотелось показать им, что я хорошо могу играть и не смотреть на аккорды. Но, вместе с этим, мне неловко было поднимать голову, так как все они смотрели на меня. Сначала я зажималась, но потом просто забила, и все. Я обвела их глазами, а все оставшееся время смотрела на звездное небо.
Когда песня кончилась, парни восторженно зааплодировали. Они переглядывались и, похоже, им ДЕЙСТВИТЕЛЬНО понравилось! Я была счастлива и не могла сдержать улыбку. Я совсем забыла про то, что мне холодно, и я даже не заметила, что, пока я играла, куртка Тома свалилась окончательно. По моему телу бегали мурашки, но вовсе не от холода.
- Клевая песня! – одобрили Билл с Томом, когда аплодисменты стихли.
- Да, супер. – Подхватил Густав.
- Теперь очень интересно послушать, о чем она, - сказал Георг.
Я, так и не отложив гитару, начала переводить. Конечно, местами возникали небольшие сложности, ведь я не настолько сильна в английском. Но моих знаний хватило, чтобы передать общий смысл. Билл был в восторге.
- Слушай! У тебя все песни такие?
Я пожала плечами. Черт, я уже начинала ненавидеть себя за эту привычку!
- Да. Мне нравится писать подобные песни.
- Круто, - сказал Том.
- Так, я схожу посмотрю, как там машина, - сказал Георг, и с этими словами он встал и пошел к фургону.
- Ты здорово играешь на гитаре, - Том грел руки об костер.
- Спасибо.
- А сейчас Том добавит… - сказал Билл, посмотрев на Тома.
-…ну, конечно, не так здорово, как я… - продолжил Том, и все засмеялись.
Тут вернулся Георг.
- Карета подана, пойдемте садиться.
Мы начали подниматься. Точнее, подниматься начали они, а я сначала зачехлила свою гитару. Том подождал меня и протянул мне руку. Я встала и поблагодарила его. А потом подхватила его куртку.
- Ой, извини, она упала, когда я играла…и сейчас вся в траве…
Том отмахнулся.
- Да ладно. У меня этих курток как у Билла лака для волос.
Я засмеялась, а Том снова накинул мне на плечи куртку, а потом мягко обнял. На этот раз покрепче.
В фургоне было два ряда сидений, не считая водительского места. Мы уселись так, что я оказалась у окна, а рядом со мной сидел Том. Дальше устроился Билл, а Георг с Густавом уселись впереди.
- Ну чего, все упаковались? – спросил водитель. – Тогда двинули!
Мы поехали. Вдруг я вспомнила про костер.
- Слушайте, мы же костер не погасили!
Но Билл меня успокоил.
- Охранники потушили.
Я кивнула. И тут Том ни с того ни с сего начал смеяться. Мы с Биллом на него посмотрели, переглянулись и, уловив ход его мыслей, тоже засмеялись. Потом все затихли, только впереди Густав с Георгом все время о чем-то переговаривались и смеялись. Я смотрела в окно.
Там мелькали деревья, пролетали луга. Я даже видела озеро, в котором плавали утки. Я спросила у братьев, что это за озеро, но они только пожали плечами и обратились за помощью к Георгу и Густаву. Те тоже не знали, и тогда они все вместе стали выдвигать догадки и предположения, и у них началась захватывающая дискуссия. Я только усмехнулась и отвернулась обратно к окну. Мне вдруг стало очень тепло и уютно, я прижалась к дверце машины и поплотнее завернулась в куртку Тома. Меня начало клонить в сон. Я глядело в окно, контуры начинали расплываться, и обзор все настойчивее стали закрывать мои собственные ресницы. Тогда я перестала сопротивляться и заснула, все еще слушая спор парней. Последним моим ощущением была чья-то рука, обнявшая меня за плечо. Я подумала, что это Том…
Когда мы подъехали к отелю, машина остановилась, и я проснулась. Насчет Тома я не ошиблась – его рука действительно покоилась на моем предплечье. Том склонился надо мной, и почувствовала, как его дреды нежно щекочут мою шею.
- Эй, соня, пора вставать, - ласково прошептал он мне на ушко, - мы приехали.
Я посмотрела на него заспанными глазами и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Я приподнялась из своего полулежачего положения, и в глазах зарябило. Я затрясла головой.
- Что с тобой? – спросил Том.
- Голова кружится, - ответила я слегка хрипловатым голосом, который бывает, если немного простужено горло. Мне нравилось, когда у меня появлялся такой голос. Он звучал очень здорово.
Я заметила, что все уже вылезли из фургона и ждут нас снаружи. Дверь была открыта, и в салоне было холодно. А после сна всегда чутко реагируешь на смену температуры. У меня застучали зубы. Я плотно сжала челюсти и вылезла вслед за Томом, который захлопнул за мной дверь.
- А как же моя гитара? – спросила я Тома.
- Не волнуйся, ее доставят в номер.
- Так, ну и чего дальше? – Билл оглядывался по сторонам, выискивая кого-то.
- Дэвид говорил, что будет ждать нас на ресепшене, - отозвался Густав, - так что, думаю, имеет смысл зайти внутрь.
- Смысл имеет, имеет смысл… - бормотал Том, пока мы поднимались по большой мраморной лестнице ко входу. Да, наверное, отель недешевенький.
Когда мы достигли вершины, швейцар открыл стеклянные двери, и мы зашли. Я шла позади всех, и Том с Биллом постоянно оглядывались на меня. Боялись потерять?
А я снова почувствовала себя неловко. Мне предстояла встреча с продюсером Tokio Hotel, и еще неизвестно, как он отнесется к тому, что придется доставать еще один номер какой-то там фанатке. Хотя, я, конечно, никакая не фанатка, но он-то об этом не знает! Тоски я не ощущала. Пока. Если честно, я еще не до конца сориентировалась, где мы и что делаем. Понемногу моя голова прояснялась.
Мы стояли посреди огромного зала, одну часть которого занимал ресепшен. Прямо напротив находились два лифта, а в центре стоял большой мраморный фонтан, вокруг которого было расставлено несколько кресел и диван.
Центральная часть помещения была подсвечена красивым золотистым, прозрачно-рыжим светом. Я так и не поняла, откуда он исходил, но смотрелся зал с такой подсветкой просто чарующе.
Мы подошли к стойке ресепшена, которая утопала в полумраке, потому что до нее едва доходил этот волшебный свет. Возле нее стоял мужчина средних лет, в джинсах и футболке. Я решила, что это и есть знаменитый Дэвид Йост, тем более что я смутно припоминала, что уже видела это лицо на фотографиях в Интернете.
- Привет, парни. Что-то вы поздно, - сказал мужчина по-немецки, пожимая Биллу, Тому, Георгу и Густаву руки. Я благоразумно держалась позади, пытаясь спрятаться за спинами парней, чтобы оттянуть встречу с продюсером.
- Были неполадки с машиной, - ответил Билл.
- Значит так, - Дэвид развернулся к парням боком, и я увидела, что на стойке перед ним лежат какие-то бумажки и документы, - я разобрался с вашими номерами. К сожалению, на одном этаже достать не удалось, но я честно старался…
- Я и не сомневался, - тихо пробормотал Том, так что его услышали только я и Билл. Я усмехнулась, а Билл с улыбкой посмотрел на брата.
- …так что Билл с Томом, скорее всего, будут спать на третьем этаже, а Георг с Густавом – на втором. Вот ключи. – Йост придвинул к ребятам четыре ключа с брелками, на которых значился номер комнаты.
Билл сделал шаг вперед.
- Дэвид, у нас тут некоторые непредвиденные обстоятельства возникли…
Продюсер вопросительно поднял брови.
- Мы тут познакомились с одной девушкой, и так получилось, что она не может вернуться домой, так что мы ей пообещали, что она сможет переночевать в отеле, а утром поедет домой.
Дэвид немного помолчал, потом глубоко вздохнул и поднял глаза на Билла.
- И все это потому, что так сложились звезды.
Парни заулыбались, а вот мне было совсем не до смеха. Я была готова развернуться и бежать прочь из этого отеля, через стеклянные раздвижные двери, чтобы никогда не знакомиться с этим Йостом, и только здравый смысл заставлял меня стоять, не шевелясь, подпирая стенку, и сжимать зубы, чтобы не клацать ими от холода. Дурацкая ситуация, прямо скажем.
- Да нет, Дэвид, мы серьезно, - все еще улыбаясь, сказал Том.
- Я тоже серьезно, Том. Вы были в пустынном поле, откуда там взялись фанатки?
- Во-первых, она не фанатка, - сказал Георг, - просто прикольная девушка…
- …а во-вторых, это не она нам навязалась, а я ее случайно увидел, она сидела под деревом вообще на другой стороне поля. И это я позвал ее к нам. Так что, если хочешь, можешь винить во всем меня.
- И потом, мы ей обещали, что достанем номер, - добавил Густав.
Дэвид слушал все это молча, не перебивал, а когда парни высказались, то обвел их глазами, слегка улыбнулся и сказал:
- Первый раз вижу, чтобы вы когда-либо с таким энтузиазмом просили меня о чем-то, связанном с поклонниками…
- Она не поклонница! – хором воскликнули ребята.
- Просто слушает нашу музыку и мы ей, в общем-то, нравимся, - пожал плечами Том.
-… ладно, пусть по-вашему. Чем же она вас так зацепила, парни? – и Дэвид лукаво улыбнулся. Билл, Том, Георг и Густав переглянулись и усмехнулись.
- Где она есть-то? Давайте я с ней, что ли, познакомлюсь…
А я стояла вот так, спрятавшись за спинами ребят, и внимательно слушала, чем дело кончится. Когда парни переглянулись, я заметила, что улыбаюсь. Действительно, ситуация принимала интересный оборот. Этот их продюсер, кажется, веселый мужик!
- Ну, где она? – повторил Йост.
Парни расступились в разные стороны, и я подняла голову. Я не смогла сдержать улыбку, и все тоже заулыбались. Я решила, что буду вести себя более раскрепощено, и поэтому я отошла от стены, сделала несколько шагов вперед и, остановившись перед Дэвидом, протянула ему руку.
- Алиса.
Дэвид мягко пожал ее.
- Дэвид.
- Очень приятно.
- Ты хорошо говоришь по-немецки?
Я на миг задумалась. Я учила немецкий два года, и владела им достаточно свободно. Но я решила поскромничать. Для прикола.
- Я говорю по-немецки так же хорошо, как Билл танцует джигу, так что… - я не успела договорить, потому что все – и парни, и Дэвид – засмеялись. Я тоже улыбнулась, а потом меня разобрало желание говорить. У меня иногда бывает такое – хочется говорить, говорить, говорить… Не важно, что, не важно, на каком языке. Просто говорить. И я решила использовать это желание в своих целях.
- Вы знаете, я совсем не хочу вам мешать, так что, даже если вы не достанете мне номер, я не пропаду, вы не волнуйтесь. Я смогу устроиться на этом замечательном диванчике перед фонтаном, он выглядит довольно мягким. Ну, или, на худой конец, я могу спать на коврике перед входной дверью. Так что – все путем, и не стоит волноваться. Просто будем счастливы. Don’t worry – be happy! Все отлично! Акуна-матата! – после последней фразы я уже не смогла себя сдерживать и расхохоталась. Краем глаза я заметила, что все хохочут, чуть ли не катаются по полу. Дэвид весь покраснел от смеха, а Том уже сложился в четыре погибели. При всем при этом, пока я говорила, я сопровождала свою «речь» отчаянной жестикуляцией, что тоже, как впоследствии оказалось, выглядело очень забавно. Короче, после такого выступления, всю мою застенчивость как рукой сняло, и я была уверена, что Дэвиду я все-таки понравилась.
Тем временем все понемногу успокаивались.
- Билл, неужели ты так здорово танцуешь джигу? – поинтересовался Том.
- Наверное, только я еще никогда не замечал за собой такого, - отозвался Билл, улыбаясь.
- Слушайте, а джига – это когда человек танцует в такой юбке из травы? – осведомился Георг.
- А кто его знает… - отмахнулся Густав.
Дэвид посмотрел на меня и сказал:
- Нет, ребят, она мне определенно нравится! Сейчас спрошу насчет номера, - и он отправился куда-то за стойку и вскоре скрылся за дверью.
- Ну, Алис, ты даешь! – усмехнулся Густав.
Я игриво подмигнула и одновременно цокнула языком. Получилось прикольно.
- Ты покорила его сердце! – воскликнул Билл с выражением. Том улыбнулся, но, когда посмотрел на брата, взгляд его выглядел как-то странно. Мне даже показалось, что Том немножко обиделся.
Потом Георг с Густавом стали рассматривать какие-то буклеты, которые лежали на стойке, а Билл с Томом вскоре к ним присоединились. Меня совершенно не интересовали эти глянцевые проспекты, так что я, в поисках занятия, побрела к фонтану.
Рядом с этим массивным мраморным сооружением было прохладней, чем рядом с ресепшеном, но я уже привыкла к холоду, кроме того, у меня была Томина куртка.
Я села на одно из кресел и поняла, что не ошиблась, когда думала, что они очень мягкие. Я откинулась на спинку, и мне вдруг стало так хорошо. Текучий золотистый свет осколками лежал на стенах и на полу, а его рыжеватые отблески красиво играли в прозрачных струях фонтана. Я прикрыла глаза и стала слушать, как тихо журчит вода. И снова меня потянуло в сон…
- Я достал для тебя номер, Алиса! – голос Дэвида вывел меня из сладкой полудремы. Не вывел, вырвал.
Я заставила себя поднять веки и лениво повернулась в сторону продюсера Tokio Hotel. Я заметила, что Том, не отрываясь, смотрит на меня, облокотившись о стойку. Сердце в груди подпрыгнуло. Я поднялась и пошла навстречу Йосту. Он протянул мне ключи.
- Этот номер прямо напротив номера Тома. Или Билла, - добавил он вскоре.
- Спасибо большое, - сказала я по-немецки.
- Ты очень хорошо знаешь немецкий, - улыбнулся Дэвид.
- Уже два года учу. Кстати, откуда вы узнали, что я приезжая?
Он только пожал плечами.
- Не знаю даже. Просто приезжие отличаются как-то, не знаю.
- Ну ладно. Спасибо еще раз.
- Да не за что. Хорошо, ребята, у вас завтра концерт, - теперь Йост обращался к Биллу, Тому, Георгу и Густаву. – Так что вам надо как следует выспаться. Давайте, завтра увидимся здесь в два часа дня. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответили мы хором и направились к лифтам.
- Спокойной ночи, - ответили мы хором и направились к лифтам.
Лифты тоже были погружены в теплый полумрак. Георг нажал кнопку вызова, и мы с ним стали наблюдать, как на индикаторе высвечиваются этажи. Билл просто стоял без дела, а Том с Густавом дурачились. Густав пытался стащить с Тома кепку, а Том упирался, и они оба ржали, как ненормальные.
Наконец двери из нержавеющей стали раскрылись, и мы вошли внутрь. Парни пропустили меня вперед, и только потом вошли сами. Меня это порадовало.
- Так, значит, вам на третий, нам с Георгом – на второй… - сказал Густав и… нажал на пятый!
Все засмеялись.
- Густав, тебя в школе не научили считать? – осведомился Билл, пытаясь дотянуться до кнопок.
- Нет, но я очень старался научиться! – давился от смеха Густав.
И они стали жать на разные кнопки, при этом одновременно, так что я даже испугалась, что лифт застрянет. Сама я стояла в углу и участия в игре не принимала – дико хотелось спать. Я закуталась в куртку Тома и зевнула. Потом я зажалась в угол и закрыла глаза. Я слышала, как парни кричат и смеются, но все это было где-то далеко-далеко… Я услышала, как Том сказал:
- Ладно, давайте закругляться. Алиса спать хочет.
- И не одна она, - добавил Билл.
Наконец лифт остановился на втором этаже, Георг с Густавом попрощались с нами и вышли. А мы поехали на третий.
- Да, денек выдался что надо, - зевнул Том.
- Согласен, - отозвался Билл.
Лифт остановился, и мы вышли. Я немного шаталась, но со стороны, по-моему, было не заметно.
- А ты как, Алис? Понравилось тебе? – спросил Билл.
- Еще как, - я усмехнулась. – А куда нам сейчас?
Мы стояли в коридоре с белыми стенами и красной ковровой дорожкой. На стенах висели светильники, и их свет был очень похож на свет внизу. Такой же текучий и приглушенный. Золотисто-рыжий.
- Так… 218, 219… думаю, нам туда, - сказал Том, и мы пошли за ним. Точнее, это Билл пошел, а я поплелась.
Билл остановился перед дверью с номером 223.
- Вот мой номер. А у вас какие?
Том посмотрел на брелок на своем ключе.
- У меня 225.
- А у меня 226, - сказала я таким же хриплым голосом, как когда я вылезала из машины.
- Это значит, что напротив моего номера – номер 224, - Билл обернулся.
- Логика, - сказала я.
Билл стал открывать свою дверь. Когда замок щелкнул, он повернулся к нам.
- Ну, ладненько. Завтра в два внизу.
- Ага, - ответил Том.
- Спокойной ночи, - Билл нажал ручку, и дверь открылась.
Мы с Томом ответили хором «Спокойной ночи» и пошли к своим дверям.
Том легко отпер дверь своего номера, а моя никак не поддавалась. Скорее всего потому, что я была слишком ослабевшей от усталости.
Я позвала Тома. Когда он подошел, я сказала:
- Моя дверь не открывается, наверно, я слишком ослабела.
Том улыбнулся и взял у меня ключ. Я отошла и встала, прислонившись к косяку.
Том открыл замок на моей двери так же легко, как и на своей.
- Спасибо, - я стояла, не шевелясь. Том подошел ко мне вплотную, и я ощутила его горячее дыхание. Он ласково улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Он одной рукой обнял меня за талию, а другую положил чуть выше, на ребра. Я просто стояла, прижавшись к стене, и мне казалось, что я сейчас свалюсь от усталости на пол.
- Я очень устала, - прошептала я, откинув голову назад и уткнувшись затылком в стену.
- Я знаю, котенок, - прошептал Том в ответ, - уже почти три часа утра.
- О боже! – я закрыла глаза, а в следующую секунду я почувствовала на своих губах губы Тома. Я ответила ему. Я обняла его за шею, а он крепче сжал мою талию. В конце концов, он нравился мне, и я ни капли не верила в то, что он «бабник» и в то, что он спит со своими фанатками. Это все часть имиджа. Образ…
Я почти ничего не помню. Помню только этот сказочный рыжий свет и наш поцелуй… А свет этот напомнил мне о ржи на том поле, где я впервые с ним познакомилась…
Наконец, я отстранилась. Мне вдруг показалось, что я что-то сделала неправильно. Что я допустила где-то ошибку. В голову мне закралась страшная мысль: «А что, если он тебя просто использует?» Но я отогнала ее от себя. В конце концов, все выглядело слишком волшебно и реально. Я постаралась довериться ему.
Я медленно высвободилась из его объятий и сделала шаг назад, к двери. Я посмотрела ему в глаза и вдруг… Я прочитала в них страх. Том стоял передо мной в недоумении. Он не понимал, что он сделал не так.
- Алис, я…
- Не надо слов, - я приложила ему ладонь к губам. Он взял ее в свои руки, и я прильнула к нему на миг, а потом вновь отстранилась.
- Спокойной ночи, Том.
- Спокойной ночи, Алиса.
Я зашла в номер. Когда я закрывала дверь, я видела его грустные, растерянные глаза. Он смотрел на меня. Я прижалась к двери с обратной стороны, так и не включив свет. Закрыла глаза.
«Дура. Зачем ты так жестоко с ним?! Ты же сама любишь его! Ты так хотела увидеть его, мечтала о нем…И вот – ты понравилась именно ему! И что ты сделала?!»
- Заткнись, - прошептала я, чувствуя на губах соленый вкус. Слезы.
А мне ведь уже хотелось сегодня плакать. Точнее, уже вчера. Из-за тоски и одиночества. И сейчас то же самое…
Он поцеловал меня. Он меня поцеловал!
Я прокручивала в голове снова и снова, как подошел ко мне, как обнял… и от всего этого у меня кружилась голова. Мы с ним знакомы всего лишь день, а я уже поняла, что люблю его по-настоящему. Он такой, каким я его себе и представляла. Остроумный, веселый, ласковый…
Я разрыдалась. Меня мучило чувство вины перед ним. Я вспоминала его глаза, когда он стоял тогда передо мной. Когда я уходила. Они были грустные, полные одиночества и непонятости, растерянности…
Я стояла так у двери около получаса. Потом я услышала снаружи какие-то смутные голоса, потом щелчок замка и стук закрывшейся двери. Том ушел.
Мне стало так больно, что я не смогла больше сдерживаться. В темноте я ничего не видела, но я просто не могла больше сидеть на одном месте.
Я встала и пошла вперед, слегка выставив вперед руки. Совсем как слепая. А я себя и чувствовала слепым беспомощным котенком… Котенком…
«Я очень устала»
«Я знаю, котенок, уже почти три часа утра…»
Я поняла, что уже не хочу спать, а хочу только одного – увидеть его. Тому, наверное, сейчас, плохо.
Я стояла посреди комнаты, в темноте, шаря руками по стенам в поисках выключателя. Наткнулась на что-то, оно перевернулось, и что-то, находившееся на нем, упало на пол с тихим шуршанием. Наконец я щелкнула выключателем, и мне в глаза ударил свет, такой яркий, что мне пришлось зажмуриться. Комната была довольно просторная, большую часть ее занимала огромная двуспальная кровать, сейчас застеленная шелковым покрывалом. Напротив – тумба, комод – называйте, как хотите – с телевизором. А прямо напротив меня было гигантское, во всю стену, окно, две раздвижные стеклянные створки, ведущие на балкон. Окно было завешено массивными портьерами.
Я снова щелкнула выключателем, и свет погас, оставив меня в этой чудесной мгле. Я упала на кровать, пытаясь собраться с мыслями…
Том еще долго стоял в коридоре, после того, как она ушла. Он не понимал.
Что случилось? Что он упустил?
Алиса… она так понравилась Тому. Она веселая, мечтательная, умная, а главное – тоже любит сочинять музыку. Но Том видел, что Алиса по характеру больше схожа с его братом, Биллом. Билл даже сам это замечал. И вот тогда Том подумал, что, может, Алисе нравится Билл? Иначе, почему же она ушла от него так внезапно?
Том привык к повышенному вниманию со стороны противоположного пола. Девушки буквально вешались на него, все они были одинаковые – восторгающиеся, рыдающие, влюбленные в картинку в своей голове. Тома уже воротило от них. Вот почему он не верил в настоящую любовь! Он, с момента появления своей славы, не видел других девушек. Или таких, или, что еще хуже, которых тошнило от одного названия их группы. Такие тоже встречались.
Конечно, с этими пустышками, которые кидались ему на шею, можно было найти занятие, которое «осчастливило» бы и их, и его самого, но Том не был любителем такого. Нет, в интервью он говорил, что – да, все это так, но это же всего лишь интервью. Просто в группе ему достался образ бабника, Казановы, парня, сводящего девушек с ума одним жестом. Конечно, против последнего пункта не поспоришь. Но Том никогда не пользовался этим. У него была пара связей с фанатками после концертов, но это только после очень тяжелых концертов, так – полезная физическая разрядка. А сейчас…
Сейчас Том понял, что влюбился по-настоящему. Когда он в интервью говорил, что еще не встречал такой девушки, которую запомнил бы надолго, которой сказал бы «я тебя люблю», он не врал. Том еще ни разу в жизни не говорил девушке, что он ее любит.
Алиса покорила его с первого момента, как он увидел ее. Она была так не похожа на других. Задумчивая, мечтательная, но, как выяснилось, очень веселая и общительная. Он влюбился в нее. Первый раз в своей жизни Том был готов сказать «я люблю тебя», и это чувство, ранее неизвестное ему, захватило его душу. Том понял, что все, что было раньше - была не любовь, а так, увлечения. А сейчас Том наконец осознал, о чем в таких красках рассказывал ему Билл. Билл знал, что такое настоящая любовь, он знал, что она существует, а Том ему не верил, а сейчас понял, что нашел ее. Нашел свою настоящую любовь!
В одном интервью Билл сказал, что, когда встречаешь свою настоящую любовь, то взрослеешь вместе со своей любимой, чувствуешь все, что чувствует она. Тогда Том не придал этому никакого значения, а сейчас…
«Что же мне делать? Мне надо с кем-то поговорить. Кто сможет меня понять? Билл, конечно»
Том подошел к соседней двери и тихо постучал. Никто не ответил. Постучал сильнее. Тишина. Тогда Том стал колотить в дверь до тех пор, пока не услышал заспанный голос Билла:
- Какого черта? Что случилось?! Кто это?
- Это я, Том.
- Каулитц, ты совсем свихнулся?! Сейчас половина четвертого утра!
- Ты даже не успел войти в фазу быстрого сна, так что давай, открывай, - пошутил Том.
- Что за на хрен?! Какой быстрый сон? Слушай, Том, иди спать, поговорим завтра. В смысле, сегодня, попозже.
- Я до «попозже» не доживу.
За дверью послышалась возня, а потом перед Томом предстал Билл, на котором не было ничего, кроме белья. Его черные волосы были всклокочены, а макияж, который он забыл смыть, растекся.
- В каком смысле?- спросил Билл, при этом в его голосе Том уловил тревогу. Они оба всегда чутко реагировали на все, что может быть связано со здоровьем и жизнью друг друга.
Том замялся.
- Ну, понимаешь, Алиса…
Билл закатил глаза.
- Все понятно, заходи.
Билл прошлепал к кровати и залез под одеяло.
- Садись, где хочешь. Можешь даже на кровать.
Том закрыл дверь, прошел вслед за Биллом, уселся на краешек кровати и повернулся к брату.
- Выкладывай, - велел Билл.
Том глубоко вздохнул.
- Билл, знаешь, вот ты столько всего говорил про настоящую любовь, помнишь?
Билл кивнул.
- Я не верил тебе. Но, знаешь, сегодня я понял, что ты был прав во всем.
Том посмотрел на брата, ожидая ответа, но Билл молчал, только внимательно смотрел на Тома.
- Билл, я… Я влюбился в Алису. Помнишь, я говорил, что еще ни разу в жизни не говорил девушке, что я ее люблю?
Билл снова кивнул.
- Так вот сейчас я уверен на тысячу процентов, что готов сказать это Алисе.
Том замолчал, думая, что сказать дальше.
Билл приподнялся на локтях.
- И это то, зачем ты разбудил меня в четыре утра? Чтобы сказать, что нашел свою настоящую любовь?
Том удивленно посмотрел на брата, не ожидая от него такого. Том хотел, чтобы его поняли, а не прогнали, но следующая реплика его успокоила.
- Я чувствую, у тебя все гораздо серьезнее. Рассказывай все.
Том встал и начал ходить по комнате.
- Понимаешь, сегодня ты, наверно, заметил, как я ходил за ней, я дал ей свою куртку и все такое…
- Не я один. Георг там чуть в обморок не упал, когда увидел все это. Ведь ты уже давно не ухаживал за девушками.
Том усмехнулся и продолжил.
- А когда мы все расходились по номерам, ты раньше ушел, а мы начали открывать номера.
- Я так и думал, что у вас там что-то происходило, но благоразумно не высовывался, - Билл улыбнулся.
Том тоже улыбнулся. От разговора с Биллом ему стало гораздо легче.
- И ее замок никак не открывался. Тогда я подошел помочь. Я все открыл быстро…
- Действительно, - изрек Билл.
- Билл, прекрати меня перебивать!
- Все, молчу, как Густав на интервью.
- Ну и вот. А она стояла рядом. И, черт, Билл, я не удержался, хотя честно старался… Я подошел к ней и обнял ее…а потом…
Билл подскочил на кровати с радостным лицом, как будто болельщик, когда футбольная команда, за которую он болел, забила гол.
- Ты поцеловал ее!
Том смущенно посмотрел на брата.
- Ну, в общем, да…
- Том, ты герой! – казалось, Билл был реально счастлив, что Том влюбился по-настоящему. – А Алиса чего?
- Ну, она мне ответила, и я уже подумал, что все путем, но она вдруг отстранилась от меня и, попрощавшись, ушла в номер. И я долго думал, что я сделал не так, я не понимаю, Билл. Я не понимаю! – Том был в отчаянии.
Билл сидел на кровати, закутавшись в одеяло, и смотрел на брата.
- Во-первых, Том, не нервничай. А то всю рыбу распугаешь.
Том засмеялся.
- А во-вторых… Хочешь, я скажу тебе, почему она так внезапно ушла?
Том вопросительно посмотрел на Билла.
- Она испугалась.
- Но чего? – Том подошел и сел рядом с Биллом.
- Она испугалась, что позволила себе слишком много. Ведь вы знакомы всего лишь день. Все девушки боятся. Ну, все нормальные девушки. Так, во всяком случае, мне кажется. Это нормально.
Том молчал, опустив голову.
- Я думаю, тебе нужно пойти к ней. Она наверняка не спит.
Том сказал, не поднимая головы:
- Знаешь, Билл, я сначала подумал, что Алисе нравишься ты.
- С чего ты взял?
- Ну, просто, вы с ней очень похожи характерами. Оба романтики, оба пишете песни, оба… Короче, ты понял, - Том смущенно замолчал.
Билл подполз к брату и обнял его за плечи.
- Томми, отбрось эти мысли. Сам подумай, если она ответила тебе поцелуем, то наверно ей все-таки нравишься ты!
- Билл, я совершенно запутался! Я еще никогда не испытывал таких сильных чувств!
- Я тебя понимаю. Так что давай сейчас, сходи к Алисе, поговори с ней.
- О чем?
Билл положил подбородок Тому на плечо.
- Ты сам разберешься, когда увидишь ее.
- А вдруг она спит?
- Не спит, я уверен.
Когда Том выходил из номера Билла, он чувствовал себя окрыленным. Уже стоя на пороге, Том вдруг обернулся и порывисто обнял брата.
- Билл, спасибо тебе большое.
Билл улыбнулся.
- Да не за что. Я же все-таки твой брат. Тебе стоит поторопиться, уже четверть пятого.
Дверь закрылась, и Том снова остался один. Но теперь он знал, что делать. Он подошел к двери Алисы и тихо постучал. Никакого ответа.
« Неужели она все-таки спит?»
Но тут Том заметил, что дверь приоткрыта. Том медленно открыл ее и зашел. Комната была пуста. Покрывало смято, но кровать не разобрана. На полу рядом с кроватью лежал на боку опрокинутый журнальный столик, с рассыпанными вокруг глянцевыми журналами. Портьеры на окне-стене были задернуты, но дверь была приоткрыта. Том ощутил холод. Он почувствовал, как летняя предрассветная прохлада гуляет по комнате. Света была мало, и комната выглядела пепельно-серой.
- Алиса, ты здесь? – тихонько позвал Том по-английски.
Он уловил какой-то шорох на балконе.
- Алис, ты на балконе?
Том направился к портьерам, мягко ступая по ковролину. Он протянул руку, чтобы отодвинуть их, а в следующую минуту в комнату ворвался свет…
Я сидела на балконе, привалившись к стеклянной стене. Мне опять было холодно, и теперь даже куртка Тома не спасала. Я думала о том, что случилось между нами, и пыталась понять, почему же я так внезапно ушла. Я сама этого не поняла, просто в голове у меня сработал какой-то датчик, какой-то голос прошептал мне на ухо, что пора уходить. И я ушла. А теперь жалею.
Я подумала, что просто испугалась. Но, что самое ужасное, я не знала, что сейчас с Томом. Обиделся он? Или ему вообще наплевать? Не знаю…
Я сидела вот так и смотрела в светлеющее небо. Звезды бледнели и начинали исчезать. Занимался рассвет. Солнце еще не поднялось, но небо становилось все ослепительней, и я все чаще моргала, чувствуя, как мои склеившиеся от слез ресницы цепляются друг за друга. Я так и не поспала в эту ночь…
Вдруг я услышала тихий стук в дверь. Потом голос Тома. Он позвал меня. Сердце отчаянно забилось в груди, и я поспешила встать, потому что испугалась, что задохнусь. Я слышала его шаги, но не видела его, потому что стекло было завешено портьерами. Я старалась наладить дыхание, но от этого только больше задыхалась. И вдруг шторы раздвинулись, и я увидела Тома. Он стоял по другую сторону стекла и смотрел на меня. А я смотрела на него. А потом мы одновременно рванули к слегка приоткрытым створкам. Том протиснулся через них, и мы бросились друг другу в объятия. И стали целоваться. И тогда я поняла, что зря боялась. Том тоже любит меня, я поняла это.
Он крепко сжимал мою талию, а я обхватила его шею, чувствуя пальцами его мягкие дреды. Я прижалась к нему всем телом, и мне пришлось даже немножко приподняться, потому что Том был выше меня.
Мне было так хорошо. Я чувствовала себя самой счастливой. Я была готова посвятить ему все свои песни и спеть их прямо сейчас. Я закрыла глаза…
Когда мы наконец расцепились, мы так и стояли, обнявшись, и смотрели друг на друга, а потом не выдержали и рассмеялись.
- Я скучал без тебя, - признался Том. – Я чувствовал себя таким одиноким и даже не знал, что делать. Я раньше не знал, что такое одиночество. А теперь понял. Это когда рядом нет того, кого так любишь.
Я ласково улыбнулась.
- Знаешь, что такое одиночество? – спросила я. – Одиночество – это когда ты слышишь, как тикают часы…
Там, на балконе, мы встретили рассвет. Вдвоем.
глаза-зеркало души,Билл любит яркие глазки)
