За окном шёл мокрый снег, ветер мотал голые деревья, и их тени плясали в свете фонаря. Она сидела на кухне, не зажигая света, пила кофе и курила, щурясь и хмуря брови от дыма. Была суббота, и она думала, куда бы ей пойти. Идти было не с кем, потому что её любимый человек не был свободен и проводил выходные со своей семьёй.

Её звали Елена. Фамилия у неё была самая простая и одна из самых распространённых – Смирнова, и ей шёл 31 год. Она была не замужем, ещё не хотела заводить ребёнка, и у неё был, вот, уже второй женатый любовник. Не женатые, как-то, не попадались, не везло ей на мужчин самым роковым образом.

В комнате лежала и ещё спала больная мать Елены. Недавно с неоперабельной злокачественной опухолью последней стадии её выписали из больницы домой… умирать. Нужно было колоть ей обезболивающие препараты, от которых она была потом, как пьяная. Елена ждала того момента, когда мать проснётся и начнёт сначала стонать, всё громче и надсаднее, а потом закричит. Когда крики станут истошными, она сделает несчастной женщине инъекцию. Раньше ставить укол было нельзя. Количество препарата ограниченно, и скоро его не будет хватать. Но её мать, вся жёлтая и худая, без волос, с запавшими глазами и чёрным ртом, всё никак не умирала.

22 года назад от них ушёл отец. Мать выгнала его, узнав об измене. Любовнице повезло, заполучила себе мужа из-за того, что жена не стала терпеть измены. Сделала себе счастье на чужом несчастье. А теперь Елена выросла и точно так же, как когда-то её лишили папы, по которому она убивалась, и никак не могла утешится от разлуки, собиралась оставить без отца другого, не знакомого ей, ребёнка. «Если мне было плохо, и плохо теперь, то пусть и другим тоже будет плохо!» - говорила она себе, сжав губы и сдвинув брови.

Мать за стеной тихо застонала. Смирнова включила сетевой радиоприёмник, криво подвешенный на стене рядом с ходиками, которые давно сломались, и кукушка уже не вылезала и не куковала.

Долгое время Смирнова считала себя вполне счастливой, но в глазах окружающих она счастливой не выглядела, несмотря ни на какие её слова. И от этого ей было неприятно. Хотелось в глазах окружающий иметь имидж успешного человека. А в этот самый имидж входит полная семья, которой у Елены не было, достаточно денег и хорошая работа, успешная карьера, с чем тоже у неё были проблемы, здоровье всех членов семьи, чего, также, у Смирновых не наблюдалось, удачное замужество, когда муж любит, заботится, и конечно же, ребёнок. Может быть, двое. Всего этого у неё не было, это все видели, так как от окружающих, даже в мегаполисе, а уж, тем более, в маленьком городке, невозможно скрыть, как наличие личной жизни, так и её отсутствие. И от этого, с недавнего времени, она стала испытывать дискомфорт. Насмешливые, косые, сочувственные, любопытные и даже осуждающие взгляды в свою сторону она уже не могла спокойно выносить. Особенно неприятно было проходить мимо лавочки, на которой сидели пенсионерки, судачили и задавали неудобные вопросы. Что бы этих вопросов не услышать, Лена пробегала мимо них, как ракета. Она боялась разреветься от вопроса: «Как мама?» и взбесившись, «слететь с катушек» от вопросов: «А ты замуж-то ещё не собираешься? Есть жених-то у тебя? А сколько лет тебе?»

Зарабатывала Елена мало, работу не любила, и ей было очень трудно работать в гадюшнике, где одни женщины, так и сыплющие колкостями и шпильками.

Отношения с любовником всё ухудшались, так как с ним она жила восьмой год, а он всё кормил её «завтраками» о том, якобы, что разведётся с женой, когда перестанет болеть ребёнок, а супруга найдёт себе регулярный заработок.

С предыдущим любовником она прожила четыре года, и он сначала тоже кормил её завтраками, и она ждала, когда его дочь закончит школу, поступит в институт, ей исполнится восемнадцать и она получит диплом и устроится на работу. В конце концов, он бросил её, наплевав в самую душу, как она считала, спутавшись с девицей, которой только что стукнуло восемнадцать. Что же, пусть теперь она «завтраки» кушает.

Итак, она стеснялась своего одиночества и неуспеха так же, как стесняются наготы или уродства. Некоторые люди, у которых случилось несчастье, например смерть ребёнка или ампутация рук, так же, почему-то стесняются показаться на публике. Их травмируют чужие взгляды, неприятна жалость, сочувствие, участие и прочее бестактное вторжение в личное пространство.

Елене от этого вторжения было настолько дискомфортно, что она разнервничалась, и просто не знала, за что ей хвататься, что бы прекратить эту ситуацию. Но как её прекратить, когда мужчин количественно меньше, кругом одни женщины, и, всё чаше и больше, моложе её, красивее… Холостого жениха найти никак не удавалось, и «завтраки» любовника уже комом стояли в горле. Ярость из-за потерянных 12-ти лет молодости отравляла жизнь.

 Продолжение следует