Вот, начался он как-то сумбурно, что мне деньги очень нужны, а нет, зато знаю, где они есть, но они не мои, но там больше, чем та женщина просила, что бы мои родители ей дали, и можно часть эту забрать, никто бы и не заметил, но я просто не в состоянии так сделать, и вот, иду я на работу где-то в каком-то странном месте работаю, похоже место на санаторий с большим парком, рекой, бассейном, но там проходят какие-то странные занятия. Юноши, похожие на военных учатся. Что там делаю я, мне так известным и не стало. И именно там на стене висит сумка с деньгами для этой дамы, которую мне родители велели туда повесить, что бы та их забрала, а вокруг народ туда-сюда ходит. Среди персонала, как водится, много людей из азиатских стран. Но что за страна именно эта - никак не могу угадать. Национальные костюмы либо красные, либо голубые и лица очень смуглые, а люди эти очень замкнуты. И как-то общаться с ними не хочется, от них какая-то исходит угроза. И стали то тут, то там раздаваться голоса: "Собираются эти "ч." наших ловить и головы им резать. Надо увольняться всем на хрен!" Приезжаю увольняться, смотрю, а там совсем всё по-другому, как будто попала я в сталинское время. Курсанты все с комсомольскими значками, а на мне валенки, телогрейка и белый пуховый платок. Сумка, где деньги были, пустая лежит на полу, а все мои вещи разбросаны, порваны, переломаны и перепорчены. Чувствую: "Валить прямо сейчас!" Но все мы не слушаем свой внутренний голос. Иду увольняться, затем мне было нужно вещи свои уцелевшие забрать, а там уже две немолодые женщины из этих самых "ч.". Угрожающе вокруг меня ходят и молчат. Я им говорю: "Что же я вам сделала? Я никогда не делила людей по национальному признаку! Никогда не обижала людей другой культуры..." А они шипят в ответ: "Ничего не говорила - это верно, но что вы все о нас думаете!" Ухожу, они за мной, а у меня, как в кошмарных снах, тело перестало слушаться, еле иду, сильно хромая, а к ним уже их парни присоединились. Дохожу до двери в аудиторию, куда толпой входят курсанты. Эти парни меня внутрь запустили, я туда вошла, а там уж и нет никого, кроме одной преподавательницы, очень строгой дамы со значком коммунистической партии СССР.. Я ей: "Спасите меня! У меня маленький ребёнок! Мне нельзя умирать!".  И она мне излишне сурово говорит: "Если шли такие разговоры, то зачем ты сего дня пришла сюда?" Выглядываю за дверь, курсантов нет, а эти... стоят. Делать нечего. Открываю окно и прыгаю со второго этажа. Уже темно, приземляюсь в сугроб, вся в снегу выбираюсь и прямиком через парк к набережной прочь от этого здания. Когда прыгала, услышала голос своего отца: "Куда ты! Разобьёшься!", но прыжок был лёгкий, даже не ушибла себе ничего. Короче, оттуда я ушла, спаслась. И проснулась от голосов за дверью. Все дома, но меня не будят, потому что я ещё больна. Ребёнок тоже заболел, но, почему-то резво бегает по квартире и звонким голоском смеётся.