Забили в барабан. Толпа двинулась. Люди остались позади, а их инстинкты пришли в движение. Чьи-то ноги переступали тихо и нерешительно, а их владелец, наверно, думал: «Стоит ли идти?» А зачем размышлять? Толпу уже не остановить. Другие ноги шагали широко и щедро – они двигали массой теней с неспокойным взглядом. Она шагала, плыла, если хотите. Долго ли?
Мимо мелькали магазинчики, кафе, забегаловки. Город не мал. Вот мелькнуло что-то яркое, чужестранно-близкое. Кажется, разноцветные витражные окна зелёного, жёлтого и красного мексиканского ресторанчика. Человек замечает полукруглые уютные абажуры под тёмным потолком и полосатые, словно нарисованные радуги, платки на стенах, запах острых специй, тёмные лица со жгучими южными глазами из-под бровей, видна и пара туристских шляп с широкими загнутыми полями. Хочется сесть за крытый столик и заказать прохладительное. За жёлтыми бархатными цветами почти не видно движущейся процессии. Отзвенело! Ах, давно ли? Где ты?
А вот приближается красно-черные здания. Тихо, только изредка слышится звон. Мелькают желтоватые бледные лица и узкие глаза. Иероглифы. Чувствуется отзвук традиционной культуры- толпа замедляет шаг. Отыграло. Но где же ты?
Латина несётся на побережьем. Всё открыто, улыбки, тела повсюду, и пальмы покачиваются в такт зажигательной музыки. Толпа оживилась. Хочется танцевать, как ты.
Оттаяло. Но это не совсем твоё.
Пора вернуться в Мексику. Ведь Имя твоё, гостеприимство, уважение к родным, пластика движений, взгляд и темперамент оттуда, и их не заменишь гамбургерами и ложной дружелюбностью. Последнее тебе особенно не идёт. Вспомни, откуда ты. А бедность, как знаешь, не порок.
Толпа остановилась. Дальше идти нельзя. Осталось только вскинуть кулаки и топтать, орать, заглушая себя. Все прижались к центру и опустили глаза. Разноликие, каждый со своей судьбой, они решали для себя. От края толпы отделилась смуглая фигура в чем-то ярком, огненно-жёлтом. Человек обошёл палисадник с бархатными цветами, сел за столик, позвал официанта и заказал блюдо. Через несколько минут на его столе дымилась похлёбка и стоял стакан ледяной воды. Он ел, и у него из глаз лились слёзы от острых, беспощадных специй. Он ел и радовался, слыша за соседним столиком испанский. Он ел, и всё внутри согревалось. Солнце жгло, но не касалось его загорелой грубоватой руки, его как обычно непокрытой головы с непослушно вьющимися смоляными волосами.
Человек опомнился и кинул взгляд на улицу, где, было, остановилась толпа. Её больше не существовало. Она рассеялась, разделилась на людей, которые свободно вздохнули и разошлись по своим делам.
Хоть и не знаю, где ты, желаю тебе вернуться к своему началу, пройдя сквозь шок и слёзы, познав радость родного языка и вспомнив, в конце концов, про тех, кто привёл тебя обратно.
Помню тебя.
