Тяжкий денечек, прямо скажу.... Начавшийся было глубокий депресняк из-за ссоры с самым любимым и дорогим другом в семь часов развеялся сам по себе. Мой милый Вампир меня простил... И приподнес подарочек ^_^ CG!!!! Ты не знаешь, но я тебя обожаю... прелесть моя... Осталось найти 115 мб чтоб подарочек скачать...

Ну и статья...

Жизнь в полете.

 

Все уже знают, что происходит, и всем уже наплевать.

Вздрогнуло небо, и рассыпались звезды, и нам их уже не собрать.

Рассыпались на золотые осколки. Горящими падали в снег.

Дети кричали и били в ладоши, а земля излучала свет.

Казалось, что это музыка, казалось, что так будет всегда.

Но осколки гасли быстрей, чем спички, покрываясь корочкой льда

«Осколки», группа «Адо».

 

Вы часто болеете? Я нет. Иммунитет вырабатывается годами. Надо постоянно быть в движении. Никогда не останавливаться. Не существует слова «стоп». Жизнь это бой. Это бокс. Удар, еще и еще. Если падаешь, надо найти в себе силы встать. Не смотря ни на что. Смерть – тоже бой. Финальный и самый сложный бой. Бой за титул чемпиона, где победитель уходит в одиночестве или играет со смертью вничью, а проигравший оказывается в постели в окружении мамочек, бабушек, тетушек, пускающих слюни и сопли по поводу твоего отхода в мир иной. Многочисленные родственнички заискивающе смотрят тебе в глаза и ждут, пока они закроются навсегда. Отвратительно. Такие мысли приходят мне в голову каждый раз, когда моя температура переваливает за сорок, как сейчас. Это уже пятый раз за мою жизнь. Я знаю, что уже завтра мне будет легче, потому что я никогда не сдамся. Каждый раз, падая, надо вставать. И если ты хоть на секунду подумаешь о том, что встать не сможешь, то уже никогда и не встанешь. Бой внешний – продолжение внутреннего боя. Сначала надо победить себя. Вернее маленькое подленькое ленивое и страшащееся всего вокруг существо. Именно оно – причина всех человеческих бед. Именно оно толкает людей на попытки покончить с собой. За свою короткую жизнь я много раз была на краю. Покончить с собой я пыталась лишь один раз. Я помню… помню. Это была зима. Я думала, что моя жизнь – ошибка этого мира. Что я никогда не смогу понять этот серый мир. Я была дома одна. Я включила музыку на полную громкость. Это была песня “New Born” группы “Muse”. Открыла окно. Мне в лицо ударил порыв холодного зимнего ветра. С серо-молочного неба падали огромные хлопья снега. Сейчас я думаю, что это было безумно красиво. Я залезла на подоконник. Ступнями ног в пушистых черных носочках я скинула сугробики снега с самого края стального карниза за окном. Грань. Никто не знал. Тот, кто кричит о том, что у него все настолько плохо, что он скоро покончит с собой, тот, кто так ищет помощи, никогда не решится на суицид. Я знаю, как это страшно, пересечь грань. Я села на самый край,  Оттолкнулась, но в тот же момент почувствовала, что меня что-то держит. Мой брат. Он вошел в квартиру на минуту раньше. Я помню, как мне было стыдно перед ним. Я ведь совсем не подумала тогда, как он будет без меня. Мы ведь всю жизнь были вместе. Рядом. Тяжело найти где-либо таких дружных брата и сестру. Я в момент поняла, какую позорную глупость пыталась совершить. За это мне будет стыдно всю мою жизнь. И поделом. Не надо быть эгоистичной. Можно не думать, не замечать, но от того, что кто-то уходит из этого мира, обязательно станет хуже еще кому-то. Хоть бы и одному человеку. Надо постоянно помнить об этом.

Самоубийство всего лишь каприз. Слабость. Уход от проблем. Подставляешься под удар, разводя руки на краю крыши, потому что лень поднять руки и продолжить борьбу. А потом нокаут. Летишь и слышишь, как судья ведет отсчет. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Аут! Все. Ты на земле. Ниже некуда. Такие люди редко смотрят в небо. Они живут внутри своей головы и заняты только собственными тараканами. Им нравится считать себя несчастными, обиженными на весь мир. Они часто видят во сне, как избивают тех, кто над ними смеется. Или мечтают о том, как однажды смогут жестко им ответить. Или же о том, что через несколько лет на них свалится счастье и много денег, и вот тогда все вокруг будут на коленках ползать. Но эти люди никогда не сделают ничего, чтобы хоть попытаться воплотить свою мечту в жизнь. Они хотят быть богатыми и знаменитыми, не делая для этого ничего. Сколько раз я вижу этих людей, скупающими все лотерейные билеты в ларьках «Союз-печать». Счастье на тарелочке без лишних усилий. Так не бывает.

Понимание того, что надо бороться за все, что тебе дорого пришло ко мне во время прошлой болезни. Для меня тогда счет пошел на секунды. Я находилась в сознании, но не слышала почти ничего из того, что творилось вокруг. Брат с матерью суетились, звонили в скорую, а я смотрела в потолок. Прямо перед собою. Он казался мне неестественным. Бумажным. Очень хотелось увидеть небо. Я смотрела в этот отвратительный мне тогда потолок и слышала прерывистый стук собственного сердца. Очень хотелось закрыть глаза и уснуть. Но я понимала, что уснуть значит умереть, а умереть значит сдаться. Тогда я впервые подумала, что никогда не сдамся. Никогда. Я заставляла себя не спать. Не помню, сколько это продолжалось, но то время показалось мне вечностью. Скорая едет до моего дома полчаса. Тогда я не могла об этом вспомнить. Все проблемы и вопросы казались такими глупыми. Ничтожными.

Но момент, когда я окончательно убедилась в том, что смерть – слабость, произошел третьего июня этого года. Волоколамское шоссе. Мой мотоцикл. Да, сознаюсь, без прав. Но я всегда любила ветер. Небо было поразительно красиво. Я была просто счастлива. Пока какой-то идиот на «мерине» не решил меня подрезать. Почему только людям приходят в голову такие мысли? Почему так хочется сделать другим плохо? Чего им не хватает? Неужели их сердца мертвы? Или в детстве их так избаловали, что они считают себя в праве играть чужими судьбами? Ничтожества. Мразь. Мотоцикл полетел в кювет. Я успела спрыгнуть, потому что много слышала баек про то, что случается с людьми, когда на них в аварии мотоцикл падает. Не хотела бы разделить их участь. Хорошо, скорость была невысокая. Восемьдесят. С этой скоростью я и покатилась по асфальту. Много раз мне потом говорили, что я везунчик. Единственная полученная тогда серьезная травма – повреждение ноги. Вернее, большого пальца правой ноги. Я стерла об асфальт кусочек мяса с ногтем. Спасибо твердым кожаным кроссовкам и байкерской амуниции. Спасли. Больно не было. Было страшно. Вся жизнь перед глазами пронеслась. И, несмотря на шлем, при каждом обороте мне казалось, что я еду лицом по земле. Мотоцикл, понятное дело, было уже не спасти. Ну да и фиг с ним.

Вообще, я, наверное, человек везучий. В день моего одиннадцатилетия, я замешкалась перед походом к своему преподавателю по скрипке. Опоздала на десять минут. А когда проходила по привычной дороге, видела последствия взрыва, произошедшего как раз минут десять назад. Милиция только подъезжала, оцепления еще не было. Погибло три человека. Я могла бы быть четвертой. Но если этого не произошло, значит кто-то сверху готовит меня для чего-то другого. Знать бы, для чего.

Вот смотрю на чайную розу в вазе на окне. Позавчера мне ее подарил однокурсник. Интересно зачем… И охота же ему со мной связываться. Я ведь просто магнит, притягивающий приключения на вторые девяносто. Да еще и ребенок. Капризный и скучный ребенок. Я, конечно, не прочь посмеяться в компании, но и достаточно много молчу, несмотря на свои любопытство и общительность. Молчу я , наверное, по привычке из детства. Мне интересней записать свои мысли, чем кому-то их выкладывать. Бумага не состроит равнодушную физиономию и не наведет на себя образ великого ученого. Наверное, поэтому меня и привлекают чаты и ICQ, В них люди хоть немного думают о том, что говорят, потому что пишут это. Но сейчас, во время учебы, времени на такую роскошь, как сетевые развлечения, нет. Успеваю иногда посмотреть две серии аниме в неделю, да и то, если повезет. Хочется какого-то разнообразия в жизни. Смотрю на серые облака за окном и вспоминаю один замечательный вечер. Кажется, летний. Фантастический закат. Я обожаю небо во всех его обличиях. Наверное, я человек неба, потому что я не могу представить, как бы жила без него. Оно собирает в себе все возможные цвета. Оно никогда не повторяется. Небо над Москвой всегда больное. Оно будто не знает, как себя вести. Вроде пытается что-то сделать, но ничего не выходит. А вот мое небо, небо над Истрой, всегда живое. Всегда движется, постоянно меняется и иногда одаривает такой красотой, что даже угрюмый скинхед остановится посмотреть.

Я признаюсь в том, что безумно люблю этот мир. Говорят, что за гранью красивее, что в коме человек видит мир прекраснее этого. Не верьте. Я была в коме. Для меня ничто оттуда не сравнится с небом над моим городом, хоть там и звуков больше и светлее. Я могу часами смотреть на ленивое передвижение огромных облаков, похожих то ли на куски ваты, то ли на зефир. Обожаю ощущать лучи солнца на себе. А ночью пролезть на крышу и смотреть в бездну неба в россыпи звезд. В августе мне посчастливилось увидеть огромную алую луну. Никогда не забуду.

Мое время суток – ночь. Почему? Потому что люди заползают в свои дома и засыпают. И нет их на улицах. И славно, что нет. Ничто не мешает думать. Вот так вот летом я брала плеер и ходила гулять по городу. Машины проезжают раз в полчаса-час. Я иду по тротуару в косом свете рыжих фонарей и слегка касаюсь ладонью веток растущих по обочинам кустов. Улыбаюсь, курю. Я маленький паровозик. Могу курить почти без остановки, особенно в одиночестве и раздумьях. С собой всегда несколько зажигалок по разным карманам. Чтобы долго не рыться. Эх, как быстро пронеслось это лето, когда в кармане всегда были деньги на мои любимые сигареты “Capitan Black”. Вишневые, исключительно вишневые. Мой брат такой табак в трубке курит. Покуришь эти сигареты, и настроение поднимается. Вишня – свежесть, лето. Люблю. Сейчас же, как настоящий студент, довольствуюсь “Marllboro”. Не справедливо. Но проезд на электричках оплачивать все таки надо. Да и в поездках куришь обычно больше.

Еще люблю воду. Мягкое прикосновение. Лучистые брызги. Вода всегда меня держит. Какое наслаждение лечь на нее, закрыть глаза и почувствовать себя морской звездой. Соленый запах моря… Любимый запах. Морской ветер оставляет на губах соль. Единственное, что не приятно, это что глаза щиплет. Зато с берега смотрится великолепно. Глубокое зелено-синее. И белые барашки на гребешках волн. Так хочется жить рядом с морем, чтобы каждый раз, просыпаясь, выходить на балкон, щурится на солнце и лениво-довольно созерцать пляж белого песка и собственную яхту. Желательно выкрашенную в красно-белые тона. Люблю красный цвет. Хотя, так и быть, черно-серебряная тоже сойдет. 

Но даже если моя жизнь в будущем будет такой, что маловероятно, я все-таки часто буду возвращаться на родину. Мой городок потерялся среди полей, рек, лесов. Вся главная красота находится за городом. В реках водится много рыбы и выдры. Я люблю рыбачить. Еще отец научил. И люблю блюда из рыбы. Икру обожаю. Вот оно счастье! Рецепт счастья: возьмите большой ломоть хлеба, желательно побольше в диаметре, намажьте его тоненьким слоем масла, желательно потоньше, и вывалите на эту заготовку черной или красной икры. Чем больше икры поместится, тем счастье больше будет. А потом все это надо смачно съесть и запить каким-нибудь благородным напитком. Кроме икры я еще без ума от суши. Многие склонны считать, что это гадость и есть ее никак нельзя. Мне есть, чем ответить! Людям, едящим чипсы, эту пластиковую картошку, никогда не понять тех, кто ест суши, так же как двум жевачкам из рекламы никогда не понять, почему люди курят.

Вспоминаю свое любимое секретное место на речке. Там всегда так тихо, что слышишь собственное дыхание. Там я когда-то практиковала медитацию Дзен. Там читала войну и мир. Там писала глупые и расфуфыренные стишки. Мне всегда нравилось смотреть, как свет проходит сквозь ветви деревьев и ложится на песок пятнами. Песок весь испещрен следами лапок насекомых и птиц. По воде скользят водомерки, и изредко прыгают рыбы. Спокойствие. Природа. Вокруг поля, поля, поля. Пшеница. Налитые энергией колосья, как в рекламе печенья «юбилейное». Раньше там сажали горох, но дети бегали его воровать, от чего получали регулярные проблемы с желудком. От гороха власти отказались. Весной в полях проходит ежегодное сумасшествие. Подростки жгут прошлогоднюю траву. Запах гари и дым стоит по всему городу. А молодежь жутко довольна. Вот так маленькая пакость поднимает всем настроение. Круглый год в лес можно ходить только с лыжами. Потому что там обитают толкиенисты. А для этого народа страшен либо тот, кто сильнее, либо тот, у кого оружия больше. А комплект лыж – это же два двуножных меча и два копья. Это опасно. Осенью бабульки обзаводятся корзинками и топают за грибами. Некоторые молодые люди с той же целью обзаводятся черными пакетами и фольгой. Но собирают они не боровики, не опята и подосиновики. В пятидесяти метрах от моего дома в огромном овраге – бывшем русле реки Истра – произрастает ЛСД. И вполне прекрасно себя чувствует. Я не наркоман и определять вид грибочков не умею, но часто вижу прогуливающихся по оврагу грибников с отсутствующими лицами.

Что-то у меня голова разболелась. Выпила пять таблеток, температура держится. Клонит в сон. Не люблю спать. Выхожу на балкон. Курю. Каждая затяжка как последняя, потому что дыхание глубокое. Люблю вкус табака. Вспоминаю. Когда-то на этом балконе жила моя ручная ворона. Я всегда выносила ее на прогулки на своей руке в кожаной перчатке. Ворона может случайно оцарапать до крови. Когда она летала, я будто летела рядом с ней. Я всегда ей завидовала. Она ближе к небу, летит, парит, ловит ветер. Я выпускала ее в поле. Долго сидела на траве, теребила в руке травинки или читала. Она всегда возвращалась. Но она выросла и однажды не вернулась. У каждого свой путь. Рожденный ползать, летать не может. Нам с ней не по пути. Я очень люблю животных. Все они неповторимы и прекрасны. У каждого свой характер, свои предпочтения. Но самое замечательное в том, что животные, в отличие от людей, никогда не предадут. Они не знают, что такое подлость. Зато они прекрасно знают, что такое верность. Если бы люди были такими… Сколько бед удалось бы избежать человечеству. Сколько улыбок, так и не рожденных на устах людей, засияли бы.

С деревьев падает золото листьев. Ветер налетает порывами. Я сижу на подоконнике. Смотрю, как всегда, на небо. Серое, серое. Только сквозь дыры его серой одежды видно синее-синее тело. А там, вдалеке, моя река. Мои поля, мои березы. Только мое. Хочется плакать, но я же не плачу. Да и сил бы не хватило. Касаюсь рукою холодного стекла. Закрываю глаза и пытаюсь успокоиться. Квартира пуста. От выпитых таблеток кружится голова. Играет «Мельница». Все плывет. Почему-то хочется зимы. Пушистой. Холодной. Зимой звезды самые яркие, самые лучистые. Зимой по ночам снег искрится серебром. А еще зимой изо рта всегда идет пар. Будто куришь и пускаешь облачка дыма. Можно с друзьями построить крепость и просто по-детски поиграть в снежки. Можно выйти в поле и упасть на снег. И долго-долго смотреть в небо. Можно не выходить гулять чтобы посмотреть серию анимешки, под предлогом того, что на улице холодно. Можно закутаться в теплый плед, устроиться в огромном кресле, залезть на него с ногами. Читать книгу и слушать метель за окном. А еще можно выбраться в монастырь и взять лошадку на пару часов. И гнать ее по лесу. Только ты, и конь, и ветер бьет по ушам и царапает щеки. Еще зимой здорово собрать самых лучших друзей. Всего несколько человек. Достать из шкафа черно-серебряную акустику, обнять ее и петь старые любимые песни. Открываю глаза. Все та же осень за окном. Луч солнца упал в лужу и заблудился в ней. То ли это кельтская музыка так действует, то ли настроение у меня такое, но захотелось вдруг чего-то аристократического. Особенно мысль о коне сразу заставила подумать об атмосфере охоты. Гончие, рожок. А может, это жило во мне всегда? Не зря же я два года назад стала толкиенисткой. Заставляю себя резко слезть с подоконника. В глазах потемнело. Встряхиваю головой, подхожу  к дивану и вынимаю из-за него меч. Потрепался он уже в боях порядочно. Но я ни за какие богатства не отдам ощущение боя, тепло гарды в ладони. Танец. Выпускаешь все эмоции, все выражаешь клинком. А потом приходишь домой и слышишь вечное мамино: «Ну ты же девочка!». Эта фраза меня всю жизнь преследует. Нет, моя мать никогда не поймет, что такое красться по снегу в лесу, не производя ни звука, сливаясь с природой в единое целое. Да, каждый раз приходишь домой весь в синяках, но знаешь, что выложился. Да и потом, это просто красиво. Полет мечей, чудом уворачиваешься от стрел. Потом без сил падаешь на землю и слушаешь песни менестреля. Вкус воды из родника. Что-то вечное, чистое. Сколько веков бьет эта вода из земли? Никто не знает. Словно глоток жизни. А над родником наклонилась рябина. Ее спелые гроздья падают в воду. Время останавливается. Уже не знаешь, в каком веке был рожден. Для чего рожден? Для кого? Для боя, для славы. Только сигареты, как всегда, связующее звено. Везде. Каждый раз. И вездесущие мобильники с попсовыми мелодиями. Исчезли бы они на какое-то время. Но люди уже не могут жить без них. И я не могу. Приходится всюду с собой таскать. SMS, интернет, чаты, аська. Ловишь себя на мысли, что переключая окошко ICQ, меняешь отношение, эмоции, настроение. Почти рыдаешь, отвечая одному, через минуту смеешься, читая сообщение другого. Скорость жизни увеличилась. Посмотришь на такие дела со стороны и сразу уверяешься в том, что в этом мире все сошли с ума. Думать приходится сразу о нескольких проблемах. Недавно ехала в институт на электричке. Читала евангелие. Готовилась к религиоведению. Люди на меня смотрели с ужасом. Отсаживались подальше. Так, будто я затаилась и готовлюсь напрыгнуть на них и агитировать в новую христианскую секту. Еще большее недоверие вызывает «Иллиада». Если уже библия в руках студента вызывает такое отношение, то куда же мы катимся, господа? Мы разучились радоваться простым вещам. Четырнадцатилетние школьницы надевают мини-юбки, похожие больше на ремень, натягивают черные колготки сеткой и блузку с глубоким декольте. ЗАЧЕМ? Кому они подражают? Ладно бы, пардон, было, что показывать. Этих детей невозможно понять. Они с большим удовольствием посмотрят кровавый боевик, чем добрый и красивый мультик. А может, это я рождена не в то время, в которое следовало бы. Страшно не хочу считать себя взрослой. Хочу сохранить в себе что-то озорное, хулиганское, детское. Мое детство сложно было назвать детством. Зато я научилась ценить моменты шалости. А дети этого времени подражают героям американских фильмов. А Я вырасту, стану хорошим журналистом, выучу несколько языков, сколочу состояние и уеду в Японию. Там хоть темп жизни не ниже, но люди чтут традиции. Буду весной выходить в парк и сидеть под сакурой. Мечты. Грёзы. Но высока и близка дорога  в облака. Дожить бы. Чтобы все сбылось надо не знать устали, надо быть в постоянном движении, не знать слова «стоп», не видеть тормазов. Но как бы при всем этом сохранить в себе эту мечту. Удержать ее, не позволить перерасти в алчность. Как бы сохранить душу, не идти по головам. Всегда помнить, что моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека. Не потерять. Не опошлиться. Не разучиться улыбаться и не зачерстветь. Надо сохранить в себе что-то детское, озорное. Надо засушить свою мечту,  как засушивают розу, закладывая между страниц объемистой книги. При этом класть туда именно розу, а не деньги прятать.

Как же хочется петь. Голоса нет. После вчерашнего дня, проведенного без сознания в бреду, голос почти пропал. Не то что певческий, разговорный. Ну да перетерплю. Молчание – испытание. Испытание мыслями. Уединение. Как разговор с природой. Взглядами, обонянием, осязанием, слухом. Не надо слов. Помню, как я бежала сквозь ураган домой. Все разбегались, как муравьишки. Летали обломки стекол, вырывало деревья. Все бежали, уткнувшись взглядами в землю, что-то кричали. Я бежала среди них. Но вдруг поняла, что это же прекрасно. Ураган. Что он безумно красив. Что он естественен. Что это наказание за жизнь только в своей голове со своими тараканами. За эгоизм. Люди понастроили своих картонных домиков и кроме них больше ничего не видят. Большинство из них не может понять красоты урагана. Я остановилась и посмотрела в небо. Ливень налетал плеткой и бил меня по лицу. Ветер начинал усиливаться. Я поняла, что это предупреждение. Надо было убираться оттуда. Я еле добралась до дома, цепляясь за стены домов. А уже придя, забралась на подоконник и, не отрываясь, смотрела за изяществом разбушевавшегося ветра. Я не могла оторваться. Я была очарована им. Безумно хотелось быть на месте целлофанового пакетика. Позволить поднять себя в воздух и понести. Далеко-далеко. Неважно куда. Хотелось почувствовать полет, увидеть небо, нырнуть в тучи. Но потом непременно вернуться. А вернуться невозможно. Ветер уносит раз и навсегда. Таков закон.

Почему небо? Не знаю. Тянется через всю мою жизнь. Весь мир для меня начинается с неба и заканчивается им. Замкнутый круг. Оно само как мечта. И прежде чем начать любить весь мир, я полюбила небо. Сильнее всего и навсегда. Знаю, что навсегда. Не спрашивайте откуда. Я это чувствую. Теперь же я научилась радоваться летучей паутинке и улыбаться, глядя в личико одуванчика. Наивно? Да, но этому мира очень не хватает наивности и улыбок.

Открываю глаза. Встать, перебороть. Перебороть себя. Заставить себя поверить в то, что болезни нет. Есть только я и весь этот мир, безумно любимый мною. Встать, подняться. Настежь окно. Ветер в лицо. Глубокий вдох до предела, до боли. Наполнить легкие, а затем выдохнуть. Снять чертов плед, и прочь болезненно-жалкое выражение лица. Улыбнуться через не хочу, чтобы потом улыбнуться по-настоящему.  Открыть глаза, отдернуть занавески. Одним рывком сбросить со стола глупые лекарства. Таблетки, микстуры, градусники – всю эту чушь. Резкий глоток кофе. Включаю компьютер ногой, как обычно. Музыку погромче. Писать. Писать без устали, все-все-все, о чем я сейчас думаю. По максимуму. Словно режу вены над рукописями. С улыбкой. Каждый час – полная пепельница окурков. Ну и пусть. Зато я оставлю что-то после себя. Не хочу забиваться в нору и дрожать. Не хочу молчать о том, о чем молчать нельзя. Мысли на бумагу. Иначе это существование. Жизнь обывателя, замкнувшегося в своем крохотном мирке и считающего себя королем этой жизни. Жизнь, где бумажки, зовущиеся деньгами управляют всем. Жизнь, где больше не осталось романтики. Жизнь, где дети ворчат как старики, а старики ругаются матом. Жизнь, где сама жизнь уже не значит ничего. Ее теперь можно купить, продать. Жизнь, в которой продается даже любовь. Грязь, ложь, привлекающие больше внимания, чем правда и чистота. Жизнь, где одни строят карьеру на несчастьях других. Невозможно молчать. Невозможно быть безучастным. Пройти мимо – значит предать себя. В этом мире даже нищие – особый вид мафии. Да что же стало с нами? Так хочется крикнуть: «Опомнитесь!». Что вы делаете? О чем думаете? О чем мечтаете, идя по метро, уткнувшись носами в мраморный пол? Выйдите из подземелья, взгляните в небо. Почувствуйте полет, улыбнитесь. Вспомните, о чем вы когда-то мечтали. Не бойтесь понять, чего вы хотите на самом деле. И почаще ставьте себя на место окружающих вас людей. Это просто, надо только один раз попробовать. Не нужно жертвовать собою каждый раз. Нужно просто научиться расширять границы своего мира, чтобы понимать друг друга. Чтобы вы однажды не решили, что сердце вам совсем не к чему. Летите вперед без остановки, но иногда оборачивайтесь посмотреть на то, что было раньше. Делая шаг, думайте, на что наступаете, что после этого случится.

Я хочу взлететь высоко. Увидеть облака. Пусть падать больно, зато как красиво. Пусть я проживу совсем чуть-чуть, но я хочу прожить ярко. Я хочу доказать, что на что-то способна. Я буду тянуться. Нет крыльев в реальности? Я создам их воображением и улечу так далеко, как захочу и потом обязательно вернусь.