Я всегда хотела большую и шумную семью. Ну вот так, чтоб мама-папа, дядя-тетя, кузены пара штук и пара бабушек с дедушкой. В большом доме с садом (это имеется вроде, хотя дом был бы мал для такого табуна, слишком уж).
Потом, повзрослев немного, обрезала свою "вымышленную семью" - хватило бы мамы, брата с женой, мужа и племянников в количестве пары штук.
Теперь вот думаю, как бы ужиться с мамой и мужем. Все вечно в жизни не так, как хочется.
Кстати, о семье. Больше всего жалею, что я была слишком мала и слишком глупа, когда надо было общаться с пра, а не только есть ее изумительную манную кашу. Нет, честно, вы в жизни такой манки не ели, это вам не детсадовская хреновина, похожая по консистенции своей на недоваренный клей с кусочками бумаги! Чудо что за каша была...
Только сейчас я думаю, какой она все же была приколисткой. И был это, в общем-то, внутрисемейный юмор.
Для меня у нее была одна развлекушечка, которая после пятого раза стала вызывать жуткую злобу на весь мир, а после десятого - стенания в стиле "Ну, бааааааааааааа!!!" Выглядела она так - при каждой удобной возможности, пра надо было зачитать мне свой любимый стишок. Как назло, я весь день могла носиться по квартире, просто так, от энергии, а она меня, есессна, ловила.
"Ах, попалась, птичка, стой
Не уйдешь из сети
Не расстанемся с тобой
Ни за что на свете!"
Раз 50 на дню повторялось эта "птичка", хоть пойди и помри. Или перестань бегать :)
А еще мы с ней играли в шахматы и шашки, и в карточного "пьяницу". Посреди дня, часов в 5, она крошила мне печенье в миску с молоком, пока то не размокало - это был полдник. Все говорят, что гадость это несусветная, но я до сих пор люблю. А когда ем, всегда пра вспоминаю.
"Федор Иваныч, сыми порки на ночь. Как день - так опять одень!" - коронная фраза.
Федор Иваныч - мой прадед, играл на трубе в оркестре из серии "он играл на похоронах и танцах", любитель поддать сто грамм, невероятный лицемер, на чем было основано немало его личных приколов, веселивших всех :) Правда, я даже до сознательного возраста не дожила, когда его не стало, но по рассказам - жуть чего :)
Однажды, он навеселе, пришел домой на обед (братья вся эта тогда была, ух, на самом деле. И дед мой без полтинника за стол обедать не садился, правда, потом полчасика на диванчике уговаривал:) А с прадедом они, бывало, на пару:)) А в это время пра докрашивала пол. Знаете, были еще дощатые полы, которые нужно было шкурить, красить и покрывать лаком раз в какое-то время. Крутые полы, хочу я сказать были, не то что современный дспшный ламинат. Так вот, докрасила она к тому моменту пол, а таз с краской остался стоять в прихожей. Федор Иванович входит домой с разбегу, на ходу стягивая верхнюю одежду и штаны, потом подскальзывается - и в таз, прямой наводкой. Надо было сказать, дело было зимой, а зимой все правильные мужики, чтоб ничего себе не заморозить, носили чудесные кальсоны с начесом, а то и целую пижаму такую. Так вот в таком костюмчике с начесом прадед и влетел в таз. Верхние штаны, кстати, остались в положении "спущены" :)
Сидит прадед в тазу, кричит, на крики сбежались все. Попытки вытащить его из таза ни к чему не привели, все семейство каталось по полу и истерично повизгивало, а прадед виртуозно матерился, как двадцать два сапожника и один грузчик.
Когда же это, общими усилиями удалось наконец, пра и выдала свою коронку про порки :) На порках, кстати, на мягком месте, осталось жирненькое, огромнейшее коричневое пятно от краски для пола, которое так и не отстиралось, а Федор Иванович гордо доходил в них зиму.
Вообще много еще всяких шуток было, но о них как нибудь раз. Вообще-то пост задумывался, как грустный, но не вышло - больно воспоминания светлые и радостные.
По странному стечению обстоятельств, непосредственно бабушка моя была круглой "блондинкой" из анекдота. И звала меня "крыской". И знаете что? На могиле у пра растет нефиговый бурьян с меня ростом, а на бабушкиной - лютики и ромашки.
Короче, она была чудо бабушка. Она никогда не сидела в "малом совнаркоме" на лавочке, не трескала семечки и не перемалывала кости знакомым и незнакомым. На все попытки сделать ее членом такого странного скучающего общества, она неизменно повторяла громоподобным голосом: "Мне что, делать нечего?!" У нее всю жизнь кто-то был, за кем надо бегать, ловить, не давать спички, кормить манкой и пирогом. Последняя была я.
У нее были четкие принципы, она никогда не "выносила сор из избы", никогда не кричала(!). Когда у нее обнаружили катаракту и запретили курить, она на выходе из больницы выкинула пачку "Беломора" и больше к папиросам не притрагивалась. У нее всегда было так - раз, и все.
Привет тебе, пра!