Глава II. Действительно ли они так ужасно воняли?
"Люди воняли потом и нестиранной одеждой, изо рта воняло гнилыми зубами, из их животов - луковым супом, а от тел, если они уже не были достаточно молоды, старым сыром, и кислым молоком, и онкологическими болезнями… Крестьянин вонял как и священник, ученик ремесленника - как жена мастера, воняло дворянство, и даже король вонял, как дикий зверь, а королева, как старая коза, и летом, и зимой." Патрик Зюскинд, «Парфюмер»
Помните шок, испытанный вами при первом прочтении «Парфюмера»? Да нет же – не о похождениях гламурного маньяка Жана-Батиста Гренуя речь: таким жителей современных мегаполисов давно не удивить. Любой следователь по особо важным делам может за кружкой пива поведать истории куда кошмарнее. Речь о другом –жутчайшей вони и антисанитарии, сопровождавшей жизнь предков современных европейцев. Не таких уж, кстати, и далеких предков – с описанных в книге Патрика Зюскинда времен и десяти поколений не сменилось. Что в данном описании правда, а что художественный вымысел? На этот есть две прямо противоположных по смыслу версии, каждая из которых ссылается на свои источники. Начнем с версии, которая вполне в духе того, о чем пишет Зюскинд.

Короли и мочалка

Если вы познакомите меня с человеком, который ассоциирует исторические периоды с именами великих художников, музыкантов или ученых, я буду долго и искренне трясти ему руку, расточая комплименты уникальному мировосприятию. Для большинства же, к которому отношусь и я, история – это, прежде всего, история руководства: царей, императоров, султанов, шахов, президентов и генеральных секретарей. Так проще и запоминается легче. Не забудем и об огорчительном лизоблюдстве, сопровождающем человечество на протяжении многих веков – привычки и повадки монарха тут же становились общепринятыми сначала в его окружении, а затем и более широких кругах управленческой элиты. Решительное расставание с бородами при Петре I и повальное увлечение теннисом в среде ельцинской камарильи – явления одного порядка. Поэтому и говоря о гигиене, санитарном состоянии наших западных соседей, следует начать с коронованных особ.

Некоторые (не все!) европейские короли пахли тошнотворно. Рядом с ними вы бы не простояли и пары минут. Любой бомж с Ленинградского вокзала Москвы даст фору по части запаха такому правителю европейской страны.

Воняли, впрочем, царственные личности в полном ладу с рекомендациями тогдашних эскулапов. Известный нам как «прорицатель» Мишель Нострадамус (1503-1566) заслуживает гораздо большего уважения как умный лекарь, эффективно боровшийся с чумой, а также как пропагандист элементарных гигиенических процедур. Заглавие одной из его книг (издания сохранились в парижских библиотеках Св. Женевьевы и фонде Мазарини) звучит так: «Превосходная и очень полезная брошюра о многих отменных рецептах, разделенная на две части. Первая часть нас учит способу приготовлять разную помаду и духи для украшения лица. Вторая часть нас учит приготавливать варенья различных сортов из меда, сахара и вина. Составлена магистром Мишелем Нострадамусом — доктором медицины из Салона в Провансе. Лион 1572 г.». Судя по всему, без главки о варенье книга расходилась бы хило. Между тем, Нострадамус озабочен такими проблемами своих современников, как приготовить порошок, вычистить и обелить зубы, как бы красны и черны они ни были, как придать дыханию приятный запах, как очистить зубы, даже сильно порченые гнилью, как сделать мыло, делающее руки белыми и мягкими, как уничтожить слишком большую полноту тела. Но подобными книжками Нострадамус не прославился. В ходу были совершенно иные медицинские советы.

Скажем, личный врач английского короля Эдуарда II (1284—1307 г.г.) Джон Гатисден рекомендовал в качестве процедуры для сохранения в целости зубов дышать собственными экскрементами (и это через много столетий после древних римлян, которые для чистки зубов готовили порошок из толченого жемчуга или кораллов!).

Автор вышедшего в ХV веке популярного медицинского трактата глубокомысленно утверждал, что вода ослабляет организм и расширяют поры на коже, а туда может проникнуть зараженный инфекцией воздух. Так что от души помывшийся человек практически неизбежно заболеет или даже «отбросит копыта». Другое медицинское светило, уже в ХVI веке особо предостерегало от умывания лица: еще бы - оно вызывает катар и ухудшает зрение! Смешно? Нет! Поводом для всех этих заблуждений стала Великая эпидемия чумы 1348 года. Она и положила начало вполне, в общем, логичным убеждениям в том, что все болезни, каждая из которых на то время могла стать смертельной, живут в зловонном воздухе и в любой момент способны ворваться в тело.

Надо ли удивляться тому, что хорошо знакомые с достижениями современной медицины монархи с опаской относились к водным процедурам?

Про английского и шотландского короля-бисексуала Якова (1566—1625) известно, что он никогда не мыл руки, только смачивал кончики пальцев влажной салфеткой. Королева Кастилии Изабелла (1451–1504), при царствовании которой Христофор Колумб открыл Америку и появилась «святая» Инквизиция, в воспоминаниях современников осталась женщиной выдающейся красоты и добродетели. Для нас же особый интерес представляет другой факт – Изабелла Кастильская дала обет не мыться и не менять исподнее, пока Испания не одержит победу над Гранадой. Месяц шел за месяцев, белоснежное королевское исподнее католической дамы постепенно ветшало, приобретая серовато-желтый цвет. Этот «изысканный» оттенок испанцы с тех самых пор именуют «цвет исабель». Легенда гласит, что получить разрешение и деньги на экспедицию Колумбу помогло то обстоятельство, что он приблизился к королеве Изабелле на расстояние 5 метров и мужественно выдержал 20-минутную аудиенцию, ничем не выдав своего отвращения ужасной вонью.

Что по поводу обета думал царственный супруг Фердинанд Арагонский – история умалчивает. Отметим, что образцовая католическая королева много времени проводила в походах, сидя на лошади, что, вероятнее всего, добавляло в королевское амбре новые пахучие нотки.

Про знаменитого короля Генрих IV (он же Генрих Наваррский, 1553-1610), тот самый, что, произнеся «Париж стоит мессы» порвал с протестантством, стал католиком, открыв себе путь к французскому трону, говорят, что он мылся всего три раза в жизни. К слову, презиравший гигиену, постоянно пахнущий потом Генрих слыл отъявленным дон-жуаном, что характеризует не только его, но и невзыскательных придворных дам. В дневнике Жана Эруара, личного врача сына Генриха, будущего Людовика XIII, наблюдавшего за ним с самого рождения в сентябре 1601 года, имеется много подробностей о нормах гигиены, соблюдавшихся в отношении маленького дофина. «11 ноября 1601 года ему впервые натерли голову. 17 ноября 1601 года ему натерли лоб и лицо свежим сливочным маслом и миндальным молочком, поскольку там появилась грязь. 4 июля 1602 года его впервые причесали, ему это нравилось, и он поворачивался головой там, где у него чесалось. 3 октября 1606 года ему омыли ноги теплой водой в первый раз. 2 августа 1608 года впервые искупали».

Надо, кстати, отдать должное Людовику XIII (1601-1643), известному нам по роли Табакова в мушкетерских телефильмах. Он-то как раз, несмотря на антисанитарное младенчество и зловонное окружение был человеком чистоплотным, а по меркам своего времени – выдающимся чистюлей. Каждое утро принимал ванны, омывал ноги. Известна история, как в 1604 г. трехлетний принц Луи, проезжая из замка Сен-Жермен в Париж через предместье Сен-Оноре — квартал новый и куда лучше вентилируемый, чем внутригородские старинные кварталы, — сразу же почувствовал, как веет затхлостью от вод ручейка, вдоль которого двигалась карета, и наморщил нос.

— Маманга! — запищал он, обращаясь к своей гувернантке, мадам де Монгла. — Как же тут противно пахнет!

Младенцу тут же сунули под нос платочек, пропитанный уксусом. Позже, уже став взрослым, Людовик мучился из-за запаха, доносившиеся до его окон из окружавших Лувр рвов, и постоянно старался сбежать из города на лоно природы.

Иногда врачи, несмотря на свою в целом антисанитарную активность, все же приносили пользу разлагающимся в грязи монархам. Так, известно, что они несколько раз настояли на омовении другого французского короля - Людовика XIV (1638-1715). Впрочем, прославленный Король-Солнце, царствовавший более 70-ти лет и изрекший легендарное «Государство — это я!» усилия медиков не оценил. Видимо, оценив дьявольское коварство воды, приносящей объективное удовольствие, но при этом зловредно расширяющей поры и ухудшающей зрение, он крайне редко посещал ванную комнату. Единственный ритуал, которому ежедневно следовал Король-Солнце, - омовение ладоней винным спиртом.

Многие дамы и кавалеры, графы, герцоги, маркизы и бароны полностью соответствовали своим властителям-грязнулям. Мылись они нечасто и пахли, видимо, соответственно.

Легенды ходят про британского герцога Норфолка, который отказывался мыться из религиозных убеждений (о влиянии христианства на средневековую гигиену мы еще поговорим). Человек добровольно гнил заживо. Когда его тело практически полностью покрылось гнойниками, не выдержали слуги. Они дождались, когда герцог надерется в хлам и, не спрашивая разрешения, отмыли его светлость.

Конечно, вышеупомянутый герцог – курьез даже на фоне запаршивевшего дворянства. Большая часть аристократов стремилась избавить себя и окружающих от ужасающего запаха немытого тела. В ход шли надушенные тряпочки, специальная пудра, мешочки с пахучими травами, носимые в складках одежды (они дошли до наших дней и известны как саше, правда, сейчас используются как ароматизаторы воздуха).

В моду вошли платки (итальянские фаццолетто), вроде бы декоративные, но ими дамы и кавалеры могли отгонять расплодившихся и норовивших присесть на грязные телеса мух.

Те, кто был победнее и не мог себе позволить пудру, чтобы достичь модной белокурости посыпал немытые волосы мелом и мукой (последняя придавала также необходимую пышность). Для создания объема волосам повсеместно использовалось сало. Весь этот ужас представлял собой рай для паразитов, которых красотки с разной степенью успешности пытались изгнать при помощи специальной длинной палочки. Блохи и микробы плодились и в складках одежды: дорогостоящие туалеты из бархата и парчи очищали разве что нежным выбиванием. Не случайно знатная дама XVI-XVIII столетий не расставалась с «блохоловкой». Ее функции в разное время и в разных странах выполняли драгоценные брошки или шкатулки, внутри которых находилась смесь крови и меда, миниатюрная вилочка с подвижными зубцами-усиками, которую носили на шее, кусочки меха мили меховые сумочки. Живыми блохоловками служили маленькие собачки, а также горностаи, хорьки и куницы.

Гигиенический кошмар, в котором пребыли короли и свита, усугублялась антисанитарией, царившей во дворцах. Такого понятия как «туалет» в современном понимании этого слова не существовало в прославленных резиденциях французских королей. Не только слуги, но и высокородные обитатели Лувра присаживались во дворах, на лестницах, на балконах. Судя по всему, понятия о «стыдном» тогда сильно отличались от нынешних. По нужде придворные и царственные особы спокойно приседали на подоконники у открытого окна. И только некоторые чистюли предпочитали ночные горшки, содержимое которых выливалось за воротами дворца. Для этих же целей стены прикрывались портьерами, в коридорах делались глухие ниши. Грубая, нечистая пища, которой питались даже аристократы, делала понос не чем-то из ряда вон выходящим событием, а обыденным, каждодневным явлением. Так что ниши и портьеры никогда не пустовали.

Таким образом, данное Карлом V (1338-1380) в 1364 году поручение разрисовать красными крестами сад и коридоры Лувра, чтобы остановить желающих использовать дворцовые помещения в качестве сортира, осталось прекраснодушной наивностью.

Знаменитый мемуарист герцог де Сен Симон (1675-1755) оставил потомкам подробное описание нравов и быта при дворе Людовика XIV. В «Мемуарах» герцога описываются придворные дамы Версаля, которые опорожнялись чуть ли не прямо во время светской беседы. Экскурсоводы современного Версаля часто рассказывают посетителям байку о том, как однажды в опочивальню к Людовику прибыл испанский посол. Сиятельный гранд опешил – тяжелый дух в королевской спальне вызвал у него обильное слезоотделение. Посол дипломатично попросил перенести разговор в Версальский парк, но там оказалось еще хуже. Дело в том, что местные кусты служили отхожим местом. Посол упал в обморок.

В 1764 году Ла Морандьер так описывал ароматы Версальского дворца: «Парки, сады и сам замок вызывают отвращение своей мерзопакостной вонью. Проходы, дворы, строения и коридоры наполнены мочой и фекалиями; возле крыла, где живут министры, колбасник каждое утро забивает и жарит свиней; а вся улица Сен-Клу залита гнилой водой и усеяна дохлыми кошками».

Загадив той или иной дворец, короли вместе со свитой переселялись в следующий замок, предоставляя слугам возможность проветрить помещения и убрать нечистоты.

И все-таки они мылись!

А теперь вторая версия, другой взгляд на санитарно-гигиеническое состояние старой Европы. Горожанам XVIII и более ранних веков, как утверждают сторонники альтернативных представлений, просто не было нужды мыться столь часто, как нашим современникам. Ведь экологическое состояние городов, не испорченное дымящими трубами заводов и фабрик, было гораздо более благоприятным для человеческого организма. Да и синтетических добавок к пище еще не придумали…

Начиная с XV века, в Европе массово выпускали твердое мыло. При этом животные жиры соединялись не с древесной золой костра, как раньше, а с природной кальцинированной содой. Это значительно снижало себестоимость мыла, перевело мыловарение из ремесленного производства в мануфактурное. Мыло стало доступно любому человеку достатка выше среднего, и уж, тем более, любому представителю богатого и знатного дворянства. Согласитесь, было бы странно наращивать выпуск продукции, на которую нет спроса. Значит – покупали и… мылись.

Упомянутый выше Людовика XIII не был единственным монархом-чистюлей. Как свидетельствует старшая дочь прусского короля Фридриха Вильгельма I (1688- 1740) Вильгельмина, ее папа мылся каждый день, а руки драил постоянно. Причем пользовался король самым дешевым мылом, не признавая духов и благовоний. Фридрих Вильгельм I нашел радикальное решение проблемы вшей, заставляя свое окружение (а это были в основном военные) бриться наголо и носить парики... Воспоминания Вильгельмины довольно любопытны: она в своих оценках людей не забывала упомянуть, кто был грязный и вонючий. Например, пишет, что когда ее брату, кронпринцу, привезли невесту, прусские принцессы были неприятно потрясены, что она дурно пахнет…

В различных источникам можно найти сведения, которые ставят под сомнение репутацию придворных дам средневековья и «Галантного века» как отъявленных грязнуль. Скажем, у некоронованной королевы Франции фаворитки и любовницы Людовика XV маркизы де Помпадур было биде из дорогого дерева, с инкрустациями и позолоченными бронзовыми накладками. А это тот самый Людовик XV, который (как пишет Зюскинд) «вонял, как дикий зверь».

Принятие дамами ванн было одним из довольно распространенных сюжетов изобразительного искусства. В середине XVI века еще одна некоронованная королева Франции – любовница Генриха II Диана де Пуатье позировала живописцу и графику Франсуа Клуэ прямо во время омовения. Результатом стала картина «Дама в ванной», которая сейчас хранится в вашингтонской Национальной галерее. Чуть позже - в конце XVI века - неизвестный художник запечатлел в ванной фаворитку французского короля Генриха IV Габриэль д’Эстре с сестрой. А ведь это тот самый Генрих IV, который вроде как сам мылся всего три раза в жизни… Богатых горожанок в ванных комнатах изображали известный французский живописец «ровесник» Гренуя Жан Мишель Моро–младший, живший на пол века раньше художник Жан Батист Патер.

Сами ванны начали выпускаться в Европе для личного пользования, заменив в домах обеспеченных граждан тазики и кувшины, примерно в XVII веке. В истории остался предприимчивый француз Левель, изготовитель металлических емкостей для омовения, а также колонок для подогрева воды. Позже распространение получили сидячие ванны-«сапоги», в которых горячая вода сохранялась довольно долго. Именно в таком сапоге был убит идеолог французской революции Марат, а произошло это через несколько десятилетий после описанных Зюскиндом кровавых экспериментов Жана-Батиста Гренуя.

Так все-таки воняли короли и прочие или не воняли? Истина, видимо, где-то посередине.

Судя по всему, в Средневековье, времена Возрождения и Просвещения, в среде привилегированных классов фактически сосуществовали на равных различные модели отношения к гигиене и санитарии. Общепризнанной нормы как таковой не существовало. Именно поэтому столь легко находят аргументы сторонники обеих полярных версий.

Вряд ли богатые и знатные граждане поголовно были жутко пахнущими неряхами, в чьих париках и одеждах кишмя кишели насекомые. Но та же ванна многими даже коронованными особами воспринималась скорее как предмет роскоши и место релаксации, чем гигиеническая необходимость. Что уж говорить о простых горожанах!

Многое зависело, очевидно, от человеческого фактора, в том числе фактора короля, определявшего нравы при своем дворе. Вернемся к воспоминаниям Вильгельмины Прусской, пораженной неприятным запахом невесты своего брата. Гигиена при прусском дворе находилась на недосягаемой для всей остальной Европы высоте, поэтому «провинциальная девушка» (Елизавета Кристина, дочь герцога Брауншвейг-Люнебург-Вольфенбюттельского) действительно казалась весьма неопрятной.

Простолюдинов эти гигиенические страсти касались в гораздо меньшей степени. У них не было денег ни на мыло, ни на ванны, ни на сменное белье. Жили, как жили, пахли, как пахли… И вряд ли делали из этого большую проблему.

Завшивленные вероучители

Роль, которую сыграли в запаршивлевании Европы христианские пастыри, трудно переоценить. Она воистину огромна. Католичество фактически отвечало за идеологическое обеспечение пиршества вшей, грязи, мерзостной вони. Концепция об умерщвлении ничтожной плоти в противоположность заботы о душе сыграла самую зловещую роль в организации быта и санитарного дела. Как говаривал Папа Римский и богослов Григорий Великий (540-604), тело – омерзительное одеяние души. Ну а раз так – облагораживать его, тело, очищающими процедурами воистину глупо.

Католическая Церковь исключительно негативно относилась к баням, которые считались постыдным пережитком язычества и развратными притонами. Инквизиция активно использовала обвинение в банных процедурах как доказательство виновности еретика. Особенно строго следили за тем, чтобы христианин не оказался в одной бане с иудеем. Правилом №11 Трулльского (691 - 692 г.) Вселенского Собора указывалось, что «Никто из принадлежащих к священному чину, или из мирян, отнюдь не должен ясти опресноки, даваемыя иудеями, или вступать в содружество с ними, ни в болезнях призывать их, и врачества принимать от них, ни в банях купно с ними мытися. Если же кто дерзнет сие творить: то клирик да будет извержен, а мирянин да будет отлучен». Но как оградить себя от такой «крамолы»? В бане же воистину нет ни богатого, ни бедного, ни эллина, ни иудея – просто голые люди. Так что лучше уж от греха подальше вообще в эти бани не ходить.

В церкви также были свои «герцоги Норфолки». Речь идет о таких затворниках, как, например, св. Симеон Сиракузский (умер в 1035). Жизнь этого «удивительного человека» достойна хотя бы краткого описания. Отец Симеона, грек из Сицилии, переехал в Константинополь, когда мальчику было семь лет. Достигнув совершеннолетия, Симеон отправился в Палестину. Он сперва жил отшельником в долине реки Иордан, принял монашество в монастыре в Вифлееме, а затем перешел в обитель у подножия Синая. С разрешения настоятеля, он два года жил отшельником в пещере у Красного моря, а затем переселился на вершину самой горы Синай. Затем настоятель послал его в Нормандию, к герцогу Ричарду II, который обещал монастырю крупное пожертвование. Корабль захватили пираты, но Симеон успел спрыгнуть в море и доплыл до берега. Пешком он добрался до Антиохии. С невероятными трудностями Симеон добрался до Рима, затем до Руана, но только затем, чтобы узнать, что герцог умер, а его преемник не желает ничего жертвовать. Возвращаться в монастырь с пустыми руками Симеон он не захотел и, с разрешения епископа, с которым он познакомился во время своего странствия, поселился затворником в Трире (родина Карла Маркса). Епископ поселил его в башенке около ворот, с тех пор называющихся Симеоновыми. Местные жители из-за необычного облика и речи сочли, что чужак - колдун; на келью Симеона напали, пытались его убить; спасло то, что двери были прочно заперты и для него, и для нападавших. Со временем, однако, местные жители стали почитать его как святого и чудотворца, а через семь лет после кончины он был торжественно причислен к лику святых Папой. В этом житии есть одно чудесное место, которое нельзя обойти в контексте нашей темы. Человек заживо себя замуровал в башенке у ворот. Чем-то питался, скромно, но все же… Еду ему просовывали в окошко. Просидел в своей башенке несколько лет безвылазно… Можно представить, что происходило в этом склепе. Главной частью тела, умерщвленной св. Симеоном, должен был стать его собственный нос. Ибо нюхать себя и свои многолетние фекалии даже для будущего святого было бы решительно невозможно.

Монахи, служившие людям Средневековью примером и нравственным авторитетом, беспрестанно смиряли свою плоть, культивировали строгий аскетизм. Некоторые из них замуровывали себя в гробницах, повторяя и даже превосходя «подвиг» св. Симеона. Туалетные процедуры и ванны считалось недостойной роскошью и проявлением изнеженности. Для отшельников же грязь была добродетелью.

Более того, омовение было опасно тем, что можно было смыть с себя святую воду, к которой прикоснулся при крещении, поучал создатель канонического латинского текста Библии св. Иероним (4-5 в.в.). С присущим ему огненным темпераментом и радикализмом он отвергал гигиену в принципе, поскольку обряд крещения отмывал христианина раз и навсегда.

«На чистоту смотрели с отвращением. Вшей называли «Божьими жемчужинами» и считали признаком святости. Святые, как мужского, так и женского пола, обычно кичились тем, что вода никогда не касалась их ног, за исключением тех случаев, когда им приходилось переходить вброд реки», - пишет английский философ Бертран Рассел в «Католической философии».

О таких, как святой Бенедикт Аньянский, реформатор Бенедектинского ордена (VIII-IX в.в.) рассказывали с превеликим уважением: «множество вшей ползало по его шероховатой коже, пожирая его тело, истощенное постами».

Судя по всему, буквальное восприятие вшей как «Божьих жемчужин» предопределило экзотическую процедуру выборов мэра в средневековом городке Гурденбурге (Швеция). Если там находилось несколько достопочтенных граждан, претендующих на высокий пост, кандидаты рассаживались вокруг стола и выкладывали на него свои бороды. Затем «рефери» вбрасывал на середину стола вошь. Избранным считался тот претендент, в чью бороду заползало насекомое.

Французский католический историк начала XVIII века Антуан Кальме приводит свидетельства недоверия монашествующих орденов к гигиене. Цистерцианцы отлучали от причастия того, кто мылся без разрешения. Картезианцам запрещалось купаться в реках и прудах. Монахам Монте Кассино, древнейшего знаменитого аббатства бенедиктинского ордена, основанного в 529 самим св. Бенедиктом, разрешалось мыться только в крайних случаях, для чего требовалось разрешение генерального капитула – высшего совета! Пожилые монахи конгрегации (религиозного объединения) Бурсфельда ходили в баню четыре раза в год, а молодые – два раза. Монахи бенедиктинского монастыря Гирсау мылись два раза в год. В других местах мылись на Рождество, на Пасху и Пятидесятницу. И лишь больные имели право помыться, когда только почувствуют такую необходимость.

В Интернете можно найти сведения, что в уставе католического женского монастыря св. Клариссы в Мюнхене сестрам строго запрещалось пользоваться бумагой после посещения уборной. Возможно, это антикатолическая провокация и такого запрета в природе не существовало. Возможно. Но если это и так, реальная база у нее имеются.

Тело святого Томаса Беккета, архиепископа Кентерберийского, который был убит в Кентерберийском соборе 29 декабря 1170, запомнилось современнику как обиталище паразитов. Тело лежало в Соборе всю ночь, готовясь к погребению на следующий день... На трупе была надета большая коричневая мантия; под ней белый стихарь; потом – три шерстяных пальто, далее - черная роба бенедиктинцев, обычная рубашка. Поскольку тело уже было холодным, паразиты, обитавшие в этой многослойной одежде, начали выползать наружу многими сотнями на глазах у безутешных наблюдателей.

Особо же «благодарить» католическую церковь Европа должна за борьбу с кошками, объявленными исчадиями ада. Эти животные считались первыми помощниками ведьм, которые и сами, как верили, нередко принимали облик черной кошки. Кошек топили, сбрасывали с башен, сотнями сжигали на кострах инквизиции. В Голландии была установлена специальная кошачья среда - день массового истребления кошек. Результатом гонений на мурлык стала то, что на всем континенте жутко расплодились крысы, что в свою очередь провоцировало кошмарные эпидемии бубонной чумы.

Автор Семён Борзенко. Источник: proza.ru

Глава I >>>