Русский книжный клуб Лондона будет обсуждать 6 ноября на Пикадилли замечательный роман "Трудно быть Богом"

Мы уже сошлись во мнении, что никакая экранизация не может заменить живые образы, которые рождает воображение читателя книги. А в этой подборке для вас, друзья, 20 самых интересных цитат из произведений фантастов Аркадия и Бориса Стругацких — главного литературного дуэта XX века, книги которых полюбили несколько поколений читателей

Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные. («Трудно быть богом»)

Восемьдесят три процента всех дней в году начинаются одинаково: звенит будильник. («Понедельник начинается в субботу»)

СЛУШАТЬ АУДИОКНИГУ "ПОНЕДЕЛЬНИК НАЧИНАЕТСЯ В СУББОТУ ТУТ"

Целыми неделями тратишь душу на пошлую болтовню со всяким отребьем, а когда встречаешь настоящего человека, поговорить нет времени. («Трудно быть богом»)

Я иногда спрашиваю себя: какого черта мы так крутимся? Чтобы заработать деньги? Но на кой черт нам деньги, если мы только и делаем, что крутимся? («Пикник на обочине»)

Зло неистребимо. Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других. И всегда будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям и ненависть к своему освободителю. («Трудно быть богом»)

персонаж У-Янус Полуэктович, директор НИИЧАВО, который живет во времени как бы в обратную сторону, из будущего в прошлое. Он- первый описанный под названием "контрамот" субъект

Каждый следующий день для него предыдущий, он двигается из будущего в прошлое (это явление авторы назвали контрамоцией).

 

 

Страшное дело, почему это нам нравится, когда нас хвалят? Денег от этого не прибавится. Славы? Какая у нас может быть слава? «Он прославился: теперь о нем знали трое». Ну, скажем, четверо, если считать Бейлиса. Забавное существо человек!.. Похоже, мы любим похвалу как таковую. Как детишки мороженое. («Пикник на обочине»)

...Раб гораздо лучше понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя на месте господина, но мало кто представляет себя на месте бескорыстного освободителя. («Трудно быть богом»)

Слушайте, книги, а вы знаете, что вас больше, чем людей? Если бы все люди исчезли, вы могли бы населять землю и были бы точно такими же, как люди. Среди вас есть добрые и честные, мудрые, многознающие, а также легкомысленные, пустышки, скептики, сумасшедшие, убийцы, растлители, дети, унылые проповедники, самодовольные дураки и полуохрипшие крикуны с воспалёнными глазами. И вы бы не знали, зачем вы. («Улитка на склоне»)

«А чем вы занимаетесь?» — спросил я. «Как и вся наука, — сказал горбоносый. — Счастьем человеческим». («Понедельник начинается в субботу»)

Делам надо поклоняться, а не статуям. А может быть, даже и делам поклоняться не надо. Потому что каждый делает, что в его силах. Один — революцию, другой — свистульку. У меня, может, сил только на одну свистульку и хватает, так что же я — говно теперь? («Град обреченный»)

Человек — не природа, он не терпит пустоты. Оказавшись в пустоте, он стремится ее заполнить. Он заполняет ее видениями и воображаемыми звуками, если не в состоянии заполнить ее чем-нибудь реальным. («Малыш»)

Нет ничего дороже времени, подумал он. Час стоит жизни, день бесценен. («Трудно быть богом»)

>

Сказали мне, что эта дорога меня приведёт к океану смерти, и я с полпути повернул обратно. С тех пор всё тянутся передо мною кривые глухие окольные пути… («За миллиард лет до конца света»)

Останемся гуманными, всех простим и будем спокойны, как боги. Пусть они режут и оскверняют, мы будем спокойны, как боги. Богам спешить некуда, у них впереди вечность. («Трудно быть богом»)

Детей бить нельзя. Их и без тебя будут всю жизнь колотить кому не лень, а если тебе хочется его ударить, дай лучше по морде самому себе, это будет полезней. («Желание странного»)

Никакие открытия не стоят одной-единственной человеческой жизни. Рисковать жизнью разрешается только ради жизни. («Стажеры»)

... Тысячи людей, поражённых страхом на всю жизнь, будут беспощадно учить страху своих детей и детей своих детей. («Трудно быть богом»)

Глянуть смерти в лицо сами мы не могли, нам глаза завязали и к ней привели... («За миллиард лет до конца света»)

Некогда в наше время любить: автобусы переполнены, в магазинах очереди, ясли на другом конце города, нужно быть очень молодым и очень беззаботным человеком, чтобы оказаться способным на любовь. А любят сейчас только пожилые пары, которым удалось продержаться вместе четверть века, не потонуть в квартирном вопросе, не озвереть от мириад всеразъедающих мелких неудобств, полюбовно поделить между собой власть и обязанности. («Хромая судьба»)

Знаешь, — сказал он, — в известном смысле предки всегда богаче потомков. Богаче мечтой. Предки мечтают о том, что для потомков рутина. Ах, Шейла, какая это была мечта — достигнуть звезд! Мы всё отдавали за эту мечту. А вы летаете к звездам, как мы к маме на летние каникулы. Бедные вы, бедные! («Полдень, XXII век»)

...До чего же в наше время сложно устроиться таким образом, чтобы хоть на неделю, хоть на сутки, хоть на несколько часов остаться в одиночестве! («Отель “У погибшего альпиниста”»)

Надо было менять всё. Не одну жизнь и не две жизни, не одну судьбу и не две судьбы — каждый винтик этого смрадного мира надо было менять... («Пикник на обочине»)

Увидеть и не понять — это всё равно, что придумать. Я живу, вижу и не понимаю, я живу в мире, который кто-то придумал, не затруднившись объяснить его мне, а, может быть, и себе. Тоска по пониманию. — Вот чем я болен — тоской по пониманию. («Улитка на склоне»)

Когда человек что-нибудь делает, он всегда делает это для себя. Может быть, и существуют на свете совершенные эгоисты, но уж совершенных альтруистов не бывает. («Хищные вещи века»)

Забавно, однако. Вот мы совершенствуемся, совершенствуемся, становимся лучше, умнее, добрее, а до чего все-таки приятно, когда кто-нибудь принимает за тебя решение... («Далекая радуга»)

источник