Истошный пронзительный визг застал бабку Лукерью в позе «бегущего египтянина» и, буквально, остановил в воздухе. Замерев на той ноге, что ещё касалась грешной земли, пенсионерка резко развернулась, пытаясь определить источник звука.
— Вы! — ткнула Лукерья Кузьминична пальцем в двух подростков, у которых в руках находился странный ком из тряпок, издававший отчаянный писк.
— Нет! — тут же замотали головами пацаны и одновременно кивнули на свёрток — Он! Это он пищит! Ещё и кусается!



Кто сказал, что пожилая дама, которой для окончательного образа «благородной аристократки в бегах» не хватало только пенсне, не умеет разговаривать с детьми на их ярком, метком и характерном молодёжном языке?
Лукерья Кузьминична, проработав педагогом в школе лет сорок, на этом языке не просто говорила. Она пела! Выражалась! Удивляла и вгоняла в творческие размышления ту самую молодёжь, которая даже и не догадывалась, как жонглировать своими же изобретёнными словечками, фразами и междометиями.
Поэтому, не прошло и десяти минут, как пенсионерка гордо шла домой с добычей: воющим как злой дух в момент изгнания, комком тряпок. Кто там сидел — женщина пока не разобралась. Как путано объяснили сами мальчишки, ЭТО они нашли раненным, худым, облезлым и по виду похожим на котёнка, которому пара месяцев от роду.
— Мы рыбачили, — перебивая друг друга, рассказывали подростки, — А он нашу рыбу захотел утащить! Потом с рыбой в воду упал! Чуть не захлебнулся! Мы его в старое полотенце завернули, которое брали руки от чешуи вытирать! А то он дикий, кусается! Может, вообще, бешеный! Заразный!
И тут юные котоспасатели с такой жалостью посмотрели на бабку Лукерью, словно уже прощались с ней навсегда. У младшего даже глаза покраснели: цинизм взрослой жизни «кто угодно, только не я!» пока не пустил корни в этой доброй детской душе. Впрочем, это не помешало тинейджерам с облегчением переложить свою ответственность на того, кто сам вызвался помочь больному кошаку.
Вручив уже порядком охрипшего пленника пенсионерке, подарив ей сразу и тряпку, в которой царапался зверёныш и пакет с десятком окуньков, пацанята радостно умчались. Почему радостно? Во-первых, душу грела мысль, что котёнка они всё-таки спасли. А во-вторых, не пришлось уговаривать маму взять домой найдёныша. У них дома один кот уже был, так что второго вряд ли бы разрешили. Что ж, теперь с одичавшим котом придётся возиться той приятной старушке, которой, в качестве приданого, они подарили сегодняшний улов. Хорошо!
Уже занося домой воющего мелкого монстра, умудрившегося прокусить полотенце и тяпнуть бабку Лукерью за палец, пенсионерка качала головой: что на неё нашло? Зачем она забрала у подростков этого дикарёнка? Нет, сначала она испугалась, что дети мучают скотинку. Потом увидела: наоборот, судя по глубоким царапинам на руках, это мальчишек можно назвать пострадавшей стороной. Ей бы извиниться и уйти, но... проклятая учительская профдеформация!
Какой учитель может сразу же признать свои ошибки, после того, как обвинил, да ещё и накричал? Ну разве что, святой. Некоторым для этого требуется время. И размышления. Осознание, принятие … ну и так далее до мук совести. Лукерья Кузьминична осознавала: она далеко не святая женщина. И даже не учитель года.
Признаться, что педагог с сорокалетним стажем, вот так, на улице, ни за что ни про что наехала на детей — она не смогла. Поэтому, устыдившись и сделав «морду кирпичом», как говорил сосед Вовка с третьего этажа, бабка Лукерья, с согласия ребят, забрала найдёныша и отправилась домой. Ещё даже не разглядев живность, она тут же окрестила котёнка Васькой, а мальчишек заверила, что решит их проблему. Благо она по жизни зверовод, котовед и ветеринар в душе. Да и деньги есть — вчера получила пенсию, на кошачьего врача, точно, хватит!
В квартиру пенсионерка заходила под угрожающее шипение из тряпки. На кухне, где вкусно пахло свежеприготовленными котлетками, найдёныш присмирел: принюхивался.
Вот и ладненько! Обрадовалась свежеиспечённая хозяйка, и ничего он не дикий! Так, просто напуганный!
Теперь следовало осмотреть мелкого котишку, накормить, помыть, в случае необходимости — сносить к ветеринару, пусть посмотрит, не требуется ли лечение. Заодно и прививки поставит, таблетки от глистов выпишет. Сказано — сделано.
Первым на повестке стоял пункт: осмотреть кота. И Лукерья Кузьминична, закрыв предварительно входную дверь, вытряхнула из полотенца нечто. Нечто с громким шипением упало на все четыре ноги... и исчезло. Нет, не растворилось в воздухе. Никаких мистификаций! Оно мелькнуло под шкафом, откуда донеслось угрожающее урчание с шипением пополам. Так что третий и четвёртые пункты отпали сами собой: выковыривать злобного кошака пенсионерка не рискнула.
«Перепугался сильно, — покачала головой пенсионерка, — ладно. Потом к ветеринару сношу. Сейчас надо накормить!»
Миски с молочком, рыбкой, мясным фаршиком и творогом, которые рядком выставила новая котовладелица, произвели на найдёныша вполне благоприятное впечатление. Во всяком случае, жуткий вой и шипящие угрозы из-под шкафа тот час смолкли. Но голодный ободранец продолжал сидеть в засаде, всем своим видом демонстрируя, что за еду «врагу не сдаётся наш гордый варяг!»
Покискисав для протокола, пенсионерка отправилась за лотком и лежанкой, которые валялись у неё в кладовке, их доставали дети, когда приезжали летом со своей породистой кошкой.
«Авось, пригодится», — настраивала себя на нужный лад Лукерья Кузьминична. В то, что дикарёнок поймёт, где здесь «кусочек улицы» для его потребностей, она не верила. Откуда ему знать про лоток, если он в доме, скорее всего, никогда не жил! Тем большее было удивление на утро, когда в лотке появились «следы посещения», которые котишка загребал с таким остервенением, словно собирался прорыть тоннель до обратной стороны Земли.
Ещё приятной новостью стало исчезновение еды из мисок. Но на этом и всё. Больше котёнок себя не проявлял, никак. Каждое утро пенсионерка насыпала в мисочки корм, вечером меняла опилки в лотке. Изо дня в день. Ваську она не видела. Слышала, да. Ночью. Потому что грёб опилки Васька по-прежнему с пионерским задором.
Соседки над бабкой Лукерьей поначалу добродушно подшучивали, типа «завела кота-невидимку». Потом стали откровенно смеяться над незадачливой котохозяйкой, которая не знает даже, какого пола у неё Васька.
Может, это Василиса? Ржали довольные бабки, у которых коты были нормальными: мурчащими, дающимися в руки и разрешающими себя гладить. Бабка Лукерья вздыхала, жаловалась на свою невезучесть, говорила, что «надежда умирает последней», поэтому она всё ещё надеется увидеть своего кота-призрака. В конце-концов, махнула рукой, на все остроты кумушек отвечая сакраментальной фразой «Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь!» И переназвала Ваську Призраком. Всё равно на Ваську он не отвечал.
На этом всё и закончилось, если бы в один прекрасный день их дом не решили посетить грабители-домушники. Сначала они примерялись к крайним квартирам, потом, к тем, что ближе к середине здания. Ограбленные соседки рыдали, строчили жалобы участковому, но ничего не помогало. Воры, словно, издевались, обнося в очередной раз новую квартиру.
— Да что им тут, мёдом намазано, что ли! — рыдала Изольда Осиповна, бывшая примадонна театра, — почему грабят только наш дом? Других, что ли нету!
Участковый вытирал пот со лба, клялся, что другие дома тоже грабят, даже чаще, но и эта старая сталинка, где в прошлые годы расселялись творческие люди, очень лакомая добыча для воров. Двери — старые, замки — допотопные, на стенах у многих жильцов — картины, как в музее. А у кого-то и государственные награды, как у Изольды Осиповны есть... то есть были. До недавнего времени.
Кроме того, эти грабители-гастролёры, уже давно известные в криминальных кругах, не оставляют следов! — жаловался участковый, — никто их поймать не может, награду за них даже объявили! И озвучил сумму награды. Все ахнули.
И тут же поняли: воров никогда не поймают, похищенное никогда не вернут. Потому что такие деньги за обычных преступников не дают. Только за тех, кого, и в самом деле, трудно сцапать. Изольда Осиповна, в расстроенных чувствах, картинно взмахнула руками, как в лучших мировых постановках, и так же картинно упала на участкового. На пол грохнулись уже два тела: полицейский просто не ожидал такой подставы от приличной с виду женщины.
Изольда Осиповна, мгновенно пришедшая в себя, кратко высказала личное мнение по поводу хлипкости работников правопорядка и, гордо прихрамывая, удалилась в свою свежеограбленную квартиру.
Через два дня воры обнесли ещё две квартиры. А через неделю попались, аккурат, когда решили обчистить Лукерью Кузьминичну, соблазнившись старинным, с виду, дерматином на входной двери и витой медной ручкой, выдававшей творческую натуру жильцов.
Двух здоровенных мужиков и одного тощего форточника полицейские взяли, что называется, «тёпленькими». Когда услышали крики о помощи. Грабителей. Глубокие рваные царапины, которыми были покрыты руки и плечи домушников, напоминали нападение бешеного тигра-лилипута. Потому что раны казались очень глубокими, но расстояние между полосами от когтей — небольшим.
Услышав мужские вопли из квартиры бабки Лукерьи, женщины, которая не могла похвастаться бесшабашной молодостью и невоздержанностью в связях на стороне, свежеобворованные соседи вмиг сообразили, что нужно вызывать полицию. Подперев входную дверь и встав с монтировкой напротив окна (чтоб гадюки не утекли в форточку!) доморощенные Шерлоки Холмсы дождались полицейских и с мстительной радостью посмотрели, как окровавленных грабителей увозит наряд.
А вот потом участковый пришел к бабке Лукерье. С претензией.
— Признавайтесь, какое дикое животное у вас дома! — строго приказал полицейский, показывая фотографии страшных царапин на мордах грабителей бабке Лукерье. — Вы знаете, что запрещено зверей держать у себя в квартире! А если сожрёт кого-нибудь?! Кто отвечать будет?! Я, что ли?! Кто у вас: рысь, пума, леопард?!
Лукерья Кузьминична только ахала от несправедливых обвинений, рассказывала про маленького котёночка, напуганного в лесу и страдающего до сих пор по причине детской психологической травмы.
На вопрос «Как бы взглянуть на вашего котика?», Лукерья обиженно отвернулась и ткнула пальцем под шкаф.
Из-под шкафа участковый вылетел со скоростью ракеты, зажимая расцарапанную щёку. С криком: «Это же манул! Какой идиот лесного кота в дом тащит!» участковый вылетел из квартиры пенсионерки, как пробка из бутылки шампанского. И больше к ней не заходил. Даже чайку попить. А Бабка Лукерья купила своему Васеньке-Призраку огромную горбушу. Заслужил!
Светлана Гриднева