Веронике пятую ночь подряд снилось счастье. Огромное, всеобъемлющее счастье, которое почему-то никак не получалось измерить.
Вероника не сдавалась. Добывала во снах мандарины, наполняя ими счастливую корзинку, скупала в ближайших универмагах конфеты и упрямо пересыпала их в огромную картонную коробку. Устраивала охоту на всех беспризорных котов в районе…
Но все было тщетно.


Мандарины из корзинки высыпались. У картонной коробки рвалось дно, а коты, как те тараканы, норовили все время сбежать от неугомонного счетовода, тем самым доводя девушку до стадии счастливого бешенства.
Вредное счастье не желало измеряться ни в чем. Ни в мандаринах. Ни в конфетах. Ни в котах…
Если бы сон девушки не был таким крепким, а шныряющие в мандаринах и раскидывающие во все стороны конфеты коты такими быстрыми, то возможно, очень даже вероятно, Вероника бы почувствовала, что здесь, в реальной жизни, в наполненной чернильной темнотой комнате, где она металась по кровати, происходит что-то странное...
Но разбегающиеся коты требовали внимания. Рыжие мандарины подсчета. А ехидно посмеивающееся счастье немедленной сатисфакции.
****
- Лиз, ну Лиз, ну покажи! - раздалось в ночной тишине, - Ну что тебе жалко, что ли? Я же одним глазком всего, самым краешком, - пыхтел Шпротик, с усердием настоящего скалолаза взбирающийся на хозяйскую кровать.
Маленькие коготки передних лап цеплялись за свисающий край одеяла, в то время, как загипсованная задняя лапка тянула вниз не хуже пудовой гири.
Горящие в ночи круглые глазенки светились неуемным любопытством и смело могли посоревноваться с уличными зажженными фонарями за окном.
Упорства Шпротику было не занимать.
За одну лишь прошлую ночь мелкий найденыш предпринял больше десяти попыток вмешаться в загадочный Лизкин ритуал. Но…
Каждый раз, стоило только полосатому непоседе взобраться на кровать, мягкая кошачья лапа старшей подруги скидывала его обратно. И все приходилось начинать заново.
Нет, Лизка не была вредной. И уж тем более не желала причинять вред полосатому непоседе, что совсем недавно появился на пороге её нового дома с перемотанной ярко-розовым бинтом лапой и круглыми, как у выпавшего из гнезда совенка, глазами.
Она в какой-то мере даже успела полюбить «Шпротю-куриную-ножку», как величала его про себя, но сегодня, в эту самую минуту, неугомонный Шпрот Лизке дико мешал.
Мешал сосредоточиться. Мешал создать образ. Мешал воплотить в реальность истинно кошачью аферу, которую они с Моникой и другими хвостато-зубастыми обитателями этой квартиры задумали довольно-таки давно.
Но до дела лапы дошли только четыре дня назад.
Ибо Новый Год приближался…
И вот сейчас, когда их бедовая, вечно тянущая руки к бездомным котам, ходящая с синяками под глазами, постоянно спотыкающаяся и то и дело хватающаяся за калькулятор хозяйка спала…
Когда развеселая компания старожилов в лице Махи и Муси, вспоминая всю свою кошачью родню, из последних сил сжимали лапами пасть таксы – Чендлера, пытающегося громким лаем прекратить ночные метания девушки и просунуть узкую морду в образовавшуюся щель дверного проема спальни…
Когда Моника… Да-да, тощая двухкилограммовая Моника с характером дворянской интеллигенции где-то там, в потерянной родословной, подкрепленным генами всяких Морти-Арти-Шмарти-Вилей, из последних сил худым боком упиралась в мечущуюся по кровати Веронику, пыталась хоть так оградить последнюю от падения…
Лизкина любовь к Шпроту проходила самую настоящую проверку на прочность.
Хотя, если говорить по правде – задумка кошачье-собачьего секстета была до безобразия простой. И звучала вполне обыденно – счастье для Вероники.
Но вот само воплощение!
Вымурчивание деталей…
Бесконечный спор на тему материализации… Подгон событий, смещение векторов реальности на стыке уходящего года. И, как ни странно, любовь. Именно любовь к девушке, которая однажды изменила судьбу каждого из них… Доводили хвостатую банду до зубовного скрежета.
Для Вероники каждый хотел лучшего.
И исключительно из этих соображений планомерно вносил все новые и новые детали в, казалось бы, уже обдуманный и готовый к воплощению план.
Поэтому вот уже пятую ночь, сжимая клыки, поджимая лапы, вознося мурления, а в случае с Чендлером просто скрипения зажатых кошачьими лапами зубов к силам Кошачьей Вселенной и одной маленькой Собачей Галактики, мохнатые волшебники заставляли девушку метаться по кровати.
Сойтись на конечном облике и размере Вероникиного счастья не получалось никак…
- Да шшшшштоб тебя, морда зубастая! Лизка, заканшшщивай! - раздалось приглушенное из-за двери.
- Не шипи, хвост облезет,- флегматично мявкнула почти придавленная ногой Вероники Моника.
- Лииизз, а я вижу! - радостно пискнул Шпротик, забравшийся, наконец, на кровать и, пока отвлеченная Лизка что-то мурчала в растрёпанную хозяйскую макушку, таки сунувший любопытный нос в творящееся безобразие.
- Ай, да пусть будет 85! Красный! Достали до самой печенки уже! - психанула трехцветная Лизка.
Она глубоко вздохнула, растопырила усы и, словно умелая прядильщица, подцепив когтистыми лапами пять разноцветных ниточек любви, тянувшихся к спящей девушке, сплела из них косу.
Обмакнула плетенье в льющийся из окна лунный свет, щедро добавила своего пушистого обожания. И, разделив полученное творение на равные половины, запустила канатики чуда в две стороны.
Первый – в сторону окна. Где без сопротивления преодолев стеклянную преграду, гонимый ветром, он принялся петлять по ночному городу. Чтобы уже через пару-тройку минут натянуться, как гитарная струна, тихонько тренькнуть и … Исчезнуть, растворяясь в серых красках наступающего утра.
Второй канатик спальни Вероники не покидал. Разноцветной змейкой он быстрым, едва уловимым движением спеленал успокоившуюся вдруг Веронику.
Озарил темную комнату разноцветным ворохом искр, в котором легко можно было разобрать цвет глаз всей замершей в ожидании волшебства хвостатой компании. И, нежно коснувшись самым кончиком щеки спящей девушки, растворился где-то в районе её груди...
Разноголосое «Мряяв!», щедро сдобренное «Гав-ом» освобожденного наконец-то Чендлера, нарушило тишину любопытно заглядывающего в окно утра и оповестило окрестности о свершившемся только что волшебстве.
До Нового Года оставался один день...
*****
Распахнувшая глаза Вероника в первую минуту ощутила себя Сизифом, таки дотолкавшим несчастный булыжник до вершины горы и одним пинком спихнувшим его на ту сторону.
У неуловимого счастья был размер!
Или вес?
Или длина?
А, может быть, и возраст...
Чёрт-чёрт-чёрт! Если с цифрой восемьдесят пять, как возникшей вдруг под утро в ее бредовом сне, возраст еще как-то ассоциировался, то размер вызывал сомнения….
А уж вес, почему-то быстренько преобразовавшийся в сонном мозгу в тонны (иначе количество мандаринов, котов и конфет просто невозможно было представить), наводил уныние.
Вообразив себя погребенной под восмьюдесятью пятью тоннами счастья, Вероника побледнела.
Умирать не хотелось категорически. Умирать накануне Нового Года – тем более.
А уж умирать от счастья и вовсе казалось кощунством…
- Я просто подумаю об этом позже, - решила девушка и взглянула в окно....
Аристократическая бледность на теплых от сна щеках только усилилась - за окном кружило... Мело, свирепствовало. Падало. И, казалось, даже вздрагивало от собственного напора настоящее снежное буйство.
Снег бился в окна, стучал в стены и совершенно точно вознамерился замести землю вплоть до шестого Вероникиного этажа.
Включенный телевизор и обряженный по случаю наступающего праздника в ватную бороду диктор красок сонному лицу не добавили – в Москву пришел антарктический циклон. Буран.
Одним словом, Великий и Могучий Снежный Капец.
И ему было плевать на все...
Он не щадил увязшую в наметённых за ночь сугробах технику. С легкостью заядлого регулировщика отменял посадки и вылеты самолетов...
Щедро посыпал холодной крупой оказавшиеся на непригодных к проезду дорогах машины и толкающих их, матерящихся водителей...
И с каким-то садистским удовольствием сметал опрометчиво выползших на улицу прохожих...
Буран парализовал столицу. И Москва, еще каких-то несколько часов назад похожая на разноцветную нарядную, радующую жителей предвкушением праздника елку, превратилась в заметенную снегом пустошь.
В снегу было всё. И конца этому безумию видно не было...
Тяжело вздохнув, Вероника было снова откинулась на подушку, как вдруг все еще не до конца проснувшийся мозг пронзило несоответствие.
Кроме шелеста бьющихся в окно снежных хлопьев, из квартиры не доносилось ни звука...
Вокруг стояла непривычная, пугающая тишина. Тишина, которой в доме, наполненном извечной кошачье-собачьей возней, быть просто не могло.
Пропустившее удар сердце судорожно забилось, и вскочившая Вероника ринулась на поиски всей проживающей у нее разномастной живности.
Пестрый клубок из разноцветных тел нашелся на кухне. Тихо посапывающее меховое безобразие самых разных цветов и окрасов примостилось прямо по середине пушистого, цвета карамели, ковра.
На смену сиюминутно возникшему умилению в голове тут же мысль – заболели?!
С чего это вдруг вечно устраивающие баталии и делящие между собой квартирное пространство питомцы оказались в одной куче?
Не успела все еще сонная Вероника по-настоящему испугаться, как Моника, чью тушку справа придавил Чендлер, слева обняла Муся, а сверху нагло припечатал полосатой филейной частью Шпрот, открыла глаза...
Сонно мявкнула, зевнула и, поглубже зарывшись в клубок переплетенных лап, хвостов, и усов, засопела с новой силой.
Чендлер потешно дернул лапой. А Маха соизволила приоткрыть один глаз и, кое-как перевернувшись в образовавшейся куче-мале, снова уткнулась носом в трехцветной бок соседствующей с ней Лизки.
Хмыкнув над достигнутой идиллией, Вероника собралась заняться делами, но взгляд будто приклеился к торчащей из кучи всевозможных лап – розовой, перебинтованной и, как любили шутить многие ее знакомые, похожей на куриную ножку, лапке Шпротика.
Совсем скоро с ним придется расстаться. Грустная мысль стерла с губ возникшую парой минут ранее улыбку.
Как бы Вероника ни уговаривала себя, как бы ни переживала за дальнейшую судьбу поставленного ею на ноги малыша, умом понимала – одной в съёмной квартире с шестью хвостами, двое из которых больны и требуют повышенного внимания, ей все равно не справиться...
И если с тем, что подобранная старая больная кошка Лизка так и останется на ее попечении и станет дополнением к постоянным жильцам: Махе, Мусе и Чендлеру, в силу обстоятельств пришлось смириться, то Шпротику до выздоровления осталось совсем чуть-чуть.
С недели на неделю ему придет пора искать новый дом. А следом, не за горами и расставание с миниатюрной Моникой. И значит снова, как уже было не раз, придется крепко зажмурившись вырывать комки теплой привязанности из собственного рвано стучащего сердца.
Снова придется глотать горькие, соленые слезы. И убеждать саму себя, что так правильно...
Грусть накатила с силой, не уступающей свирепствующему на улице бурану. На минуту захотелось стать маленькой девочкой. Втиснуться в переплетенный на кухне меховой клубок и переложить решение всех проблем на чьи-то сильные и большие плечи.
- Вот только где их взять? - прошептала Вероника.
И, нашарив рукой на столешнице телефон, принялась набирать номер мамы...
Новый год в кругу семьи отменялся. Добраться до области если и представлялось возможным, то лишь на санях, запряженных собачьей упряжкой. Вот только ни того, ни другого в Вероникином хозяйстве не водилось.
Конечно, если хорошо подумать, проблему с санями можно было решить. Но стоило только Веронике представить тужащегося Чендлера, смотрящего на неё укоризненными бусинами черных глаз и пытающегося прорыть в сугробе лаз, дабы сдвинуть импровизированные санки хоть на сантиметр…
Увы и ах. Так издеваться над любимым таксом она готова не была.
*****
Будто подслушав чужие мысли, бородатый дядька из телевизора вновь предостерег население от необдуманных действий.
Попросил еще раз взвесить все за и против, прежде чем соглашаться на поступившее предложение какого-либо отчаянного извозчика-джигита, вызвавшегося доставить жителей столицы из пункта «А» в пункт «Б».
Ибо шансы встретить Новый Год в сугробе в компании того самого – отчаянного, по прогнозам синоптиков с каждым выпавшим сантиметром снега приближались к ста процентам.
А может, все и к лучшему, подумалось вдруг.
И в этот самый момент гудки в прижатом ухом к плечу телефоне сменились взволнованным голосом родительницы:
- Дочь! Да что же это творится? Да как же…? - вопрошала взволнованным голосом на том конце телефона Вероникина мама. - Все замело! Все! Даже электрички, и те стоят!
- Ма, ну хватит тебе, не переживай. Приеду второго или пятого. Когда-то же все это закончится, - пыталась успокоить Вероника не на шутку разволновавшуюся родительницу. - Не расстраивайся! Главное, что ты у меня в одиночестве на праздник не останешься. Все же я одна у тебя такая заметённая, а остальная родня, как-нибудь, из соседнего-то подъезда доберется, - не удержалась она от завистливой шпильки.
Всё-таки мамина новогодняя индейка с вкусной хрустящей корочкой и запахом, от которого каждый год жители двух нижних этажей маминой пятиэтажки закапывали не один лестничный пролет слюнями, никак не желала выходить из головы.
А чёртов буран не оставлял девушке даже шанса протянуть руки к такой вкуснятине.
- Но Новый Год в одиночестве… А примета? Вероника! - все еще возмущалась трубка голосом Елены Владимировны.
- Я в порядке, правда, мам. Компания у меня есть. Вон сопит в шесть носов. Так что прорвемся, - кое-как переключив разговор на спящих посреди кухни животных, Вероника быстро рассказала о самочувствии каждого и пообещав набрать вечером, отключилась.
Вот только…
Как бы Вероника ни храбрилась – деваться действительно было некуда. И Новый, богатый на разные приметы год, действительно грозил одиночеством. А еще и возможной голодовкой.
И потому, открыв дверцу холодильника, в котором напротив горки цветных пакетов с кошачьим кормом сиротливо ютилась маленькая кастрюлька борща, Вероника решила прорываться к супермаркету.
Накинув пуховик и намотав поверх него клетчатый, подаренный мамой в прошлом году шарф, девушка еще раз взглянула на сопящую в тепле кухни компанию и, помолившись неведомо кому, отправилась на встречу с бураном...
Подъездную дверь толкали вдвоём. Замотанная по глаза в шарф, похожая на клетчатого ниндзя Вероника и щуплый сосед Василич, которого девушка и застала за этим занятиям, вынырнув из тепла зеркального лифта.
Окаянная железяка поддавалась со скрипом, отвоевывая каждый новый сантиметр погребённого под снежными завалами пространства.
Когда неожиданным товарищам по несчастью всё же удалось выбраться на улицу, шарф с лица Вероники сполз окончательно, а куцая борода не на шутку раскрасневшегося соседа от пережитых усилий и вовсе стала похожа на мокрую, тут же заледеневшую и усыпанную снегом палочку сахарной ваты.
Путь до супермаркета, занимавший ранее не более пяти минут, растянулся на полчаса.
Веронике, с точностью снайпера наступавшей в оставленные кем-то и еще не до конца заметенные снегом следы, приходилось балансировать под порывами ледяного ветра.
Отплевываться от тучи роящихся в воздухе снежинок, норовящих каждую секунду залепить глаза, нос, а то и всю Веронику целиком. И при этом, то и дело придерживать решивший переродится в клетчатый ковер-самолет, шарф...
Ввалившись в тепло обители продуктов, уныло наблюдая за стекающими веселой капелью, тающими в помещении снежными хлопьями, Вероника пожалела, что современный мир совсем не приспособлен к магии, которой было в избытке в прочитанных ею фэнтезийных романах. Как минимум парочка забористых проклятий так и норовила слететь с языка.
Но стоило признать, что в череде разочарований один плюс у разыгравшейся непогоды все же нашелся. И обычно пустующие тридцать первого декабря магазинные полки в данный момент радовали глаз всевозможными горками товаров.
Видимо, желающих проверить себя этим утром на снего-ветро-устойчивость нашлось не так уж и много, и повеселевшая Вероника принялась неспешно бродить меж рядов, параллельно составляя в уме меню новогоднего ужина.
Зудящие на подкорке сознания мандарино-конфетные подсчеты и загадочные «восемьдесят пять» неизвестно чего с новой силой завладели мыслями.
Побросав в корзинку и тех и тех, Вероника добавила к покупкам мясо, пару салатов и колбасных нарезок.
Не забыла и о лакомстве для всей честной компании, которая, девушка надеялась, к её приходу вынырнет из страны Морфея. И напоследок уместив сверх получившейся горки бутылку шампанского, двинулась в сторону касс.
И уже через несколько минут, улыбнувшись кассирше, сетовавшей на творящееся за стеклом безобразие, сложила покупки в два пакета и, собрав остатки мужества, направилась на выход…
Стоило только стеклянным дверям открыться, как отогревшуюся в тепле Веронику с новой силой окатило ворохом ледяных снежинок.
Путь предстоял долгий, а от следов, по которым Вероника шла сюда, не осталось даже напоминания.
Преодолев половину пути, пыхтя и проваливаясь в растущие с невероятной скоростью снежные сугробы, Вероника радовалась лишь одному: два тяжелых пакета, по одному на каждую руку, были неоспоримой гарантией того, что до дома она все же доберется, а не улетит, как прекрасная няня из детской книжки в сторону загадочного, непонятного будущего…
*****
Столкновение было фееричным. Феерили искры, вылетевшие из глаз уронившей пакеты Вероники. Весело поблескивали сверкающие снежинки на потиравшем нос, неведомо откуда появившемся препятствии.
Задорно подмигивали рыжими боками рассыпавшиеся, медленно утопающие в сугробе мандарины.
- Чёрт! - рассерженной фурией прошипела Вероника. - Ну ладно, чтоб одна, но чтоб одна и с фингалом, это уже перебор!
- Аристарх! - представился «чёрт» и, наконец, перестав потирать ушибленный нос, взглянул на шипящую оппонентку.
- Смотреть надо, куда прёшь! - всё ещё не проморгавшись, рявкнула в ответ Вероника.
- То же могу сказать и о вас, - не остался в долгу Аристарх, спустя секунду произнеся миролюбивое: - Извините...
Набравшая было в грудь воздуха для длинной отповеди Вероника закашлялась. И все еще недоверчиво заглянула в серьезные карие глаза застывшего напротив и напоминавшего один большой сугроб мужчины.
Посмотреть было на что: под два метра, с широкими плечами, щедро присыпанными не прекращающим падать снегом, перед ней стоял йети...
Ибо кроме как «йети», напоминающего один большой сугроб мужчину, весело посматривающего на нее из-под надвинутой до бровей шапки, обозвать не получалось.
Разглядывающий свое нежданное шипящее препятствие Аристарх думал примерно так же. Непрерывно падающий с неба снег не щадил никого.
- Послушайте, я правда извиняюсь. Этот снег… Не видно же ничего на метр вокруг. Я действительно не хотел в вас врезаться. И, дабы загладить свою вину, готов помочь собрать, или правильнее будет сказать - откопать мандарины, - проявил вежливость новый знакомый.
«Откопать. Да уж, кроме, как откопать, другого слова и не подберешь», - подумалось Веронике, и, выразив согласие кивком, она запустила руку в сугроб в поисках первого потеряшки.
*****
На раскопку рассыпавшихся мандаринов времени ушло немало.
Когда же последний оранжевый фрукт, облепленный, словно ватой, снежными хлопьями, оказался в пакете, Вероника не только успела познакомиться с Аристархом чуть ближе, но и согласилась на предложенную парнем помощь по транспортировке покупок домой.
Новый знакомый оказался такой же жертвой налетевшего на Москву бурана, как и сама девушка.
Из-за отмененного в связи с погодой рейса в Санкт-Петербург, где у мужчины жили родители и дед, успешно отмечающий вот уже восемьдесят восьмой день рождения в самый канун Нового Года, Аристарх несолоно хлебавши возвращался домой.
Праздничные планы приходилось корректировать на ходу. Идею сесть на хвост друзьям Арик откинул, как бесперспективную. Еще вчера вся его компания уехала за город в заранее арендованный дом. И как туда добраться в реалиях снежного коллапса, мужчина придумать не мог.
Оставался еще вариант присоединиться к дежурящему персоналу недавно открытой им и уже набирающей популярность среди владельцев домашних животных круглосуточной ветеринарной клиники.
Правда, встретить Новый Год, следя за спасением очередной жертвы праздника, опрометчиво съевшей с наряженной елки блестящую нитку дождика, так себе занятие...
Конечно, всегда был вариант просто остаться дома. Поднять сиротливый, наполненный волшебными пузырями бокал шампанского в тишине недавно купленной им и еще не до конца отремонтированной квартиры.
Вот только из-за навалившейся в последние дни работы, тридцать первого декабря там не нет даже елки…
Аристарх ловко придержал открытую ими и норовившую захлопнуться под порывами ветра подъездную дверь. Галантно пропустил похожую на сугроб сопящую Веронику вперёд и, зайдя следом, облегченно выдохнул облачко морозного пара, улыбнувшись:
- Дошли-таки! Еще раз извините, и с Наступающим вас!
Мужчина аккуратно поставил пакеты на пол и, смахнув со ставших похожими на острые иголочки ресниц растаявшие капли снега, потянулся к дверной ручке.
- Послушайте, - решилась вдруг набравшаяся смелости Вероника произнести вслух пришедшую ей в дороге шальную мысль. - Раз уж так сложилось, что наши планы рухнули под напором творящегося снежного безобразия… Может быть, встретим Новый год вместе?
Это же веселее, чем сидеть в одиночестве, правда? - словно оправдываясь, добавила она. - Тем более у Вас и ёлки-то нет, а мою еще можно успеть достать с антресолей и соблюсти традиции?
- А давайте! - согласился, сам от себя подобного не ожидавший Аристарх и, узнав нужный им этаж, вновь подхватил наполненные провизией пакеты и нажал кнопку вызова лифта.
Пока тихо скользящая кабина поднимала их двоих наверх, Вероника все же поинтересовалась, готов ли ее новый знакомый к компании шестерых ждущих её домочадцев.
И, получив утвердительный ответ, уже увереннее улыбнулась, перешагивая порог открывшихся дверей лифта...
*****
Сказать, что хвостато-зубастая банда была рада возвращению хозяйки, означало не сказать ничего.
Не успела Вероника вставить ключ в замочную скважину, как из-за двери раздался многоголосый боевой клич.
Не ожидавший подобного Аристарх выронил один из пакетов, и несчастные мандарины, с таким трудом откопанные из-под толщи снега, будто оранжевые мячики для пинг-понга, весело попрыгали по ступенькам.
Сбивчивые извинения бросившегося за мандаринами мужчины прервал веселый смех:
- Сейчас, подожди, я помогу, - все еще улыбающаяся Вероника нагнулась за рыжим беглецом. - У меня такой богатый опыт! - вспомнив ночные мучения, преследовавшие её уже пятую ночь подряд, Вероника принялась собирать разлетевшиеся цитрусы в пакет.
- И испугался ты зря,- спускаясь на пару ступенек за очередным беглецом, оповестила она пытающего дотянутся до укатившегося мандарина парня, - У меня там, конечно, зверинец тот еще, но вполне себе дружелюбный.
На Аристарха «зверинец» впечатление произвел неожиданное...
Нет, в силу связанных с работой обстоятельств он не раз видел вполне себе комфортно проживающих собак и котов.
Но вот котов, со всех сторон облепивших одну конкретную, на удивление кудрявую таксу, методично подталкиваемую в его, незнакомца, сторону, к которому большинство животных относится с настороженностью, ему видеть еще не приходилось.
Уставшая за этот день удивляться поведению питомцев Вероника предположила, что на неокрепшие хвостатые умы подобным образом влияет снежный циклон.
Но все же растолкала зубастое и, по-видимому, жаждущее скорейшего знакомства с гостем полчище в разные стороны и отправила последнего мыть руки.
Одиночество в Новогоднюю ночь отменялось…
Автор ОЛЬГА СУСЛИНА