- Возьми меня с собой – говорит Дуся, глядя, как я собираюсь в магазин.
- Нет, Дусечка, ты будешь мне мешать. Сиди дома. Я скоро вернусь.
- Дома скучно. Ну, возьми меня. Я буду хорошо себя вести. И совсем не помешаю.
- Нет и нет. У меня будут руки заняты – как я твой поводок держать буду? И в магазин тебя не пустят.
Я проверяю - достаточно ли дров в печи, чтобы она не погасла к моему возвращению, беру ключи от калитки, кладу в карман варежки и направляюсь к выходу.
- Пожалуйстаааа – заплакали тут мне в спину – ну, пожааааалуйста….
Сила воли и твердость характера – не мой конек.



Надеваем ошейник, пристегиваем к нему поводок-рулетку, и, в шесть ног, бодро выбегаем на сельскую улицу.
Первые сто метров Евдокия ведет себя, как истинная леди. На многочисленные собачьи приветы, что сыплются на нас из-за заборов слева и справа, чинно-благородно отвечает «здрасти», «привет-привет», «и вам того же».
Потом нам навстречу попадается куриная компания, совершающая променад вдоль уходящей вдаль рабицы.
- Привет, куры! – радостно кричит Дуся, и прыгает в сторону заполошно орущих наседок.
- Но-но-но! – строго говорит Евдокии петух. – Иди куда шла.
И, на всякий случай, уводит свой гарем за забор.
А Дусина жизнерадостная энергия бьет уже в другую сторону:
- Привет, гуси! – дергает она поводок с такой силой, что рука у меня становится, как минимум, на полметра длинней.
Однако, гуси – это вам не куры, их нахрапом не возьмешь. Главный гусак, здоровенный такой детина, распластал крылья, пригнул голову к земле, зашипел по-змеиному и двинулся в нашу сторону. Мы с Евдокией сгруппировались и максимально ускорили шаг, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на позорный бег.
Когда отходим на безопасное расстояние, Дуся поворачивается и кричит:
- Сам дурак!
- Видела – как я его? – горделиво спрашивает она у меня.
- Смело – оценила я. – Решительно. Только ты забыла, что нам придется возвращаться в обратную сторону.
Далее идём молча, обдумывая предстоящие перспективы.
Доходим до церкви. В воротах стоит местный батюшка, улыбаясь в никуда.
Здороваемся.
- В магазин? – спрашивает отче.
- За хлебом – рапортует Евдокия.
- С Богом – говорит батюшка ласково и осеняет нас крестом.
Мы обходим церковную ограду и оказываемся перед магазином. Слева от крыльца стоит длинная лавка, справа – стойки для велосипедов. К двум – привязаны «железные кони», к третьей – я привязываю Дусю.
- Сиди смирно. Веди себя прилично. Я скоро буду.
- А ты купишь мне сосиску?
Хотела сказать, что это шантаж и вымогательство, но - посмотрела в полные радостного ожидания глаза, и не стала занудствовать:
- Куплю. Жди.
Через десять минут я возвращаюсь. Дуся с велосипедами стоят на месте, а на лавке сидят хозяева «коней», дожидаясь, когда можно будет забрать свой транспорт. Я быстренько отвязываю Евдокию, раз десять говорю «извините» и мы идем прочь, сопровождаемые укоризненными взглядами.
- А я – что? Я – ничего – оправдывается Дуся. – Я сказала им – забирайте свои велосипеды, мне они не нужны. А они говорят – ничего-ничего, мы на лавочке посидим, нам не к спеху… А ты сосиску купила?
Достаю из пакета сосиску, снимаю с нее целлофан, отламываю половинку Евдокии.
- Какая гадость – эти твои сосиски. Что ты в них находишь?
- Гадость, конечно – соглашается Дуся. – Ты правильно делаешь, что не ешь их. Давай я доем и вторую половинку, чего ей валяться среди хороших и полезных продуктов?
Я смеюсь и отдаю Дусе сосискин остаток.
По мере приближения к месту гусиного конфликта, Евдокия идет все медленней и медленней. Потом обходит меня, пристраиваясь с другой стороны.
- Молодец – говорю я. – Ты, значит, кричала «дурак», а отдуваться мне.
- Да я просто так. Если будут нападать, я - как выскочу, как…
- Можешь начинать выскакивать. Никого нет. Ушли гуси, не дождавшись отмщения.
Домой мы доходим без приключений. Дуся идет греться, а я на кухне разбираю пакеты с покупками. Слышно, как в соседней комнате Евдокия рассказывает собравшимся у печи кошкам:
- …здоровенный такой… как зашипит… как бросится… а тут я кааак выскочу… кааак…
Евдокия на секунду возникает в дверном проеме, проверяя, слушаю ли я. Потом исчезает, и заканчивает повествование страшным шепотом:
- … только перья полетели во все стороны!
Слушательницы ахают и восторженно вздыхают.
Автор Ludmila Starcewa
Художник Вадим Солодкий