"- Тут я бессильна, - ответила Совесть.
- А может, попробуем? - спросила Жалость.
- Тогда это не ко мне, - парировала Совесть.
- Девочки, не спорьте. Я возьму его, - ответила Доброта.
Она нежно протянула руку к почти замерзающему котёнку и начала его согревать.
- Ну, вот я так и знала, что Доброта спасает мир, - не унималась Совесть.
- Ты права, - качая на руках котёнка, ответила Доброта. - Но этого всё-таки мало.
- Конечно, мало, - улыбнулась Любовь и забрала котёнка, накрыв его мягким пледом. Она принесла его в дом и положила перед дверью.
- Вот теперь всё! - улыбнулась Любовь.
В это время на пороге появился мальчик и увидел котёнка. Глаза его расширились, и он, улыбнувшись, схватил котёнка на руки. На пороге появилась мама, она внимательно смотрела на сына.
- Мама, спасибо! Это именно то, что я загадал! - и ещё сильнее прижал к себе котёнка.


- Пошли, девочки, нам здесь больше делать нечего, - сказала Любовь и, взяв за руку Совесть, Доброту и Жалость, повела их туда, где нужна была их помощь.
Туда, где люди ещё не разучились любить.
Туда, где ещё есть совесть и доброта, которые не дают пройти мимо.
Мимо них, этих бездомных и порой никому не нужных кошек.
А они ведь сидят и верят, они ждут и надеются, что за ними придёт их человек..."
Лилия Гейсс


Он шел по улице и тихо плакал.
Облезлый, одноухий и с больною лапой.
Повисший хвост, несчастные глаза,
А в них жемчужиной дрожит слеза.
Его никто вокруг не замечал.
А если и заметил, то ворчал,
А мог еще и палкой замахнуться.
Он убегал, когда мог увернуться.
Он с грустью думал: «Я такой урод.
Ну кто такого жить к себе возьмет».
Так шел он, шел по краешку дороги
И вдруг перед собой увидел ноги.
Огромные такие две ноги,
Обутые в большие сапоги.
В смертельном страхе он закрыл глаза,
А человек нагнулся и сказал:
«Красавец-то какой!
А ухо! Взгляд! Пойдешь со мной?
Я буду рад.
Принцессу и дворец не обещаю,
А молочком с сосиской угощаю.»
Нагнулся, протянул к нему ладошку.
Он первый раз держал в ладошках кошку.
Взглянул на небо, думал дождь закапал.
А это кот в руках от счастья плакал.
О. Николаева