Сегодня пятница, вечер. В наушниках истомно помяукивает Kate Bush. Жена увела сына в его комнату и сквозь плотно прикрытую дверь, звонкие межкомнатные перегородки просачивается полуголос полуэхо шепчущихся о чем-то своем маленьких шпиончиков-партизанов, любителей посекретничать и приврать когда нужно и не нужно. Тихо щелкнул чайник откипев свои положенные 15 секунд. Сейчас заварю свежий чай и сяду в свое удовольствие за монитор компьютера, за хороший монитор, правда не такого уже хорошего компьютера. Отсыпав ложечку заварки в ситечко, в очередной раз подумав о замене треснувшей стеклянной колбочки заварника, подкинув туда же пол-ложечки сахарного песку - для вкуса, щедрой струей залив зашипевшую видимо от неожиданности смесь, я пожелал ей хорошо завариться. Запах недавно съеденной замороженной овощной смеси не придавал мне хорошего настроения. Подойдя к столу я включил системник. Бросив взгляд на концентратор, но вовремя вспомнив, что ноутбук я сегодня не включал, дождался приглашение на ввод пароля. Остальное загрузится само. Налив треть кружки темно-красной, почти коричневой заварки и разбавив его до полной кипятком, что не очень то и повлияло на цвет, я уселся на кресло. Вспомнив слова Воланда о высоте кресел, как всегда впрочем, опустил его до максимума и наконец, сделал маленький, самый первый, самый смачный глоток обжигающей горькой субстанции под названием чай, напиток вырванных бровей Бодхидхармы. Сегодня я хотел сделать много, за неделю скопилось много полученной, просмотренной, но не отвеченной почты. Ждали своего сайт Одноклассников и Днев. Были и другие дела. Запустив WindowsMediaPlayer и заменив наушники от плеера компьютерными, этот неповоротливый монстрик меня вполне устраивает и как обычно запустив на нем все песни в разнобой, я замер, не забыв при этом приспустить свою челюсть как раз на уровень стола. Сегодня пятница, вечер. Интернета опять нет. Серенький значок скайпа безнадежно крутил свою ин-яневскую танцевальную увертюру. Змея кусает свой хвост. Волгателеком кусает сама себя. Мы проклинаем сами себя. Альтернативы нет. Одно слово - монополисты-капиталисты. Правда из двух слов, но так точнее. Откинувшись на спинку, вслушиваясь в наплывающие мягкие напевы композиции АВВА, на память почему то пришло детство.
***
Это было в году 1979. Я учился в 7 классе обычной средней школы обычного маленького провинциального городка. Правда погода была уже теплой, а может было и лето. Но повседневная одежда уже тогда составляла просто одна рубашка и брюки. Да, именно рубашка. Футболок не помню, их видимо просто тогда не было вообще. Мой друг был сыном директора одного из градообразующего предприятия, швейной фабрики "Маяк". Это давало нам некоторые преимущества.
Сравнивая преимущества нынешние и того времени, мы проигрывали по всем статьям, но нам тогда было хорошо. Нас очень часто по блату привлекали на разгрузку вагонов с огромными тюками синтепона. С утра в субботу ко мне прибегал радостный Андрюха, подпрыгивая от нетерпения, он сообщал о количестве вагонов, а их как всегда было не менее двух, и как всегда с синтепоном. Это потом, когда мы стали постарше и посильнее, стали приходить еще и с французским мехом в картонных прямоугольных коробках, где он был намотан на металлическую крестовину как пленка в фотобачке, наш искусственный мех в рулонах на бумажных трубках, таких как сейчас наматывают линолеум, рулонами болонии, свистящие до невозможности из Балахны и типа лакэ, мягкая, практически не шуршащая ткань из Болонии. И много чего еще. Но в то время только синтепон.
Рулоны были огромные, неохватные, но легкие. Они больше занимали места, чем весили. Мы весело перекидывали рулоны из вагона в подходящие грузовики. Их было на фабрике всего два и у нас было время повеселиться и отдохнуть. Разбежавшись кувыркнуться на податливо белоснежную, слегка царапающую кожу, поблескивающую тончайшими нитями гору. Свежая химия вызывала легкую чесотку на теле и резь в глазах, но это в то время еще не вызывало раздражения ни на коже, ни в душе. Мы радовались жизни, мы подсчитывали будущую прибыль. Нам платили за разгрузку вагонов, причем в выходные тариф удваивался. Сорок рублей за вагон в обычные дни, восемьдесят в выходные. На всех конечно. И мы никогда не задумывались, почему нам всегда приходится разгружать вагоны в выходные.
Прошло много лет, когда я случайно рассказав этот случай получил исчерпывающий ответ от бывшего представителя железной дороги. Он очень прост этот ответ, он исчерпывающе прост. Вагоны могли придти в любой день недели, но сообщали о них всегда во второй половине дня пятницы, под конец рабочего дня. И начинали отсчет простоя вагонов. Не у каждого директора был сын, который был готов работать в выходные дни, не каждый директор был вообще готов платить кому то либо за разгрузку вагонов. Проще было заплатить государственные деньги в карман государства за хранение государственного товара на государственном складе государственной железной дороги.
***
Вот и прошел вечер, время уже к полуночи. Я выпил полный чайник, написал этот небольшой опус, в принципе ни о чем, послушал винегрет из музыки, но так и не смог сделать то, что запланировал. Интернет так и не появился.