[I wish I knew about sub drop beforehand...]

[А по утру они проснулись…]

 

Сабдроп - это возникающее у боттома сразу после сессии преходящее состояние физической изможденности и плохое самочувствие, а также состояние нравственной подавленности, депрессии, тоски, тревоги, нервного срыва, иными словами, глубокого психологического дискомфорта, - сразу или через некоторое время после сессии.

Представьте себе, что вы не знаете, что такое похмелье. И вот вы просыпаетесь утром после обильных возлияний. Голова разламывается, в желудке поселилась огромная мерзкая жаба, в рот опустошили кошачий гигиенический лоток, на лбу капли холодного липкого пота: и на этом фоне вы еще и не понимаете, что с вами. Может, вы умираете? Может, вас отравили недруги? Вы не знаете, что к вечеру вас всяко отпустит. Вы не знаете, что вам полегчает от пива (ста грамм, кефира, чая, кофе, воды, сока, рассола, алка-зельцера, хаша, прогула работы с возвратом в постель, глюкозы с аскорбинкой внутривенно, промывания желудка). Вы не знаете, что вам сегодня так плохо именно потому, что вчера было так хорошо.

----------------------------------------------------

Описание реального представляется вымученным, пожухлым, словно лист кочана капусты, оставленного на поле; реальное становится нереально мерзким, с желанием это-не-со-мной, как только начинаешь находить ему подходящие слова, втискивать в узкие колодки чужих представлений. Широта моей души начинает гнить и плохо пахнуть, когда к ней начинают применять понятия, что выдумали задолго до них.

Ощущение твоего тепла за столь долгие дни не-вместе стало для меня недосягаемо-неземным, не-для-меня. Внутри меня образовалась пустота, и ее пришлось заполнить горячечным бредом.

Описание реального становится нереальным, а посему нужно выдумывать. Выдумывать себе новые, полные густого смысла души, свободные от проблем мелочности и повседневного разбиения головы об стены чужих комнат. Нам откроются веяния новых темно-зеленых лент в грязных гостиных старых домов; ленты одиночества и тупой безысходной тоски станут стискивать нам горло – да, именно так мы назовем свою слабость, слабость человека перед обстоятельствами, придуманными долгом и обязательствами. Мы назовем примитивное красиво – никто не узнает, всем все равно – и примитивное красиво же совершим. В порыве душевном к красоте мы забудем, что мы все еще люди; мы станем густым черным облаком, сгустком темно-зеленого отсвета в комнате выдуманного дома карточных игр.

Нам будет плохо, нам будет очень плохо, но мы заставим страдать себя красиво.