Он пил всю дорогу через Узкое море.

Корабль был маленьким, его каюта совсем крохотной, а капитан не позволял ему появляться на палубе. Из-за вздымающейся под ногами палубы его постоянно мутило, а вкус дрянной пищи казался еще отвратительней, когда он извергал ее обратно. К тому же, зачем есть солонину, засохший сыр и хлеб с червями, если есть вино? Оно было красным, сухим и очень крепким. Вином тоже порой тошнило, но его оставалось много.

«Мир до краев наполнен вином», – говорил он, обращаясь в темноту своей каюты. Отец никогда не любил пьяных, так что с того? Отец мертв. Он действительно его прикончил. – «Ваша стрела в живот, милорд! Только для вас. Если б я только получше управлялся с арбалетом, то сумел бы всадить ее в член, которым ты меня зачал, проклятый ублюдок».

В трюме было неясно, день снаружи или ночь. Тирион отмечал дни по появлению в каюте мальчишки, приносившего пищу, к которой он не притрагивался. С собой мальчик приносил ведро со щеткой, чтобы за ним прибрать.

– Это дорнийское? – как-то спросил его Тирион, вынимая пробку из меха. – Оно напоминает мне об одной змее, которую я знавал когда-то. Забавный был парень, пока его не придавило горой.

Мальчик не отвечал. Он был довольно уродливым, хотя и куда привлекательнее, чем один карлик с обрубком носа и шрамом от глаза до подбородка.

– Я тебя чем-то обидел? – вновь обратился Тирион к мальчишке, пока тот скреб палубу. – Или тебе приказали со мной не разговаривать? Или какой-нибудь карлик отпялил твою маму?

Это тоже осталось без ответа.

– Куда мы плывем? Скажи хоть это.

Джейме упоминал о Вольных городах, но он никогда не говорил, в который его отвезут.

– Браавос? Тирош? Мир?

Тирион скорее отправился бы в Дорн. «Мирцелла постарше Томмена, и по дорнийским законам Железный Трон должен принадлежать ей. Я помогу ей получить то, что ей причитается, как и предлагал принц Оберин».

Но Оберин был мертв, его голову разнес на куски железный кулак сира Григора Клигана. А станет ли Доран Мартелл даже думать о подобной авантюре без Красного Змея за спиной? – «Вместо этого он может заковать меня в железо и отправить обратно к ненаглядной сестренке». – На Стене было бы безопаснее. Старый Медведь Мормонт говорил, что Ночному Дозору нужны люди вроде Тириона. – «Хотя, наверное, Мормонт уже умер, а Слинт стал новым Лордом Командующим». – Сын мясника вряд ли забыл, кто отправил его на Стену. – «Неужели я хочу всю оставшуюся жизнь есть солонину с овсянкой рядом с ворами и убийцами?» – Конечно, его остаток жизни не будет слишком долгим. Янос Слинт об этом позаботится.

Мальчик сунул щетку в воду и мужественно продолжил скрести.

– Ты бывал когда-нибудь в лисенийских борделях? – продолжил свою игру карлик. – Может, это туда отправляются шлюхи?

Тирион едва ли мог припомнить это слово на валирийском, да и все равно было поздно об этом думать. Мальчик бросил щетку в ведро и отправился прочь.

«Мой мозг одурманен вином». – Он учился читать на высоком валирийском, еще сидя на колене своего мейстера, хотя то, на чем общаются в девяти вольных городах... что ж, это был не то чтобы диалект, а скорее девять диалектов, понемногу превращающихся в девять разных языков. Тирион знал несколько слов на браавосском и немного болтал на мирийском. На тирошском, благодаря одному наемнику, которого знал еще на Утесе, он легко мог материться, обозвать любого мошенником и заказать кружку эля. –«В Дорне хотя бы болтают на общем языке». – Как и все дорнийское: пища, обычаи; их наречие было изрядно приправлено ройнарским перцем, но с этим можно справиться. – «Да, Дорн – по мне». – Он добрался до койки, вцепившись эту мысль, словно ребенок в куклу.

Сон никогда не давался Тириону Ланнистеру легко. А на борту этого корабля и подавно, хотя время от времени он ухитрялся напиваться до такого состояния, что ему удавалось ненадолго отключиться . Во всяком случае, он не видел снов. На его короткий век их было предостаточно. – «И разных глупостей тоже: любви, справедливости, дружбы и славы. Как и мечты вырасти большим». – Все это было ему недоступно, теперь Тирион это понял. Одного он только не понял, куда же отправляются шлюхи?

«Куда отправляются шлюхи», – такими были последние слова отца. «Его последние слова, и какие!» – Арбалет тренькнул, лорд Тайвин осел назад, и Тирион Ланнистер оказался в темноте, ковыляющим бок о бок с Варисом. Должно быть, он каким-то чудом сумел спуститься по шахте на двести тридцать ступенек туда, где сияли оранжевые угли в глотке железного дракона. Но он не помнил, как там очутился. Только звук арбалета, и вонь отцовского кишечника. – «Даже умирая, он ухитрился меня обгадить».

Варис проводил его сквозь туннели, но они не перемолвились и словом, пока не добрались до Черноводной, на которой Тирион одержал великую победу и оставил половину носа. Здесь карлик повернулся к евнуху и тоном, которым человек обычно сообщает о том, что уколол себе палец, поведал:

– Я убил отца.

Хозяин шептунов был одет в изъеденную молью коричневую рясу из грубой ткани с капюшоном, который скрывал гладкие толстые щеки и круглую лысую голову.

– Лучше б вы не поднимались по той лестнице, – укоризненно сказал он.

– Куда отправляются шлюхи, – Тирион предупреждал отца не произносить при нем этого слова.

«Если б я не выстрелил, он бы увидел, что это лишь пустые угрозы. Он бы вырвал арбалет у меня из рук, как вырвал из моих рук Тишу. Он уже поднимался, когда я его убил».

– Я убил и Шаю, – признался он Варису.

– Вы знали, кем она была.

– Знал. Но никогда не думал, кем окажется он.

Варис хихикнул:

–А теперь знаете.

«Нужно было прикончить и евнуха тоже». – Кровью на руках больше, кровью меньше, какая разница? Он не мог точно сказать, что удержало его руку с кинжалом. Только не признательность. Варис спас его от палача, но только потому, что на него нажал Джейме. – «Джейме... нет, лучше о нем не думать».

Вместо этого он нашарил целый мех с вином, и присосался к нему как к материнской груди. Кислое вино сбежало по подбородку, пропитав и без того испачканную тунику, ту самую, в которой он сидел в камере. Палуба под ногами качалась. Когда он попытался встать, она убежала из-под ног куда-то в сторону, и он больно треснулся о переборку. – «Или это шторм, – дошло до него, – или же я напился сильнее обычного». – Его стошнило вином, и некоторое время он валялся в луже, размышляя, не утонет ли корабль.

«Это твоя месть мне, отец? Всевышний Отец назначил тебя своей Десницей?»

– Такова плата отцеубийце, – сказал он, слушая завывания ветра снаружи.

Было бы не совсем честно ради одного карлика топить ни в чем не повинного мальчишку, прибиравшего в каюте, и капитана со всей остальной командой, но когда боги поступали честно? И обступившая со всех сторон темнота жадно поглотила его.

Когда он вынырнул вновь, голова была готова расколоться на куски, а корабль совершал какие-то резкие круговые маневры, хотя капитан настаивал, что они прибыли в порт. Тирион попросил его говорить потише, и начал слабо брыкаться, когда здоровенный лысый матрос потащил его за руку в трюм, где его встретило множество пустых винных бочек. Это были низкие маленькие бочки, тесные даже для карлика. Все, на что был способен Тирион, это обмочиться. Его запихнули в бочку головой вниз так, что колени оказались возле ушей. Обрубок носа сильно чесался, но руки были прижаты так сильно, что он не мог даже пошевелиться, чтобы его почесать. – «Как раз паланкин, подходящий для человека моего телосложения», – пронеслось в его голове, когда забили крышку. Он слышал чьи-то крики, пока его куда-то катили. С каждым ударом он ударялся головой о дно бочки. Мир вокруг беспрестанно вращался, потом внезапно остановился от удара, из-за которого ему захотелось закричать. Сверху упала следующая бочка, и он прикусил язык.

Это было самое долгое путешествие в жизни, которое он мог припомнить, хотя в действительности оно не могло продлиться больше получаса. Его поднимали и опускали, катили и укладывали в кучу, переворачивали, ставили ровно и вновь куда-то катили. Сквозь деревянные планки он слышал крики людей, и один раз расслышал неподалеку лошадиное ржание. Онемевшие ноги начало покалывать, и вскоре они болели так сильно, что он начисто забыл про головную боль.

Все закончилось так же, как началось: бочку опять покатили, от чего у него закружилась голова и прибавилось ушибов. Снаружи раздавались чьи-то голоса, разговаривавшие на незнакомом языке. Кто-то принялся долбить бочку сверху, и крышка внезапно треснула. Внутрь хлынул свет и свежий воздух. Тирион жадно вдохнул и попытался встать, но только опрокинул бочку набок, вывалившись на плотно утрамбованный земляной пол.

Над ним возвышался чрезвычайно толстый мужчина с раздвоенной желтой бородой. В руке он сжимал деревянный молоток и железную стамеску. Его рубаха легко могла послужить шатром на турнире, а его достаточно свободно застегнутый ремень демонстрировал свету огромное белое брюхо и пару больших грудей, покрытых жестким желтым волосом, висевших, словно мешки с салом. Он напомнил Тириону мертвую морскую корову, которую однажды выбросило на берег в скалах у подножия Кастерли Рок.

Толстяк глянул вниз и ухмыльнулся:

– Пьяный карлик, – сказал он на общем языке Вестероса.

– Дохлая морская корова.

Рот Тириона был полон крови. Он выплюнул ее под ноги толстяку. Они находились в длинном сумрачном подвале с нишами для хранения бочек. Его стены были покрыты плесенью. Их окружали бочки с вином и элем, которых было более чем достаточно, чтобы утолить ночную жажду одного страждущего карлика. – «И даже всю оставшуюся жизнь».

– А ты дерзкий. Мне нравится это в карликах.

Когда толстяк рассмеялся, его плоть затряслась так энергично, что Тирион испугался, как бы он не упал и не раздавил его.

– Ты голоден, мой маленький друг? Устал?

– Страдаю от жажды, – Тирион поднялся на колени. – И измарался.

Толстяк фыркнул.

– Ванна прежде всего, да. Потом еда и мягкая кровать, так? Мои слуги позаботятся об этом, – он отложил инструменты в сторону. – Мой дом – твой дом. Друг моего друга за морем – друг Иллирио Мопатиса. Да.

«А каждому другу Паука Вариса я доверяю ровно настолько, насколько далеко я могу его зашвырнуть».

Толстяк все-таки предоставил обещанную ванну. Едва Тирион, наконец-то, погрузился в горячую воду и закрыл глаза, он тут же уснул.

Он проснулся обнаженным на перине из гусиного пуха, столь пышной и мягкой, что можно было представить, будто тонешь в облаке. В рот набились и прилипли к языку волосы, в горле пересохло, зато член был словно железный прут. Он скатился с кровати, разыскал горшок и с блаженным вздохом постарался наполнить его до краев.

В комнате стоял полумрак, но в щели между ставнями пробивались желтые лучи солнечного света. Тирион стряхнул последние капли и проковылял по мирийскому ковру, мягкому, словно первая весенняя травка. Он неуклюже вскарабкался на подоконник и распахнул ставни, чтобы посмотреть, куда благодаря Варису и всем богам его занесло.

Под окном вокруг мраморного прудика, словно часовые на посту, стояли шесть вишен. На тонких бурых ветках не было ни единого листочка. Обнаженный мальчик с коротким мечом в руке, стоя в воде, изображал поединок. Он был стройным и симпатичным, не старше шестнадцати лет, с прямыми светлыми волосами, доходящими ему до плеч. Он был как живой, так что карлику потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это раскрашенный мрамор, хотя меч сверкал, словно настоящая сталь.

За прудом оказалась двенадцатифутовая кирпичная стена с железными пиками наверху. За ней находился город. Вокруг залива теснилось море черепичных крыш. Он увидел возвышающиеся между ними квадратные башни, огромный красный храм и дворец, вдалеке на холме. У горизонта на солнце сверкало море. Через бухту сновали рыбацкие лодки, их паруса трепетали на ветру, и еще он различил мачты больших кораблей, стоявших в порту у причала. – «Какой-нибудь из них непременно идет в Дорн или в Восточный Дозор у моря». – Он не имел представления, как заплатить за проезд, да и за весло он взяться не смог бы. – «Я мог бы наняться юнгой и позволить команде в качестве платы матросить меня всю дорогу через Узкое море».

Ему стало интересно, куда же его занесло. – «Даже воздух здесь пахнет иначе». – Прохладный осенний воздух был насыщен странными запахами, и издалека, с улиц из-за стены, до него доносился слабый отзвук незнакомой речи. Язык был похож на валирийский, но он смог разобрать лишь одно слово из пяти. – «Нет, это не Браавос, – решил он, – но и не Тирош». – Облетевшие деревья и холодный ветер так же говорили против Лисса, Мира и Волантиса.

Услышав звук открывшейся за спиной двери, Тирион обернулся навстречу толстому хозяину дома.

– Это Пентос, не так ли?

– Точно. Что ж еще?

«Пентос», – что ж, это лучше, чем Королевская гавань, большего пока сказать было нельзя.

– Куда отправляются шлюхи? – услышал он собственный вопрос.

– Здесь, как и в Вестеросе, шлюх можно найти в любом борделе. Но тебе они не потребуются, мой маленький друг. Выбирай любую служанку. Никто не посмеет тебе отказать.

– Рабыни? – с пониманием уточнил карлик.

Толстяк погладил один из зубцов своей напомаженной желтой бородки – жест, который Тириону показался довольно непристойным.

– Рабство в Пентосе запрещено по условиям соглашения, заключенного нами с Браавосом сотню лет тому назад. И все же, они тебе не откажут, – Иллирио сделал неуклюжий полупоклон. – А теперь, мой маленький друг должен меня извинить. Я имею честь быть магистром этого города, и меня призывает к себе на совещание принц. – Он улыбнулся, продемонстрировав полный рот кривых желтых зубов. – Если желаешь, посмотри дом и окрестности, но не вздумай выбираться за стену. Лучше никому не знать, что ты был здесь.

– Был? Разве я куда-то собираюсь?

– Об этом мы вдоволь поговорим сегодня вечером. Мой маленький друг вместе со мной покушает, выпьет и разделит великие планы, не так ли?

– Да, мой толстый друг, – ответил Тирион. – «Он хочет использовать меня для собственной пользы». – Торговые принцы Вольных городов всегда думали только о собственной выгоде. – «Солдаты пряностей и сырные лорды», – презрительно называл их отец. Если как-то утром Иллирио Мопатис вдруг решит, что от мертвого карлика для него больше пользы, чем от живого, то уже вечером Тирион вновь окажется упакованным в бочку. – «Лучше убраться отсюда до того, как наступит этот день». – Он ни капли не сомневался, что он когда-нибудь придет. Серсея его ни за что не простит, да и Джейме не поблагодарит за стрелу в отцовском брюхе.

Легкий ветерок взволновал воду вокруг меченосца в пруду. Это напомнило ему, как Тиша трепала его волосы во время ложной весны, когда они поженились, до того, как он помог отцовским солдатам ее изнасиловать. За время свого бегства он часто думал о тех солдатах, пытаясь припомнить, сколько же их было. Казалось бы, уж это он бы запомнил, но нет. Дюжина? Две? Сотня? Он не мог сказать. Они были взрослыми мужчинами, высокими и сильными… хотя для карлика тринадцати лет отроду все взрослые мужчины кажутся великанами. – «Тиша точно знала, сколько их было». – Каждый должен был дать ей серебряного оленя, так что ей нужно было просто их сосчитать. – «Серебряный за каждого из них и золотой от меня». – Отец настоял, чтобы Тирион тоже заплатил. – «Ланнистеры всегда платят свои долги».

«Куда отправляются шлюхи?» – он вновь услышал голос лорда Тайвина и треньканье тетивы.

Магистр пригласил его осмотреть дом. Тирион разыскал чистую одежду в сундуке из кедра, украшенного ляписом и перламутром. Облачаясь, он понял, что она была сшита на ребенка. Одежда была довольно дорогой, правда слегка старомодной, но крой был такой, что штаны были велики, а рукава коротки. Воротник же был таким узким, что попытайся Тирион его застегнуть, то его собственное лицо стало бы чернее лица Джоффри. Как видно моли одежда больше пришлась по вкусу. – «По крайней мере, не воняет рвотой».

Свое обследование Тирион начал с кухни, где обнаружились две толстушки и поваренок, которые с опаской наблюдали за тем, как он наложил себе сыра, хлеба и фиг.

– Доброго утра, милые дамы, – обратился Тирион к ним с поклоном, – вы случаем не в курсе, куда отправляются шлюхи?

Когда они не ответили, он попытался перефразировать свой вопрос на высоком валирийском, хотя вместо слова «шлюхи» он употребил «куртизанки». На сей раз повариха помоложе пожала плечами.

Ему стало интересно, что будет, если он возьмет их под руки и потащит в спальню. – «Никто не посмеет отказать», – заявил Иллирио, но что-то Тириону подсказывало, что толстяк не имел в виду этих двух. Женщина помоложе годилась ему в матери, а та, что постарше, как раз выглядела как мать первой. Обе были почти такими же толстыми, как Иллирио, с сиськами размером с голову Тириона. – «Я просто утону в их телесах», – пронеслось у него в голове. Были способы умереть и похуже этого. Например, так, как умер отец. «Нужно было заставить его сперва сходить на горшок золотом».

Лорд Тайвин всегда был скуп на похвалы и привязанности, но неизменно щедр, если дело заходило о золоте. – «Только одно на всем свете может быть печальнее безносого карлика – нищий безносый карлик».

Тирион оставил толстух наедине с хлебом и кастрюлями, и отправился на поиски винного погреба, в котором Иллирио прошлой ночью достал его из бочки. Это не составило труда. Здесь было столько вина, что можно было не просыхать сотню лет: и сладкое красное вино Раздолья, и сухое красное из Дорна, и янтарное вино Пентоса, и зеленый нектар из Мира, три десятка бочек арборского золотого. И даже вино, привезенное со сказочного Востока: из Кварта, Йи Ти и Асшая, что у края Тени. Наконец, Тирион выбрал бочонок крепленого вина, помеченного личной печатью лорда Рунсфорда Редвина, дедушки нынешнего лорда Бора. У него был терпкий и обжигающий вкус, и такой глубокий пурпурный цвет, что в полумраке винного погреба оно казалось черным. Тирион наполнил чашу и еще бутыль, для полной меры, и отправился с ними на поиски садика с вишнями, который видел из окна.

Вышло так, что Тирион ошибся дверью и не сумел его отыскать, но это не имело значения. С другой стороны дома сад оказался таким же прекрасным, и даже более обширным. Некоторое время он слонялся по нему, прихлебывая вино. Окружающая его стена могла бы посрамить любой настоящий замок, а венчающие ее острые пики выглядели удивительно голыми без насаженных на них голов. Тирион представил себе, как могла бы выглядеть на одной из них голова его сестры, политая поверх золотых волос смолой, окруженная мухами, роящимися вокруг распахнутого рта. – «О да, и голова Джейме прекрасно смотрелось бы по соседству, – решил он. – Никто не смеет разлучать моих брата и сестру».

Имей он веревку с кошкой, то сумел бы перебраться через эту стену. У него крепкие руки, и весит он не так много. Он бы смог перелезть, если не насадит себя на пику.

«Нужно будет поискать завтра веревку», – решил он.

За время своей прогулки он насчитал трое ворот. Основной въезд с привратницкой; задняя дверь с собачьей будкой, и садовая калитка, полускрытая под разросшимся плющом. Последняя была заперта, остальные хорошо охранялись. Охранники были толстыми с гладкими, словно детские попки, лицами. У каждого на голове был остроконечный бронзовый шлем. Тирион распознавал евнухов с одного взгляда. О репутации этих он кое-что слышал. Говорили, что они ничего не боялись, не чувствовали боли, и до смерти были преданы своему хозяину. – «Мне бы пригодилась сотня-другая таких, как они, – подумал он. – Как жаль, что я не подумал об этом до того, как превратился в нищего».

Он прошел вдоль колоннады и через остроконечную арку, после чего очутился в вымощенном плиткой дворике, в котором прачка подле колодца полоскала хозяйское белье. С виду она казалась приблизительно его ровесницей, с тусклыми рыжими волосами и широким конопатым лицом.

– Хочешь вина? – обратился он к ней. Девушка неуверенно посмотрела в его сторону.

– У меня нет запасной чаши, поэтому нам придется обходиться моей.

Прачка вернулась к своему занятию, отжав тунику, она повесила ее сушиться. Тирион с бутылью устроился на каменной скамье неподалеку.

– Скажи мне, насколько я могу доверять магистру Иллирио?

При звуке этого имени, она подняла голову.

– Настолько? – усмехнувшись, он скрестил натруженные ноги и сделал глоток.

– Я не собираюсь играть в его игры, что бы этот торговец сыром для меня ни придумал, вот только как я могу ему отказать? Ворота охраняются. Может, ты могла бы вывести меня, спрятав под юбкой? Я был бы так благодарен, что даже женился бы на тебе. У меня уже есть две жены, почему бы не жениться в третий раз? Ах, да – где же нам жить?

Он постарался как можно теплее улыбнуться ей, насколько на это способен человек, у которого отсутствует половина носа.

– Я не говорил, что у меня в Солнечном копье племянница? С Мирцеллой я бы мог устроить в Дорне отличный переполох. Я бы мог стравить моих племянников между собой, разве это не мило?

Прачка пришпилила одну из туник Иллирио на веревку. Одежда была такой огромной, что легко могла служить парусом.

– Ты права, мне бы стоило стыдиться подобных темных мыслей. Лучше вместо этого отправиться на Стену. Говорят, когда вступаешь в Ночной Дозор, тебе прощают все грехи. Хотя, боюсь, мне не позволят оставить тебя, милашка. В Дозоре нет никаких девок, никаких симпатичных конопатых женушек, которые могли бы согреть холодную постель, только холодный ветер, солонина и немного пива. Как думаете, миледи, в черном я буду выглядеть выше?

Он вновь наполнил чашу.

– Что скажешь? Север или юг? Стоит отправиться искупать старые грехи или наделать новых?

Прачка бросила на него прощальный взгляд, забрала корзину и ушла. – «Похоже, мне не удается долго удерживать при себе жен», – подумал Тирион. Каким-то чудом оказалось, что бутыль уже опустела. – «Может стоит пойти наполнить ее вновь?» – От крепленого вина кружилась голова, а ступени, ведущие в подвал, были весьма крутыми.

– Куда же отправляются шлюхи? – спросил он сохнущее на веревке белье. Может, прачка знала? – «Не принимай слово «шлюхи» на свой счет, детка, но может ты знаешь, куда они отправляются?».

А вообще, надо было спросить у отца. Лорд Тайвин сказал: «Куда отправляются шлюхи?»

«Она любила меня. Она была дочкой ремесленника, она любила меня, вышла замуж, доверилась мне».

Пустая бутыль выскользнула из рук и покатилась по плиткам двора. Поморщившись, Тирион спихнул себя со скамьи и отправился следом, но подбирая ее, он заметил несколько грибов, растущих среди треснувших плит. Они были бледного цвета в крапинку, а рубчатая нижняя сторона – темно-красная, словно кровь. Карлик сорвал один и обнюхал. «Вкусный. И смертоносный», – подумал он. Грибов было ровно семь. Может, боги пытаются ему что-то этим сказать? Он собрал их все, стащил с веревки перчатку и бережно завернул в нее свою добычу, после чего спрятал в карман. От этих усилий у него закружилась голова, поэтому он взобрался обратно на скамью, свернулся калачиком и закрыл глаза.

Проснувшись, он снова обнаружил, что лежит в спальне, утопая в перине, а какая-то юная блондинка трясет его за плечо.

– Милорд, – сказала она, – ваша ванна готова. Магистр Иллирио ждет вас через час к столу.

Тирион оттолкнулся от подушек, положив голову на руки.

– Мне снится, или ты действительно разговариваешь на общем языке?

– Да, милорд. Меня купили, чтобы услаждать короля.

У нее были голубые глаза и светлая кожа, она была юной и стройной.

– Уверен, что ты справлялась. Мне нужно выпить.

Она налила и подала ему чашу.

– Магистр Иллирио приказал, чтобы я терла вам спину и грела постель. Мое имя...

–... меня совсем не интересует. Ты знаешь, куда отправляются все шлюхи?

Она зарделась.

– Шлюхи отдаются за деньги.

– Или ради украшений, платьев и замков. Но куда они все отправляются?

Девушка не нашлась, что ответить.

– Это такая загадка, м’лорд? Я не разбираюсь в загадках. Вы скажете мне ответ?

«Нет, – подумал он. – Я сам терпеть не могу загадок».

– Я ничего не скажу. Сделай милость, ответь тем же. – «Меня интересует только то, что находится у тебя между ног, – едва не вырвалось у него. Слова уже были на языке, но каким-то чудом так и не слетели с губ. Она не Шая, – напомнил себе карлик, – всего лишь дурочка, которая считает, что я играю с нею в загадки». – Если говорить на чистоту, его не интересовала даже ее щель.

«Должно быть, я болен или уже умер».

– Ты что-то говорила о ванной? Веди. Нам не следует заставлять ждать великого торговца сыром.

Пока он принимал ванну, девушка мыла его ноги, терла спину и расчесывала волосы. После этого она втерла приятно пахнувшую мазь в его икры, чтобы облегчить боли, и помогла вновь облачиться в детский наряд – старомодные штаны бордового цвета и голубой бархатный дублет, украшенный парчой.

– Милорд желает видеть меня после трапезы? – спросила она, зашнуровывая его обувь.

– Нет. Я завязал с женщинами. – «Со шлюхами».

Девушка легко пережила это разочарование, пожалуй, даже слишком.

– Если м’лорд предпочитает мальчиков, я распоряжусь, чтобы кто-нибудь ожидал его в постели.

«М’лорд предпочел бы свою жену. М’лорд предпочел бы девушку по имени Тиша».

– Только если он знает, куда отправляются шлюхи.

Девушка сжала зубы.

«Она меня презирает, – догадался Тирион. – Но не сильнее, чем я сам себя презираю». – Карлик не сомневался, что перетрахал кучу женщин, которым был отвратителен один его вид, но некоторые из них хотя бы притворялись, что испытывают к нему приязнь.

«Немножечко отвращения даже может быть освежающим, как брют после десертного вина».

– Знаешь, я передумал, – сказал он. – Ожидай меня в постели. Голая, если не трудно, потому что я буду слишком пьян, чтобы возиться с твоими нарядами. Рот держи закрытым, а ноги раздвинутыми, и мы оба отлично проведем время.

Он одарил ее вожделеющим взглядом, в надежде, что она испугается, но в ответ получил только отвращение. – «Никто не боится карликов». – Даже лорд Тайвин не боялся, хотя у Тириона был арбалет.

– Ты стонешь, когда тебя трахают? – спросил он ее.

– Если будет угодно м’лорду.

– Может, милорду будет угодно тебя придушить. Именно так я поступил с моей прежней шлюшкой. Думаешь, твой хозяин станет возражать? Определенно, не станет. У него сотни таких, как ты, но больше нет никого вроде меня.

На этот раз, когда он осклабился, он увидел, что ей стало страшно.

Иллирио возлежал на пышной тахте, пожирая острый перец и мелкий лучок из деревянного блюда. Его лоб был покрыт потом, а поросячьи глазки блестели над толстыми щеками. Когда он двигал руками, возникало сияние драгоценных камней: оникса и опалов, тигрового глаза и турмалина, рубинов, аметистов, сапфиров, изумрудов, черного янтаря и нефрита, черных бриллиантов и зеленого жемчуга. – «На одни эти кольца я мог бы жить всю оставшуюся жизнь, – умилился Тирион. – Вот только, чтобы их забрать, мне понадобится тесак».

– Проходи, садись, мой маленький друг. – Иллирио, приглашая, повел рукой.

Карлик вскарабкался в кресло. Оно было слишком велико для него. Это был целый трон, украшенный подушками, созданный специально, чтобы вместить громоздкую задницу магистра, с толстыми ножками, которые могли выдержать вес его тела. Тирион Ланнистер всю жизнь прожил в мире, который был слишком большой для него, но в доме Иллирио Мопатиса это несоответствие приняло гротескные размеры. – «Я словно мышь, угодившая в берлогу мамонта, – ухмыльнулся он своим мыслям. – Но у мамонта неплохой винный погреб». – Эта мысль разожгла его жажду. Он попросил вина.

– Как тебе девушка, которую я к тебе отправил? – спросил Иллирио.

– Если б я хотел девушку, я бы попросил девушку.

– Если она тебе не угодила...

– Она делает все, что от нее требуется.

– Надеюсь. Ее обучали в Лиссе, где практикуется искусство любви. И еще она говорит на общем языке. Королю это очень нравилось.

– Я убиваю королей, разве ты не слышал? – Тирион злобно улыбнулся поверх чаши с вином. – Мне не нужны королевские объедки.

– Как хочешь. Лучше приступим к еде.

Иллирио хлопнул в ладоши, и в комнату вбежали слуги.

Начали они с бульона, сваренного из крабов и рыбы-черта, и холодного супа из яиц с лаймом. Затем появились перепелки, зажаренные в меду, седло барашка, гусиная печень в винном соусе, пастернак в масле с молочным поросенком. От одного вида этого изобилия Тириону стало дурно, но он заставил себя из вежливости попробовать ложку супа, и, едва попробовав, обо всем забыл. Поварихи хоть и были старыми и толстыми, но дело свое знали отменно. Никогда прежде он не ел ничего вкуснее, даже при дворе.

Обсасывая косточки перепелки, он спросил Иллирио про утренний вызов. Толстяк только пожал плечами.

– Неприятности на востоке. Астапор пал, и Миэрин тоже. Это гискарские рабовладельческие города, которые были древними даже тогда, когда мир был еще молод.

Поросенок был разрезан на ломти, и Иллирио дотянулся до одного из них, поподжаристее, взял руками, и обмакнул его в сливовый соус.

– Залив Работорговцев от Пентоса далеко, – сказал Тирион, слизывая гусиный паштет с кончика ножа. – «Никто на свете не может быть проклят сильнее, чем убийца родичей, – размышлял он, – но мне начинает нравиться жить в этом аду».

– Это так, – согласился Иллирио, – но мир – это одна большая паутина, и никто не может прикоснуться к одной нити, не потревожив остальные.

– Еще вина?

Иллирио забросил в рот перец.

– Нет, кое-что получше.

Он хлопнул в ладоши.

На звук появился слуга с закрытым крышкой блюдом. Слуга поставил его перед Тирионом, и Иллирио, наклонившись через стол, снял крышку.

– Грибочки, – объявил магистр, выпустив наружу облако ароматного пара. – В масле с чесночком. Мне сказали, вкус просто изумительный. Возьми один, дружок. Или два.

Тирион уже было поднес толстый черный гриб ко рту, как что-то в голосе Иллирио вдруг заставило его замереть.

– Только после вас, милорд, – с этими словами карлик подвинул блюдо к хозяину.

– Нет-нет, – магистр отпихнул блюдо с грибами прочь. На мгновение показалось, что из-под раздутой плоти торговца сыром выглянул озорной мальчишка. – Только после тебя. Я настаиваю. Повариха приготовила их специально для тебя.

– Правда? – Тирион припомнил повариху: обсыпанные мукой руки и тяжелые груди с проступившими темно-синими венами. – Как мило с ее стороны, но… не стоит.

Тирион положил гриб обратно в масляное озерцо, откуда он прежде его выловил.

– Какой ты, однако, подозрительный, – улыбнулся Иллирио сквозь свою раздвоенную желтую бороду. Тирион решил, что особый золотистый блеск ей придает ежедневное умащивание.

– Ты что, трус? Я слышал о тебе иное мнение.

– В Семи Королевствах отравление гостя за ужином считается нарушением гостеприимства.

– Здесь тоже, – ответил Иллирио Мопатис, потянувшись за своим кубком. – Но раз гость сам изъявляет желание расстаться с жизнью, с какой стати хозяин будет ему мешать, разве не так?

Он сделал глоток.

– Не далее как полгода назад магистр Орделло отравился грибами. Мне говорили, он не очень мучился. Небольшая резь в животе, внезапная вспышка боли промеж глаз, и все было кончено. Разве не лучше выбрать грибы, чем отсечение головы мечом, а? С какой стати умирать со вкусом крови во рту, вместо приятной смеси масла с чесноком?

Карлик уставился в стоявшее перед ним блюдо. От запаха масла и чеснока рот обильно наполнился слюной. Некая часть его желала наесться грибов, даже зная, что они ядовиты. Он не был настолько храбр, чтобы стерпеть удар холодной сталью в брюхо, а откусить кусочек гриба вовсе не так трудно. Это напугало его сильнее, чем он мог высказать.

– Ты во мне ошибся, – услышал он свой голос.

– Разве? Интересно. Если желаешь, чтобы тебя утопили в вине, только скажи и все быстренько будет устроено. Потому что топиться по одной чаше за раз только напрасно переводить вино и тратить время.

– Ты во мне ошибся, – повторил Тирион громче. Политые маслом грибы блестели в свете светильника – такие темные и притягательные.

– Уверяю тебя, мне вовсе не хочется умирать. У меня…– его голос неуверенно смолк.

«А что у меня есть? Жизнь, чтобы ее прожить? Неоконченные дела? Детишки на воспитании или земли, которыми нужно править? Любимая женщина?»

– У тебя нет ничего, – закончил вместо него мысль магистр Иллирио, – но мы можем это исправить.

Он выхватил один гриб из масла и с удовольствием его съел.

– Вкуснотища.

– Значит, грибы не ядовитые, – с раздражением сказал Тирион.

– Нет. С какой стати мне желать тебе зла? – с этими словами магистр сожрал второй гриб. – Мы должны оказывать друг другу немножко доверия. Мы с тобой. Давай, ешь, – он снова хлопнул в ладоши. – У нас еще много работы. Мой маленький друг должен набраться сил.

Слуги внесли цаплю, фаршированную фигами, телячьи котлеты, бланшированные в миндальном молоке, сельдь в сметане, жареный лук, вонючий сыр, блюда с улитками и сладкими булочками, и черного лебедя в оперении. Тирион отказался от лебедя, который напомнил ему об ужине с сестрой. Вместо этого он сам наложил себе кусок цапли и рыбу, и немного сладкого лука. Слуги не забывали наполнять его чашу вином, едва он ее выпивал.

– Для такого коротышки ты пьешь очень много вина.

– Убийство родичей – довольно пыльная работенка. После нее всегда хочется пить.

Глаза толстяка сверкнули, словно драгоценности в перстнях на его руках.

– В Вестеросе есть люди, считающие, что убийство лорда Ланнистера – отличное начало.

– Лучше им не упоминать об этом в присутствии моей сестрицы, иначе они быстро лишатся языка.

Карлик разломил ломоть хлеба пополам.

– А тебе, магистр, лучше не трогать мое семейство. Несмотря на то, что я убийца родичей, я по-прежнему лев.

Похоже, веселью повелителя сыров не было предела. Он весело шлепнул себя по жирной ляжке и сказал:

– Вы, вестеросцы, все одинаковы. Пришпилите себе на грудь кусочек шелка с какой-нибудь тварью, и внезапно становитесь львами, драконами и орлами. Я могу отвести тебя к настоящему льву, мой маленький друг. Принц в своем зверинце держит целую стаю. Хочешь провести ночь в их клетке?

Тирион вынужден был признать, лорды Семи Королевств действительно слишком кичились своими гербами:

– Хорошо, – признал он, – Ланнистеры не львы. Но я все равно сын своего отца, и сам собираюсь убить Джейме с Серсеей.

– Как странно, что ты упомянул свою очаровательную сестру, – заметил Иллирион между проглоченной им парой улиток. – Королева пообещала любому, кто доставит твою голову, титул лорда, невзирая на происхождение.

Тирион ждал чего-то подобного, не меньше.

– Если ты собираешься принять ее предложение, то заставь раздвинуть для тебя ноги. Лучшая часть меня в обмен на лучшую часть ее, это будет честная сделка.

– Я скорее обменяю тебя на золото, равное моему весу, – торговец сыром заржал так сильно, что Тирион испугался, как бы он не лопнул. – За все золото Кастерли Рок, почему бы и нет?!

– Ладно, золото забирай, – ответил карлик, убедившись, что ему не суждено утонуть в каше из кишок, полупереваренных угрей и мяса. – Но Утес оставь мне. Он мой.

– Это так.

Магистр прикрыл рот рукой и издал могучую отрыжку.

– Думаешь, король Станнис вернет тебе его? Я слышал, он большой поборник справедливости. Твой брат надел белое, поэтому по закону Вестероса ты – законный наследник.

– Станнис, может, и вернет мне Кастерли Рок, – сказал Тирион. – Но есть еще крохотная проблема – цареубийство и убийство родичей. За это он укоротит меня на голову, а я и так довольно маленький. А с чего это ты решил, будто я собираюсь присоединиться к Станнису?

– А зачем еще тебе отправляться на Стену?

– Так Станнис на Стене? – Тирион почесал нос. – Что, во имя семи адов, Станнис делает на Стене?

– Мерзнет, полагаю. В Дорне гораздо теплее. Может, ему стоило отправиться туда.

Тирион стал подозревать, что конопатая прачка знала больше слов на общем языке, чем пыталась показать.

– Моя племянница Мирцелла как раз в Дорне. И я подумывал, не сделать ли ее королевой.

Иллирио улыбнулся, когда слуги поставили перед ними чаши с черешней и сливками.

– Что бедное дитя тебе сделало плохого, что ты решил ее убить?

– Даже убийцы родичей убивают не всех, – обиделся Тирион. – Я сказал, что собираюсь короновать, а не убивать.

Торговец сыром проглотил черешню.

– В Волантисе чеканят монету с короной на аверсе, и черепом на реверсе. Но монета одна и та же. Короновать ее – все равно, что убить. Дорн может и поддержит Мирцеллу, но одного Дорна недостаточно. Если ты умен, как утверждали наши друзья, ты это и сам понимаешь.

Тирион взглянул на толстяка по-новому. – «Он прав в обоих случаях. Короновать ее – все равно, что убить. И я это понимаю».

– Все, что мне осталось – это пустые угрозы. Эта, по крайней мере, заставит мою сестренку залиться горючими слезами.

Магистр Иллирио вытер сливки со рта тыльной стороной толстой ладони.

– Путь к Кастерли Рок лежит не через Дорн, мой маленький друг. И не вьется у Стены. Но я утверждаю, что такой путь существует.

– Я же признанный предатель, цареубийца и убийца родичей.

Эти разговоры про пути-дороги его разозлили. «Он думает, это все игра?»

– То, что сделал один король, другой может отменить. У нас в Пентосе есть принц, мой друг. Он устраивает балы, пиры и разъезжает по городу в паланкине из слоновой кости и золота. Перед ним всегда шествуют три герольда – один с золотыми торговыми весами, второй – с железным мечом войны, а третий с серебряным кнутом правосудия. В первый день каждого года он должен лишить девственности одну деву полей и одну деву морей, – Иллирио подался вперед, положив локти на стол. – Но стоит посевам пропасть или случится проиграть войну, мы перережем ему глотку, дабы умилостивить богов, и изберем себе нового принца из числа сорока семейств.

– Напомни мне никогда не пытаться стать принцем Пентоса.

– А разве в Семи Королевствах что-то по-другому? В Вестеросе нет ни мира, ни правосудия, ни веры… а скоро не будет хватать и еды. Когда люди дохнут от голода или дрожат от страха, они ищут спасителя.

– Может и ищут, но если они найдут спасителя в Станнисе…

– Нет. Это не Станнис. И не Мирцелла. Другой.

Желтая улыбка стала шире.

– Другой! Сильнее Томмена, умнее Станниса, и с лучшими правами на трон, чем у Мирцеллы. Спаситель явится из-за моря, чтобы перевязать кровоточащие раны Вестероса.

– Прекрасные слова, – но Тириона они не впечатлили. –но слова – это ветер. И кто же он, этот проклятый спаситель?

– Дракон, – торговец сыром увидел его выражение лица, и рассмеялся: – Дракон с тремя головами.