Бессовестная сказка смертных дней
Кошмарным сожаленьем удручает,
И бесконечных белых кораблей
По небу караваны уплывают...

сегодня 29 февраля. не високосного, а самого обыкновенного, можно сказать, рядового года... день, которого нет... который, если и существует, то лишь в параллельном с нашим мире, где жизнь длиннее, потому что каждый раз она увеличивается еще на одно, очередное 29 февраля, постоянно выпадающее на воскресенье. а у нас, в этой неимоверно глупой, такой комической реальности год вовсе не високосный. он растратил свой кредит високосности, еще не родившись, триста шестесят пять дней тому назад.
сегодня мы с тобой сидели на краю горизонта. а ведь мне раньше говорили, что его (горизонта) нет. что это только зрительный обман. но тогда как можно объяснить то, что мы с тобой все-таки добрались, долетели до него?
а может быть, ты тоже просто обман? зрительный, обонятельный и осязательный? знаешь, тогда я бы хотела всю жизнь заблуждаться...
мы сидели молча, только взглядами выказывая огромную привязанность и резкую нежную необходимость быть вместе. чувства сквозили ненаписанной музыкой, обвалакивая сердце легким шелком беззащитных, скромно-игривых прикосновений. время капало расплавленой свечкой, оставляя в душе обжигающую боль от предчувствия скорого расставания. безмолвным ультразвуком жужжало в ушах желание любить. немое признание застыло на подрагивающих чувственных губах.
а ты снился мне. и я всеми силами пыталась ЗАСТАВИТЬ тебя быть счастливым, ведь это мой священный долг. я мечтала одарить тебя математически безошибочным блаженством. подставить под пули выверенного с точностью до тысячных желания. запрограммировать на успех. рассчитать идеальную формулу ласковой безмятежности. чтобы я тоже могла тебе присниться... чтобы на подсознательном уровне ты мог бы корректно выражать мои мысли в своих действиях. чтобы в каждом неверном, сделанном наугад движении сочилась, пробивалась и давала всходы мораль единения и сплетения двух жаждущих понимания душ.
я надеюсь, что когда-нибудь мне удастся заменить твое дикое состояние свободы на идеальную НЕсвободу, и для этого беззащитно дотрагиваюсь кончиками ледяных пальцев до гладкой поверхности медовой щеки. понимающе целую лунные блики на ресницах. недоуменно глажу переливчатый голос. потому что небо начинается уже от земли...
на самом краю горизонта медленно сидим ТЫ и Я... и никому не приходит в голову бредовая идея, что наше "МЫ" можно разделить, разжав отчаянно сжимающиеся ладони. в упоенном изнеможении, сгорая от бессилья, разбиваем кулаками столетие, вгрызаемся в новый миленниум, яростно цепляясь за воздух под напором инстинкта самосохранения. в этом холодном мире не осталось никакого огня, кроме внутреннего. того самого, который разъяренно плавит мое еле трепыхающееся сердце. этот огонь все еще вытягивает красные щупальца, не обрубленные ледяным веером безчеловечности, бесснежья, безнежностной мути.
сжавшись в страхе возможности разделения нашего прекрасного союза, выполняем отведенные небом роли. Я: безумно распахиваю глаза, боюсь, трепетно рвусь в долгожданные обьятья. ТЫ: смелый, как античный идол, готов защитить, позаботиться, принять. окружение не замечает этой невидимой борьбы, противоборства двоих против восставшего мира, желающего развести нас, разбросав по разным краям шарообразной земли, разнять... но мы едины. мы сплав, раствор, прошедший многолетнюю закалку, сведенный в одно нерушимое целое. и то, что нам нельзя быть вместе - это пустая и глупая ложь, выдымившаяся из разорванной груди надежды.
а горизонт уже сереет под уродливым серпиком луны. несколько полос света, косо взрезавших, как клинками, дремотную, остывающую ночь, неощутимо ложатся на стыдливо-обнаженные фарфоровые плечи. и нет ичего дороже этого 29 февраля невисокосного года. потому что завтра, среди пустого и ненужного хлама тривиальных забот мы станем поодиночке разгонять тучи навалившихся проблем. мы забудем об этой встрече. мы отдадим память пока еще пустой, ненаполненной событиями Весне.
день, которого нет... он никому не нужен, он закатился к самой линии горизонта, к горлу и вискам задернутых дымкой гор, он согнулся, а потом упал и свернулся калачиком. он сжимается. он давно хочет кончиться, но не может, потому что никогда не кончится тот, кого вовсе не существует...