ГЛАВА I. ИАКОВ И ИСАВ, РАХИЛЬ И ЛИЯ

ИСАВ
Исав (Эсав) и Иаков (Яаков) ─ сыновья праотца Исаака (Ицхака) и праматери Ревеки (Ривки).


Иллюстрация 1

Рождение Иакова (Яакова) и Исава (Эсава). Иллюстрация к манускрипту XIV века, Франция. Ревекка (Ривка) лежит в кровати, а за кроватью стоят две повивальные бабки. Та, что справа, держит в руках запеленутого Иакова. Повивальная бабка, стоящая слева, держит на руках голого Исава, родившегося, согласно легенде, с большим количеством волос на теле. Женщина, держащая на руках Иакова, одета в светлые и скромные одежды, тогда как женщина, держащая на руках Исава, одета в черное. (Paris. Bibliothèque Sainte Geneviève, Ms.22, fol. 30)

Истоки их образов надо искать в 25 главе Книги Бытия. Беременная Ревекка (Ривка) обращается к Богу и слышит следующее предсказание: «…два племени во чреве твоем, и два различных народа произойдут из утробы твоей; один народ сделается сильнее другого, и больший будет служить меньшему» (Быт 25:23).

Далее, согласно тому же сказанию, старший, Исав, продает свое первородство младшему брату своему Иакову за чечевичную похлебку (Быт 25:29-34), а затем, когда Исаак хочет благословить своего старшего сына, Исава, Иаков хитростью получает это благословение для себя. С этой минуты Исав начинает преследовать Иакова с намерением убить его. Иаков бежит в Харран (Быт 27:28). И когда Иаков возвращается из Харрана вместе со своей большой семьей, Исав выходит ему навстречу. После этой встречи Иаков поселяется в земле Ханаанской (Кенаан), а Исав уходит на гору Сеир (Быт 33). С этого момента начинается история рода Исава-Эдома: «Вот родословие Исава, он же Едом» (Быт 36:1).

Итак, Исав – старший, плохой и обделенный брат, у которого отняли первородство. Отнято оно было не без причины: таков был божественный план, который должен был исполниться. Исав был недостоин того, чтобы стать божьим избранником. Ему изначально была отведена иная роль: вырасти, возмужать, совершать греховные поступки и, в конце концов, превратиться в воплощение зла. Предназначенную ему роль Исав вынужден был играть до конца. Прозвище Эдом (от слова «адом» - красный), Исав получил потому, что продавая первородство, попросил у Иакова «поесть красного, красного этого» (Быт 25:30).

Как в еврейской, так и в христианской традиции, Исав является прообразом брата-врага. В еврейской литература Исав или Эдом, – это христиане. А в христианской литературе Исав, или Эдом,- это евреи. В обеих религиях «мы» – это Иаков, «они» – Исав. Отношение одних к другим – это отношение к брату, и даже брату-близнецу, сыну той же матери и того же отца, но, в то же время, являющемуся врагом и даже злейшим из врагов.

Во времена Первого и Второго Храма отношения между Израилем и Эдомом (Идумеей) – царством, расположенным в Южной части Заиорданья, которое библейские источники называли землей Исава, были необычайно враждебными. Эдому, поработившему Израиль, была многократно предсказана гибель. Так в книге Иезекииля говорится: «И совершу мщение Мое над Едомом рукою народа моего, Израиля» (Иез 25:14), а также: «опустошена будешь гора Сеир, и вся Идумея вместе» (Иез 35:15). Но превосходит все другие пророчества пророчество Авдия (Овадии): «Не в тот ли день это будет, говорит Господь, когда Я истреблю мудрых в Едоме и благоразумных на горе Исава […]. И дом Иакова будет огнем и дом Иосифа – пламенем, а дом Исавов – соломою: зажгут его и истребят его, и никого не останется из дома Исава, ибо Господь сказал это […] И придут спасители на гору Сион, чтобы судить гору Исава, - и будет царство Господа» (Авд 1:8, 18, 21).

Само название Эдом (Едом) из-за многочисленных пророческих проклятий стало нарицательным именем для обидчиков Израиля в целом. Но при этом второе качество Эдома не исчезло полностью из еврейского сознания. Эдом – это Исав, и он брат Израиля. Во Второзаконии сказано прямо: «Не гнушайся Идумеянином, ибо он брат твой» (Втор 23:7).

 

ИСАВ -- ХРИСТИАНЕ
После разрушения Второго Храма евреем стали называть Рим Эдомом. Новый обидчик получил не только прозвище старого обидчика Израиля, но и судьба ему была обещана та же. Причиной этому послужил, очевидно, созданный пророками образ Эдома – главного обидчика Израиля, виновного в его несчастьях. Так в книге Авдия, из которой мы уже цитировали, и также в Плаче Иеремии:

«Дщерь Сиона! Наказание за беззаконие твое кончилось; Он не будет более изгонять тебя; но твое беззаконие, дочь Едома, Он посетит и обнаружит грехи твои» (Плач 4:22).

Рим, центр языческого мира, разрушитель Храма, стал новым Эдомом. И все гневные пророчества, относившиеся ранее к угнетателю-Эдому, с этих пор стали относиться к Риму. В Талмуде император Тит назван «сыном изверга Исава» (Гитин, 56 бет).

В Мидраше сказано следующее:

«Сказал рабби Иегуда Бар Илай: р. [Иегуда ха-Наси] так объяснял библейский стих: «голос – голос Иакова; а руки – руки Исава» [Быт 27:22]. Голос Иакова, который охрип того, что причинили ему руки Исава. Сказал р. Иоханан: голос [Иакова, кричащего от того, что причинил ему] Адриан6, да будут раздроблены кости его, убивший в Бейтаре 80 тысяч человек».

С момента превращения Римской империи в империю христианскую, Эдом стал обозначать христиан. При этом евреи как бы не заметили разницы между римским язычеством и христианством. С их точки зрения, одно идолопоклонство просто сменилось другим. В еврейской литературе Средних веков «Эдом» означает только христиан, и никого другого. Ведь пророчества всегда переносятся на сегодняшнего врага, на того, кто находится в непосредственной близости и хорошо знаком, того, кто притесняет Израиль и должен понести за это кару в будущем. «Даже если Исав сменил орла на крест, он при этом все равно остается Исавом».

Согласно еврейской концепции истории, основанной на седьмой главе Книги пророка Даниила, Рим, а за ним и христианство, приняли на себя роль «четвертого царства» последнего и самого ужасного, которое будет продолжаться вплоть до Страшного Суда. В этом своем видении Даниил различил четыре странных зверя, выползающих из моря. Звери эти – четыре царя, которые будут править миром. Еврейские комментаторы считали, что речь идет о четырех державах, которые притесняли Израиль: о Египте, Вавилонской империи, Персии и Греции вкупе с поглотившим ее Римом. Так длительное христианское владычество над евреями приобрело историко-эсхатологическое значение и смысл, поскольку, когда это владычество кончится, наступит избавление.

В Средние века отождествление христианства с Эдомом и Римом в сознании евреев приобрело новое выражение. Этот процесс происходил не только путем сопоставлений и толкований. Аллегория требует образного выражения. Каким же именно образом Рим может стать Эдомом? Автор «Сефер Иосифон» («Книги Иосифона»), анонимного исторического произведения, написанного в Южной Италии в X в. н. э. и являющегося своеобразным пересказом книг Иосифа Флавия «Иудейские древности» и «Иудейская война», предлагает свою версию римской истории, в которой утверждается родство Энея (Aeneas), мифологического основателя Рима, с Цефо, потомком Исава. Согласно «Сефер Иосифон», Иосиф взял в плен Цефо, сына Елифаза, внука Исава (Быт 36:11), и привел его в Египет. После смерти Иосифа Цефо бежал из Египта в Африку, к Агнию, царю карфагенскому, а оттуда – «в страну Киттим». Совершив немало героических поступков, он завоевал власть над всей «страной Киттим» и всей Италией. Его сыновья царствовали после него, а посему римляне в сущности являются эдомитами. Внук Цефо, Латий (Latinus) дал римлянам их язык и алфавит. И поэтому неудивительно, что Цефо, принесший с собой в Италию ненависть к Иакову, передал это чувство своим потомкам.

Генеалогия, приведенная в книге Иосифона, стала известна в еврейском мире. В «Сефер ха-йашар» («Книга праведных»), написанной в Италии в конце XV или начале XVI вв., автор возвращается к этой генеалогии:

«И вышел Цефо, царь их [«киттим»], во главе их, и пошли они войной на сынов Тубаля и на острова, и завоевали их. И вернулись они, и жили, и признали снова его царем, и построили ему огромный дворец, дабы царил он в нем, и соорудили ему большой трон, и стал Цефо править всей страной Киттим и всей Италией и правил он пятьдесят лет».

Более поздние авторы утверждали даже, что Рим был завоеван самим Исавом, который пошел туда после смерти Цефо и остался в этом городе навсегда.

«В народе Эдома нет в нем веры и величиной с горчичное зерно» - говорит еврейский участник диспута, происходившего в XIII в. Кого он имеет в виду и почему предпочитает использовать в своих целях слово «Эдом»?

Ицхак Абарбанель обобщает еврейское понимание того, что такое «Эдом», и добавляет:

«Истинные мудрецы понимали, что душа Исава переселилась в душу Иисуса Христа […] и, возможно, именно потому его назвали Иисусом [Иешуа], что из тех же букв составлено и имя «Исав». А поэтому следовало бы назвать всех тех, кто придерживается той же веры и тех же убеждений, а также поклоняется ему, эдомитянами, ибо Иисус – это Исав, а Исав – это Эдом. Начало той религии положено было в Риме, там она укрепилась. Римские цезари и [прочие] христианские цари приняли эту веру первыми. И потому все христиане, уверовавшие в Иисуса, вне всякого сомнения являются эдомитами, потомками Исава».

А РаМБаН пишет так:

«Знай, что мы, полагаясь на веру наших учителей, да будет благословенна их память, считаем, что находимся ныне в изгнании в Эдоме […], который укрепился там [в Риме] во времена царя Константина, римского [цезаря]-эдомита, который положил начало […], а потому Рим и Эдом должны считаться одним царством, несмотря на то, что народы эти – разные».

Следует отметить еще и тот факт, что презрительная кличка «Эдом», которой евреи наделяли христиан, была христианам хорошо известна. В уставе христианской цензуры XVI в. По поводу еврейских книг сказано: «Все места, в которых упоминается отрицательно Эдом, Рим или Италия, должны быть вычеркнуты».

 

ИСАВ – ЕВРЕИ
Христианство уже на раннем периоде своей истории переняло все символы еврейской самоидентификации и перенесло их на себя. Зато символы, получившие в еврейской традиции негативный смысл, они перенесли на евреев. Христиане утверждали, что Царство Небесное уже наступило для тех, кто признали Иисуса мессией. Они стали избранным народом – Израилем. Господне благословение оставило исторический, «Израиль по плоти» (Israel iuxta carnem) и перешло на новый Израиль, то как перешло благословение со старшего – Исава на младшего – Иакова. Таким образом, христиане – Иаков, а евреи – Исав или Эдом.

Этот подход является одной из основополагающих догм христианства. Его корни уходят к первым поколениям христиан, к посланиям апостола Павла:

«Ибо не все те Израильтяне, которые от Израиля. И не все дети Авраама, которые от семени его; но [сказано]: «в Исааке наречется тебе семя». То есть не плотские дети суть дети Божии; но дети обетования признаются за семя. А слово обетования таково: «в это же время приду, и у Сары будет сын». И не одно то; но так было и с Ревекою [...] Ибо, когда они еще не родились и не сделали ничего доброго или худого, - дабы изволение Божие в избрании происходило не от дел, но от Призывающего, - сказано было ей: «больший будет в порабощении у меньшего», как и написано: «Иакова я возлюбил, а Исава возненавидел» (Рим 9:6-13).

В этих строках выражено разочарование по поводу того, что не удалось обратить народ Израиля в христианство. Кроме того, они оправдывают усилия обратить в христианство неевреев. Эти слова стали краеугольным камнем христианской теологии и основой, на которой построено отношение христиан к евреям. Правда, в них нет прямого указания на то, что Израиль – это христиане, а Исав – евреи. Но это явно предполагается. Господь действительно избрал Израиль, но Израиль – это не обязательно евреи. «Ибо не все те Израильтяне, которые от Израиля». Евреи, не принявшие христианской истины, то есть не поверившие в то, что Иисус и есть Мессия, были отвергнуты Всевышним, как был им отвергнут Исав. А христиане – они и есть избранные, как Иаков. Они – «истинный Израиль» (Verus Israel). Ключевое предложение в Библии, предсказывающее взаимоотношения между христианами и евреями: «больший будет служить меньшему» (Быт 25:23). «Больший», старший – это евреи. Они и будут в порабощении у «меньшего», то есть у христиан.

Христиане считали, что история доказала правоту Павла. Разрушение Храма римлянами и изгнание евреев – весомое доказательство того, что Благословение Господне оставило евреев, и что Бог от них отвернулся. Христиане заняли их место и переняли их первородство. Они сейчас и являются Израилем.

Отцы церкви развили идеи апостола Павла. Они указывают, что в Священном Писании есть много рассказов о парах, в которых одного отвергают, а другого возвышают: Каин и Авель; Агарь и Сара; Исмаил (Ишмаэль) и Исаак; Исав и Иаков; Лия (Лея) и Рахиль (Рахель); Менассия (Менаше) и Ефраим; Саул (Шауль) и Давид. Все это, по их мнению, иносказательные обозначения евреев и христиан. Мы приведем еще несколько примеров:

Киприан (Cyprianus), собравший в своей «Тестимонии» все библейские указания на правоту христианства, пришет:

«Ибо изначально было сказано про два народа, великий и малый, то есть о древних евреях и о новом народе, который должен появиться из нас. В Бытии говорится: «Господь сказал Ревеке: два племени во чреве твоем, и два различных народа произойдут из утробы твоей […] и больший будет служить меньшему».

По поводу того же стиха Исидор из Севильи (Isidorus Hispalensis) пишет в книге «Вопросы о Книге Бытия»:


Иллюстрация 2

Иаков получает благословение, предназначенное Исаву. Рукопись начала XIV в., Англия. В верхней части рисунка можно разглядеть лежащего в постели Исаака. Иаков наклоняется к нему, а Ревекка стоит за ним и подталкивает его к Исааку, поднявшему руку для благословения. В нижней части рисунка мы видим Исава, подающего Исааку приготовленные им яства. Исаак поднимает правую руку в знак отказа. Подпись на старо-французском языке описывает происходящее на картине. (London, British Library, Queen Mary’s Psalter, Ms. 2B VII, fol. 13v).

«[…] ибо старший народ евреев будет служить младшему народу – христианам […], ведь это Исав продал свое первородство младшему брату за чечевицу […], это говорится о народе Израиля […], который за радости этого мира поплатился не только первородством, но и лишился царствия небесного, для него уготовленного […]».

Когда Римская империя превратилась в христианскую империю, с точки зрения христиан исполнилось пророчество «старший будет служить меньшему». Римский закон запретил евреям держать в услужении рабов-христиан. Этот закон оставался в силе на протяжении всех Средних Веков. «Не будет христианская свобода значить менее, чем еврейское рабство», - заявил папа Иннокентий III. В Средние века евреям запрещалось также занимать общественные должности. Эти положения, принятые из самых различных соображений, не всегда, правда, выполнялись. Но сам факт появления подобных указов отражает теологическую позицию, согласно которой евреи должны подчиняться христианам, а не наоборот.

 

ЭДОМ И ПРОЦЕНТНЫЕ ССУДЫ
Таким образом, вопрос, кого именно представляет собой Эдом, не остался чисто теоретическим, его реальные последствия определяли отношение средневековых христианских государств к евреям. Христиане пытались найти практическое применение теологическим выкладкам. Помимо всего прочего, христиане использовали идиому «Эдом» в и борьбе против ростовщичества, которым добывали в то время на пропитание многие евреи. Это занятие критиковалось христианами и вызывало у них гнев.


Иллюстрация 3

Саул и Давид, деталь рукописи конца XIII в. (Maître Honore, Франция). Саул в царском облачении угрожает Давиду стрелой. У Давида в руках арфа. (London, British Library [Collection of Dr. E/G/Millar], «La Somme Le Roy», Ms. Add. 54180, fol. 107).

Как известно, евреи ссужали деньги под проценты только христианам. Евреи евреям деньги под проценты не ссужали, поскольку в Торе сказано «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост» (Втор 23:20). А посему христианам можно ссужать в рост, ибо они «иноземцы», а евреям нельзя, так как они братья. Христиане же в борьбе против ростовщичества взяли на вооружение стих: «Не гнушайся Идуменянином, ибо он брат твой» (Втор 23:7). Так как христиане для евреев «Эдом», то христиане и евреи – братья. А сказано: «Не отдавай в рост брату твоему…» (Втор 23:19).

В еврейской полемической литературе есть несколько ответов на этот вопрос: Исав и Иаков были братьями, но близость между ними исчезла уже в библейские времена:

«И если скажут [христиане], что они наши братья, согласно сказанному «Не гнушайся Идумеянином, ибо он брат твой», […] то Авдий [пророк] отменил братскую любовь между нами, как сказано: «Иноплеменники вошли в ворота его … ты был как один из них» [Авд 1:11]. А он говорил об Эдоме, так сказано в начале Книги […].

Следует подчеркнуть, что пророк Авдий говорил о разрушении Иерусалима вавилонянами и отмечал, что современные ему идумеяне с радостью наблюдали за тем, как страдают евреи. Нечто подобное можно найти и в Псалмах: «Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: «разрушайте, разрушайте до основания его» (Пс 136:7).

В «Сефер ницахон йашан» сказано:

«Это правда, что [Израиль и Эдом] были раньше братьями […] до тех пор, пока [Эдом] перестал быть братом. С тех пор, как они смотрели, как разрушают Храм, и не пришли на помощь, стали они чужими […], они ведь и сами считают себя иноверцами и не совершают обрезание».

Следует обратить внимание на то, как спор по поводу морали и повседневных отношений между христианами и евреями превратился в поединок, оружием в котором служат библейские тексты. При этом каждая сторона берет на вооружение тот стих, который подтверждает именно ее правоту. Следует обратить внимание также и на то, что христиане были готовы ради победы над еврейской точкой зрения в вопросе процентных ссуд – области наиболее частых конфликтов и споров между христианами и евреями – принять еврейскую точку зрения относительно «Эдома». Да, христиане – «Эдом», брат Израиля, а посему евреи не должны брать с христиан проценты за ссуженные деньги.

 

БРАТ И ВРАГ
Мы решили начать разговор об отношениях между евреями и христианами с образа Исава, потому что этот образ является принятой парадигмой образа брата-врага в диалоге, который ведется между двумя религиями. Несмотря на то, что образ Исава приводится для обозначения враждебности, есть в избрании именно этого образа и немалая доля взаимопонимания. Один и тот же образ используется каждой из религий для определения своего противника. Подобное использование одного и того же образа указывает как на большое сходство мироощущения, так и на схожесть образных систем и языка культур обеих религий. Выражение «язык культур» обозначает здесь общность мыслительного процесса, или использование образов для определения абстрактных понятий. Сам факт использования того же образного ряда, более того – использование одних и тех же образов, говорит о близости способов мышления, в то время как отрицательное наполнение образа выражает эмоциональность спора между обеими религиями. Духовная близость и эмоциональная вражда являются основными компонентами взаимоотношений между евреями и христианами. Образ Исава хорошо выражает это состояние. Исав – библейский образ, и это еще одна основополагающая черта в описании культуры, как евреев, так и христиан. Библия является не только священной книгой для обеих религий, но ее образы служат еще и той азбукой, из которой построен язык культуры как евреев, так и христиан.

Библия и содержащееся в ней положение о божественном обетовании Израилю, является первой точкой соприкосновения между иудаизмом и христианством. Оно же является и первоосновой разногласий этих религий, поскольку возникает вопрос, кого же считать тем самым Израилем, кому дано было Божественное обетование. Можно расходиться во взглядах только в том случае, когда существует общая основа для разных позиций, исходя из которой можно вести дискуссию. Когда такой общей основы нет, то и спорить не о чем.

Ряд символов, с помощью которых каждая их религий выражает свое отношение к религии-сопернице, отличается постоянством. Основные библейские образы на протяжении столетий проходят красной нитью сквозь культуру христиан и евреев. Вместе с тем, историческая ситуация меняет способы использования этих основополагающих образов. Это особенно заметно в вопросе процентных ссуд. В этом случае делается попытка использовать теологию для решения актуальных вопросов. А потому, как нам еще предстоит убедиться, стороны не удовлетворяются принятым теологическим положением, а пытаются исследовать это положение в свете изменившейся исторической ситуации.

Евреи и христиане вступили в определенные взаимоотношения с первых дней возникновения христианства. Эти взаимоотношения продолжаются вот уже две тысячи лет. За столь длительный период времени произошло немало изменений в обеих религиях. Каждый период внес свои коррективы в каждую из них. Однако, основополагающие положения остались неизменными. Нас интересуют оба аспекта: и то, что изменилось, и то, что осталось неизменным.

 

ЦЕРКОВЬ И СИНАГОГА
Мысль о том, что христианство и иудаизм являются близкими по духу религиями, парой сестер и враждующей парой одновременно, появилась с момента возникновения христианства. Наиболее полное выражение эта мысль получила в художественном изображении Церкви и Синагоги (Ecclesia et Synagoga). Эти образы появляются в основном на художественных полотнах и в скульптуре Средних веков, начиная с девятого века. На иллюстрации 4 вы видите скульптуры, находящиеся в кафедральном соборе в Страсбурге, построенном в XIII веке. Левая (с точки зрения скульптурной группы, а не зрителя) скульптура изображает Синагогу, правая – Экклезию, то есть церковь. Такое расположение скульптур ни в коем случае не является случайным: в западной культуре правое всегда означает хорошее, справедливое и правильное. А левое – наоборот.

Зритель видит, что обе скульптуры являются частями одного целого еще до того, как начинает вглядываться в детали. Собственно, у этих образов нет никакого отдельного смысла. Смысл появляется только, когда они оказываются рядом, и, вместе с тем, друг против друга. Эти качества – общность и противопоставление, гармония и конфликт – создают необходимую связь между образами. Она и является квинтэссенцией идеи, которую скульптура призвана выразить.

Составьте два списка признаков, отличающих каждый из этих образов.


Иллюстрация 4.

Церковь и Синагога. Скульптуры с фронтальной части южного трансепта (поперечного нефа) Страсбургского собора, 1230-1240 гг.

Церковь и Синагога изображены в виде двух женщин, каждая из которых несет на себе признаки абстрактной идеи, положенной в основу скульптуры. Церковь – это собирательный образ христианства то есть всех прошлых, настоящих и будущих христиан. Церковь – это также институт церковной власти. Она же и абстрактная, общая идея христианской веры. Синагога выражает то же самое, но только касательно евреев. Таким образом, Церковь и Синагога являются собирательными образами большого количества людей (всех верующих), обозначением соответствующих институций, а также выражением абстрактной идеи, получившими личностные характеристики (персонификация). Отображение абстрактных идей в виде женских образов – наследие классического искусства, взятое на вооружение искусством Средневековья. У римлян было принято изображать собирательные образы, человеческие качества и абстрактные идеи в виде женщин. Персонификация позволяет создать универсальные образы, лишенные личных качеств и непривязанные к определенному времени и месту. Поэтому перед нами не образ определенной женщины, а образ женщины вообще. Ее можно узнать по тем принятым символам, которыми наделил образ художник. Определить, которая из двух поставленных друг против друга скульптур Церковь, а которая – Синагога, можно не только по тому, какая из них поставлена справа, а которая – слева, но и по соответствующим атрибутам – внешним признакам, идентифицирующим каждую из них. Церковь можно узнать, в первую очередь, по кресту, украшающему ее скипетр, а Синагогу – по падающим из ее рук скрижалям Завета. Крест и скрижали Завета являются повсеместно известными символами христианства и иудаизма, Нового и Ветхого Завета. Крест стоит прочно и возвышается над скульптурами, тогда как скрижали Завета падают из рук и находятся в самом низу группы, что должно указывать на теологическую позицию каждой из религий и на историческую ситуацию, в которой они находятся. В других версиях того же сюжета, например, на медальоне окна кафедрального собора в Бурже (илл. 6) у обеих женщин на голове корона. Однако, корона Церкви надета устойчиво, в то время как корона Синагоги сбита набок и готова упасть. Корона обозначает власть, царствие. Значит, обе женщины – царицы. Но Синагога – царица бывшая, тогда как Церковь – царица настоящая. И свою корону она несет с гордостью. Страсбургские скульптуры держат в руках по скипетру. Скипетр – это тоже атрибут власти. В данном случае он указывает на высокое место, занимаемое обеими. Но скипетр Синагоги сломан, тогда как скипетр Церкви твердо установлен и увенчан крестом. Это указывает на то, что Церковь держит в своих руках власть над миром. Есть и еще одно различие: глаза Церкви открыты, тогда как глаза Синагоги закрыты покрывалом, прикрывающим ее глаза. Таким образом, Синагога как бы слепа, а Церковь – зряча. Синагога не только не видит. Ее голова склонена набок, она смотрит со стыдом и болью вниз. Взгляд же Церкви прям и горд.

Иллюстрация 5

Покоренная Иудея (Judaea Capta). Бронзовая монета, отчеканенная по приказу римского императора Веспасиана после покорения Иудеи в 71 г. На монете изображена оплакивающая свою участь женщина – персонификация провинции Иудея.

 

ЗНАЧЕНИЕ ОБРАЗОВ
Парные образы Церкви и Синагоги являются особенностью христианского искусства. В еврейском искусстве подобных образов нет. Попробуйте объяснить это явление.

Христианское искусство широко пользуется визуальными образами, в то время, как в еврейском искусстве использование подобных образов весьма ограничено. Это явление интересно само по себе, но мы не станем обсуждать его здесь за недостатком места. Отметим только, что тематика образов указывает на их истоки. Образ Исава взят из Библии, а потому он используется обеими религиями с одной и той же целью. В этом мы видим пример взаимосвязи религий. В то же время, образы Церкви и Синагоги, которые должны отображать победу одной религии над другой, не имеют параллели в иудаизме. Эти образы являются христианскими по своей сути. Церковь и Синагога из кафедрального собора в Страсбурге изображены в виде двух женщин. Эти скульптуры были созданы в период расцвета готического искусства и представляют собой тот эталон красоты, который избрала для себя данная эпоха. Тела женщин вытянуты вверх, их вид благороден. Длинные шеи, а нежные лица, как и подобает придворным красавицам, ради которых рыцари готовы были драться насмерть на поединках. Ни одна из этих скульптур не дает указания на возраст, как и подобает столь абстрактным образам–идеям. Эти дамы не принадлежат какому-то определенному времени или какому-то определенному месту. Они – вечны и универсальны одновременно.


Иллюстрация 6

Витраж в окне кафедрального собора в Бурже (Bourges), ок. 1230 г. Церковь и Синагога под крестом. Церковь держит чашу, в которую стекает кровь Христа. Синагога держит сломанное знамя. Корона падает с ее головы, а глаза прикрыты повязкой.

Эти слова, сказанные после разрушения Первого храма и во время изгнания евреев в Вавилон, полностью соответствуют деталям скульптурного изображения Синагоги: упавший венец обозначает разрушенный храм и утраченную независимость; померкшие глаза подчеркиваются прикрывающим их шарфом; а пристыженный вид Синагоги должен, скорее всего, означать понимание того, что все это случилось из-за грехов ее. Детали же изображения Церкви несут в точности противоположную нагрузку.

 

ЗАКОН И БЛАГОДАТЬ, ТЬМА И СВЕТ
Синагога олицетворяет еврейство в целом. Правда, стих из Плача Иеремии относится к определенному историческому моменту – разрушению Первого Храма и уходу в изгнание, но рука художника убирает на обеих скульптурах все исторические детали. Синагога не изображена в виде еврейской женщины библейских времен, и даже не в виде средневековой еврейки. Этот образ не имеет ни национальной, ни временной специфики. Очевидно, богослов, определивший принципы и идеи, согласно которым художник выполнил этот заказ, делал различие между современными ему евреями, являвшимися людьми определенного типа и образа жизни и отличавшимися какими-то внешними признаками, и еврейством как временным и абстрактным понятием. Падающий венец, сломанный скипетр, выпадающие из рук скрижали Завета, повязка, закрывающая глаза, создают общий образ Синагоги и выражают то плачевное положение, в котором, по мнению христианской церкви, евреи будут пребывать вечно. Корни этого представления о судьбе евреев мы можем найти уже в Новом Завете; позднее оно было обосновано Отцами церкви, в особенности Августином, наиболее выдающимся мыслителем Западной Церкви.


Иллюстрация 7

Церковь и Синагога из немецкого молитвенника. Иллюстрации сделаны в первой четверти XI в. Синагога удаляется от креста. В правой руке у нее нож, в левой – открытый свиток Торы. (München Bayerische Staatsbibliotek, Cod. Lat. 13601, fol. 3v).

Главной деталью изображений следует считать выпадающие из рук скрижали, которые являются символом Завета (союза) Бога с народом Израиля и символом Торы – lex, как христиане называли заповеди, исполняемые евреями. Падающие на землю скрижали Завета и высоко поднятый крест говорят о том, что заповеди Торы теперь исполнять не нужно, поскольку они утратили свое значение.

Согласно христианскому пониманию истории, время делится на на несколько эпох, которые определяют через понятия Закон («lex» - лат., «хок» - ивр.) и Благодать («gratia» - лат., «хесед» - ивр., - милость и любовь Бога к миру и, прежде всего, к человеку). Закон – это еврейские заповеди Торы, а Благодать - трактуется как то, чем наполнен мир после искупления, которым стала смерть Иисуса на кресте. Первая эпоха, которая началась с сотворения мира и закончилась дарованием Торы, является эпохой, предшествующей Закону (ante legem). За ней следует эпоха Закона (sub lege), которая началась с рождением Иисуса. Обе эти эпохи предшествуют эпохе Благодати. Эпоха, которая началась после принесения Иисуса в жертву – есть эпоха Благодати (sub gratia). До эпохи Закона люди жили, как им вздумается. В эпоху Закона такая надежда появилась.

А выполнение заповедей должно было очистить избранный народ для того, чтобы из него родился Мессия и Избавитель. У заповедей, таким образом, была одна цель – подготовить мир к приходу Мессии. А с тех пор, как появился Иисус и смертью своей искупил грехи людей, заповеди стали лишними. Согласно христианскому мировоззрению люди придут к избавлению только посредством Благодати, которую принес людям Иисус, согласившись стать искупительной жертвой за людские грехи. Евреи же, продолжая исполнять заповеди, не только совершают ненужный поступок, но и виновны в отсутствии веры, ибо тем самым отказываются признать, что Мессия уже пришел. Таким образом, Синагога и Церковь обозначают различные эпохи: эпоху Закона и эпоху Благодати. Их образы на медальонах призваны продемонстрировать победу Благодати над Законом.


Иллюстрация 8

Два медальона. Рельеф с деревянного креста датской королевы Гунхильды (Gunhilde), примерно 1075 г. Церковь с высоко поднятой головой, на голове – венец, в руках крест и книга. На книге написано: «Ecclesia Sancta» (Святая Церковь). Синагога стоит с опущенной головой, рвет на себе волосы в знак траура, книга выпадает из ее рук. В ее глазах не видно зрачков. На книге написано: «Synagoga» (Синагога).


Повязка на глазах Синагоги появляется в христианском искусстве в XII в. Вскоре это покрывало становится основным атрибутом образа. Идея покрывала взята из Нового Завета, из Второго послания апостола Павла к коринфянам. В нем Павел комментирует отрывок из Книги Исход, в котором говорится, что когда Моисей спускался с горы Синай со скрижалями Завета в руках, Господь прикрыл его лицо «покрывалом», ибо лицо сияло (Исход 34:33-35). По толкованию Павла, покрывало должно было скрыть от Моисея будущую судьбу этих скрижалей, то есть тот факт, что заповедям предстояло быть отмененными. А сыны Израилевы «…умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их» (2 Кор 3:14,15). Таким образом, покрывало не позволяет евреям видеть истинный смысл Торы. Они читают Тору сквозь покрывало или занавес, и не вникают в суть того, что читают, не понимают смысла написанного. Евреи ведут себя, как слепцы. Покрывало не позволяет им увидеть свет, свет правды, свет Благодати. Они продолжают пребывать в темноте, в темноте Торы и Закона. Эта слепота – духовная. Та слепота, которая мешает видеть правду. Эта слепота – духовная. Та слепота, которая мешает видеть правду. Эта слепота и является основной причиной как преступления так и наказания для «…неверующих, у которых бог века сего ослепил умы, что для них не воссиял свет благословествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого» (2 Кор 4:4). Свет – это жизнь, а тьма – это смерть. Слепая Синагога символизирует тьму смерти. А зрячая Церковь – свет вечной жизни.

 

ВЕТХИЙ И НОВЫЙ ЗАВЕТЫ
Согласно христианской концепции, Закон и Благодать, тьма и свет – эти противоречия выражают конфликт между Церковью и Синагогой. Однако, размещение обоих образов рядом выражает, помимо противоречия и конфликта, некое взаимодополнение. Средневековый мастер показывает нам двух сестер. Правда, одна из них – грустная и отверженная, а вторая – побеждающая и радостная, но, тем не менее, они – сестры. Между ними ощущается связь, как есть связь между Ветхим и Новым Заветами – двумя частями христианской Библии.


Иллюстрация 9

Темная («слепая») ночь (caeca nox). Из рукописи, ок. 975 г., Германия. В центре – медальон, на котором изображена молодая женщина с глазами, закрытыми повязкой – олицетворение ночи. Вокруг женщины – звезды. (Berlin, Staatsbibliothek, Cod. Theol. Lat., fol. 192).

По мнению христиан, Новый Завет дополняет Ветхий Завет, то есть еврейское Писание. Но Ветхий Завет нельзя понять, не зная объяснений, содержащихся в Новом Завете. Тот, кто пытается читать Ветхий Завет, не зная того, что написано в Новом Завете, похож на человека, бредущего по темному лесу. Только Новый Завет может осветить путнику все тропы Ветхого Завета и объяснить ему скрытые в нем смыслы. Все пророчества Ветхого Завета сбываются в Новом Завете. Самым известным примером для подтверждения этой позиции является стих их Исаии: «И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет из корня его» (Ис 11:1). Согласно христианской традиции, это пророчество о мессии исполнилось в Иисусе, который происходит из дома Давида, то есть «от корня» отца Давида Иессея (Ишая). Итак, пророчество находится в Ветхом Завете, его «разгадка» – в Новом. И все сказания Ветхого Завета можно понять, только читая Новый Завет. Во многих случаях сказания Ветхого Завета являются только намеками, притчами, прообразами (prefiguratio) к полным картинам Нового Завета. Ветхий Завет ведет тайными путями, тогда как Новый Завет выводит на освещенную дорогу. Только тот, кто знает Новый Завет, поймет, например, что жертвоприношение Иссака является прообразом, «префигурацией» к распятию Иисуса. А переход через Красное море является предсказанием процесса крещения в воде. Таким образом, понять Ветхий Завет без знания Нового Завета невозможно. Ветхий Завет является загадкой. Новый Завет – отгадкой41. Загадкой и отгадкой стоят рядом Синагога и Церковь – одна задает вопрос, другая дает на него ответ.

Как отнесся бы еврей к теме «Церковь и Синагога»? Какие элементы христианской трактовки этой темы он готов был бы принять, а какие бы отверг? Какие пути избрал бы, пытаясь раскрыть эту тему?


Иллюстрация 10

Одно из самых древних изображений Синагоги с повязкой на глазах. Иллюстрация к рукописи XI в., Франция. (Verdun, Bibliothèque Municipale, Ms. 121, fol. 1)


Иллюстрация 11

Церковь и Синагога внутри инициала «О». Иллюстрация из французской рукописи XII в. Церковь в венце, со скипетром, увенчанным крестом, попирает лежащую с завязанными глазами Синагогу. (Verdun, Bibliothèque Municipale, Ms. 121, fol. 273v)

 

ЛИЯ И РАХИЛЬ
Для определения взаимоотношений между христианством и иудаизмом, церковью и синагогой, христианство пользуется парными библейскими образами, теми, где один оказывается отвергнутым, другой – предпочтенным. Синагога – Это Каин, Агарь, Исмаил, Исав, Лия. Своей отверженностью Синагога подтверждает правильность выбора христианина. Лия, старшая сестра, отвергнутая во имя младшей сестры Рахили – это и есть иудаизм. А Рахиль, разумеется, – христианство. Как мы помним, главный порок Лии заключался в ее слезящихся глазах. Не о ней ли вспоминал средневековый художник, когда прикрывал глаза Синагоги повязкой?

Как уже было сказано, повязка на глазах Синагоги появляется в Средневековом искусстве только к XII веку. Существует мнение, что происхождение этого мотива связано с церковными театральными постановками. Подобный драматический жанр был распространен в Средние века. Сюжет пьес был всегда построен на рассказах их Священного Писания. Вначале театральное действо было частью культовых церемоний. Затем театр был вынесен за пределы церкви и стал народным развлечением по праздничным дням. Вместе с тем, театр продолжал выполнять не только развлекательную, но и назидательную функцию. Режиссер должен был снабжать своих персонажей узнаваемыми атрибутами. Из пьес, согласно предположению исследователей, эти атрибуты перешли в живопись и скульптуру. Однако, утверждение, что Лия – это образ Синагоги, а Рахиль – Церкви, восходит к гораздо более раннему времени. Приведем слова Киприана: «Иаков взял себе двух жен. Старшая, Лия, с больными глазами – она образ (typus) Синагоги. А молодая и красивая Рахиль – это образ Церкви. Она была бесплодна до тех пор, пока не пришло время ей родить Иосифа, который есть образ Иисуса».

Синагога и Церковь находятся в состоянии конфликта (Закон и Благодать), в состоянии примирения (Ветхий и Новый Завет), а также в состоянии диалога. Задолго до появления этих образов в изобразительном искусстве, уже существовали христианские сочинения, в которых христианин спорил с евреем о «правде», то есть о том, какая из двух религий является истинной. Обе религии, христианство и иудаизм, спорили по поводу абсолютной и единственной правды, поскольку только одна из них может быть истинной. «Истинная вера» неизбежно объявляет свою противницу ложной верой. В полемических сочинениях есть и такие, в которых спор ведется от имени Церкви и Синагоги. Отношения между ними часто описываются как спор между двумя сестрами, или между матерью и дочерью. В полемическом сочинении XII века Синагога выведена в образе старой и слепой матери, которая остается за райскими вратами, куда не может войти, потому что не хочет видеть правду, которую показывает ей ее молодая и красивая дочь Церковь. Вот слова Церкви:

«Послушай меня, старая несчастная мать! Высохла смоковница и стала бесплодной […] не вводит меня в заблуждение пустая магия, не учила я науки обмана. А знаю я мудрость жениха моего, Иисуса Христа. Свет его светит каждому, кто того желает. Почему бы тебе не вспомнить, как Господь [...] благословил тебя в Иакове, сыне Исаака, а в Исаве отверг? Разве не чувствуешь ты себя отверженной и погибшей?»

Укажите образы, используемые «Церковью» в данном диспуте. Попробуйте пересказать содержание ее слов, не используя эти образы.
Каков тон ее речи, и как можно определить по нему отношение Церкви к Синагоге.

Подробное содержание диспутов, а также детали споров между евреями и христианами будут приведены дальше в этом курсе. Но мы бы хотели уже сейчас обратить ваше внимание на то, что сам способ спора дает понять: Церковь верит в то, что она может убедить Синагогу. Во многих подобных полемических сочинениях, включая и тот, отрывок из которого мы только что привели, Церкви удается убедить Синагогу в своей правоте.

ОБРАЗЫ ЕВРЕЕВ И ХРИСТИАН  
На медальоне окна собора Бурже, о котором мы уже говорили (илл. 6), Церковь и Синагога не являются самостоятельными образами, как в кафедральном соборе Страсбурга. Тут они показаны под сенью Иисуса и креста, как деталь сцены распятия. Именно как часть акта распятия, они и изображались до того, как стали самостоятельными образами. На изображениях акта распятия Иисуса Церковь стоит всегда справа от распятого, а Синагога – слева. Причем, Синагога обычно повернута к Иисусу спиной, а Церковь – лицом. На некоторых изображениях на Синагоге не венец, а остроконечная шляпа, какую носили евреи Германии. Иудаизм показан в этом случае в его еврейском обличье. На некоторых рисунках рядом с Синагогой нарисован черт, который должен изображать Сатану. Таким образом, еврей ассоциируется с Сатаной.


Иллюстрация 12

Сатана завязывает глаза Синагоге. Миниатюра из рукописи XIV в., Франция.(Escorial, Libro el Procençal, Breviario de Amor [S.I.3], fol. 98)


Иллюстрация 13

Церковь и Синагога у креста. На Синагоге – островерхая шляпа. Иллюстрация в рукописи. Ок. 1100 г., Германия. (Düsseldorf, Heinrich Heine Institute, Essener Sacramentar, Cod. 4, fol. 8v)

В иллюстрации к книге Петра из Понса (илл. 14) глаза Синагоге закрывает змей. Как и на других изображениях, венец ее падает, глаза закрыты, и скипетр сломан. Но в данном случае глаза не просто прикрыты повязкой. Иллюстратор дал волю своей фантазии и обвил змеей глаза Синагоги. Таким образом, змея, символ дьявола, стала атрибутом Синагоги. Теперь Синагога ассоциируется с дьяволом, образ ее сильно отличается от скульптуры из Страсбургского кафедрального собора. Мы привели этот пример, чтобы показать, насколько различны толкования образа Синагоги в христианском искусстве. Для того, чтобы понять, чем обусловлены эти различия, следует оставить область искусства и рассмотреть общественную среду, в которой это искусство создавалось, а также получить максимум сведений об историческом периоде и той атмосфере, в которой создавались приведенные выше художественные произведения. Однако, и вне рамок детального изучения, приведенные примеры могут подсказать нам, как складывались отношения между евреями и христианами. Художественные образы могут послужить ключом к изучению исторических проблем.


Иллюстрация 14

Спор между Церковью и Синагогой. Иллюстрация к рукописи Петра из Понса. Ок. 1197 г. Голова синагоги склонена, древко ее штандарта сломано, глаза ей закрывает змей, обвившийся вокруг ее головы. (Amiens, Bibliothèque Municipale, Cod. 108, fol. 43v)

Изображение Церкви и Синагоги с алтарной картины отличается от тех же образов в Страсбургском кафедральном соборе. Определите эти различия.


 

ИДЕИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ  
Церковь и Синагога являются героинями многих художественных произведений, созданных в христианской Западной Европе. Их образы можно найти в полемической литературе, живописи, скульптуре, а также в религиозных театральных пьесах. Когда в скульптурные образы вкладывают текст диспута, в сущности получается театрализованный диалог, театрализованное религиозное действо с моралью в конце, призванное воспитывать человека и укреплять его в вере. Перенос образов из теологических споров на стены соборов, на их окна и в театрализованные действа приучал к ним народ, делал их знакомыми и понятными. В средневековом искусстве все было поставлено на служение церкви и христианской вере. У искусства была одна задача: передать в понятной языковой и образной форме абстрактны теологические идеи. Искусство было нравоучительным. Частое появление Церкви и Синагоги в религиозных драматических действах, витражах, скульптурных группах и церковной живописи свидетельствует о том, что в христианской теологии этим образам придавалось большое значение. Как и о том, впрочем, что они были популярными в народе. Идеология создавала язык образов, а он, в свою очередь, способствовал распространению идеологии и придавал ей силу.


Иллюстрация 16

Деталь эмалевого покрытия переносного алтаря из французского монастыря Stavelot. Около 1155-1160 гг. Синагога держит в правой руке копье и трость, на конце которой губка, смоченная в уксусе, - орудия эти фигурируют в евангельском описании казни Иисуса. В ее левой руке – венец.

Парные образы Церкви и Синагоги наглядно демонстрируют то, как именно христианство воспринимало иудаизм. А также помогают понять взаимоотношения между этими двумя религиями. Исав – образ сатанинский и враждебный. А Синагога – образ пристыженный и униженный. Однако создается впечатление, что художник ей сочувствует. Синагога сохраняет в созданных им образах свою честь – честь Ветхого Завета. Ее царственные атрибуты, пусть даже сломанные или падающие, указывают на высокий статус Синагоги в прошлом. Возможно, в подаче образа выражена даже надежда на то, что, признав в конце концов христианскую правду, она вернется в свое прежнее царственное состояние.

Сила искусства состоит в том, что оно может остановить определенное мгновение и превратить его в вечность, в которой прошлое, настоящее и будущее оказываются неразрывно связанными между собой. В персонификации Синагоги воплощено вневременное еврейство. Однако, стоило проникнуть в этот образ элементам современности и атрибутам современного художнику еврея, как любовь к Синагоге исчезает из его произведения. Образ Синагоги являлся удобным инструментом для выражения той разницы, которую видели средневековые христиане между конкретными евреями и иудаизмом, а также для выяснения тех изменений, которые претерпевали взаимоотношения христианства и иудаизма на протяжении веков.

Для средневекового зрителя Церковь и Синагога не являлись выражением только лишь теологических идей. Эти образы были для них и выражением объективной исторической ситуации. Победа Церкви – это победа христианского большинства и поражение Синагоги, а также – поражение еврейского меньшинства. Положение современных евреев похоже на положение Синагоги и доказывает правоту Церкви.


Иллюстрация 17

Свадьба Иисуса и Церкви. Иллюстрация к рукописи XIII в., Франция. В верхней части изображены Адам и Ева. В нижней – свадьба Иисуса и Церкви. Голову Церкви украшает корона, а в левой руке – знамя. На ее правую руку Иисус надевает обручальное кольцо (unio mystica – мистический союз). Сюжет свадьбы Иисуса и Церкви появляется в христианской литературе уже во втором веке н.э. Стих «мужчину и женщину сотворил их» (Быт 1:27) становится символом единения Иисуса и христианской церкви. (Paris, Bibliothèque Nationale, Cod. Fr. 9561, fol. 8)

Те же законы, которые теперь запрещают евреям держать христиан-рабов и христианок-наложниц или занимать общественные должности, дающие власть и влияние, были приняты с целью приведения теологических идей в соответствие с реальностью общественной жизни. Той реальностью, которую выражают образы Церкви и Синагоги. Поэтому образы Синагоги и Церкви могут служить не только введением в изучение взаимоотношений между двумя религиями, но и ключом к пониманию исторических изменений в обществе и постоянной связи между религиозным учением и исторической реальностью.

Иллюстрация 18

Жених и невеста. Иллюстрация из молитвенника. Южная Германия, середина XIV в. В этой рукописи на иврите («махзор Леви») жених и невеста представляют Всевышнего и Кнессет-Исраэль. Невеста, Кнессет-Исраэль, общность сынов Израиля, представлена в виде Синагоги. Глаза ее прикрыты повязкой, на голове – корона. На голове у жениха островерхая шляпа, типичный убор немецких евреев того времени. Между образами мы видим слова из Песни Песней (Песен 4:8): «Со мною с Ливана, невеста!» Художник, иллюстрировавший этот еврейский молитвенник (махзор), заимствовал образ Синагоги со всеми ее атрибутами из христианского искусства. И с помощью этого заимствованного образа пытался передать характер взаимоотношений между Всевышним и собранием сынов Израиля. (Hamburg, Staats und Universitätsbibliothek, Ms. Levi 37, fol. 169)

В изобразительном искусстве, в драме и в полемической литературе Синагога и Церковь всегда выступают вместе. Весь смысл этих образов состоит в том, что они – пара. В представлении христиан ни один из них не может существовать сам по себе, без присутствия постоянного и дополняющего партнера. Победа Церкви выражается через поражение Синагоги. Эти образы находятся одновременно в состоянии конфликта и согласия. Конфликт и гармония, диспут и диалог являются стержнем взаимоотношений между евреями и христианами. Именно эти понятия и будут основополагающими для нашего исследования.