ИЗ ПОЭМЫ «ГОСУДАРИ»

Тот — истинный король, тот властвовать рожден,
Кто нам самим собой установил закон,
Кто, царь своих страстей, своей душой державной
Умеет побеждать соблазн мечты тщеславной;
Но не гермафродит (изнеженный урод),
Борделыцик, созданный, чтоб жить наоборот,
Скорей слугою шлюх, чем над людьми владыкой,
Не чудище страны эпохи нашей дикой,
Не тот, кто пурпуром и златом королей
Скрывает подлости, одна другой подлей,
Предательство, подвох, презрение к работе,
Доверенной его вниманью и заботе;
Не тот, кто потерпел, чтоб женщины надзор
Проник в его Совет, правление и Двор,
В войну и мир, всегда готовый стать войною,
Таящий больше гроз, чем туча над страною.
Взгляните: наш король желанием горит,
Переодетый он по улице бежит,
Чтоб, девушкой, еще невинной, насладиться,
И служит вывеской борделям всей столицы.

Тиранство может быть хоть кое-как терпимо
Под видом доблести какого-нибудь Рима. (
Блаженны римляне: любили в старину
Тираны-цезари искусство и войну.)
Но горе, кто живет, как раб позорно слабый
Мужеподобных баб или мужчины-бабы!
Сомнительная мать для принцев-сыновей
Являлась сводницей, и полюбилось ей,
Чтобы один из них в лесах бежал по следу
Затравленных зверей и праздновал победу.
Вон он, второй Исав! Кто взор его проник,
Увидит: он — тиран, он — бешеный мясник!
Он —юный вскормленник жестокости кровавой.
Он тешился одной неистовой забавой:
Стонавших жалобно оленей убивал,
Новорожденных серн безжалостно пронзал.
Лихая жизнь его, опустошений школа,
Предсказывала век резни и произвола.

Другой ученей был и пристально глядел
На всех придворных шлюх, знаток любовных дел.
С лицом напудренным и подбородком бритым,
С повадкой женщины, предстал он сибаритом.
Наш зверь сомнительный, француз Сарданапал,
Без лба к без мозгов, явился раз на бал,
Сверкая знатными каменьями в народе.
Он в шляпе без полей, по итальянской моде;
Прическа — арками вдоль губ его кайма,
И на лице его белила и сурьма,
И в пудре голова явили нам старуху:
На месте короля — подкрашенную шлюху.
Какое зрелище, какой восторг для глаз!
В корсете, государь, затянутый в атлас.
Шнурки и галуны у нашего героя
Торчат из вырезов испанского покроя.
Весь день он щеголял обилием манжет,
В чудовищный, как блуд, костюм он был одет.
Чей лик вы видели? В недоуменье все вы:
Старухи-короля? Иль старца-королевы?
Воспитывался он всегда среди отрав,
Измен, подвохов, тайн и козней, и расправ.
Пройдохой, докой жил в сумятице совета,
Забытого имел еще ребенка где-то.
И вот с усердием тех юношеских лет,
Когда он посещал секретнейший совет,
Теперь всем помыслом он ищет лишь удачи
В покое мерзостном на потаенной даче,
Где похотью его утроенный разврат
Его неистовствам служить прикрытьем рад.

Агриппа д'Обинье

(на рисунок вдохновил Кит:))