За истекших четыре месяца, наша гордая птица - педиатрица прошлепала молочницу во рту у ребенка, кандидоз кишечника и лактазную недостаточность.
При этом, я ее спрашивала, почему у ребенка такой метеоризм, почему так часто срыгивает? На что получила ответ "потерпите, у всех так". Вашу мать!
Потерпите! До 18 лет, ага, а там Вас переведут во взрослую поликлинику.
Мы не спали месяц. Месяц! Из-за того, что эта дура даже не подумала назначить анализы.

А потом ей в голову и вовсе пришла гениальная идея назначить нам "Феррум-Лек".
Сироп, на секундочку.

У ребенка начались колики такой силы, что не спали уже не только мы, а все соседи с первого по пятый этаж - так Милька орала по ночам.

Это не врач, а какой-то вредитель, ей богу.

 

 

Всё=таки купила своему хомяку розовый вельветовый комбез на лето.

Не устояла. Ну не смогла я! (С).

Ну а кто кроме меня будет еще ее баловать? Некому больше.

Лучше всего истекший месяц характеризует выражение: "то понос, то золотуха".

Не в смысле, чтоб тишина была. А в смысле, чтобы небыло у нее поводов плакать.
Чтоб всё было так, чтоб плакать было не о чем.

Вот только так ведь не бывает...
Жаль.

Пролетел - не успела оглянуться.

Со вторым ребенком проще и сложней одновременно.

 

Временами накрывает послеродовая и муж удружил: припер какой-то вирус. У всех сопли, голова болит и у меня ангина.

Мне бы хотелось написать здесь текст легкий и светлый, полный сдержанности и достоинства.

О том, что время лечит и нужно быть благодарной за всё и хорошее, и плохое. Что дождь не может идти вечно и после дождя всегда бывает радуга.

Но это было бы полное враньё.

Вранье, что время лечит.

Ничего не забывается, ничего не "порастает быльем", и всё равно больно. И через год еще больней, потому что её ровесницы бойко топают по дорожке за руку со своими мамами, а её нет, она не топает, не носит, купленных бабушкой ярких колготок, нарядных платьев и  огромных бантов, не прибегает утром с криком "мама" и не такскает за уши собаку.

Конечно, с точки зрения  рацио, лучше, что всё кончилось за 45 дней. Никаких долгих лет мучений для нее и для меня, никаких кругов ада матери ребенка - инвалида. Но быть благодарной за это я, увы, не могу. Не могу.

И мой второй ребенок - Милька-вторая - это не радуга после дождя.
Она не упала с неба, она досталась мне так же тяжело и даже еще тяжелей, потому что вторая беременность меньше, чем через год после первой - это не фунт изюму. А с переломом голеностопа вместе - так и вообще. Это третий наркоз за полтора года, еще один рубец на матке, уродливый шрам на животе и проблемы со всем "нижним этажом" в придачу.

Нет, я конечно не жалею, что решила рожать, но из-за всех нервов ребенок получился возбудимый, висит на мне сутками - не отпускает ни на секунду. А чем аукнется наркоз и антибиотики на первых неделях беременности, еще большой вопрос.

И еще.

Я всё равно скучаю по той своей первой девочке, маленькой, рыжей с зелеными глазами.

 

В этот раз ездили втроем: те же, и ребенок.

 

Когда все вопросы с похоронами были решены и зазвучало пьянящее слово "наследство", объявилась сестра.

И ведь я поверила. Зная ее, поверила, что действительно что-то изменилось, что она, может быть, что-то поняла.

Поверила этому взволнованному голосу в телефоне: "Да, я хочу приехать на могилу".

Угу.

Щас.

 

Всё, что ее интересовало: копия свидетельства о смерти и отсутствие завещания.

 

А дальше - письмо с отговоркой, что начальство в отпуске и она напишет, когда будет знать, когда оно появится.

Я так понимаю, начальство на Луну улетело, потому что за три недели до него добраться, видимо, так и не удалось.

 

Ну буду знать, что уж. Мать всю жизнь на это покупалась. Надо быть умней.

 

И я даже не обижаюсь на них - на отца и сестру.

Просто, как-то грустно.

Грустно и понятно, почему мама решила уйти: ей хотелось любви, а вместо этого вокруг только потреблядство.

 

Я всегда боялась, что к моменту когда она уйдет, что-то не успею, недоскажу, недоделаю, недодам.

Старалась, чтоб так небыло.

И не успела.

Так и не успела съездить с ней "в заграницу". Ей очень хотелось.

Пока заставила оформить паспорт, родилась Милька-первая, потом болезнь и похороны, потом я сломала ногу, потом маме поставили диагноз и начались онкология-терапия-снова онкология, а потом всё. Не успела.

 

И родить не успела.

Каких-то три недели.

Не успела.

Вот и всё.

Помечтали и хватит.

После 18 не есть, в 8:30 прибыть в отделение с вещами, натощак.

Сразу на операционный стол.

 

Чудес не бывает.

H. Kerrii

Так вышло: умерла мама, а не осталось никого.

Сестра и племянница на похороны не явились.

Отец впал в детскую истерику: "хочу жить как раньше".

И получается, что нет у меня больше никакой семьи, кроме моего мужа.

Мама очень любила Роберта, будто знала, что это ему её хоронить.

Такая вот горькая ирония: прожить с мужчиной 37 лет и понимать, что хоронить он тебя не будет, и  даже цветов на гроб от него в результате не дождаться...

Муж позвонил мне накануне кремации: "какие цветы она любила?".

Сирень. Она любила сирень. Но какая сирень в августе.

Поэтому, красные розы.

Урну с прахом похоронили вчера.
Как она просила - в ногах у Мильки.

Страшно не то, что мы теперь взрослые, а то, что взрослые теперь - это мы 

Линор Горалик..

 

Наверное, все мы задавались вопросом, когда именно мы становимся "взрослыми".

Когда заканчиваем школу или институт? Вступаем в брак? Когда рождаются дети?

 

Сейчас мне кажется, что мы становимся взрослыми, когда больше никаких взрослых не остается.

Когда кто-либо принимает решение больше не жить, нужно найти в себе силы уважать это решение.

Только мне, пока что, очень сложно: прошло меньше 12 часов.

 

Если честно, я давно знала, что так будет.

Но по детской привычке надеялась, что всё обойдется.

 

Никогда не обходится. И теперь не обошлось.

Пришло время расстаться с детскими привычками.

 

 

Сегодня, в 15:48, после продолжительной болезни, моя мама умерла.

Покойся с миром.

 

Раньше, если меня спрашивали на тему брака по расчету, я отвечала вопросом: "Ты настолько хорошо знаешь математику, что сможешь так хорошо всё просчитать?".

А на днях моя мама сказала замечательную вещь:
"Когда у тебя четвертая стадия рака, уже не хочется ни шмоток, ни украшений...
Хочется, чтоб был кто-то, кто приготовит тебе поесть и помоет за тобой посуду."