Я тебя жду. Вот-вот ты придешь. Мы расстались всего лишь вчера. Но мне кажется, мы расстались год назад. На улице идет дождь. Капля за каплей текут по стеклу. Я смотрю сквозь окно. Внизу, по улице, спешат куда-то зонты. Под одним из них спешишь ты. Я давно тебя жду. Всего лишь день, всего лишь век. Я приготовил вино. Я приготовил букет. Я приготовил ужин, я постелил постель. Я жду, когда ты придешь. Мы договорились на семь. Вечером, где-то в семь. Но я жду тебя с семи, но утра. В течение всего дня я сто миллионов раз выглядывал в окно, чтобы увидеть тебя. Но вот уже семь. Я не знаю, куда деть себя, где спрятаться от своего ожидания. И от своей тоски. По тебе. По твоим рукам. По твоим волосам. По твоим глазам. Но вот звонок в дверь. И я бегу открывать. Ты, как птичка впорхнешь. Милый, ждал? Я спешила к тебе, только дождь не пускал. Ты войдешь, Я раскрою твой зонт у окна. Капли падают на половик. Я, как он, впитываю их. Выпью капли с лица и с рук. Стряхну их с твоего плаща. Ну, давай, проходи. Снова, будь, как дома, мой друг.

Сядем мы на диван, перед нами бутылка вина. Или хочешь согреться чаем. Нет? Тогда чай нужен мне, чтобы унять эту дрожь, когда вновь я вижу тебя. Ты мне вновь говоришь о событиях дня. Что случилось с тобой, подружек твоих болтовня. Я смотрю на тебя. Искорки твоих глаз, улыбка твоих губ. Запах твоих волос. Полет твоих рук. Я открою вино. Ты вдохнешь аромат тех цветов, что принес я тебе. Сделан первый глоток. Произнесен первый тост. За тебя, за меня, и за всех на земле. Кто любит тебя, кто любит меня. Кто любит как ты, кто любит как я.
Вот я смог унять свою дрожь, успокоить себя. Ты ведь рядом теперь, будешь рядом всегда. Музыку тихую я включу. Мы послушаем джаз. Вот я свечи зажгу. Их огонь так приятен для глаз. Так давай я включу любимый наш джаз. Но как трудно мне встать. Отпустить твою руку, сделать в сторону шаг. Отвернуться хотя бы на миг, чтобы включить весь этот джаз. Но ты улыбнешься, и я стану смелей. Как вчера, или как будто в первый раз. Я тебя обниму. И скажу, не скучай. Я покину тебя, лишь на короткий-короткий миг. Я только поставлю джаз. Наш любимый старенький джаз.
Вот пластинка шуршит, через секунду аккорд. Как же мне хорошо. И снова, в который раз. По комнате разносится эхом наш любимый старенький джаз.Из динамиков доносится далекий, чуть хрипловатый голос Нэт Кинг Коула. Он снова поет только для нас свою песню про эти глупые вещи.

Сигарета со следами твоей губной помады.

Авиабилет к этим далеким романтическим местам.

И снова у моего сердца вырастают крылья.

А эти глупые вещи вновь напоминают мне о тебе.

Звуки пианино из соседней комнаты.

Эти слова, что я с трудом произнес.

Но сердце говорило гораздо больше.

И эти глупые вещи вновь напоминают мне о тебе.

Играет оркестр, чувственным голосом поет Нэт Кинг Коул. Ты сидишь рядом. Я смотрю в твои глаза. Мы слушаем наш любимый старенький джаз.

Ты пришла, увидела, и покорила меня.

И после того, как это случилось,

Я понял, что каким-то непостижимым образом -

Миллион лет назад я знал, что это произойдет.

И меня поднимает весна на крыльях марта,

Заставляет мое сердце кружиться в танце.

И телефон звонит, а кто ответит?

И как чисты мои воспоминания о тебе

А эти глупые мелочи вновь напоминают мне о тебе.

Первые подснежники и короткие телеграммы.

И пламя свечей на маленьком столике в самом углу.

И все еще мое сердце парит на крыльях любви.

А эти милые мелочи вновь напоминают мне о тебе.

Вечерний парк, звон колоколов над ним

Звучит в сердцах всех девушек кругом.

И как прекрасна весна

И эти маленькие глупые вещи,

Что напоминают мне о тебе.

О, как мне дороги они.

Они делают тебя гораздо ближе.

Последний поезд и пустой вокзал.

И приглашение на танец.

И те воспоминания о тебе чисты

И эти глупые вещи вновь напоминают мне о тебе.

Ты немного согрелась. Еще один глоток. Красного вина. Яркого, как моя любовь. Крепкого, как моя любовь. Терпкого, как моя любовь. Я беру твою руку. Она уже не холодна. И моя уже не дрожит. Мы ведь слушаем джаз. А за окном идет дождь. И по нотам бежит мой рассказ. А капли дождя все бегут по стеклу. Снова голос. Играет нам джаз. Арета Франклин тихо поет. Эта песня про нас. Про нашу любовь.

Как все меняется в одночасье.

И в какой-то волшебный момент

Солнце роняет свои лучи на цветы,

И прекращается дождь.

Вчера я еще грустил,

А сейчас я стал частью тебя.

Исчезло куда-то мое одиночество

Когда я не спал по ночам,

Когда я встретил тебя,

Все изменилось в одночасье

И эти дожди далеко позади.

Небеса благословили меня тобой.

И это - главное для меня.

И я сам попал в рай,

Когда повстречался с тобой.

И все изменилось в одночасье.

Это одночасье и есть любовь.

А когда я с тобой, то я на небесах,

Куда я взлетел в одночасье.

И в сердце своем я знаю,

Что это одночасье и есть любовь.

Ты знаешь, я ждал тебя весь день. С самого утра, Как только я проснулся, как только за тобой закрылась дверь. Нет, я стал ждать тебя задолго до того, как мы познакомились. За сто тысяч световых лет до нашего с тобой рождения. Но наша любовь была уже тогда. Нас не было, но она была. Она искала нас по всей вселенной, она создала нашу планету с одной только целью - чтобы мы встретились. Через тьму поколений и разнообразий жизненных форм. Она вела нас друг к другу. Она стелила перед нами дороги, сдвигала материки и перекидывала через реки мосты. Она зажигала далекие звезды, чтобы по ним мы друг друга нашли. Она придумала слова, чтобы мы могли выразить через них свои чувства. Она выдумала язык, на котором мы могли бы рассказать друг другу и всему миру о ней. И о нас. Она создала музыку, чтобы нам было лучше понять и себя и людей. И любовь, и ее. И весь этот джаз.

Как не люблю я с тобой расставаться. Хотя бы на час, или даже на миг. На такую маленькую короткую минутку. Вечность проходит за это время без тебя. Вот, в подтверждение моих слов я поставлю тебе песню «Каждый раз, когда мы расстаемся» Чарли Хэйдена и Джерри Саузерн.

Каждый раз, когда мы расстаемся,

Я как будто умираю.

Каждый раз, когда мы расстаемся,

Я думаю, а зачем?

Ведь Бог, что над нами,

Или слишком занят другими делами,

И так мало думает обо мне,

Что позволяет тебе уходить.

А когда ты рядом,

То как будто в душе весна.

Каждый раз, когда мы расстаемся,

Радость сменяется грустью.

Каждый раз, когда мы расстаемся,

Я как будто бы умираю.

Мы сидим с тобой на диване, слушаем музыку и пьем вино. Дождь заканчивается. Тучи уходят на восток. Стены соседних домов уже освещены солнцем. Его косыми лучами. Скоро станет светлее. Теплее и, быть может, лучше, чем в прошлый раз. Давай, я поставлю что-нибудь «теплое». А что может быть теплее, чем музыка Антонио Карлоса Хобима. Давай перенесемся в далекую Бразилию, В Рио-де-Жанейро. Вот звучит прекрасный голос Астрад Джильберто. Она поет о нас, о тишине вечера и о тишине звезд. Слушай.

Тихие ночи тихих звезд.

Тихие аккорды моей гитары

Текут в тишине,

Что нас окружает.

Тихие мысли, тихие сны.

Тихие прогулки по тихой реке

И окно с видом на Корковадо.

Как прекрасно…

Знаешь, мы не могли не встретиться. Если бы мы не встретились, я бы пошел тебя искать. Я бы искал тебя на всех дорогах, на пляжах Ипанеы и Капакабаны. На старых улочках Минска, на Немиге и Свислочи. Шел бы сквозь вековую тайгу. Преодолевал бы высокие горы. Искал бы тебя в Московском метро. Слушал бы голоса уличной толпы, надеясь уловить нотки твоего голоса. Смотрел бы в окна машин и поездов, надеясь увидеть твое лицо. Встретиться с тобой взглядом. Узнать, найти тебя. Я бы взлетел высоко в небо вместе с птицами. Им сверху все видно, и я увижу тебя. Журавлиным клином устремился бы навстречу весне. Ведь с весной придешь ты. Проснешься с первой листвой. Сиренью миллионноцветной расцветешь. Белыми лепестками яблоневых садов на землю упадешь. Скроешь под ними мою боль и тоску. И где бы ты ни была, я найду тебя. Не может так быть, чтобы не нашел.

Но ты есть у меня. Ты рядом. Мы сидим на диване и пьем вино. И слушаем джаз. Я меняю пластинку и протягиваю тебе руку, приглашая тебя танцевать. Снова аккорды, тихо звучит саксофон.

Как хорошо бывает,

Когда тебя кто-то любит.

И хорошо, что этот кто-то - ты

Любовь - это чувство, которое

Выше, чем самое высокое дерево.

Глубже, чем самое глубокое небо.

И она повсюду с тобой.

В хорошие времена и в плохие.

И даже в безвременье она тоже с тобой.

И пусть будет то, что будет.

Кто знает, куда заведут нас пути?

Только безумец может

Дать ответ на этот вопрос.

Дай мне возможность,

И я всегда буду любить тебя.

Уже вечер. Солнце скоро сядет. За горизонт. Вот уж загорается закат. Наш город зажигает огни. И любовь зажигает огни. В наших сердцах. И в твоих глазах. Внизу по улице потоком идут друг за дружкой машины. Свет белый, свет красный. Вниз и вверх по реке. Навстречу судьбе и прочь от беды. Куда-то вперед. А, может, по кругу. Обгоняя печаль, оставляя позади одиночество и страх. А может, и смерть. Я вновь подхожу к проигрывателю и ставлю новую песню. Это - песня с красивым названием «В темноте».

В темноте только ты да я.

Ни звука, и ничего не видно.

Раздается лишь только биение

Моего бедного сердца.

И мне немного страшно,

Когда ты касаешься

Кончиками пальцев моих губ.

Но скоро окончится танец,

И мне вновь будет не хватать

Твоих рук, я буду скучать.

И как же мне хорошо

Целовать тебя в темноте.

Я тебя обнимаю. А твои руки обвили мне шею. Нежно гладят по волосам. Я выключил свет. Остались лишь свечи. Они тихо горят в тишине. За окном ночь рассыпала по небу звезды. А мы слушаем джаз. Наш любимый старенький джаз. И говорим о любви.


В рассказе прозвучали следующие композиции:

Nat King Cole - These Foolish Things
Aretha Franklin - What A Difference A Day Makes
Charlie Haden, Jeri Southern - Every Time We Say Goodbye
Stan Getz - Corcovado
James Brown & Dee Felice Trio - All The Way
Damita Jo - In The Dark

Задача – работать, каждый день!

Цель – стать лучше тебя!

Принцип – не мелочиться, и добиваться!

секунда жизни, делает мою судьбу!

Каждый час, не проходит зря,

Время дороже, пустых слов и мечтании

Работа в поте лица,

делает меня выносливее!!!

Каждая ошибка - это мой опыт,

Каждое разочарование – это моя наивность к людям.

Это я, тот самый парень,

Живу на зависть,

живу так, как я хочу!

Живу и радуюсь!

Пусть живу и скромно,

На жизнь не жалуюсь,

Пусть больно, от каждого падения

Но я здесь, я живу!!!

Время, постигать не достижимых Знании

Не знаешь, как?

Спроси, я отвечу –

Не спать, не гулять...

Учение без сонных ночей,

И потных тренировок,

Не достичь тех высот,

Давай со мной,

Делай как я!!!

Надоело защищаться. Удар, ещё один. Измождённое пытками тело падает на пол. Пытаюсь тихо отползти в сторону, но чьи-то цепкие пальцы хватают за щиколотку и тащат назад. Ноги свело судорогой, и нет сил подняться. Чувствую, как толкают в спину. Нет, лучше убейте… Растрескавшиеся губы растягиваются в горькой усмешке: вряд ли мне позволят так легко отделаться. Встаю на четвереньки. Дрожащими руками отталкиваюсь от пола и поднимаюсь на колени… Резкий удар в грудь, разрывающий лёгкие. Натыкаюсь на стену и невольно сплёвываю кровь, наполнившую горло. Волосы лезут в глаза, почерневшие от слёз…

Тишина. Ничего не слышу. Только гул в голове, разбитой и опухшей от воспалившихся ран. В нерешительности сажусь на пол. Никого. Рискнуть? С трудом, опираясь на злополучную стену и пытаясь не потерять сознания, встаю на непослушные ноги. Вздох… Нет ответа. Ещё один, глубокий до хрипоты. Пытка кончилась? Благодаря за передышку, делаю пару неверных движений, то ли шагов, то ли судорог. Уже ползком добираюсь до ступенек. Молча, лишь изредка постанывая от боли в растянутых сухожилиях и вывихнутых суставах, поднимаюсь наверх, оставляя за собой кровавый след. Не оборачиваясь, чувствую, как он, бледнея, медленно обращается в пепел, дабы быть разнесённым ветром памяти по лабиринтам путей. Как и всегда.

Тяжело дыша, переваливаюсь на спину, пытаясь почувствовать онемевшие колени и локти, на которых я карабкался по последним ступеням в следующий зал. Краем глаза заметил тени, скользящие по колонам. Уже? Перерывы на отдых становятся в ё короче. Всё, устал. Проваливаясь в пустоту, понимаю, что мои палачи будут терпеливо ждать, пока я очнусь. Но пока можно отдохнуть. До рассвета…

Каждый обитатель квартиры, в которой жил и я, знал, насколько Уродливый был уродлив. Местный Кот. Уродливый любил три вещи в этом мире: борьба, поедание отбросов и, скажем так, любовь. Комбинация этих вещей плюс проживание без крыши оставила на теле Уродливого неизгладимые следы. Для начала, он имел только один глаз, а на месте другого зияло отверстие. С той же самой стороны отсутствовало и ухо, а левая нога была когда-то сломана и срослась под каким-то невероятным углом, благодаря чему создавалось впечатление, что кот все время собирается повернуть за угол. Его хвост давно отсутствовал. Остался только маленький огрызок, который постоянно дергался.. Если бы не множество болячек и желтых струпьев, покрывающих голову и даже плечи Уродливого, его можно было бы назвать темно-серым полосатым котом. У любого, хоть раз посмотревшего на него, возникала одна и та же реакция: до чего же УРОДЛИВЫЙ кот. Всем детям было категорически запрещено касаться его. Взрослые бросали в него камни. Поливали из шланга, когда он пытался войти в дом, или защемляли его лапу дверью, чтобы он не мог выйти. Уродливый всегда проявлял одну и ту же реакцию. Если его поливали из шланга - он покорно мок, пока мучителям не надоедала эта забава. Если в него бросали вещи - он терся о ноги, как бы прося прощения. Если он видел детей, он бежал к ним и терся головой о руки и громко мяукал, выпрашивая ласку. Если кто-нибудь все-таки брал его на руки, он тут же начинал сосать уголок рубашки или что-нибудь другое, до чего мог дотянуться.
Однажды Уродливый попытался подружиться с соседскими собаками. В ответ на это он был ужасно искусан. Из своего окна я услышал его крики и тут же бросился на помощь. Когда я добежал до него, Уродливый был почти что мертв. Он лежал, свернувшись в клубок. Его спина, ноги, задняя часть тела совершенно потеряли свою первоначальную форму. Грустная жизнь подходила к концу. След от слезы пересекал его лоб. Пока я нес его домой, он хрипел и задыхался. Я нес его домой и больше всего боялся повредить ему еще больше. А он тем временем пытался сосать мое ухо. Я прижал его к себе. Он коснулся головой ладони моей руки, его золотой глаз повернулся в мою сторону, и я услышал мурлыкание. Даже испытывая такую страшную боль, кот просил об одном - о капельке привязанности! Возможно, о капельке сострадания. И в тот момент я думал, что имею дело с самым любящим существом из всех, кого я встречал в жизни. Самым любящим и самым красивым. Никогда он даже не попробует укусить или оцарапать меня, или просто покинуть. Он только смотрел на меня, уверенный, что я сумею смягчить его боль. Уродливый умер на моих руках прежде, чем я успел добраться до дома, и я долго сидел, держа его на коленях. Впоследствии я много размышлял о том, как один несчастный калека смог изменить мои представления о том, что такое истинная чистота духа, верная и беспредельная любовь. Так оно и было на самом деле. Уродливый сообщил мне о сострадании больше, чем тысяча книг, лекций или разговоров. И я всегда буду ему благодарен. У него было искалечено тело, а у меня была травмирована душа. Настало и для меня время учиться любить верно и глубоко. Большинство хочет быть богаче, успешнее, быть любимыми и красивыми. А я буду всегда стремиться к одному - быть Уродливым...

На дворе задождило. Зима, однако.
Белки попрятались, поджали мокрые крысиные хвосты в опушке. На полянке перед домом копошатся мелкие серые птички.
Птичек много, копошатся резво, отчего полянка шевелится, как живая.

В доме пахнет мандаринами, на столе баночка икры и шпрот.
2010 год собирается уходить. Пакует чемоданы.
- Не забудь всякую херню, - подсказываю я, и слежу зорко за тем, что он пихает в полосатые рыночные сумки.
- Сам знаю, где херня, а где сокровища, - огрызается старый плешивый год.
- Болезни не забудь, самое главное, - не обращаю я внимание на легкое хамство.
- Болезнь – сиречь борьба иммунитета, - не без основания замечает старик.
- Сомнения забери, - не унимаюсь я. – Сомнения – они вредны для психики.
- Сомнения – есть движение мысли и гимнастика ума, - бубнит он.
- Для гимнастики оставь шарады и кроссворды.
- Это примитивно.
- Забери дурные сны, кошмары.
- Если влезут, видишь, места почти нет.
- А что ты там напихал? – интересуюсь я тревожно, - Не забрал ли чего нужного? Деньги там или шпроты в масле?
И наклоняюсь вперед, пытаясь достать до сумки, чтоб заглянуть, что он там нагреб на вынос.
- Лапы убери! – дергает старик сумку на себя. – Я сам знаю, что забрать, а что оставить.
- Ага, ты знаешь... Такие, блин, знатоки, придут, обдерут дом до нитки и свалят. А потом, как хош, так и живы еще целый год.
- Харе базарить! – старик застегивает молнию на сумке, чешет репу и поправляет штаны.
Потом озабоченно смотрит в сторону клозета и добавляет:
- Сча. Пять секунд.
И скрывается за дверью.
Пока из туалета слышится деловитое журчание, я на цыпочках скачу к полосатым тюкам и шманаю содержимое. Так и есть! Старая козлина поперла умиротворение и покой, беспочвенные надежды и неосознанную легкость бытия.
Хрен тебе, паразит, не на того напал!
В туалете шумит вода, заработал слив.
- Руки не забудь помыть, аккуратист! – кричу я сердито.
- Без сопливых помню! – отвечает старик из-за двери.
Пока он моет холодной водой свои холодные лапы, я успеваю выхватить из сумки маленькую вертлявую удачу за хвост и охапку легкого как вата пофигизма.
Саму же сумку я пинаю к входной двери, и когда дед, потирая руки, выходит из туалета, указываю ему строго на дверь:
- Все, вали.
- А что так неласково? – скалится старый год.
- А я вообще – не ласковый. При твоей работе, поди, и не таких противных встречал, так что не строй из себя оскорбленную невинность. Вали, давай.
- Ладно, бывай! – делает «пока-пока» старик и хихикает. – Жди молодого. Думаешь, он будет лучше? Старый конь, понимаешь, он не попортит...
- Вали уже, не наговаривайся!
Мне надо, чтоб он ушел, чтоб не стал проверять сумку. А то черт его знает, что будет, если обнаружит пропажу. Все-таки, называя вещи своими именами, это воровство.... А что за санкции у них там предусмотрены на этот счет, не известно, может быть гиена огненная навечно.

И он уходит, криво улыбнувшись напоследок.

Я облегченно вздыхаю. Охапка пофигизма прикрыта грязным бельем и спрятана в стиралке. Немного жаль неосознанную легкость бытия.
- Дима, - кричит из комнаты братишка, - а я нашел пластилин!
- Где? Только умоляю, не лепи на ковролине!
Я поднимаюсь наверх.
О, нет!
Из мягкой маленькой вертлявой удачи ребенок слепил три синих кошки. Одну без глаз, вторую без ноги, а третью – сидячую, без хвоста.
Интересно, она в таком виде будет действовать?

Я бежал по «пьяной дороге» в сторону вокзала, в район «опытных» прудов. Нет, я не был напуган там, иль заинтригован. Я просто понял что-то. Не спрашивайте что. Не отвечу, потому что сам не знаю.
По лицу стегали плети вишен, и лай собак сопровождал меня словно 2-я Соната Шопена (третья часть). В темноте мелькали блики Луны, пивных крышек и рябь на воде.
Наконец я остановился и сел на берег пруда прямо в мокрый песок и гниющие ветки. Я прислушался к миру и понял, что он изменился. Изменился как-то кривобоко и с неприятным запахом. Блядь! Не надо так, Господи, останови процесс! Люди не виноваты в том, что тебя нет. Они виноваты лишь в том, что существуют сами, без тебя…

— Эй, ты! Все нормально? — услышал я сиплый спокойный голос.
Я всмотрелся во тьму и увидел возле облезлой ивы какое-то существо, похожее на павиана. Оно неторопливо приблизилось ко мне и шмыгнуло носом.
— Ты пугаешь меня, незнакомец — ответил я, шаря по песку в надежде найти кусок кирпича.
— А ты не бойся. Тебя самого можно испугаться, — ответило существо. — Я тут уж много лет живу, и, честно говоря, насмотрелся и на утопленников, и на изнасилования, и на еще черт знает что.
— А кто ты? — настороженно спросил я.
— Дух этого пруда. Прудовой, так сказать, — ответил он.
— Я понял Я верю в такие вещи…
— Я знаю, потому и появился.
— Время не совсем удачное, — с досадой прошептал я.
— Как раз то время! Если бы не я, ты был бы уже аду, — ответил Прудовой.
— Значит, это правда?
— Да, правда. И рассвета не будет, пока ты не спрячешься в пруду…
— Как, то есть, в пруду?
— Ныряй, блядь, пока они не взяли след! — вдруг заорал дух, вскинув когтистые лапы.
Я не понимая, и не анализируя, вскочил и бросился в воду. За мной кинулся хозяин пруда и волосатыми, мощными руками потянул ко дну. Я сучил ногами и царапал воду, я пытался отыскать воздух, но его не было. В последний момент я вспомнил, что не уплатил за коммунальные услуги, и сознание уплыло, как медуза, куда-то вверх…

Их было две. И они были красивы как советские актрисы. Я бы назвал их русалками, но в книжках пишут, что у русалок должен быть хвост. А тут никаких хвостов не было. Просто одна женщина, облаченная в пушистую шаль, уронила мне на грудь волны фантастических, серебристых волос в которых запутались звезды, а вторая держала меня за руку тонкими восковыми пальцами и смотрела в глаза как ртутная лампа.
— Познакомься, это Азия, а это Европа, — услышал я голос Прудового.
Первая девушка чуть наклонила голову, и электричество пронзило воду. Вторая улыбнулась как весна, и отпустила мою руку.
Я приподнялся на сколько мог, и понял, что нахожусь на дне водоема в окружении битых бутылок, коряг и булькающего ила.
Прудовой сидел на ржавой раме от мотоцикла «Урал» и, улыбаясь, смотрел в мою сторону.
— Ты утопил меня. Зачем? — спросил я без надежды.
— Ты сам себя утопил, — ответил он.
— Ты держал меня за ноги, сволочь! — попытался вскочить я, но тут же увяз в теплом иле.
— Спокойно, Bespyatkin! Ноги — это ерунда. А как тебе мои помощницы?
— Красивые… — улыбнулся я дамам.
Те так же ответили мне приятным оскалом.
— Хочешь остаться с нами? — мелодично спросила Азия, стиснув бирюзовыми коготками мое запястье.
— Здесь очень хорошо, здесь нет вопросов и налоговой инспекции, — вторила ей Европа, играя своими волшебными волосами.
— А как тут с водкой? — спросил я о главном.
— Водки нет, есть свобода и наслаждение, — встрял в разговор Прудовой.
— А разве это не одно и тоже?
— Конечно, одно и то же! Я шучу, но водки все равно нет.
— Ты говорил, что меня ищут. Кто? — вспомнил я.
— Твои вторые и третьи «Я», они продали тебя еще вчера…
— Кому?
— Ты сам знаешь кому.
— А за сколько?
— За два литра, как Никиту Михалкова, — почти зевнул Прудовой.
Я задумался.
Веселенькое дело, мои «Я» продают меня как барана, а я в неведении. Как же так? Ведь в человеке все прекрасно — и мозги, и печень. Так почему какие-то метафизические твари распоряжаются венцом творения как ширпотребом? Стоп! Если дьявол таки приобрел свой договор, то ведь его можно и оспорить. Наверняка в тот момент я был невменяем и находился в контрах с рассудком. Но я не верю в Бога, почему ж тогда я должен верить в Сатану? Нет демона — нет проблем.
— Вы меня разводите, граждане? — выпалил я заветное предположение.
О, как они смеялись! Европа зажигала вокруг нереальные огоньки, от которых шарахались уродливые ротаны. Азия, скрестив руки на пышной груди, откинулась, словно в оргазме, на листья какого-то водяного фикуса. Прудовой ухал как птица филин. Водная толщь сама по себе смеялась, вибрируя потоками.
— И чего тут смешного? — возмутился я.
— Уф, уморил, Bespyatkin, просто до коликов! — кудахтал дух пруда.
В конце концов, вся компания успокоилась, и лица их стали серьезными как Уголовный кодекс.
— Послушай сюда, глупый человек, — наклонился вперед Прудовой. — Вот эти две нимфы — те самые проститутки, которых в прошлом году здесь на пруду «грохнули» хачи. Слыхал, небось?
Европа и Азия опустили головы и мне привиделись слезы. Я, конечно же, помнил эту нашумевшую историю.
— Я уговорил их остаться тут, и они счастливы. Они независимы от людей, и делают все, что пожелают. Ты прав — Бога нет, Дьявола тоже. Так что и тут им боятся нечего. Свобода! А «слили» тебя обычным ментам, — резко прервался «павиан».
— Ментам? За каким таким хуем я им понадобился?! — изумился я, словно открыл новый элемент.
— Помнишь «макарова», который тебе Филя подогнал из Чечни? — спросил Прудовой.
— Ну, помню… Так я его цыганам сдал, за «десятку», — ответил я.
— Всплыл тот ствол, как утопленник, нехорошо всплыл…
— Где?
— В общаге твоих знакомых танцоров, вспоминаешь?
— Ну, да! Так то Пашка участковый стрелял… Он ебнулся, видно, от «бутиратов»! — воскликнул я в ужасе.
— Нет, Bespyatkin, не ебнулся он, а заказ выполнил от департамента культуры. Тебя же, личность известную в алкогольном разрезе, подали на блюдечке. На почве неприязненных отношений в сфере шахмат и все такое. Есть свидетели — певица Анюта и вахтерша. Понятно? — водяной отпрянул в сторону и завис в толще мутной воды.
— Дурь какая-то… — фыркнул я.
— Верь ему, — сказала Европа.
— Верь ему, — повторила Азия.
Я вскочил в волнении, как твердый шанкр. В моей голове прокручивалось кино, которое не имело ни идеи, ни сюжета, ни конца, ни начала. И все же я не верил. Ни в логику, ни в предположения, ни в русалок, ни в свою виновность. Ведь меня там не было, когда Пашка убивал пьяных артистов. Я был за окном, вне реальности. Ну, вы ж помните, граждане, а?
— Отпусти меня Прудовой, я должен быть там! — крикнул я духу.
— Это твое последнее, слово? Жалеть не будешь? Жить спокойно не хочешь? — словно анкетировал меня Прудовой.
Милые проститутки с надеждой смотрели на меня, пытаясь взглядами изменить мои мысли.
Но я был зол и тупо упрям. Я хотел чего-то выяснить, доказать или просто увидеть чьи-то живые лица. Потому и ответил, словно герой какого-то романа: «Нет!»
— Хуй с тобой, возвращайся в свою дурацкую жизнь и сам выпутывайся из дерьма! — с досадой рявкнул Прудовой и всадил мне в грудь какой-то кинжал с ржавой рукояткой.
Боль, молния и поток зловонной воды окружили меня, словно стекловата. Потом качнулась среда, и я почувствовал, как ползу по грязному песку в сторону покосившегося «грибка» с опрокинутой урной. Луна светила волшебным фонарем, и окрестности «опытного» пруда проявлялись как на просроченной фотобумаге. Начинало светать. Я поднялся и побрел к мосткам, спотыкаясь и сплевывая гнилую воду.
Неожиданно из кустов жимолости ко мне кинулись три форменных тени. Я не успел даже дернутся. Они навалились на меня, звеня наручниками. Потом поясницу пронзила страшная, тупая боль резиновой дубинки.
— Попался, мразь! Тащи его в «бобик», — прозвучало в ночи чье-то заклинание.
И меня поволокли, как разделанную тушу, в сторону одинокого фонаря к милицейской колеснице.
— Это глупо, просто… — пытался сказать я.
Но сокрушительный удар в затылок погасил слабую свечку в моем сознании. Я упал в яму безразличия и мертвой пустоты.

-Ой, смотри – ящерка! Только что вылупилась. Видишь скорлупу?
-Ага! Прикольная какая!
-Слушай, а давай ее поймаем? Говорят, на этих островах суп из ящерицы самый большой деликатес.
Они кинулись вдоль дикого пляжа за ящеркой, увязая по щиколотку в золотистом песке и хохоча во
все горло. Девушка отставала, а парень почти настигал ящерку. Та сделала немыслимый поворот и в
последнем рывке забралась на одиноко стоящий обломок скалы.
Парень обошел обломок вокруг.
-Не забраться – сказал он расстроенным голосом. – Тут метра два с половиной.
-Надо сбить ее палкой или камнем. А потом ты ее накроешь футболкой и все дела.
Парень стянул с себя футболку и стал завязывать рукава узлами. Девушка приволокла выброшенный
океаном на берег обломок дерева.
Ящерка внимательно наблюдала за их действиями сверху, а потом вдруг открыла рот и пронзительно
закричала. В голосе слышалось совсем человеческое отчаяние и страх.
-Надо же, как орет! – удивился парень…
Какой-то хлопающий звук послышался сзади, перекрывая шум прибоя. Взметнулся песок. Тень накрыла
всех троих и еще половину пляжа – будто облако набежало на июльское солнце.
Двое одновременно обернулись на звук. Огромный дракон нависал над ними. Перепончатые крылья еще
не полностью сложились за спиной и сквозь их серую кожу просвечивали кровеносные сосуды. Костяной
гребень на загривке топорщился, пасть была полуоткрыта - виднелись зубы и раздвоенный на конце
язык.
-Мама..- полушепотом сказал парень. Девушка молчала, не в силах не двинуться, не убежать, не
вымолвить хоть слово.
-Упс, да? – неожиданно сказал дракон хриплым, низким голосом.
-Аааааа – тихонечко завела девушка на одной ноте.
- Охотимся помаленьку, да? – сказал дракон и по-собачьи чуть повернул голову набок.
- Ммы гу-гугуля…- парень начал заикаться. – М-мы…
-Вижу. Гули вы, ага. Гульки. Голуби. Голубки. Тока хищные, да?
- М-мы – парень окончательно зациклился на первом слове.
Дракон потерял к ним интерес и повернул голову к обломку скалы.
- Иди к папе, доча.
Ящерка проворно соскочила на песок и подбежала к огромной ноге, покрытой зеленовато-серой
чешуей. На спине у нее неожиданно расправились маленькие кожистые крылышки. Задрожали и снова
сложились.
-Папа. – тоненьким голоском сказала ящерка, впервые в жизни пробуя голосовые связки. – Папочка.
Потом повернулась к замершей паре, поглядела на них блестящими глазенками и спросила дракона:
-Папа, а ты их убьешь?
-Нет, доча. Мы не обижаем маленьких. Мы ведь не люди….

Мы все привыкли к Осени, как привыкают к чему-то обыденному. Она приходит каждый год после Лета и незаметно исчезает, растворяясь в Зиме. За суетой жизни мы перестаем обращать на нее внимание: осень и есть осень.

Но ведь она – ЖИВАЯ! Как заботливая мать, она ухаживает за своими детьми. Кого-то ободрит, кого-то поощрит, а кого-то и отшлепает, отругает. И она разная. С мокрым снегом, с золотым листопадом, с ярким солнцем, пронизывающим ветром и шумным дождем. Нельзя сказать, плоха она или хороша. Она такая, какая есть. И она любит нас, пусть по-своему, но любит.

Мне очень хотелось взглянуть на нее другими глазами, поговорить с ней. И вот что однажды она рассказала:

– Родилась я очень давно, уже точно и не помню, когда. Нет, дело вовсе не в том, что я скрываю свой возраст. Хотя, – тут она кокетливо улыбнулась, бросив в меня целый ворох желтых, с красными прожилками, узорчатых листьев, подхваченных налетевшим ветерком и закружившихся в медленном танце, – как у любой женщины, и у меня есть свои тайны. Родителей я не помню, а воспитывалась старшей сестрой. Да вы ее знаете! Ее многие ждут и любят, несмотря на ее суровость и обжигающее ледяное дыхание. О ней даже написано много сказок. Снежной Королевой назвал ее кто-то из ваших писателей. А кроме старшей, у меня есть еще две сестры, средняя – красавица Лето, и младшая – вечно юная Весна. Весна совсем еще девочка, но и у нее уж завелось множество поклонников… Но не будем о них, – она печально вздохнула, обдав меня мелким холодным дождиком. – Ах, как бы мне хотелось, чтобы и меня все любили… – Она мечтательно прикрыла глаза. На какой-то миг небо прояснилось и выглянуло яркое солнце. – Быть королевой Земли! Ну, пусть не всей, хотя бы половины... А пока такой чести удостоились лишь Лето и Зима. Они – полновластные хозяйки своих владений, а нам с Весной остается только ждать своего часа. Но когда-нибудь придет и мое время!

Осень грозно сдвинула брови на своем прекрасном лице. С неба тут же хлынул сильный ливень, и я постарался быстрей укрыться под ближайшим деревом. Ее Величество заметила мое бегство, и, как бы извиняясь за мимолетную вспышку гнева, сказала:

– Ну вот, вы, наверное, решили, что я злая и завистливая. Поверьте, это не так! Я люблю жизнь, радуюсь каждому ее проявлению. И никто, кроме меня, не знает, сколько мне приходится вкладывать труда, чтобы подготовить всех и все к периоду зимнего покоя. Надо же проверить, все ли запасы сделаны. У всех ли есть теплый дом, и надежно ли он укрыт от постороннего глаза? Я всех тороплю, даже лентяям приходится пошевеливаться. Ведь когда придет моя старшая сестра – времени на это уже не будет…

Она снова улыбнулась, и я вдруг увидел, что она совсем не злая, не холодная. Она – просто разная! Где-то теплая и ласковая, где-то требовательная и суровая, а где-то – веселая и стремительная.

Прочитайте и подумайте над этим.
Мой друг открыл ящик комода своей жены
и достал пакетик, завернутый в шелковую бумагу. Это был не просто
какой-то пакетик, а пакетик с бельем. Он выбросил пакетик и взглянул на
шелк и кружева. "Это я купил ей, когда мы были в первый раз в
Нью-Йорке. Это было 8 или 9 лет назад. Она никогда его не носила. Она
хотела сохранить его для особого случая.
И сейчас, я думаю, пришел тот
момент". Он подошел к кровати и положил белье к другим вещам, взятым из
похоронного бюро. Его жена умерла. Когда он повернулся ко мне, он
сказал: Ничего не сохраняй для особенного случая; каждый день, который
ты проживаешь, это особенный случай. Я все еще думаю над этими
словами... они изменили мою жизнь. Сегодня я больше читаю и меньше
навожу порядки.
Я усаживаюсь на веранде и наслаждаюсь видом, не обращая
внимания на сорняк в саду. Я провожу больше времени со своей семьей и
друзьями, и меньше на работе. Я понял, что жизнь - собрание опыта,
которое стоит ценить... И сейчас я больше ничего не сохраняю: я каждый
день пользуюсь своими хрустальными бокалами. Если надо, я надеваю свой
новый пиджак, чтобы пойти в супермаркет. Также мои любимые духи я
использую, когда хочу, вместо того, чтобы наносить их только по
праздникам.Предложения, например: "Однажды" или "В один из дней",
изгнаны из моего словаря. Если это того стоит, я хочу видеть, слышать и
делать вещи сейчас и здесь. Я не совсем уверен, что сделала бы жена
моего друга, если бы она знала, что ее не будет завтра (завтра, часто
так легко воспринимается). Я думаю, что она позвонила бы семье и
близким друзьям. Может, она позвонила бы паре старых друзей, чтобы
помириться или извиниться за старые ссоры.
Мне очень нравится мысль,
что она пошла бы в китайский ресторан (ее любимая кухня). Это мелкие
несовершенные дела, которые мешали бы мне, если бы я знал, что мои дни
сочтены. Меня бы раздражало, если бы я не увидел друзей, с которыми я в
один из таких дней должен был связаться. Раздражало бы, если бы я не
написал письма, которые хотел написать в один из этих дней. Раздражало,
если бы я не так часто говорил своим близким, как я их сильно люблю.
Сейчас я не упускаю, не откладываю, не сохраняю ничего того, что могло
бы принести в нашу жизнь радость и улыбку. Я говорю себе, что день,
каждый, как и каждая минута - что-то особенное. Когда ты получишь это
сообщение, передай его тому, кому ты желаешь добра, и кто дорог тебе.
Если ты слишком занят, чтобы потратить пару минут, чтобы передать ее
другим, и ты скажешь: в один из дней... завтра... может, ты и не
сделаешь этого совсем..

У одной девочки был любящий отец, которого она тоже сильно любила. К сожалению, у него был ненормированный рабочий день – его могли вызвать на работу в любое время суток. Одним теплым днем отец собрался повести дочку в детский парк развлечений. Девочка была безумно счастлива и просто наслаждалась, предвкушая время с любимым папой. Но вдруг отца вызвали на работу, и он ушел, пообещав повести ее в парк завтра. Девочка осталась ждать. Его не было день, два, неделю... Прошел год и девочка подумала, что она не нужна отцу, и что он никогда не вернется. «Если я не нужна своему родному отцу, значит, я никому никогда не буду нужна», - решила дочь. Проходили годы, полные обиды, горечи и разочарования, из-за которых жизнь не складывалась. И вот однажды, когда ей уже было за 30, раздался звонок в дверь, а на пороге – поседевший отец с огромным пакетом писем. Оказалось, что его таинственной работой была служба в КГБ, которое же его и приговорило к 25 годам заключения. Чтобы душевно не умереть, он на протяжении этих долгих лет каждый день писал письма. Писал о своей дочери, о том, какая она добрая девочка, как она выросла, как хорошо у нее сложилась жизнь, какую счастливую семью она создала. Дочь всю ночь читала письма отца и горько рыдала, думая о том, что ведь она могла и должна была стать той, о ком он мечтал. О если бы не ЭТО маленькое РЕШЕНИЕ, КОТОРОЕ ОНА ПРИНЯЛА 25 лет назад ...

Однажды отец богатой семьи решил взять своего маленького сына в деревню, на
ферму чтобы показать сыну насколько бедными могут быть люди. Они
провели день и ночь на ферме у очень бедной семьи. Когда они вернулись
домой, отец спросил своего сына:
- Как тебе понравилось путешествие?
- Это было замечательно, папа!
- Ты увидел насколько бедными могут быть люди? - спросил отец.
- Да.
- И чему ты научился из этого?
Сын ответил:
-Я увидел, что у нас есть собака в доме, а у них четыре пса. У нас есть
бассейн посреди сада, а у них - бухта, которой не видно края. Мы
освещаем свой сад лампами, а им светят звёзды. У нас сад на заднем
дворе, а у них - целый горизонт.
Отец лишился дара речи после этого ответа сына.
А сын добавил:
- Спасибо, папа, что показал мне насколько богаты эти люди!!!

Я умер почти 9 лет назад. Но я пишу вам не для того, чтобы рассказать, как мне тут живётся. Я пишу, чтоб рассказать вам свою историю. Историю моей большой любви. И ещё хочу сказать, что любовь не умирает. Даже на том свете. Даже если её пытаются убить, даже если этого захотите вы. Любовь не умирает. Никогда…
Мы познакомились 31 декабря. Я собирался встречать Новый год со своей женой у своих старых друзей. Моя жизнь до её появления была настолько никчёмной и ненужной, что очень часто я спрашивал себя: «Для чего я живу?». Работа? Да, мне нравилось то, чем я занимался. Семья? Я очень хотел иметь детей, но у меня их не было. Теперь я понимаю, что смысл моей жизни был - в ожидании этой встречи. Я не хочу описывать её. Вернее, я просто не смогу описать её, чтоб вы действительно поняли, какая она. Потому, что каждая буква, каждая строчка моего письма пропитана любовью к ней и за каждую ресничку, упавшую с её печальных глаз, за каждую слезинку я готов был отдать всё. Итак, это было 31 декабря. Я сразу понял, что пропал. Если бы она пришла одна, я бы не постеснялся своей третьей супруги подошёл бы к ней в первую минуту нашей встречи. Но она была не одна. Рядом с ней был мой лучший друг. Знакомы они были всего пару недель, но из его уст я слышал о ней очень много интересного. И вот, теперь, я увидел её. Когда пробили куранты, и были произнесены тосты, я подошёл к окну. От моего дыхания окно запотело, и я написал: «ЛЮБЛЮ». Отошёл подальше, и надпись на глазах исчезла. Потом опять было застолье, тосты. К окну я вернулся через час. Я подышал на него и увидел надпись: «ТВОЯ». У меня подкосились ноги, на несколько секунд остановилось дыхание…Любовь приходит только раз. И это человек понимает сразу. Всё, что было в моей жизни до этого дня - была мишура, сон бред. Очень много слов есть этому явлению. Но жизнь моя началась именно в тот новогодний вечер, потому что я понял, я увидел в её глазах, что этот день - тоже первый в её жизни. Второго января, мы переехали в гостиницу, и планировали купить свой маленький уголок. У нас вошло в привычку писать друг другу на окнах записки. Я писал ей: «Ты - мой сон». Она отвечала: «Только не просыпайся!».
Самые сокровенные желания мы оставляли на окнах в гостинице, в машине, у друзей дома. Мы были вместе ровно два месяца. Потом меня не стало. Сейчас я прихожу к ней только когда она спит. Я сажусь к ней на кровать, я вдыхаю её запах. Я не могу плакать. Я не умею. Но я чувствую боль. Не физическую, а душевную. Все эти восемь лет она встречает Новый год одна. Она садится у окна, наливает в бокал шампанского и плачет. Ещё я знаю, что она продолжает писать мне записки на окнах. Каждый день. Но я не могу их прочитать, потому что от моего дыхания окно не запотеет. Прошлый Новый год был необычным. Не хочу рассказывать вам секреты потусторонней жизни, но я заслужил одно желание. Я мечтал прочитать её последнюю надпись на стекле. И когда она заснула, я долго сидел у её кровати, я гладил её волосы, я целовал её руки.… А потом подошёл к окну. Я знал, что у меня получится, я знал, что смогу увидеть её послание - и я увидел. Она оставила для меня одно слово «ОТПУСТИ».
Этот Новый год будет последний, который она проведёт в одиночестве. Я получил разрешение на своё последнее желание, в обмен на то, что я больше никогда не смогу к ней прийти и больше никогда не увижу её. В этот новогодний вечер, когда часы пробьют полночь, когда вокруг все будут веселиться и поздравлять друг друга, когда вся Вселенная замрёт в ожидании первого дыхания, первой секунды Нового года, она нальёт себе в бокал шампанского, пойдёт к окну и увидит надпись «ОТПУСКАЮ».

(с)Не известный автор

Мягкие языки пламени, безжалостно разрывая темноту, настойчиво стремились куда-то в высь. Они как будто бежали наперегонки, толкали друг друга из стороны в сторону, пылали от желания наконец достигнуть своей цели: дотянуться до звезд. Чем их так манили эти холодные серебристые сплетения, никто не знает: то ли от восхищения, то ли от желания занять их место. Они весело подмигивали друг другу, смеялись, бранились. И от всего этого балагана шло приятное ощущение тепла и заботы…

- Ты, наверное, совсем там замерзла, моя малышка? Сядь поближе к костру. Вместе с ним и моей любовью я попытаюсь тебя согреть.

Она двигалась по росистой траве так бесшумно и легко, что можно было сказать: она плывет… Темная бронза ее волос спадала на ее хрупкие плечи, и в этом свете костра как бы переливалась тысячами искорками, придавая ей немного таинственности и даже колдовства.

- Я так люблю смотреть на огонь. Не знаю почему, но он так притягивает мое внимание. Он как будто танцует… Посмотри! Ты когда-нибудь видел более страстный танец, когда сгораешь до того, как сделаешь последний такт? Движение огня… Такое плавное и такое стремительное… Оно поглощает тебя целиком, а ты даже не можешь сопротивляться… Это необычная ласка..., необычное влечение…

- Ты такая выдумщица, малышка! Сколько раз я видел огонь, видел его пламя. Но никогда не замечал, как он танцует. Ты во всем обыденном, протухшем серостью и банальностью до мозга костей, видишь что-то загадочное, необычное… Я иногда думаю, может ты совсем из другого мира, ведь ты так не похожа на остальных. В тебе нет маленькой загадки, ты сама – одна большая тайна! И мне порой так хочется ее разгадать, разобраться, какая ты на самом деле. Но чем больше я узнаю тебя, тем больше мне кажется, что ты непостижима.

- Глупенький! Ты пытаешься поймать солнечного зайчика! Но чем больше ты к нему приближаешься, тем больше он отдаляется от тебя. Пока ты любишь меня, я всегда буду оставаться для тебя загадкой, «пришельцем» из другого мира…

Теперь, чтобы ее согреть, ему не нужен был костер. Весь жар его тела обрушился на нее всепоглощающей лавиной. Никакие слова не передадут их ощущения в эти минуты…

Может быть, они не были созданы друг для друга, но она смогла подарить ему всю свою безграничную любовь, она сумела создать для него свой мир, без обмана и предательства. А у него не хватало слов, чтобы выразить свою благодарность ей за это. Скорее всего он превратил ее в любовь, такую же преданную и чистую, какой она является на самом деле. И теперь им не страшны никакие невзгоды, ведь теперь они вместе…

Теплая июльская ночь укутывала их пеленой сна… Ее легкий аромат, смесь луговых трав и свежего сена, кружил им головы, заставляя обо всем забыть и погрузиться в неповторимый мир любви… Где-то далеко разливались в пении соловьи и стрекотали кузнечики… Природа засыпала… И только танец огня не хотел прекращаться. Казалось бы, что вот пламя затухает, как оно с новым жаром начинало свои движения, отражая всю стихию огня…

Никогда не упрощайте необыкновенное! И этот мир вам не будет казаться таким тусклым и безрадостным…

- Ах, Любовь! Я так мечтаю быть такой же, как и ты! - Восхищённо повторяла Влюбленность. Ты намного сильнее меня.
- А ты знаешь, в чём моя сила? – Спросила Любовь, задумчиво качая головой.
- Потому что ты важнее для людей.
- Нет, моя дорогая, совсем не поэтому, - вздохнула Любовь и погладила Влюблённость по голове. – Я умею прощать, вот что делает меня такой.

- Ты можешь простить Предательство?
- Да, могу, потому что Предательство часто идёт от незнания, а не от злого умысла.
- Ты можешь простить Измену?
- Да, и Измену тоже, потому что, изменив и вернувшись, человек получил возможность сравнить, и выбрал лучшее.
- Ты можешь простить Ложь?
- Ложь – это меньшее из зол, глупышка, потому что часто бывает от безысходности, осознания собственной вины, или из нежелания делать больно, а это положительный показатель.
- Я так не думаю, бывают ведь просто лживые люди!!!
- Конечно бывают, но они не имеют ни малейшего отношения ко мне, потому что не умеют любить.
- А что ещё ты можешь простить?
- Я могу простить Злость, так как она кратковременна. Могу простить Резкость, так как она часто бывает спутницей Огорчения, а Огорчение невозможно предугадать и проконтролировать, так как каждый огорчается по-своему.
- А ещё?
- Ещё могу простить Обиду – старшую сестру Огорчения, так как они часто вытекают одно из другого. Я могу простить Разочарование, так как за ним часто следует Страдание, а Страдание очищает.
- Ах, Любовь! Ты действительно удивительна! Ты можешь простить всё-всё, а я при первом же испытании гасну, как догоревшая спичка! Я так завидую тебе!!!
- И тут ты не права, малышка. Никто не может прощать всё-всё. Даже Любовь.
- Но ведь ты только что рассказывала мне совсем другое!!!
- Нет, то о чём я говорила, я на самом деле могу прощать, и прощаю бесконечно. Но есть на свете то, что не может простить даже Любовь.
Потому что это убивает чувства, разъедает душу, ведёт к Тоске и Разрушению. Это причиняет такую боль, что даже великое чудо не может излечить её. Это отравляет жизнь окружающим и заставляет уходить в себя.
Это ранит сильнее Измены и Предательства и задевает хуже Лжи и Обиды. Ты поймёшь это, когда столкнёшься с ним сама. Запомни, Влюбленность, самый страшный враг чувств – Равнодушие. Так как от него нет лекарства

Давным-давно, многие тысячи и даже миллионы лет назад, когда на земле только-только появились первые люди, никто не знал и не верил, что такое может быть… Но, тем не менее, это случилось. Встретились Луна и Солнце…

Она…SuN. Была всегда горячей и жизнерадостной. Стройная, красивая девушка, с огненно рыжими волосами. С ослепительной улыбкой и чарующим взглядом. Ей нравилось смотреть на то, как благодаря ей, из земли день за днем прорастает какое-нибудь новое, ни кем не виданное растение. Нравилось, когда эти первые существа улыбались ее появлению. Нравилось слушать пение птиц с ее приходом и в течении всего дня… А еще она безумно любила говорить с ее подругой - величественной рекой. Но… было одно «но». День ото дня она видела, как люди объединяются в группы или по двое. Как они наслаждаются обществом друг друга. Как охотятся все вместе или собирают ягоды. И тогда она впервые спросила у людей: «Могу ли я помочь вам в чем-то? Примите ли вы меня к себе?»
Люди не поняли и просто покачали головами, уйдя подальше в свои пещеры. Шли дни, года и десятилетия… Но она по-прежнему оставалась одна.

Это давящее, гнетущее одиночество залегло глубоко-глубоко в ее сердце. Никто, абсолютно никто не хотел разговаривать и понимать ее. И тогда, решив, что абсолютно никому не нужна, Sun решила остановиться раз и навсегда…

Она встретила Его… Moon, так говорили о нем люди. Высокий, мужественный юноша с голубыми глазами, светлыми волосами и ледяным сердцем. Его холодный, ледяной свет уже давно запал в души людей. Да, конечно у него были друзья и даже подруги - блестящие звезды, с которыми он мог поговорить, но все-таки чего-то не хватало, особенно тогда когда существа, уже не такие как раньше, ходили по ночному пляжу, и ему приходилось освящать им путь.
«Звезды, скажите если еще где-нибудь такое же существо, как я? Как вы?»
Но они лишь смеялись ему в ответ. Ведь они же никогда не видели людей и не знали что такое боль.

И вот настал день, когда Sun все-таки остановилась. Как ей казалось тогда - раз и навсегда. Именно в тот момент она увидела его. Такого далекого и такого близкого. Странно, но впервые за свою долгую жизнь он улыбнулся.
- Здравствуй – сказал она.
- Здравствуй. Неужели ты та самая Sun, о которой говорят люди перед моим уходом?
- Да, - ответила она.
- Как же ты прекрасна…

Вот так и начался их диалог их дружба и безумная любовь…
Каждый день они встречались в определенное время и в одном и том же месте, ловя секунды, которых с каждым днем все менее хватало. Он восхищался ее теплу, которое она приносила в его жизнь. Ей же хотелось достучаться до него. Проникнуть в душу и стать частью ледяного сердца.

И вот однажды Sun не могла уйти. Она, как и раньше, смотрела в его бездонные глаза, но не смогла разглядеть в них ничего. Его губы прошептали всего пару слов: «Прости так лучше. Мы никогда не сможем быть вместе». Она не верила, не хотела слышать и знать, развернулась и ушла, прикрывая слезы широким рукавом.

И снова шли долгие годы и столетия. Они оставались собой, но чего-то все-таки не хватало… Жизни, настоящей. Той которую они бы с радостью отдали за одну встречу.
За это время люди научились говорить. И было не так сложно узнать друг о друге……Sun снова и снова ловила себя на мысли о дурацком расстоянии. О гнетущем НЕВОЗМОЖНО.
И о невозможности остановиться снова. Moon винил себя за подаренную надежду и никчемную любовь, которую как не старался, но не мог убить.
Столетия… И люди прекратили восхищаться Sun и говорить о Moon.

И вот однажды они встретились снова…
Молча, без слов он подошел и обнял ее. Впервые… И их сердца стали биться в одном темпе.
С тех самых пор нам доводиться редкая возможность видеть солнечное затмение. И с этих же самых пор луна и солнце не разделимы…
Может быть действительно все возможно?

Глаза были полны печали.

Душа то вспыхивала горячей и горькой искрой злости, то впадала в невесомость.

За окном плыл ветер, который то гонял волны по листве деревьев, то

зависал над землей, сталкиваясь со встречным

воздушным потоком.

Автомобили проносились по серому асфальту, время от времени замедляя

свой ход перед ухабами и ямами.

"Быть может так надо? Быть может душа должна тормозить свое

возвышение, чтобы не напороться на препятствие,

которое нанесет ему увечие?

Не знаю.

Но я хочу лететь! Я хочу падать! Хочу стремиться...

И что-то не пускает.

Обязательства и долг перед Родиной, родными и близкими?

Клетка. Мораль. Этикет. Рамки приличия и воспитанности. Законы общества.

Нет, я их не отрицаю. В них можно жить... или существовать.

Видимо следует их понять.

Странно, но для этого, наверное, стоит ощутить суть общества, которое

их создает? А ведь оно многогранно и

разнолико. Каждый человек в нем живет по-своему, но подчиняется общим правилам.

Глупости. Идеалы?

Опять агрессивный всплеск.

Где цель? Где мечта? Исчезла вместе с детством?

Быть может вернуться?

А что это даст?

ЧТО ЭТО ДАСТ?

Вопрос взрослого. То есть взрослые во всем ищут выгоды?

Может быть и так. Им приходится... чтобы ВыЖить.

Безрадостная погоня за своей долей от жизни.

А как добавить радость?

Заняться тем, что нравится.

А что тебе нравится?

Фотографировать, лицезреть других людей, общаться, видеть искренние

улыбки и ясные не врущие глаза. Чистота.

Свобода. Красота. Ни капли лицемерия и отравляющей душу лжи. Кругом

все солнечно и радужно. СВЕТло! Рай.

Так вот ты какой?"

- Ну, здравствуй, - прошептал Антон, уставившись синим стеклом глаз в

лампы над хирургическим столом, на

котором ему делали промывание желудка для выведения той лошадиной дозы

димедрола, которую он в себя влил с

помощью литра красного вина.

- Привет, - добродушно улыбнулись ему ангельские глаза молодой

медсестры. - Сейчас будет немного больно... А потом

все пройдет.


ВСЁ ПРОЙДЕТ. И боль. И печаль. И жизнь...

И не останется следа на этой земле, кроме памяти родных и близких...

Час пик.В нашем небольшом городе,похожем на все остальные провинциальные города,в это время обыкновенно возникает напряжённая ситуация с транспортом.Люди добираются с работы чем угодно:кто-то вызывает такси,кто-то - автобусом,переполненном до предела людьми,другие просто идут пешком,чтобы не тратить своё время,выстаивая длительный период на остановках в ожидании.Я тогда был ещё школьником,и сегодня мне кажется,что это было настолько давно,как,вроде бы,это происходило не со мной или всё приснилось во сне.

Во время часа пика мне,чтобы доехать от школы домой,необходимо выстоять ни один десяток минут на автобусной остановке,причём вовсе не потому что недостаточное количество транспортных средств обслуживает пассажиров,а дело в том,что очень большая масса людей в одно и то же время пытается добраться к месту назначения.

Каждый четверг во второй половине дня на остановке мне встречается женщина,с ребёнком в детской коляске.Малыш очень спокойный,никогда не кричит,лишь только сопит и изредка вздрагивает под пышным балдахином от звуков проезжающих мимо машин.Он ещё совсем младенец,ему чуждо всё,что происходит вокруг.Но сколько ещё машин в жизни пройдёт мимо него,какие люди встретятся на пути?Кто знает!

-"Мальчик,ты не мог бы помочь мне?"-сказала женщина,-"я вижу,что ты очень добрый парень".

Какое-то странное несносное чувство,какое-то нестерпимое волнение и удивительная робость в тот момент овладели мною,словно я давно уже хотел заговорить с этой привлекательной незнакомкой.Я чувствовал непреодолимо сладкое наслаждение,чувство безмерного счастья переполняли мою душу.

-"Я всегда готов помочь людям",-ответил я.Как простодушно-вдохновенны были задумчивые глаза этой женщины,как трогательно-невинно было её лицо-чистое,нежное,немножко смуглое. Две неглубокие ямочки на её мягких,как вата,щёчках делали её образ ещё выразительнее.Мне казалось,что в то мгновение мы с ней были только вдвоём в этом бесконечном Мире,что не существует вовсе автобусной остановки,окружающих нас людей,шумящих машин,одним словом,нет ничего,кроме меня...её...и рядом стоящей безмолвной детской коляски.Незнакомка очень часто наклонялась над ребёнком,что-то приговаривая шёпотом.Маленький человечек в ответ только глубоко вздохнул,не открывая глаз своих и не обращая внимания ни на что.В глазах женщины можно было увидеть ту бесконечно сильную и всепритягающую любовь,которую может дать человеку только мама.Я подумал,нет,наверное,для человека теплее,ближе и любимее слова " Мама ";это хрустально-чистое слово всегда было,есть и будет самым первым и самым последним словом в жизни каждого из нас.

-"Помогать друг другу-дело чести каждого благородного человека",-продолжал я,немного стесняясь,боясь,что мог показаться чрезмерно правильным,-"а что вы хотите,чтобы я сделал для Вас,сударыня?"

-"Всего лишь немного,мне только бы помочь внести в автобус детскую коляску",-ответила незнакомка,-"ну,если..."

Её лицо-тонкое,ровное,нежное,как снег,как серебро,казалось,мыслило что-то доброе и приятное.От неё веяло теплом и счастьем настолько сильно,что эта теплота передавалась и мне,и я чувствовал,что становлюсь намного чище душою своей,становлюсь выше над всеми суетными проблемами.Я понимал:люди,что нас окружают,предметы,растения,здания и всё вокруг-это лишь ничтожные песчинки в безмерно-пустынном пространстве жизни.Всё,что создано человеком при жизни,когда-нибудь уйдёт вместе с ним,а его смерть-всего лишь гримаса безликого времени для новых и новых поколений.

Женщина была несколько застенчива,словно ребёнок перед авторитетным учителем.Я не мог оторвать глаз своих от её милого облика;мне казалось,что с каждой минутой,с каждой секундой,с каждым новым мгновением её образ становился всё ярче и выразительней,свежий ветер причудливо развевал её пышные волосы,и они переливались каким-то неопределённо-удивительным,заманчивым блеском.

-"Какие пустяки",-ответил я неторопливо,-"конечно же,я с удовольствием помогу Вам".

Вскоре пришёл автобус и,к счастью,в нём было достаточно свободных мест.Я внёс коляску внутрь;малыш,который в ней спал,по-моему даже улыбнулся во сне.

-"Спасибо большое,мальчик",-говорила женщина,и уста её были словно рубины-яркие,сочные,позволяющие видеть их неповторимый блеск.Слово "спасибо" представлялось для меня в тот момент чем-то огромным,словно сказочный король предложил в подарок целое королевство.Милый голос её звенел,словно тонкий серебряный колокольчик и заронялся мне в душу.

Она действительно была красива.Ресницы её,упавшие стрелами на щёки,пылали жаром огромной любви к тому крохотному созданию,которое лежало в просторном и довольно удобном детском ложе.

И,действительно,кто знает кем вырастет этот малыш,что его ожидает впереди в это нелепое время!Но я точно уверен,что настоящая мать,подобная этой женщине,всегда покажет своему ребёнку долгую жизненную дорогу,рубежи,к которым нужно стремиться.Мать никогда не оставит его одного,никогда не покинет,никогда не предаст!

Я осторожно вышел из автобуса и захлопнул за собой дверь.Сквозь приоткрытое окно было чуть слышно как люди что-то говорили друг другу,перемещались по салону,передавая оплату за проезд,некоторые чем-то возмущались,обсуждая банальные неурядицы.

-"Господи!Я ведь даже не знаю её имени",-с волнением подумал я.Мне очень хотелось поблагодарить её просто за то,что она есть,просто за то,что есть на Свете такие женщины-матери:любящие,заботливые и милосердные.

Я закричал вслед уходящему автобусу:

-"Извините,но мы с Вами...я ведь даже...".Но было уже слишком поздно.Ветер уносил мои слова в совершенно другую сторону,а автобус с таинственной незнакомкой всё дальше и дальше удалялся,гремя,и,всполашивая продрогших от холода птиц,поднимая колёсами с земли дробные мелкие камни и оставляя за собой только облако пыли.

Ее Гордость. В черном длинном платье. С густыми белыми волосами по пояс. Забраны в высокий хвост. Ярко красная помада. Глаза подведены черной подводкой. Ее Гордость сидела одна в парке на скамейке. Рядом стоял фонарь и красиво освещал ее гордый профиль. Гордость сидела тихо, достойно и не шевелилась. Пришло Его Высокомерие. Его Высокомерие приехало на коне. Конь был черный. С красной уздой. Высокомерие было в черном развивающимся плаще. В черном бархатном костюме. Черные вьющиеся волосы Высокомерия развивались на ветру. Высокомерие было красиво. И Оно знало об этом. Высокомерие посмотрело на Гордость с высока. Гордость отвернулась. Гордость сделала вид, что ей не интересно. Высокомерие было удивлено. Высокомерия удивленно посмотрело на Гордость. Гордость продолжало спокойно смотреть в другую сторону. Высокомерие это задело. Тогда оно спрыгнуло с коня и подошло к Гордости.

Такая красивая девушка, и ночью, в парке. Одна, -сказало Высокомерие ядовито.

Гордость не соизволила ответить.

Тогда Высокомерие сделало три круга вокруг гордости. Гордость молчала и всем видом выражало полное равнодушие.

Высокомерие изрядно удивилось. Обычные гордости так себя не ведут. Обычно гордости сами приходят к высокомерию и просят его расположения. А тут нет. Наверное, в этой Гордости есть что-то особенное. Наверное, это необычная Гордость, раз она так сбя ведет,- подумало Высокомерие и моментально влюбилось. И тогда моментально позабыв все свои стратегические ходы- бросилось к цветам. Сорвал самый красивый красный цветок. Побежал обратно к всоей такой красивой Гордости. Упал на одно колено перед ней и сказал: «Гордость! Я вас люблю!»

Высокомерие стеянялось поднять глаза на свою возлюбленную. Но когда решился, то увидел, что глаза Гордости сияют. Глаза гордости горят любовью. И она так доверчиво и так открыто смотрит в глаза своему любимому Высокомерию. И прижались они друг к другу крепко-крепко. И так невинно-трогательно держались за руки. И только и твердили ежесекундно: «О! Мое любимая гордость!», «О! Мое любимое Высокомерие», «Где же мы были раньше»! И не было пары прекрасней, чем это красивое Высокомерие и эта красивая Гордость.

Первым опомнилось Высокомерие.

«Я же Высокомерие»,- подумало Высокомерие. И с удовольствием посмотрело в глаза Гордости. В них светилась любовь. Высокомерие ласково, но твердо отодвинуло гордость и сказало:

«Дорогая Гордость. Мне надо идти. У меня дела. Решать мировые проблемы. Ты меня подождешь?»- спросило Высокомерие.

«Конечно, подожду, любимый!»- сказала Гордость. Ее глаза светились любовью.

Высокомерие стало переодически отлучаться, задерживаться, иногда не звонить. Гордость сначала любила, верила и ждала. Но потом она вспомнила, что она Гордость. И взыграла в ней гордость. И в следующий раз когда Высокомерие пришло, Гордость подошла, схватило Высокомерие за галстук и резко притянуло к себе, так что Высокомерию стало нечем дышать, и сказала по змеиному на ухо: «ш-ш-ш-ш-ш...»

и резко со всей силы оттолкуло назад. Так что Высокомерие не удержалось и больно ударилось о позади стоящую скамейку. Но Высокомерие тоже было не промах. Он встал. И они встретились глазами. И гордость и Высокомерие посмотрели друг на друга.

А потом..

А что было потом, никому не известно. И тут уж каждый думает в меру своей испорченности...

Стоял осенний прохладный вечер. По тропинке возле строящегося здания шёл молодой парень в лёгкой ветровке нараспашку, с кепкой на голове большими наушниками на ушах. В плеере играла группа Люмен. Впереди него стояло два подростка. Из далека ему показалось, что это целуются парень с девушкой. "Каждый согревается как может" - усмехнулся парень, остановился, достал из кармана плеер, включил ДДТ - Осень, посмотрел на часы и продолжил путь. Подходя ближе к паре, он увидел, что это были ещё дети и они просто стояли рядом. Вернее стояла девушка, а парень пытался пролезть через забор. Сперва он хотел пройти мимо, но потом, подумав, что у них могло что то случиться - убежала собака, или что то уронили или бросили через забор и теперь пытаются достать – решил подойти. Он снял наушники.

-Что нибудь случилось?

Пацаненок отошёл от забора и встал рядом с девочкой.

-Ничего.

-Да нет, ничего такого, я не из милиции, просто может у вас что нибудь случилось. Помощь не нужна?

-Да, нет.

-Мы перелезть хотим, - сказала девочка.

Парень посмотрел на неё. Симпатичная стройная девочка с белыми длинными волосами и уже начавшей формироваться грудью. Когда вырастет, отбоя от парней не будет.

-Помочь?

-Ага..

-Иди сюда, - сказал он парню.

Парень подошёл к забору и подсадил мальчика.

-Держишься?

-Да.

-Не упадёшь там?

-Нее, тут ящики стоят.

Мальчик ухватился за что то у забора и уже без помощи парня перелез.

-Аня, перелазий, - крикнул он с той стороны.

-А как мы назад перелезем?

-Тут ящики, назад легко будет.

Девочка посмотрела на парня. "хм", - подумал парень, "и не боится вечером со мной вдвоем оставаться у стройки". Он подсадил её, и девочка даже быстрее пацана перелезла через забор.Через несколько секунд парень услышал как она спрыгнула на ящики и о чём то заговорила с пацаном. Парень достал из кармана пачку "Wings", купленную днём, посмотрел оценивающим взглядом. Чуть меньше пол пачки. Да.. Курить не выгодно. В плеере играло ДДТ - Мальчики Мажоры. Достав зажигалку и подкурив, он пошёл дальше.

Купив в ларьке банку пива, он решил пройтись до лавочки, что стояла во дворе соседнего с его домом. На встречу ему шли мелкие пацаны. Один подошёл к нему.

-Есть сигарета?

Парень посмотрел на него. На вид ему было лет 8-11. В его возрасте он уже бегал с друзьями курить бычки, собранные возле местного базарчика, на заброшенную стройку - памятник развала Советского Союза. Он достал пачку сигарет, достал одну, посмотрел на смотрящих на него пацанов, вытянул ещё две и протянул мальцу. Пусть курят нормальные сигареты, а не непонятно какие бычки, подобранные с земли, которые непонятно кто курил. Парень взял сигареты и пошёл к своим друзьям. "Какая всё же неблагодарная молодёжь растёт" - подумал парень. "А ведь пацан с девчонкой возле стройки тоже не поблагодарили меня за то, что я их подсадил". Он открыл банку пива и, сделав два глотка, пошёл дальше, по направлению к лавке.

Лавка была свободна, и парень присел на неё, предварительно убедившись, что она чистая. В ушах играл Наутилус Помпилиус -Нежный вампир. На небе уже появились первые звёзды, где то за облаками скрывалась луна.


"Холоден ветер в открытом окне, длинные тени лежат на столе. Я таинственный гость в серебристом плаще и ты знаешь зачем я явился к тебе." Раздавался голос Бутусова из наушников.

К лавочке подошли две девушки, лет двадцати пяти. Он снял наушники.

-Огонька не найдётся?

Парень достал зажигалку и протянул светленькой девушке. Девушка достала пачку тонких сигарет, подкурила и дала зажигалку своей подруге. Вторая девушка была одета в коричневатую кожаную куртку. У неё были тёмные не длинные волосы и сексуальная родинка под губой. "Кофе с молоком" - усмехнулся про себя парень.

-Спасибо, - улыбнувшись, сказала светленькая девушка, отдавая зажигалку.

-Обращайтесь, - улыбнулся парень в ответ.

Девушки ушли, а парень, взяв в руку банку, сделал несколько глотков. Наушники одевать не стал, решив послушать ночной город. Подул прохладный ветерок, и парень застегнул ветровку, доведя собачку до конца, закрывая шею.

По дороге недалеко от лавочки бежал человек. За ним, на расстоянии, бежал другой. Подростки. У первого в руках было что то похожее на сумку. Расстояние между ними постепенно увеличивалось. Тот, что догонял, что то кричал убегающему. Парень встал с лавочки, поставил банку с пивом на лавочку и побежал наперерез первому. Тот попытался уйти в сторону, но парень побежал быстрее и через мгновение догнал его и схватил за руку.

-Отпусти, гнида!

Парень усмехнулся.

-Ты хоть знаешь что такое гнида? Гнида - это такой маленький паразит, личинка вши.

-Да пошел ты!

Подбежал второй подросток. На вид он был постарше первого. Парень отпустил убегавшего.

-Спасибо, - сказал подбежавший парню.

-Да нет проблем.

-Ну всё, тут мы сами разберёмся.

Парень направился по направлению к дому. Пива больше не хотелось. "Урод!", - услышал он вслед. Парень ухмыльнулся, одел наушники и пошёл по дороге.


-Я тебе сказал, что бы ты так больше не одевался и сбрил свои волосы?! Или ты тупой?!!

-Какое твоё дело до моего внешнего вида?

-Ты как со мной разговариваешь?!

-Нормально я с тобой разговариваю.

-Ты мне не тыкай! Ты почему не сбрил свои бабские волосы как я тебе сказал?!

-Не хочу!

-А ты захоти!! Или тебя заставить?

-Чё ты мне указываешь как мне жить?

-Ты чё, тупой? Я тебе сказал, не тыкай!

Удар..


-Слышь Ваня, нас дома запалят что мы курили. От нас знаешь как пахнет?!

-Ну а чё делать?!

-Давайте травы поедим разной - запаха не будет.

-Ты чё, дурак?

-Лёха говорил он так делал - помогает.


По городу, проезжая на красный свет ехала машина скорой помощи.

-Да, это же надо травы объесться до такого состояния, - сказал фельдшер водителю, - что за дети пошли. Ещё ждали чего то - только через час скорую вызвали. Сёдня вообще вечер сумасшедший. Вон мальчика с девчонкой собаки на стройке покусали. И как они туда только попали.

-Да уж..

-Ээхх.. Есть что нормальное послушать? Включи музыку...

Оксана чувствовала, что ее тело и каждая клеточка души трепетали при мысли, что он уедет. Но внутренний голос говорил: эта разлука необходима. Вчерашний разговор с Ярославом никак не выходил из головы – в словах ее друга вместо серьезного обычного тона присутствовала неуверенность и некая робость. Да и друг ли он ей вообще? Или она только вбивала себе эту мысль в голову, а где–то в глубине души постепенно разгоралось духовное пламя, которое чаще всего бывает один раз в жизни? Граница, разделяющая дружбу и любовь, исчезла незаметно – появился вопрос: что делать дальше?

Порыв весеннего утреннего ветра отвлек девушку от раздумий. Она обнаружила, что уже вышла из автобуса и сейчас стоит возле ветвистого столетнего дуба. Оксана поправила свои блестящие черные волосы, которые из–за ветра постоянно падали на ее румяное лицо, и, не спеша, направилась по узкой недавно проросшей молодой травой тропе. Вскоре до нее донесся свежий запах моря. Девушка повернула голову и невольно засмотрелась на морской пейзаж: за ярким горизонтом появилась небольшая часть солнечного диска, лучи которого отражались от водной поверхности и устремлялись в небесную высь; утреннее мартовское небо сверкало абсолютной чистотой, что предвещало теплый погожий день. Птиц видно не было, но их звонкий крик был хорошо слышен в воздухе из–за прошедшего вчера получасового дождя.

Голубые глаза Оксаны внезапно остановились на нечеткой человеческой фигуре, сидящей около обрыва над морем. Подойдя ближе, девушка смогла различить каштановые волосы, принадлежащие парню в темном свитере со светлыми полосками. Ярослав, мелькнула мысль у темноволоски. Она свернула с тропы и начала к нему приближаться, все больше и больше замедляя шаг.

Ярослав смотрел на восходящее солнце; около двадцати минут назад первые лучи озарили весенний небосклон. Утренний морской бриз овевал смуглое и задумчивое лицо парня, а благозвучный шум волн доносился до него словно спокойная плавная мелодия. Закрыв глаза, он прислушивался ко всему – к рокоту моря, крику птиц, шелесту молодых листьев растущей невдалеке березы – как будто боялся что–то упустить. Внезапно Ярослав почувствовал, что возле него кто–то стоит. Он открыл глаза, повернулся и увидел в двух шагах от себя Оксану, которая смотрела в даль горизонта. Она перевела свой взгляд на спокойное лицо своего вчерашнего гостя и немного улыбнулась.

– Привет! – негромко произнес Ярослав, не будучи, однако, особо удивленным.

– Доброе утро! – тем же тоном ответила девушка, наблюдая за его реакцией.

Парень медленно скользнул глазами по ее платью, которое трепетал ветер, и посмотрел снова на светлый горизонт.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он как можно более равнодушным голосом, хотя это и стоило ему невероятных усилий.

Темноволоска сделала несколько шагов по мягкой молодой траве с редко выступившей росой, и присев возле Ярослава, стараясь смотреть на голубое небо, сказала:

– Пришла полюбоваться природой. Утреннее солнце с весенним морским пейзажем – восхитительное зрелище.

– Да, восхитительное. Простое и сложное одновременно, – задумчиво согласился шатен и посмотрел на девушку. – Как ты догадалась, что меня можно найти здесь?

Оксана вздрогнула, увидев Ярослава, в глазах которого просматривался холодный и проницательный оттенок.

– Просто я знаю тебя, – медленно промолвила она. – Ты как–то упоминал, что это место идеально подходит для раздумий, потому что здесь – спокойная обстановка и... и находишься ближе к природе.

Ее собеседник чуть кивнул и, переведя свой взор на блестящее море, подпер голову руками.

– Да, упоминал, – подтвердил он и через минуту грустно добавил: – Только сейчас это не помогает – я не вижу правильного решения.

Оксана нервно сжала губы и медленно произнесла:

– Ярослав... что касается вчерашнего разговора...

Парень нисколько не отреагировал на эту фразу: его лицо было абсолютно спокойным. На мгновение девушке показалось, что рядом с ней сидит самый настоящий незнакомец.

– В общем... – преодолевая внезапно появившуюся горечь во рту, продолжила темноволоска. – Извини... я не смогла тебе помочь дельным советом, хоть и видела, как ты в нем нуждаешься. А сейчас... – внезапно умолкла она, как будто забыв все слова на свете, – ... ты что–то решил?

– Нет, – мрачным тоном ответил он, наблюдая за небосклоном, – не решил. И не знаю, сделаю ли я выбор вообще.

Ярослав глубоко вздохнул – у него в памяти промелькнули картины прошлого.

– Семья... семья совсем не думала обо мне, когда три года назад я переехал в эту страну. Они даже не спросили моего мнения! А теперь, когда мне исполнилось двадцать лет, у меня есть работа, жизнь начала складываться в лучшую сторону, родственники присылают письмо с извинениями и известием, что умер отец – просят «приехать и помочь». Теперь они вспомнили о том, от кого отказались.

– Разве все так плохо? – спокойно заметила девушка, опустив голову на колени. – Может, правильный ответ у тебя перед глазами, просто ты его не видишь?

Ее собеседник промолчал, а Оксана не решалась снова завести разговор. Эту мертвую тишину нарушала только природа, которая всеми способами давала о себе знать. Через минуту послышался глухой сбивчивый голос Ярослава.

– Я чувствую и знаю, что должен ехать, – признался он, не осмеливаясь, однако, посмотреть на свою подругу. – Но прошлое камнем лежит на душе, поэтому мне так сложно сделать правильный выбор. Меня там ждут младшие брат и сестра...

Я никогда его не видела таким подавленным и растерянным, грустно заметила Оксана и отвела взгляд в сторону прибрежных волн, попеременно накатывающих на желтый холодный песок. Весенний порыв ветра развеял ее черные волосы и ласково коснулся лица, на котором чуть заметно проскальзывала тень бушующих эмоций. Я должна его отпустить, хоть бы как мне больно не было, прозвучала в сознании девушки фраза, из–за которой ее сердце сжалось от пронзительной душевной боли

– ... и они нуждаются во мне, – тем временем задумчиво закончил парень.

– Поэтому ты должен ехать! – внезапно раздался уверенный голос, сидящей рядом с ним, Оксаны.

Ярослав повернул голову и встретился взглядом со своей подругой. Ее слова прозвучали тихо, но именно эта тишина, это спокойствие создавало напряженность от столь быстро подходящей развязки. Теперь ее лучезарное лицо выражало удивительную безмятежность и сдержанность, и парню невольно вспомнилась недавние слова, что «правильный ответ у него перед глазами».

– Что? – переспросил он, как бы не веря в слова девушки.

– Ты должен ехать, – внимательно наблюдая за ним, повторила Оксана. – Не нужно..., – она на мгновение умолкла, – ... не нужно отбрасывать свое прошлое ради человека, которого ты знаешь только четыре месяца. Если ты не сделаешь того, что хочет твоя душа, то будешь винить себя в этом всю оставшуюся жизнь.

Ярослав медленно поднялся; темноволоска сделала то же самое. Шатен слегка улыбнулся и посмотрел на собеседницу.

– А ты... ты хочешь, чтобы я уехал? – глубоко вздохнув, спросил он.

Внутри Оксану что–то кольнуло в сердце. Девушка ощутила, что уже находится на грани: еще мгновение, и она не даст ему уехать.

– Я солгу, если скажу «да», – призналась она, преодолевая растущее внутри нее сопротивление. – Послушай, Ярослав. Я никогда не отпустила бы тебя. Но, есть моменты, когда сделать нелегкий выбор просто необходимо. Ты должен ехать, – уверенным тоном добавила Оксана. – Ты нужен своим родным.

– Я вернусь, – твердо произнес парень. – Потому что без тебя я не смогу жить...

Сильное объятие прервало его речь. Оксана боялась оторваться от самого дорогого ей человека. Положив голову на плечо Ярослава, она силой заставила себя не плакать. Наблюдая за показавшимся над горизонтом весенним солнцем, девушка вдохнула свежий морской воздух, закрыла глаза и тихим голосом нежно произнесла:

– Да хранит тебя Бог!