Русский писатель Виктор Ерофеев ищет Владимира Путина, но не находит

Виктор Ерофеев, 15 марта 2004
Вряд ли в России найдется человек, который хотя бы раз не видел Путина во сне. Есть даже специальная страница в Интернете, где приводятся сны с Путиными или о нем. Каждый готов, излить перед ним свою душу, откровенно поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Одному снится, как он вместе с Путиным спускается на лыжах; другой ведет с ним глубокомысленную беседу о смысле жизни; третий радуется тому, что Путин приходит к Богу, дав покрестить себя в церкви; четвертый видит его великим чекистом, всегда готовым защитить Россию от врагов; пятый или лучше сказать пятая отдается ему во сне; шестой зовет его в коммунистическое прошлое; седьмой связывает с ним надежды на будущее.

Мне тоже снился Путин. Я спросил его, почему русская интеллигенция исчезла с экранов телевизоров. Он озабоченно покачал головой; ему было больно за то, что русская интеллигенция исчезла.

Путин - царь русского сна. Это главная причина его успеха. Он существует у русских на уровне подсознания. Каждому он обещает то, в чем тот особенно нуждается.

Откуда эта действующая подсознательно особая привлекательность Путина? Не потому ли, что он пуст, как артист, который может сыграть любую роль, оставаясь к ее содержанию совершенно безразличным?

Во всяком случае, нельзя объяснить общероссийский феномен всеобщей веры в актерское мастерство Путина профессиональным прошлым Путина, провинциального петербургского шпиона, которому в брежневское время были привиты цинизм и извращенная мораль.

В конце концов, Путин ничего и не играл; он не был ни Гамлетом, ни Фаустом, ни Дон Кихотом. Скорее, он на самом деле, играл Пустоту, в которую каждый из нас смог поместить свои чувства. Он сыграл драму отречения, тем самым и в прошлом оставив пустоту, которую каждый может заполнять своими фантазиями. Путин - это именно Пустота, космическая дыра, ждущая своего наполнения. Более удачного кандидата в президенты трудно себе представить.

Во время первого срока своего президентства он искренне отработал свою предопределенную Пустоту; он практически ни разу не наполнился своим собственным содержанием, ища с завидным постоянством мощь во вне. Этот моральный вакуум полностью отвечал реальному положению вещей в России, которая, находясь на границе между Востоком и Западом, исторически не имела своего собственного лица.

Путин не выдающийся актер: каждый раз, когда ему нужно было играть ответственную роль, будь-то в связи с 'Курском', с конфликтом вокруг Ирака или с войной в Чечне, он всегда ждал появления режиссера, который смог бы объяснить, как ему следует держаться. Нельзя, конечно, думать, что этим режиссером могли быть Буш или объединенная Европа или же исламский мир. У них не было возможности представить Путина актером. Они видели в нем свойства политического деятеля, которым он никогда не был.

Путину пришлось учиться играть, исходя из своего понимания действительности, Пустота должна была играть по законам Пустоты. После Советского Союза с его империалистическим содержанием, после пафоса перестройки и волюнтаризма Ельцина, Пустота Путина пришлась полностью по душе многим. Ее стали ассоциировать с российской стабильностью, национальной продуктивностью и, определенно, отрадной нейтральностью.

Путин не обещал ничего, кроме собственной пустоты. Одни считают его слабым, другие - сильным президентом. Путин редко смотрит кому-либо в глаза, тем более женщинам. Видимо, он боится, что его пустой взгляд станет достоянием общественности.

Встает вопрос: быть может, Россия нуждается в пустоте? Я не стал бы отвечать на него полностью отрицательно. Пустота как философская категория приятна восточной душе русских. Она выражает презрение к западной активности. С другой стороны, Пустота означает возможность, сопротивляться активным элементам российского общества: от олигархов - до коммунистов, от демократов - до экстремистов. Пустота Путина невольно наводит страх. Она поглощает тебя. Это чувствует русский народ, он никогда бы не стал реагировать на патетические речи. Но холод Пустоты отрезвляет и требует концентрации.

Пустота Путина не верит в действенность слов или лозунгов. Она не терпит никакого сопротивления. Это всепоглощающая самодостаточная дыра. Действия Путина против свободы слова в России, с точки зрения российской истории, скорее, незначительны. Я до сих пор не знаю имени министра государственной безопасности, его имя для меня ничего не значит. Я воспринимаю это как успех Путина. Признаюсь, свободное российское телевидение было слишком сконцентрировано на катастрофах, и это вряд ли отвечало философии Пустоты; оно было, с этой точки зрения, слишком патетично. Теперь телевидение пусто, как сам президент.

Может быть, эта пустота может охладить чьи-то слишком горячие головы? Может быть, она нужна России? Давайте, сравним Путина с его предшественником.

Сегодня Ельцин - король анекдотов. Но те, кто работал с ним в 90-х годах, рассказывают о нем то, что сами больше всего хотели бы услышать: он был былинным богатырем, каждый его жест открывал невиданные возможности для процветания страны. Однако эти возможности, в то же время, оказались бессмысленными, потому что вели в никуда. Он олицетворял дух реформаторства, ненависть к коммунистическому прошлому, русскую щедрость со всемирными попойками, о чем каждый раз с удовольствием сообщала пресса.

С лихвой хлебнув свободы, Ельцин предпочел извлечь среди своих многочисленных подданных именно то, что ему показалось целесообразным - Пустоту.

Останется ли Путин во второй срок президентства, практически обеспеченный ему его популярностью, верен этой пустоте или же, добившись безграничных возможностей, попытается быть не актером, а режиссером?

Это вопрос всех вопросов. Парламент - послушный, правительство - подчинено, регионы салютуют: 'Приветствуем тебя, новый Наполеон!'. Однако сегодняшняя Россия не способна справиться ни с одной мало-мальски патетической идеей, включая идею национального возрождения. Возможности путинского маневрирования ограничены российским созерцательным образом жизни. Кроме того, в России все-таки существует рыночная экономика, а также терроризм и другие очевидные вещи. С другой стороны, никто из тех, кто близко стоит к Путину, не испытывает к нему особого доверия. На вопрос, не закроет ли он завтра государственную границу, ответа нет; при том, что было бы абсурдно отгородиться от Украины, Белоруссии или Казахстана, от Америки или Германии. Путин сам себя предаст, если отречется от своей Пустоты.

Это предательство может состояться, если Пустота президента внемлет голосам министров-силовиков, мечтающих о непобедимой России. Их роль, безусловно, возросла, они везде. Русский бизнес давно контролируется силовыми структурами, а не отдельными бандитами модели 90-х годов. Можно только надеяться, что Путин останется верным себе.

И в этом я хочу поддержать российского Президента, которого я не буду избирать, ибо это диктует мне моя собственная Пустота. Мне бы хотелось, чтобы Путин остался героем национальных снов. Возможно, это не самое лучшее для подъема российской экономики. Возможно, при таких обстоятельствах , не взирая на имеющийся мощный потенциал ее ученых, Россия вновь останется за порогом мирового развития и прекратит естественным образом вообще существовать. Но я предпочитаю сценарий естественного развития более, нежели истерические вопли. Я считаю, плохо, что у нас плохое здравоохранение, что во многих провинциальных больницах нет канализации, солдаты в армии едят дерьмо, а слово 'образование' вызывает зевоту. Я считаю, плохо, что интеллигенция осталась в прошлом, что мало кто сможет прочитать стихи Пастернака наизусть, что в российских списках бестселлеров практически нет ни одного настоящего писателя. Но это то же самое, что жалеть о прошедшей молодости. Путин нашел национальную идею современной России и блестяще олицетворяет ее собственной персоной: эту Пустоту лучше не трогать. Но если Путин является Пустотой, существует ли он вообще?

Перевод с русского Беаты Рауш.

Виктор Ерофеев, 1947 г.р., - один из ведущих российских писателей. Только что появился его автобиографический роман 'Добрый Сталин' (из-во 'Берлин Ферлаг', 256 стр., 19 евро).