История из жизни.

Кто автор, не знаю, но очень познавательно! Меня везли на кресле по коридорам областной больницы. - Куда? - спросила одна медсестра другую. - Может, не в отдельную, может, в общую? Я заволновалась. - Почему же в общую, если есть возможность в отдельную? Сёстры посмотрели на меня с таким искренним сочувствием, что я несказанно удивилась. Это уже потом я узнала, что в отдельную палату переводили умирающих, чтобы их не видели остальные. - Врач сказала, в отдельную - повторила медсестра. Я успокоилась, а когда очутилась на кровати, ощутила полное умиротворение уже только от того, что никуда не надо идти, что я уже никому ничего не должна и вся ответственность моя сошла на нет. Я ощущала странную отстраненность от окружающего мира, и мне было абсолютно все равно, что в нём происходит. Меня никто и ничто не интересовал. Я обрела право на отдых. И это было хорошо. Я осталась наедине с собой, со своей душой, со своей жизнью. Только Я и Я. Ушли проблемы, ушла суета и важные вопросы. Вся эта беготня за сиюминутным казалась настолько мелкой по сравнению с Вечностью, с Жизнью и Смертью, с тем неизведанным, что ждёт там , за небытием... И тогда забурлила вокруг настоящая Жизнь! Оказывается это так здорово: пение птиц по утрам, солнечный луч, ползущий по стене над кроватью , золотистые листья дерева, машущего мне в окно , глубинно-синее осеннее небо , шумы просыпающего города - сигналы машин, цоканье спешащих каблучков по асфальту, шуршание падающих листьев... Господи, как замечательна Жизнь! А я только сейчас это поняла... - Ну и пусть, - сказала я себе. – Но ведь поняла же. И у тебя есть ещё пара дней, чтобы насладиться ею и полюбить всем сердцем. Охватившее меня ощущение свободы и счастья требовало выхода, и я обратилась к Богу, ведь Он был ко мне уже ближе всех. - Господи! - радовалась я. - Спасибо Тебе за то, что Ты дал мне возможность понять как прекрасна Жизнь, и полюбить её. Пусть перед смертью, но я узнала, как замечательно жить! Меня заполняло состояние спокойного счастья, умиротворения , свободы и звенящей высоты одновременно. Мир звенел и переливался золотым светом Божественной Любви. Я ощущала эти мощные волны её энергии. Казалось , Любовь стала плотной и, в то же время мягкой и прозрачной, как океанская волна. Она заполнила всё пространство вокруг, и даже воздух стал тяжёлым и не сразу поступал в лёгкие, а втекал медленной , пульсирующей струёй. Мне казалось, что всё , что я видела , заполнялось этим золотым светом и энергией . Я Любила! И это было подобно слиянию мощи органной музыки Баха и летящей ввысь мелодии скрипки. Отдельная палата и диагноз "острый лейкоз 4-ой степени" , а также признанное врачом необратимое состояние организма имели свои преимущества. К умирающим пускали всех и в любое время. Родным предложили вызвать близких на похороны, и ко мне потянулась вереница скорбящих родственников. Я понимала их трудности: о чём говорить с умирающим человеком? Который, тем более, об этом знает ... Мне было смешно смотреть на их растерянные лица. Я радовалась: когда бы я ещё увидела их всех? А больше всего на свете мне хотелось поделиться с ними Любовью к Жизни - ну разве можно не быть счастливым просто оттого, что живёшь? Я веселила родных и друзей как могла: рассказывала анекдоты, истории из жизни. Все, слава Богу, хохотали, и прощание проходило в атмосфере радости и довольства. Где-то на третий день мне надоело лежать, я начала гулять по палате, сидеть у окна. Засим занятием и застала меня врач, закатив истерику, что мне нельзя вставать. Я искренне удивилась. - Это что-то изменит? - Нет, - теперь растерялась врач. - Но Вы не можете ходить. - Почему? - У Вас анализы трупа. Вы и жить не можете, а Вы вставать начали. Прошёл отведённый мне максимум - четыре дня. Я не умирала, а с аппетитом лопала колбасу и бананы. Мне было хорошо, а врачу было плохо: она ничего не понимала. Анализы не менялись, кровь капала едва розового цвета, а я начала выходить в холл смотреть телевизор. Врача было жалко. А Любовь требовала радости окружающих. - Доктор, а какими вы хотели бы видеть эти анализы? - Ну, хотя бы такими. Она быстро написала на листочке какие-то буквы и цифры. Я ничего не поняла, но внимательно прочитала. Врач посмотрела на меня, что-то пробормотала и ушла. В 9 утра она ворвалась ко мне в палату с криком: - Как вы это делаете!? - ЧТО я делаю??? - Анализы! Они такие, как я вам написала! - Ааа... Откуда я знаю? Да и какая, на фиг, разница… Лафа кончилась. Меня перевели в общую палату. Родственники уже попрощались, и ходить перестали. В палате находились ещё пять женщин. Они лежали, уткнувшись в стену, и мрачно, молча и активно умирали... Я выдержала три часа. Моя Любовь начала задыхаться. Надо было срочно что-то делать. Выкатив из-под кровати арбуз, я затащила его на стол, нарезала и громко сообщила: - Арбуз снимает тошноту после химиотерапии. По палате поплыл запах свежего снега. К столу неуверенно подтянулись остальные. - И правда снимает? - Угу, - со знанием дела подтвердила я, подумав: "А хрен его знает". Арбуз сочно захрустел. - И правда, прошло, - сказала та, что лежала у окна и ходила на костылях. - И у меня. И у меня, - радостно подтвердили остальные. - Вот, - удовлетворённо закивала я в ответ. - А вот случай у меня один раз был... А анекдот про это знаешь? В два часа ночи к нам в палату заглянула медсестра и возмутилась: - Вы когда ржать перестанете? Вы же всему этажу спать не даёте! Через три дня врач нерешительно попросила меня: -А Вы не могли бы перейти в другую палату ? - Зачем? - В этой палате у всех улучшилось состояние. А в соседней много тяжёлых... - Нет!!! - закричали мои соседки. - Не отпустим! Не отпустили. Только в нашу палату потянулись соседи - просто посидеть, поболтать, посмеяться... И я понимала почему. Просто в нашей палате жила Любовь. Она окутывала каждого золотистой волной, и всем становилось уютно и спокойно. Особенно мне нравилась девочка-башкирка лет шестнадцати в белом платочке, завязанном на затылке узелком. Торчащие в разные стороны концы платочка делали её похожей на зайчонка. У неё был рак лимфоузлов, и мне казалось, что она не умеет улыбаться. А через неделю я увидела, какая у неё обаятельная и застенчивая улыбка. А когда она сказала, что лекарство начало действовать и она выздоравливает, мы устроили праздник, накрыв шикарный стол, который увенчивали бутылки с кумысом, от которого мы быстро забалдели , а потом перешли к танцам. Пришедший на шум дежурный врач сначала ошалело смотрел на нас, а потом сказал: - Я тридцать лет здесь работаю ... но такое вижу в первый раз. Развернулся и ушёл. Мы долго смеялись, вспоминая выражение его лица. Было хорошо. Я читала книжки, писала стихи, смотрела в окно , общалась с соседками , гуляла по коридору и так ЛЮБИЛА всё , что видела : книгу, компот, соседку, машину во дворе за окном , старое дерево. Мне кололи витамины (надо же было что-то колоть). Врач со мной почти не разговаривала, только странно косилась проходя мимо, и через три недели тихо сказала: - Гемоглобин у Вас на 20 единиц больше нормы здорового человека... Не надо его больше повышать. Казалось, она за что-то сердится на меня. По идее получалось, что она дура и ошиблась с диагнозом... но быть этого никак не могло, и это она тоже знала. А однажды она мне пожаловалась: - Я не могу Вам подтвердить диагноз. Ведь Вы выздоравливаете, хотя Вас никто не лечит. А этого не может быть... - А какой у меня диагноз? - Я ещё не придумала, - тихо ответила она и ушла. Когда меня выписали, врач призналась: - Так жалко, что Вы уходите, у нас ещё много тяжёлых... Из нашей палаты выписались все. А по отделению смертность в этом месяце сократилась на 30%... Жизнь продолжалась. Только взгляд на неё становился другим. Казалось, что я начала смотреть на мир сверху и потому изменился масштаб происходящего. А смысл жизни оказался таким простым и доступным. Надо просто научиться любить - и тогда твои возможности станут безграничными, и все желания сбудутся, если ты, конечно, будешь, эти желания формировать с Любовью и никого не будешь обманывать, не будешь завидовать, обижаться и желать кому-то зла. Так всё просто и так всё сложно... Ведь это, правда, что Бог есть Любовь!