Помнишь, как, зажимая руками рвущийся изо рта вопль, ты неслась по длинному коридору?
Добежав до моей двери, ты упала на пол, будучи не в силах толкнуть входную дверь.
Ты теряла сознание, а приходя в себя, царапала маленькими пальчиками ручку моей двери и силилась вытащить телефон. Чтобы набрать мой номер.
Но я не могла принять твой звонок.
Я была занята.
Я изменяла тебе.
Ты умирала под моей дверью, а я смеялась, курила и самозабвенно трахалась.
Ты истекала кровью, а я пила красное вино.
ТВ затухающим взором молилась на мое фото, а я листала глянцевый журнал, лежа на шелковых простынях.
Возвращаясь домой под утро, я увидела скорую помощь возле парадной.
Санитары Нели носилки, из-под простыни свисала безжизненная рука…
Я на долю секунды прониклась жалостью к безликой жертве, но, когда поднималась в лифте, эта печальная картина уже полностью выветрилась из моего сознания.
Наутро я обрывала телефон, чтобы сказать, как я люблю тебя.
Но ты не брала трубку.
Я злилась и клялась бросить тебя, а ты боролась за свою жизнь.
Ради меня.
Я ехала на обед к родителям, а ты завтракала через капельницу…
Я ела мороженое, а ты падала в пропасть…
Я плакала в плечо случайной собеседнице, не забывая будто случайно касаться ее обнаженных рук и интригующе улыбаться, а ты пленяла своей аристократичной бледностью врачей и медсестер.
Ты помнишь?
Или там, где ты сейчас, памяти не существует?