КЛАССНЫЙ РОЛИК.....ОТРЫВОК -----ИЗ " НЕКТАРА БЕССМЕРТИЯ 2-----50 МИНУТ.  

ВСЁ ПРОИСХОДИТ ---САМО СОБОЙ ----35 МИН ----ИЗ КНИГИ ----НИСАРГАТТЫ ------Я ЕСТЬ -ТО.

ЗДЕСЬ ГОВОРИТ ВЕЧНОЕ--ИЗ КНИГИ ----НИЧТО И ВСЁ----НИССАРГАТТЫ.---1 ЧАС 6 МИН.

первые 5 мин ролика ------ЧИСЛА

-------1 ----МИСТИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ

2----ОБЩАЯ КАРТИНА----

3 -----МИРОВОСПРИЯТИЕ ----

4 ----СИЛА РАЗРУШЕНИЯ-----

5 ------ОРГАНЫ ВОСПРИЯТИЯ----

6-----ВЛАСТЬ И ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА---

7 ------РЕШАЮЩЕЕ СЛОВО ---ЗНАНИЯ----

8 -------СИЛА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ-----

9------РАЗЛИЧНЫЕ ТЕОРИИ......-----

10-----ФОРМА------

11 -----КОНСТРУКЦИИ------

12 ------ИСТОЧНИК ЭНЕРГИИНАРОДОВ----

13-----МНОГОМЕРНЫЕ СУЩЕСТВА-----

14 -----БАЛЛАНСИРОВКА МЕЖДУ СВЕТОМ И ТЬМОЙ-----

15 -------ВАЖНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ДАТЫ------

16-----ВРЕМЯ-----

17-----БОЖЕСТВЕННЫЙ ЦИКЛ-----

18 ----- ? ? ?---НЕ СЛЫШНО-------

19-------УПРАВЛЕНИЕ РЕАЛЬНОСТЬЮ-----

20 ------МАГИЧЕСК. ВОЙНЫ-----

21 -----ПРЕДСКАЗАНИЯ-------

ВНИЗУ ЮТЮБА ------НОВЫЙ САЙТ ----МАГИЧЕСКАЯ КНИГА --------АУДИОКНИГИ.....

САЙТ----ВАЛЕРА........В ЮТЮБЕ У НЕГО МНОГО ИНТЕРЕСНЫХ РОЛИКОВ......

ЖИЗНЬ......В ДУАЛЬНОМ ПРОЯВЛЕНИИ.....

КНИГА НИССАРГАТТЫ МАХАРАДЖИ---- " Я ЕСТЬ----ТО " -------АЖ 9 ЧАСОВ 30 МИН --------С  КРАСИВЫМИ --ПЕЙЗАЖАМИ--ЧИТ. ---НИК ОШО.

А НИЖЕ------НИССАРГАТТА ----КНИГА  " НЕКТАР БЕССМЕРТИЯ " -----4 ЧАСА----НИК ОШО ------С ПЕЙЗАЖАМИ......

ТРЕТЬЯ КНИГА ----НИССАРГАТТЫ ------ " СОЗНАНИЕ И АБСОЛЮТ " ------АЖ 6 ЧАСОВ........ С ПЕЙЗАЖАМИ......

СЕРГЕЙ ТОЛУКУТ ----ВЫПИСАЛ ИЗ КНИГИ.....ТЕКСТ.....

ГИМН АБСОЛЮТНОЙ ОСНОВЕ. ⚕

Я не являюсь ни умом, Ни интеллектом, ни эго, ни памятью,

Ни ушами, ни языком, Ни чувством обоняния и зрения,

Ни эфиром, ни воздухом, Ни огнём, ни водой, ни землёй.

Я есть Вечное Блаженство и Чистое Сознание. Я есть Шива! Я есть Шива!

ॐ

Я не являюсь ни праной, Ни пятью жизненными дыханиями,

Ни семью элементами тела, Ни их пятью оболочками,

Ни руками, ни ногами, ни языком, Ни другими органами действия.

Я есть Вечное Блаженство и Чистое Сознание. Я есть Шива! Я есть Шива!

ॐ

Ни страха, ни жадности, ни заблуждения,

Ни отвращения, ни любви к чему-либо не имею Я,

Ни гордости, ни эго, ни дхармы или освобождения,

Ни желания ума, ни объекта для его желания.

Я есть Вечное Блаженство и Чистое Сознание. Я есть Шива! Я есть Шива

ॐ

Ни удовольствия, ни страдания, Ни добродетели, ни порока

Я не знаю. Ни мантры, ни священного места,

Ни Вед, ни жертвоприношений. Я не являюсь ни едоком,

Ни пищей, ни процессом еды.

Я есть Вечное Блаженство и Чистое Сознание. Я есть Шива! Я есть Шива!

ॐ

Ни смерти, ни страха смерти у меня нет,

Ни каких-либо отличий касты, Ни отца, ни матери,

Ни даже рождения у меня нет, Ни друга, ни товарища,

Ни ученика, ни Гуру. Я есть Вечное Блаженство и Чистое Сознание.

Я есть Шива! Я есть Шива!

ॐ

У меня нет ни формы, ни иллюзии,

Всепроникающим являюсь

Я, Везде Я существую, И даже за пределами чувств.

Ни спасением не являюсь Я,

Ни чем бы то ни было познаваемым.

Я есть Вечное Блаженство и Чистое Сознание.

Я есть Шива!

ॐ

Ади Шанкара

Тад Нишкала

РОЛИК -----АЖ НА 8 ЧАСОВ ------КАРЛ - РЕНЦ В МОСКВЕ 2009 ГОДА.

СОБЧАКА.....

АРТЁМА БОРОВИКА......

БЕРЕЗОВСКОГО УБРАЛИ.......

БОРИСА НЕМЦОВА----ТОЖЕ -----УБРАЛИ..........КАК И БЕРЕЗОВСКОГО.......НА ТОТ......СВЕТ......

ЗА 1 НОЧЬ...ОТПУСТИЛО ГОССУДАРСТВО ЦЕНЫ.......В 90.....ТЫЕ....И МАСЛО СТОИЛО 5.50 РУБ---А СТАЛО 305 -РУБ КГ. --ПЕНСИЯ -300РУБ

КТО И КУДА -------ПЕРЕПРАВИЛ ЗОЛОТОЙ ЗАПАС РОССИИ.........

ИГОРЬ СТРАВИНСКИЙ И ВЕРА СУДЕЙКИНА .......ИТАЛИЯ.....ВЕНЕЦИЯ....

ПАРИЖ......И " БОГЕМНАЯ ЖИЗНЬ " -------ПОЭТОВ   И  ХУДОЖНИКОВ -----СЕРЕБРЯННОГО ВЕКА....-------

Изменяли, стрелялись, шли на аборт: Опасные связи нашей богемы Нина Алексеева 20 АПРЕЛЯ 2018, 07:00 158 Когда мы слышим, что актёр N ушёл к певице T, которая в свою очередь сбежала от музыканта S, изменившего ей со светской дивой L, знайте: история стара как мир В творческой среде бесконечные интимные переплетения - явление обыденное. Проще говоря: все друг с другом переспали. Истерзанные такими отношениями браки либо распадаются, либо превращаются в изощренные любовные многоугольники с электрическим накалом страстей. Примеры из недавней истории - тому подтверждение. Психологи связывают склонность знаменитостей к частой смене партнеров с поиском новых ощущений и свежих эмоций и относительной свободой от условностей, сдерживающих обычные пары. Большинство селебрити знают, что не останутся без гроша в кармане и в случае расставания смогут еще кого-то найти. И это способствует весьма насыщенной личной жизни. Разумеется, в каждом случае есть свои нюансы. Женщина на три часа Самый известный пример нетривиальных, драматических отношений со множеством параллельных любовных линий - странный союз Александра Блока и Любови Менделеевой. Женившись на дочери создателя периодической таблицы химических элементов Дмитрия Ивановича Менделеева, поэт прямо заявил, что «оскорблять» свою Прекрасную Даму плотскими утехами не намерен. Лишь через год после свадьбы Любе удалось соблазнить благоверного. Зато Блок отрывался на проститутках - в постели поэта отметились более 300 барышень легкого поведения. Хвастался собственной системой «превращения плоских профессионалок на три часа в женщин страстных и нежных». Cерафима СУОК и Виктор ШКЛОВСКИЙ О том, что он будет ходить налево, Александр Александрович предупредил благоверную сразу. «А я?» - заволновалась Любушка. «И ты тоже», - милостиво разрешил поэт. Любу закрутили ни к чему не обязывающие романы. Когда Любовь Дмитриевна забеременела от некоего актера, Блок был готов принять чужое дитя, но ребенок через неделю умер. - Я была брошена на произвол всякого, кто стал бы за мной ухаживать, - сетовала Менделеева-Блок. Друг мужа поэт Андрей Белый (псевдоним Бориса Бугаева) подошел на эту роль, как никто другой. Некоторое время Любовь Дмитриевна и Белый встречались в съемной квартире на Шпалерной улице в Петербурге. Дело едва не дошло до дуэли между мужем и любовником, но Любочка положила связи конец, сообщив Андрею, что останется с супругом. После чего Белый чуть не покончил с собой и в отчаянии уехал жить за границу. Марианна ТОЛСТАЯ (с дочкой Мариной)... Фото из семейного архива Заразиться трупным ядом До истории с Блоками Андрея Белого угораздило стать участником другого любовного альянса. Поэт-символист завязал опасную интрижку с несостоявшейся зубной докторшей Ниной Петровской. Девушка тоже пробовала себя на ниве словесности и спала с поэтом Константином Бальмонтом. Белый рассчитывал, что у них с Ниной сложится духовный контакт - «мистериальная любовь», но на «духовном» дело не остановилось. Позже поэт называл эту связь падением и уверял, будто истеричная Петровская чуть ли не изнасиловала его. Вздумал отдалиться от пассии - та в отместку сблизилась с поэтом Валерием Брюсовым, с которым пересеклась на спиритическом сеансе. А Белого решила застрелить, когда тот выступал в Политехническом музее. Револьвер дал осечку. Петровская с Брюсовым вместе топили на дне речки письма Белого к Нине, привязывая к ним камень. Символически уничтожив соперника, Брюсов подталкивал к суициду и женщину - ему вообще нравилось тема гибели во имя любви. Он вывел Петровскую в образе героини романа о дьяволах и ведьмах «Огненный ангел», где решительно ее прикончил. Нина, отойдя сердцем от Белого, все больше переключалась на Брюсова, хотя чувствовала, что значила для него немного. ...помогла генералу ШИЛОВСКОМУ... В расстройстве дама начала пить, пристрастилась к морфию (подсадив на него заодно и Брюсова). Даже выбросилась из окна отеля, после чего до конца жизни осталась хромой. Пыталась заразиться трупным ядом, проткнув тело умершей сестры булавкой и уколов ею себя. Злилась на Брюсова, но продолжала ему писать - вплоть до смерти поэта в 1924-м. В отместку ему вышла замуж - за поэта и издателя Сергея Соколова-Кречетова. И изводила странностями уже его. «Ни с какого боку не приладишь ее к жизни. Человек она неуравновешенный. Издерганный вконец и почти невменяемый», - жалел супружницу Соколов-Кречетов. У него, кстати, тоже за душой имелся грешок: по молодости щупал за коленки гимназиста Вадима Шершеневича - ему было интересно, не лишился ли тот еще невинности. ...пережить уход жены Елены к Михаилу БУЛГАКОВУ Заслуживает пары слов и Шершеневич, со временем выросший в поэта, потому как он тоже встроен в сердечную карусель. Возмужав, он увлекся 19-летней поэтессой Надеждой Львовой, сходившей с ума по уже упомянутому Валерию Брюсову. Тот был старше Наденьки на 18 лет и сексуально ей покровительствовал, но большего дать не мог. Зато не придумал ничего лучше, как подарить несчастной револьвер - тот самый, из которого Нина Петровская пыталась убить Андрея Белого. Обезумевшая от страсти Львова звонила Брюсову, умоляя его приехать, а не дождавшись, выпустила себе пулю в сердце. Петровская тоже покончила-таки с собой - 49-летняя женщина открыла газ в парижской богадельне.

2  РОЛИКА -  И ДВЕ СТАТЬИ.......

НА ФОТО -----АННА АХМАТОВА  С ОЛЬГОЙ ГЛЕБОВОЙ....20 ТЫЕ....ГОДЫ....

СТАТЬЯ -----ПРО ОЛЬГУ ГЛЕБОВУ- СУДЕЙКИНУ ---АННУ АХМАТОВУ И ЛУРЬЕ......

ЖИЗНЬ ВТРОЁМ --------" ЛЮБОВНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК ".

Ахматова — Глебова-Судейкина — Лурье Анна Ахматова и Ольга Глебова-Судейкина. 1920-е годы © akhmatova.org В 1919 году Анна Ахматова, разводясь со вторым мужем, востоковедом Вла­димиром Шилейко, переехала на Фон­тан­­ку, 18, в квартиру своей ближайшей подруги — актрисы и активной участ­ницы артистической богемы Серебря­ного века Ольги Глебовой-Судейки­ной, жившей с композитором-эксперимен­татором Артуром Лурье. Любовные отношения между Ахматовой и Лурье начинались и ранее, но утихли с на­ступлением Первой мировой войны. Переезд Ахматовой позволил старым чувствам разгореться с новой силой, и они стали жить втроем с Судейкиной. Филолог Александр Жолковский (имеющий репутацию ниспровергателя Ахматовой) полагает, что мужчина не был главным в этом любовном тройственном союзе. Впоследствии Судейкина станет главной героиней «Поэмы без героя», а отсылки к Лурье в стихотворениях Ахматовой часто будут соседствовать с образом царя Давида, царя-музыканта. В 1922 году Ахматова начинает писать одно из своих наиболее ярких стихотворений — «Мелхола» (завершено к 1961 году), где описана встреча Мелхолы с Давидом и страсть, ревность, негодование, с которым она не может справиться. В 1922 году Лурье выехал в командировку в Берлин, оттуда отправился в Париж и больше не вернулся в Советский Союз. По словам Павла Лукницкого, конфидента Ахматовой, Лурье умолял ее ехать за ним (на руках у нее было 17 писем с этой просьбой), он просил приехать и Судейкину. В 1924 году Судейкина все же эмигрировала, но прежние отношения с Лурье не удалось восстановить. Ахматова осталась в Союзе, где вскоре вступила во вполне себе обыкновенный брак (хотя и официально не зарегистрированный) с искусствоведом Николаем Пуниным. Кузмин — Князев — Глебова-Судейкина Ольга Глебова-Судейкина. 1910 год © хлебников-велимир.рф Еще один любовный треугольник, в котором Глебова-Судейкина сыграла роковую роль, появился почти на десять лет раньше, в 1913 году. Глебову-Судейкину и поэта Михаила Кузмина давно уже связывали отношения соперничества — за мужа актрисы, художника Сергея Судейкина, испытывавшего равные чувства к ним обоим. В сентябре 1912 года Кузмин провел несколько недель в Риге у молодого поэта и юнкера Всеволода Князева. Вскоре в эти отношения (справедливости ради надо сказать, угасавшие) вмешалась Глебова-Судейкина, соблазнившая Князева, а затем бросившая безнадежно влюбленного. Череда любовных катастроф оказалась слишком губительной для впечатлительного 18‑летнего юноши, и в марте 1913 года он застрелился. Образ «гусарского мальчика с простреленным виском» будет часто появляться в произве­дениях Кузмина, а Ахматова положит эту любовную драму в основу сюжета своей «Поэмы без героя».

В первый год брака Ольга и Сергей не разлучались; их сильное взаимное чувство открыто демонстрировалось на публике. Судейкин обожал жену, боготворил ее, прилагал все силы к тому, чтобы сделать из нее настоящее произведение искусства. Олечка часто появлялась в необыкновенных, вызывающих платьях его работы и даже снялась в некоторых из них для открыток, став таким образом одной из первых русских манекенщиц. Во многом благодаря усилиям мужа Ольга быстро стала самой заметной женщиной среди тогдашней петербургской богемы. Красавица, умница, страстная и тонко чувствующая натура, она влюбляла в себя всех, с кем встречалась. Даже некоторая искусственность ее поведения, жеманство и неестественный, низко-колдовской голос не портили ее, а лишь привлекали к ней новых поклонников: они считали, что Ольга похожа на прекрасную куклу (в то декадентское время это было несомненным комплиментом), которая и в реальной жизни продолжает сценическую игру. Принципы «театральности жизни» были тогда широко распространены в среде просвещенной европейской богемы, и Олечка Глебова-Судейкина стала одним из ее символов. Однако, однажды вступив в эту игру, остановить ее она была не в силах. Ольга скоро стала заложницей собственных страстей. В одной квартире с Судейкиными жил поэт Михаил Кузмин, друг Сергея. Однажды Ольга случайно обнаружила его дневник – и узнала, что ее мужа и Кузмина связывали не просто дружеские чувства. Кузмин по требованию Ольги был удален из дома. Однако вскоре Сергей признался ей, что уже разлюбил ее; более того, он сказал ей, что все время их брака – а прошел всего год, как они обвенчались, – он изменял ей, не брезгуя даже дешевыми питерскими проститутками. Ольга, чье чувство, в отличие от мужа, было действительно глубоко и серьезно, была буквально раздавлена… Но она смогла найти выход. Не порывая окончательно с Судейкиным (их брак распадется только в 1916 году), но разочаровавшись в семейной жизни, Ольга вернулась на сцену, поступив в Малый театр Суворина. Произошло это вполне случайно: актриса Вадимова, работавшая в этом театре над главной ролью в пьесе Юрия Беляева «Путаница, или 1840 год», внезапно заболела. Алексей Суворин, давний поклонник Олечки Судейкиной (он опекал ее еще во время ее службы в Александринке), пригласил ее заменить Вадимову. После третьего представления, прошедшего с необыкновенным успехом, роль Путаницы окончательно осталась за Судейкиной, став одной из ее «визитных карточек». Ее Путаница декламировала, пела, танцевала, очаровывала и пленяла. В то же время эту роль исполняла в московском Малом театре знаменитая актриса Ольга Гзовская, но успех этой пьесы в представлении театралов того времени был связан только с Ольгой Судейкиной. Благодаря этому успеху Ольгу приняли в труппу театра. За сезон 1910/11 года она сыграла во множестве пьес, в том числе в музыкальных спектаклях по произведениям Михаила Кузмина. В следующем сезоне она с блеском сыграла в новой пьесе Беляева, написанной специально для нее, – «Псиша», истории крепостной актрисы, с успехом сыгравшей в домашнем театре роль Психеи. Ольга Глебова-Судейкина, начало 1920-х гг. Фото М. Наппельбаума Помимо театра, у Ольги было много и других занятий. Она с увлечением лепила – даже Сергей Судейкин признавал несомненный скульпторский талант своей жены. Она делала кукол – большеглазые красавицы, танцовщицы, персонажи комедии дель арте были неуловимо похожи на свою создательницу; костюмы для своих кукол Ольга делала с необыкновенным вкусом и выдумкой из самых разнообразных материалов. Артур Лурье, оставивший об Олечке воспоминания, называл ее «феей кукол, феей кукольного царства». С неизменным успехом Ольга выступала в качестве танцовщицы – полонез, который она танцевала с самим Вацлавом Нижинским, прославился, а ее знаменитый номер «Русская» видели даже при императорском дворе. Она танцевала в «Лебедином озере» Чайковского и «Царице Таир» Тэффи, водевилях и пантомимах. Говорили, что иногда она даже – по примеру Айседоры Дункан – осмеливалась танцевать обнаженной. Ее выступления в известном кабаре «Бродячая собака», а затем в «Привале комедиантов» привлекали неизменный интерес публики. Она выступает там с танцевальными номерами и чтением стихов (по свидетельству современников, Ольга была лучшей декламаторшей современной поэзии), а в рождественском спектакле 1913 года исполняет роль Богородицы. В то же время Ольга делает модели для Императорского фарфорового завода и с блеском переводит с французского пьесы и стихи (что было особенно удивительно, поскольку сама она стихов никогда не писала), великолепно рисует акварелью и маслом пейзажи и картины на религиозные сюжеты, делает вышивки и картины в изобретенной ею «лоскутной» технике. Удивительно, но при такой постоянной профессиональной занятости у Ольги была невероятно бурная светская жизнь. Она стала настоящей музой поэтов. В ее квартирке – «кукольном доме», по выражению современников, – бывали все тогдашние знаменитости, отдавая дань обаянию и талантам Олечки Судей-киной. В нее были влюблены Велимир Хлебников и Федор Сологуб, ей писали стихи многие поэты – Георгий Иванов, Игорь Северянин, Всеволод Рождественский… Анна Ахматова стала ее ближайшей подругой. Михаил Кузмин, несмотря на то что Олечка, хоть и невольно, дважды становилась между ним и его любовью, относился к ней с нежностью и постоянно посвящал ей стихи – она была одним из очень немногих женских адресатов его лирики. Их отношения – как творческие, так и личные – продолжались до самой ее эмиграции. По преданию, именно Олечке Александр Блок посвятил свое знаменитое стихотворение «В ресторане». Громкий скандал разразился, когда из-за несчастной любви к Олечке покончил с собой молодой поэт Всеволод Князев, юный красавец, возлюбленный Михаила Кузмина, – они даже планировали выпустить совместный сборник стихов под названием «Пример влюбленным». История этого любовного многоугольника легла в основу первой части «Поэмы без героя» Анны Ахматовой, где Ольга выведена под именем Путаницы-Психеи – по двум ее самым известным ролям: Ты ли, Путаница-Психея. Черно-белым веером вея, Наклоняешься надо мной… С Судейкиным отношения становились все сложнее. То он просил жену спрятать у себя его любовницу, которой угрожает ревнивый муж; то устраивает Ольге сцены ревности прямо на улице. В 1915 году Сергей бросил Ольгу, и даже вмешательство их друзей не смогло его образумить; вскоре они окончательно расстались. Тем не менее Судейкины продолжали видеться и даже появляться вместе на публике: на вечерах в «Собаке» Сергея часто сопровождали и Олечка, и Верочка – его новая Вера Артуровна Шиллинг. Именно с Верой Шиллинг Су-дейкин покинул Петербург – в 1916 году он поехал в Крым, а на следующий год, узнав о революции, эмигрировал в Париж. Веру он вывез по паспорту Ольги, переклеив фотографию… Сама Олечка оставалась в Петрограде. Ни мировая война, ни революция не остудили ее искрящегося легкомыслия. Она зарабатывала на жизнь продажей своих кукол, выступлениями на частных вечерах и гастрольными поездками. Уезжая на гастроли в Вологду, она пустила к себе жить на Фонтанку, 18 Анну Ахматову, которая тогда ушла от своего второго мужа, Владимира Шилейко. Когда Ольга вернулась, они стали жить вместе: Ольга в большой проходной комнате, Анна – в маленькой задней. Они часто лежали, каждая в своей комнате, и переговаривались через открытую дверь. Их дружба была настолько близкой, что до сих пор не умолкают разговоры о том, что двух женщин связывали и любовные отношения, что относится к серии откровенной глупой сплетни. Любовь, их связывающая, звалась Артур Лурье. Композитор и музыкант, ученик А. Глазунова, он с 1914 года был близким другом Ахматовой. Именно Лурье «спас» Ахматову от Шилейко и продолжал нежно заботиться о ней даже в первые годы ее следующего брака с Николаем Луниным. Вдохновенный бабник, Лурье быстро обратил внимание на Олечку Глебову. Некоторое время Лурье, по признанию Ахматовой, метался между двумя женщинами, не решаясь сделать выбор, а затем сошелся с Ольгой. Это был редкий в жизни Ольги Судейкиной период спокойного счастья. Лурье заботился о ней, берег и защищал от ужаса, царящего на улицах Петрограда. Он работал в Наркомпросе и благодаря этому устраивал Ольге работу, заказы и паек. Он искренне восхищался Ольгой не только как красивой женщиной, но и как талантливым человеком – он высоко ценил ее музыкальность, изысканный, безошибочный вкус и тонкое художественное чутье. Однако Лурье довольно быстро понял, что в СССР ему, и Ольге, и Анне делать нечего. Он долго уговаривал обеих женщин уехать с ним за границу. Анна отказалась, Ольга согласилась. Однако Лурье уехал первым – ему было проще выправить необходимые документы. В августе 1922 года он уехал в Берлин, где сошелся с Тамарой Персиц, старой знакомой Ахматовой и Глебовой. Вместе они переехали в Париж, где Лурье вскоре оставил Тамару ради Елизаветы Перевощиковой, в девичестве Белевской-Жуковской, которая, между прочим, приходилась внучкой великому князю Алексею Алексеевичу, двоюродному брату императора Александра III. Потом они переехали в США, где Лурье и скончался в 1966 году. Олечка Судейкина и Анна Ахматова После отъезда Лурье Ольга продолжала жить с Ахматовой на Фонтанке, 18, а затем они переехали в дом 2 по той же улице – бывшие царские прачечные, где Судейкиной полагалась маленькая служебная квартирка как работнице Фарфорового завода. Ольга все чаще впадала в депрессию, думала о смерти… «Вот увидишь, Аня, – как-то сказала она Ахматовой, – когда я умру, от силы четырнадцать человек пойдут за гробом…» В 1924 году ей все же удалось уехать. С одним чемоданом, набитым куклами и фарфоровыми статуэтками, Ольга отправилась в Берлин – якобы для организации собственной выставки. Ее звали к себе уже обосновавшиеся в Берлине Савелий Сорин с женой и Игорь Стравинский. Ахматова, в то время уже бывшая замужем за Николаем Луниным, осталась в России. В Берлине Ольга прожила полгода, зарабатывая деньги продажей своих работ. Как только ей удалось получить визу, она немедленно переехала в Париж. Ей было уже сорок лет. В Париже Ольга Афанасьевна поселилась в небольшой гостинице «Прети» на улице Амели. Здесь вокруг нее тут же образовался своего рода «русский клуб», который охотно посещали бывшие петербуржцы. Ее личная жизнь была в таком же упадке, как и ее финансовые дела: многочисленные бессмысленные, недолговечные и глупые романы, о которых не было ни желания, ни смысла вспоминать. В глубине души она продолжала любить Сергея Судейкина – а он уже давно забыл про нее. Когда ему, благополучно живущему в США, рассказали, что Ольга бедствует в Париже, он патетически произнес: «Умоляю, не говорите мне об Ольге, я этого не вынесу!» – и тут же забыл о ней. Однако Ольга сама напомнила ему о себе: узнав, что Судейкин «женился вторично», не будучи официально разведен с нею, она пригрозила, что разоблачит его как двоеженца. Скандал удалось предотвратить только благодаря вмешательству Сорина, сумевшего как-то успокоить глубоко обиженную Ольгу. Через некоторое время супруги получили официальный развод. С этого момента мужчины были словно вычеркнуты из жизни Ольги Афанасьевны. Их место заняли птицы, ставшие таким же неотъемлемым атрибутом ее жизни, как прежде были романы и ночные кутежи в «Собаке». Началось все с того, что Тамара Персиц, уезжая, оставила Олечке клетку с птицами. Потом ей подарили еще нескольких, стая росла, и постепенно Ольга оказалась в обществе нескольких десятков разнообразных птиц. В ее квартире у площади Ворот Сен-Клу одновременно жили до сотни птиц, которых хозяйка пускала свободно летать по двум крохотным комнатам ее скромной квартирки на восьмом этаже. «Люди больше во мне не нуждаются, поэтому я занимаюсь птицами», – говорила она. Все деньги, которые ей удавалось заработать, – а жила она в основном тем, что продавала вывезенные из России куклы или изготовленные на заказ вышивки, – она тратила на птиц. Жители ее квартала звали ее «La Dame aux oiseaux» – «Дама с птицами». В своих птицах Ольга нашла и друзей, и необходимую ей, как воздух, любовь, и спасение от одиночества. Они стали главным в ее жизни. Именно из-за птиц Ольга перестала рисовать маслом: однажды, когда она рисовала, какой-то птенец уронил помет в ее палитру. Увидев в этом знак свыше, Ольга полностью перешла на «живопись иглой» – мозаичные вышитые картины, составленные из сотен разнообразнейших кусочков тканей. Однажды, оставшись совершенно без денег, Ольга добралась через весь город к одному коллекционеру, чтобы предложить ему купить свою статуэтку – фигурку Богородицы. Она загадала, что, если продажа состоится, она посвятит свое искусство Богородице и впредь будет работать только над религиозными сюжетами. Статуэтку купили; Ольга сдержала слово. Она все реже и реже обращалась к светским сюжетам – только по особым поводам. Например, Савелий Сорин заказал ей вышить на диванной подушке недавно законченный им портрет герцогини Йоркской – будущей королевы Елизаветы II. Подушка вышла настолько удачной, что Сорин предложил Ольге выполнять подобные подушки-портреты на заказ для богатых американцев. Но она отказалась… Ольга не рассталась с птицами, даже когда началась Вторая мировая война. Она нуждалась настолько, что была вынуждена подбирать окурки с тротуара и огрызки из урн, но тратила все заработанные деньги на драгоценное зерно для своих любимцев. Умереть с голоду ей не давали ее друзья, делившиеся с нею последним, что у них было. Здоровье Ольги стремительно ухудшалось. Еще в СССР у нее обнаружилось воспаление почек, ив 1941 году произошел серьезный рецидив. Только врачебное вмешательство спасло ей жизнь – правда, ненадолго. Вернувшись из больницы, Ольга снова все свои силы отдавала птицам. «Я должна была бы делать добро людям, но я бедна, больна, и потому я забочусь о птицах», – говорила она, словно оправдываясь. Не желая оставлять своих птиц одних, она не уходила из дома во время налетов. Только однажды, в сентябре 1943 года, она спустилась в бомбоубежище с двумя птицами и недоконченной вышивкой. Счастливый случай – именно в этот день в ее дом попала бомба. Ольга в ужасе, каким-то чудом смогла подняться по разрушенной лестнице в развалины своей квартиры – там всюду лежали обугленные трупики ее птиц… Нескольким удалось выжить, и они сидели на ветках деревьев рядом с их бывшим домом. Она звала их, но птицы словно не слышали ее. Как потом говорила Ольга друзьям, птицы словно винили ее в том, что она бросила их… Ольга Афанасьевна осталась в одном халате, который был на ней; все ее имущество погибло в разрушенном доме. На это она не обращала внимания. Но от удара, которым стала для нее гибель ее птиц, она так и не оправилась. После бомбежки она с тремя птицами (третьим стал подобранный на улице раненый голубь) скиталась по знакомым. Как жертве бомбежки ей выделили в мэрии мебель из необработанного дерева, которую Ольга расписала яркими цветочными узорами. Она снова пыталась, как могла, отстроить свою жизнь, но сил уже не было. Она простудилась, заболела бронхитом. Ольгу Афанасьевну привезли в больницу, где она целую ночь пролежала в нетопленой палате с настежь распахнутыми окнами, и утром сбежала домой. Через три дня ее устроили в госпиталь Бусико, где она пролежала несколько месяцев, стойко перенося страдания. Ее навещают многочисленные друзья, с которыми она говорит о Боге. 18 января 1945 года она видит во сне, что в ее палату прилетают все птицы, которых она держала у себя; через некоторое время они улетели, и только одна белая голубка осталась рядом, а потом, взлетев, разбилась об оконное стекло. Ольга решила, что видела во сне свою смерть… Недаром в последние годы ее считали ясновидящей. Сразу после полуночи Ольга Афанасьевна Глебова-Судейкина скончалась.

ВОСПОМИНАНИЕ ---АННЫ АХМАТОВОЙ ----ОБ ОЛЬГЕ ---ГЛЕБОВОЙ-СУДЕЙКИНОЙ.----НА РОЛИКЕ......НИЖЕ.....

ЕЩЁ ОДНА СТАТЬЯ......ПРО ЛЮБОВНЫЕ ТРЕУГОЛЬНИКИ ---- " СЕРЕБРЯННОГО ВЕКА ".

Публичный дом Гумилева А мы между тем снова обратимся к фигуре Александра Блока - важному звену в круговороте судеб. На автора «Двенадцати» и «Незнакомки» сильно западала революционерка, журналистка, поэтесса и писательница Лариса Рейснер. Ее современники говорили, что на мужчин красавица производила неизгладимое впечатление. Но вот Александра Александровича почему-то не проняла. Тройственный союз: Анна АХМАТОВА, Ольга СУДЕЙКИНА-ГЛЕБОВА и Артур ЛУРЬЕ Зато от Ларисы был без ума Николай Гумилев, женатый на Анне Ахматовой. Ввиду пикантности ситуации поэт назначил Ларе встречи в доме свиданий. Потом Рейснер вышла замуж за партийного деятеля и журналиста Карла Радека (настоящая фамилия - Собельсон). А от Гумилева ушла жена, державшая все это время в любовниках Наума Лурье: композитор из белорусского городка Пропойска вошел в историю под именем Артура Лурье. После развода Ахматова вышла замуж за переводчика-востоковеда Владимира Шилейко. И продолжала общаться с Лурье. К паре присоединилась возлюбленная Артура - танцовщица Ольга Глебова-Судейкина, та самая, которой Федор Сологуб посвятил строки: Оля, Оля, Оля, Оленька, Не читай неприличных книг. А лучше ходи совсем голенькая И целуйся каждый миг! Шилейко всячески противился этим встречам. Близкая знакомая Ахматовой Ирина Грэм рассказывала, что вход в дом через подворотню муж Анны Андреевны запирал на ключ, и та, будучи «самой худой женщиной в Петербурге», ложилась на землю и «выползала из подворотни, как змея», а на улице ее ждали Артур Сергеевич и Ольга Афанасьевна. Уйдя от Шилейко, поэтесса перебралась в квартиру подруги на Фонтанке, где компания весело зажила втроем. До женитьбы на Зинаиде РАЙХ и рождения двоих детей... Фото: globallookpress.com «Шокирующая кнопка» Мейерхольда Впрочем, у Глебовой-Судейкиной была своя забота. На квартире ее мужа, художника Сергея Судейкина, жил литератор и композитор Михаил Кузмин. Однажды женщина заглянула в дневник супруга и убедилась, что ее благоверный состоит с постояльцем в однополой связи. Кузмин - выходец из старообрядческой среды - был большой озорник по этой части. В игривом стихотворении «Али» он откровенно воспевал запретные прелести юношеского тела: Разлился соловей вдали, Порхают золотые птички! Ложись спиною вверх, Али, Отбросив женские привычки! Кузмин, кстати, покровительствовал молодому Сергею Есенину, который два года жил под одной крышей с «крестьянским поэтом» Николаем Клюевым. Друг Есенина Владимир Чернавский вспоминал, что Клюев «совсем подчинил нашего Сергуньку», «поясок ему завязывает, волосы гладит, следит глазами». Есенин жаловался, что Клюев ревновал его к женщине: «Как только я за шапку, он - на пол, посреди номера сидит и воет во весь голос по-бабьи: не ходи, не смей к ней ходить!» ...Сергей ЕСЕНИН (справа) был не прочь поозорничать с поэтами Анатолием МАРИЕНГОФОМ и Александром КУСИКОВЫМ... Вскоре Есенин сменил сожителя на Анатолия Мариенгофа. Когда в Москве похолодало, поэты наняли красивую литераторшу, чтобы та грела им постель, а после уходила домой. Сами же сидели в это время, отвернувшись к стене. Но через четыре дня такой «работы» оскорбленная невниманием мужчин девушка сбежала. Одной из жен Есенина была Зинаида Райх. Когда он ее бросил, Райх вышла замуж за режиссера Мейерхольда. Поэт Иван Игнатьев посвятил Всеволоду Эмильевичу одно из стихотворений, где герой-рассказчик предлагал режиссеру расстегнуть «шокирующую кнопку» - ширинку. ...и жил под одной крышей с Николаем КЛЮЕВЫМ. Фото: globallookpress.com В благодарность вставила Маяковскому зубы Игнатьев всячески опекал не только Мейерхольда, но и поэта Игоря Северянина. Тот как-то оказался на гастролях вместе с Маяковским и пытался приударить за 18-летней студенткой Сонечкой Шавардиной. Однако та только что сделала от глашатая революции аборт, и ей нездоровилось. Маяковский же весьма плодотворно встречался с Эльзой Триоле. Сначала поэт посвятил ее во все прелести плотской любви. А потом благодарная девушка помогла ему вставить зубы, оплатив дантиста. После этого Эльза уступила поэта сестрице Лиле Брик. Спустя годы та вспоминала: когда они с Осипом Брик занимались сексом в запертой комнате, Маяковский плакал, царапался в дверь и скулил, как щенок. Отвязная Лиля БРИК и её верные «мужи» - Осип БРИК и Владимир МАЯКОВСКИЙ В Эльзу же был влюблен маститый писатель, литературовед и эротоман Виктор Шкловский, люто ненавидимый Булгаковым за нападки (в «Белой гвардии» Михаил Афанасьевич вывел его в виде демонического персонажа Шполянского). Но Эльза уехала в Париж, где вышла замуж за французского поэта-коммуниста Луи Арагона. Тот занимался политикой вместе с философом Жоржем Батаем, который делил любовницу Колетт Пиньо с писателем Борисом Пильняком. Шкловский поехал за границу вслед за Триоле. Но вскоре вернулся в Россию к жене Серафиме Суок, которая до этого сожительствовала с Юрием Олешей. Ее фамилию писатель подарил кукле из «Трех толстяков». Потом Олеша женился на сестре Серафимы Ольге Суок. А третью сестру, Лидию, взял в жены поэт Эдуард Багрицкий. Круг замкнулся: Серафима СУОК (в центре) встретилась с ОЛЕШЕЙ (второй справа) на похоронах МАЯКОВСКОГО. Второй и третий слева - Валентин КАТАЕВ и Михаил БУЛГАКОВ (17 апреля 1930 г.) Елена Сергеевна ушла к Булгакову от генерала Шиловского, прототипа Рощина из толстовских «Хождений по мукам». После ухода Елены Шиловский женился на дочери Алексея Толстого Марианне. Ее отец был влюблен в невестку Горького Надежду «Тимошу», про которую шептались, что она спит с Ягодой. Горький же 16 лет прожил с Марусей Будберг. Позже она стала гражданской женой Герберта Уэллса, а сам Алексей Максимович не гнушался распускать слухи про сифилис Маяковского. «Такая, блин, вечная молодость».