В колонках играет - ДДТ - Вороны
Мужчины...
Сколько их у тебя было? 5, 10, 12? Уже не сосчитать. Когда, так называемая, любовь, словно паразит, забирается в душу, отпускает корни. Когда боль, как маньяк в подворотне, внезапно (впрочем, не очень) выбивает из седла. А ты все принимал их. Открывал объятья на встречу еще одному ублюдку, который, несомненно, снова разорвет твое сердец. И самое худшее то, что ты знал... Знал это, но никак не мог остановиться.
Me pardonne, mon ami...
Прости, друг.
Друг, черт возьми! Всего лишь друг! И они уходили. Уходили не оборачиваясь, тихо прикрыв дверь... А ты оставался один. снова наедине с ехидным хихиканьем твоего разума, с безжалостными издевками твоей души.
Nous ne pouvons pas plus nous rencontrer...
Нам нельзя больше видится...
И вот, очередной тип покинул твой, и без того, пустой дом. И ты плачешь - как же без этого - и тебе не хочется жить. Но ты знаешь, что это скоро пройдет, потому что на его место придет новый мужик, с татуировкой, или без... Может он будет блондином, а может брюнетом - это и впрямь не имеет никакого значения.
Je t'aime, mon amour - скажет он. И ты, вопреки всем предрассудкам, поверишь, и будешь верить, пока он однажды не откроет дверь и не скажет коронную фразу, от которой тебя уже откровенно воротит -
Nous ne pouvons pas plus nous rencontrer...
Но не смотря на все это, ты счастлив. И тебе на все плевать - если тебя завтра собьет пьяный водитель за рулем грузовика, или какие нибудь бритоголовые неонацисты изуродуют твое красивое лицо, безжалостно пиная тяжелыми ботинками... Тебе все равно, потому что тебе хорошо, и ты ни о чем не жалеешь.
Когда нибудь и ты не выдержишь... Ляпнешь какому-нибудь светловолосому мальчику с ангельским лицом -
Nous ne pouvons pas plus nous rencontrer...
Откроешь перед ним дверь, мол - выметайся, тебя тут никто не держит, и тогда ты будешь по настоящему счастлив, потому что жизнь была прожита не зря.

...Дверь, ведущая в мою спальню, легко поддалась, и я с удивлением заметил, что скрип, к которому я привык, который я слышал каждый раз, как открывал дверь - исчез. Моя спальня изменилась до неузнаваемости. Было странно находиться здесь снова, но еще хуже было видеть многочисленные перемены, которые перенес мой дом. Все мои книги, которые обычно стопками лежали на полу, были аккуратно разложены по полкам. Пустые бутылки, засохшие цвета в вазах, огарки свечей – все это осталось в прошлом. Чистота комнаты вызывала у меня непонятное чувство отвращения. Однако я не стал зацикливаться на этой мысли, прекрасно понимая, что это не самое страшное открытие, которое мне предстояло сделать в эту жаркую июльскую ночь. По этой причине, я не спешил покидать свою спальню. Своих подчиненных я мог повидать позже. Я догадывался, что Бернард уже рассказал остальным слугам о моем приезде, однако я был уверен, что ни кто из них не посмеет потревожить меня. Следующие два часа я провел сидя на полу у камина, и пристально глядя в огонь. Красные языки пламени приводили меня в ужас, заставляли меня вспоминать кошмарные события моего прошлого, однако, не смотря на это, я не мог оторваться от жадного источника тепла, пожирающего паленья. По моему телу пробегалась дрожь при одной только мысли о том, сколько людей погубил этот нещадный зверь, этот хищник, не знающий ни пощады, ни жалости. Мне стало не по себе, и я отошел от камина, чтобы не видеть огонь. Из окна открывался завораживающий вид на Сену и ее берега с цветущими садами. Около этого окна, рядом с письменным столом, стоял мольберт с незаконченной картиной. Эту картину и начал рисовать примерно шесть, а то и больше, лет назад. С тех пор все изменилось. Мне было даже немного страшно снова брать в руку кисть.
Меня посетило странное желание написать письмо моему отцу и братьям. Я зажег лампаду и сел за стол. В гробовой тишине слышалось только царапанье пера по плотной бумаге да мерное потрескивание огня в камине. Пахло цветами и лампадным маслом. С не малым трудом, я заставил себя дописать письмо до конца, и лишь тогда понял, какую глупость совершил. Мне не хотелось причинять моей семье еще больше страданий, чем мне уже невольно пришлось им причинить. В последний раз прочитав письмо, я встал со стула и бросил исписанный лист бумаги в огонь. О том, что несколько мгновений назад я писал письмо отцу, свидетельствовала только маленькая горстка пепла в камине. В прочем, и она вскоре исчезла. Ко мне незаметно подкралось чувство одиночества и безысходности. Такое происходило слишком редко, что бы иметь какое-то значение.
Читать далее...