отвечая на вопрос пытливых читателей (и, как водится, лытая от дела) вспомнила историю, которой не могу не поделиться.
в рассказе про двацать восьмое октября ураган Фонсека гуляет по парку имени Похищенного Образа Господня. названье это я не выдумала, но вынула из головы, оно существует на самом деле и восходит ко второй половине семнадцатого века, к одна тыща шестьсот семьдесят первому , сталбыть, году.
но если кто подумал, что я сейчас вот прямо начну с семнадцатого века – пусть этот человек перестанет так думать. там и до семнадцатого века было довольно интересно. поэтому начну я не с семнадцатого, а со второй половины тринадцатого-первой половины четырнадцатого века, когда лузами правил король Дон Динис Первый, прозванный за свои доблести Земледельцем.
был он собою небольшенький, но могучий и, главное, рыжий и сильно рыжебородый, что среди лузов вообще и среди королевской семьи в частности встречалось не то чтобы нечасто, а просто-таки вовсе не встречалось. впрочем, по матушке своей, Бетрисе Кастильской, Дон Динис приходился каким-то там прапраправнучатым племянником Фридриху Барбароссе, так что, можно предположить, от кого он унаследовал рыжую бороду.
кроме этого, король был недурной поэт и трубадур, сочинял дружеские, любовные и сатирические песни и вообще считается первым по-настоящему грамотным португальским монархом. по крайней мере, в отличие от всех своих предшественников, он подписывал свои указы полным именем (и не потому, заметим, что лузские короли были умственно-отсталыми, а потому что в те времена – по крайней мере, на пиренейском полуострове, по крайней мере, в христианской его части, – грамотность вообще не почиталась за добродетель. безграмотны были короли, вельможи и мелкие дворяне. безграмотный народ окормляли безграмотные пастыри. в стихотворении поэта Гонсало де Берсео (1198-1264) «священник-невежда» суровый епископ отстраняет неграмотного, но горячо верующего священника от службы за то, что тот кроме задолбленой наизусть Богородице не знает никаких молитв. священник горько жалуется Пресвятой Деве, и Пресвятая Дева, вняв его чистой мольбе, грозит епископу смертью. епископ возвращает священнику приход – и тот – в смысле, священник, а не приход, - продолжает служить, пока не умирает, овеянный славой.
но Дон Динис, был рыжий. рыжим всегда неймётся).
женат он был на Изабелле Арагонской, внучатой племяннице Святой Елизаветы Венгерской, у которой Елизаветы лузы для своей королевы попятили чудо с розами (см. гугл), впрочем, надо думать, Святая Елизавета от того не обеднела.
Изабеллу Арагонскую за её добродетели тоже в свой черёд канонизировали – она, надо отдать ей должное, много для того сделала, но я уже и так ушла куда-то сильно вбок, поэтому как-нибудь в другой раз.
кроме рыжей бороды, склонности к стихосложению (до нас дошли 137 сложенных им песен, от любовных до хулительных) и вообще к культуре, кроме вошедшего в легенды и давшего ему прозвище Земледелец интереса к сельскому хозяйству и забот о его, сельского хозяйства, развитии, кроме опять же легендарного чувства справедливости - у Дона Диниса была привычка объезжать страну и вершить по мере надобности правый суд, - кроме, наконец, учреждения университета и создания португальского флота, король наш был славен тем, что...эээ... возделывал не только землю.
кроме законной Изабеллы Арагонской, в скором будущем – Святой Королевы, - у него было без счёта любовниц и как минимум шесть – по крайней мере, тех, кого он признал и обласкал, - незаконных малюток.
одной из любовниц была старшая (правда, от четвёртого брака) дочь его собственного советника по имени Бранка Лоуренсо де Валадарес – (в смысле, любовницу звали Бранка, а советника звали Лоуренсо Соарес де Валадарес), - будущая тётушка будущей Инес де Кастро (про эту я тыщу раз рассказывала, а кому не рассказывала – см. картину Брюллова «Смерть Инессы де Кастро»), которой Бранке король пожаловал городок Миранделу и титул её, Миранделы владелицы, сопроводив это бумагою, де, Я, Дон Динис, милостью Господней Король Португалии и Алгарве, вручаю вам, Бранка Лоуренсо, мой городок Мирандела со всеми его прежними и новыми границами, его землями, домами и прочим, и со всем правом полновластно распоряжаться этим, и если Господь позволит мне иметь от вас сына или сыновей, дочь или дочерей, после вашей смерти городок этот да перейдет со всеми на него правами к сыну или сыновьям, дочери или дочерям, которых Господь позволит мне от вас иметь.[]
И делаю я это, оплачивая покупку вашего тела. И все и любые короли Португалии, что приидут после меня, да охранят этот мой дар и никогда его не отнимут и ничего против него не предпримут, и да пребудет с ними мое благословение и благословение Господне до скончания дней, а если какой из королей Португалии, что приидет после меня, не станет хранить этот мой дар и предпримет что-нибудь против него, да падет на его голову мое проклятье и проклятье Господне до скончания дней. И чтобы скрепить мой дар и никогда бы не возникло в нём ни малейшего сомнения, вручаю вам, Бранка Лоуренсо, эту бумагу с моею свинцовой печатью.
Записал в Лиссабоне двадцать восьмого Июня по приказу Короля Афонсо Мартинс.*
меня опять занесло.
так вот: пока добродетельная Изабелла Арагонская, например, молилась (или – не молилась, а, скажем, расшивала покров на алтарь), король Дон Динис норовил свалить к какой-нибудь очередной, я извиняюсь, бабе. и легенда гласит, что однажды королева Изабелла не выдержала и подкараулила блудного мужа в коридоре, когда тот уже уходил. горестно кривя губы, королева сказала просто – Ide v^e-las - ступайте к ним (читай: к своим блядям). с тех пор место, куда Дон Динис ездил веселиться назвали Idevelas, которое трансформиловалось в Odivelas. Одивелас. оно до сих пор так называется.
***
это было предисловие, чтобы вы знали.
теперь собственно история.
в 1573 году, двести пятьдесят лет спустя после описываемых событий в Одивеласе была возведена церковь Святейшего Имени Иисусова, которую церковь в 1626 году начали перестраивать и довольно долго перестраивали («довольно долго» - это такой эвфемизм. перестраивали её как минимум до 1680 года).
и вот, её перестраивали и переделывали, и перекладывали и переукрашали, и вдруг 11 мая 1671 года, когда работы, почти что подходили к концу, оказалось, что ночью с 10 на 11 церковь вскрыли и вынесли оттуда две драгоценные дарохранительницы, изображение младенца Христа, изображение Пресвятой Девы Марии Царицы Розария, и ещё много всего по мелочи, включая одеяния, снятые с фигур святых.
как только стало известно об ограблении, сразу же были обысканы все близлежащие дома, за ними – не столь близлежащие дома, потом – дома, стоящие в отдалении и вскоре уже не только в Одивеласе, но и во всём Лиссабоне не осталось ни одного не обысканного жилья - совершенно, как мы понимаем, безрезультатно.
народ, который всегда знает, кто у него, народа, выпил всю воду, обратил свой праведный гнев на новоокрещённых (ну, как ново...шёл 1671 год, а предки подозреваемых были вынуждены окреститься после большой лиссабонской бойни 1506 года, то есть, речь идёт о восьмом, примерно, поколении добрых христиан, но народ всегда смотрит вглубь и зря говорить не станет), добрые люди принялисьраспевать антисемитские куплеты, королевский двор официально погрузился в траур, а святая инквизиция с таким...эээ... жаром взялась за дело, что дело это, спустя три года, дошло до папы...по-моему, Климента X, а википедия, называя его Иннокентием XI, добросовестно заблуждается, потому что действие святой инквизиции в Португалии было приостановлено в 1674 году, то есть, за два года до Иннокентия.
Климент Х, которому представили доказательства того, что инквизиция в Португалии борется не так за чистоту веры, как за собственное материальное благополучие, и под следствие попадают исключительно те, чьё заслуживающее внимания имущество можно конфисковать в пользу церкви, строжайше запретил португальской инквизиции «обвинять, приговаривать или наказывать кого бы то ни было, до тех пор, пока Рим не разберётся с жалобами потомков новообращённых»**.
к сожалению, дальше указа дело не пошло, и вообще пусть про португальскую инквизицию рассказывают те, кто её любит, да падёт на их головы проклятье моё и Господа до скончания веков, а я возвращаюсь к ограблению – через месяц после начала обысков, 16 июня того же года обе дарохранительницы были обнаружены в кустах. как рояль. находка была немедленно возвращена в церковь, кусты - вырублены, а на их месте стали возводить памятный знак, посвящённый Похищенному Образу Господню (по-нашему, по-лузски, padr~ao do Senhor Roubado).
ещё совсем немного спустя, а именно 16 октября того же 1671 года, опять же едва ли не в кустах - за кражей монастырских не то кур, не то яиц - был пойман добрый человек по имени Антонио Феррейра, в мае работавший на строительстве церкви. будучи обыскан – в кармане, в мешочке обнаружился снятый с одного из ограбленных святых крестик, - и допрошен, Феррейра чистосердечно признался, сказав, что в ночь с 10 на 11 мая, будучи вдребезги пьян, вломился в церковь, где вначале слопал из дарохранительницы все гостии, а потом, испугавшись, принялся, как умел, заметать следы. вынес дарохранительницы, сняв заодно с некоторых святых блестящие одежды – очень они, одежды, ему, Феррейре приглянулись.
тут бы задать пьянице Феррейре плетей и наложить епититью, но как-то скучно и обидно показалось следователям – столько проведено обысков, столько увидено прекрасного и пока ещё чужого имущества – и что же? так всё это и оставить?
в общем, Феррейре не поверили и подвергли его допросу с пристрастием. под пытками Феррейра признался и в умысле, и в заговоре, и во всём прочем, в чём отцам-дознавателям было угодно его обвинить, после чего 23 ноября того же года ему отрубили обе руки и руки эти сожгли у него на глазах. самого же его удавили снурком, а тело вслед за руками предали огню на площади Россиу*** при большом, как обычно, скоплении народа.
далее не удовлетворённое результатами следствие потекло своим чередом – и текло себе до 1674 года. потом пришлось прерваться.
а в 1744 году на месте, где были найдены дарохранительницы и вырублены кусты и поставлен памятный знак – установили панно из дюжины изразцов, на которых изразцах, из квадратика в квадратик, - будто в комиксе - , была изображена и описана вся история бедолаги Феррейры – в том виде, в котором её сохранило народное бессознательное.
то есть, изображён Феррейра скрытым евреем с эдаким противным носом и гадкими «фарисейскими», как говорится в позднейшем описании, усишками под ним; на губах его играет дьявольская ухмылка, на груди его сияет краденый крест, чтоб лишний раз оскорбить церковь; хитрое лицо его выражает притворную кротость – и весь он являет собою олицетворение «perf'idia judaica» - «жидовского коварства», о котором так много говорили...кто только ни говорил.
за двести семьдесят четыре года, прошедшие с 1744 до 2018, оригинальная плитка изрядно облезла, и в 2018-м её заменили на очень тщательно сделанную копию.
кстати, там по сей день собираются добрые люди, искренне верящие в то, что в ночь с 10 на 11 мая 1671 года враги веры посягнули на святыни, но Господь не допустил, заговор их был вовремя раскрыт, и они понесли заслуженное наказание.
____________
на этой картинке негодяй Феррейра со старой ещё плитки делает фальшиво-невинный вид, но вскоре будет уличён (фото из сети, автора не нашла, к сожалению)
___________
*) цитируется по записи на странице мэрии, кажется, Брагансы, где в свою очередь цитируется выдержка из книги "Историко-археологические воспоминания Брагансы и окрестностей" Франсиско Мануэла Алвеса, более известного как Аббат из Басала.
**) цитируется по дипломной работе Карлоса Мигеля Мескиты Араужо «Португальская инквизиция», фак-т словесности коимбрского университета, в которой работе, в свою очередь, цитируется «История евреев в Португалии» (Лейпциг, 1868) Мейера Кайзерлинга
***) цитируется по блогу Жоржа Мартинса, автора книги «Похищенный Образ Господень, Инквизиция и еврейский вопрос» (Лиссабон, 2002, хрен укупишь, и пдф-а нигде нету)
https://test-na-trzvst.livejournal.com/1011582.html
