* * *

В эту оптику то и увидишь, как постепенно
уменьшаясь в размере, в объёме, в массе,
жизнь становится мыльной пеной
и засыхает, что предмета отнюдь не красит.

В кранах нет воды которое поколенье,
сполоснуть забыли, кончились полотенца.
Каждый день если что и слышишь — мыльное пенье,
пыльные пузыри шуршат, и радужные коленца

никто не выкидывает, как козыри в подкидного.
В эту оптику то и увидишь, что час от часа тускнеет.
Нас опять подкинули. В начале звучало всё то же слово,
в переводе похожее на «да и бог бы с нею».

Да и бог бы с нею. Раз нет воды — пемзою оттираем,
питьевым песком, ламповой шелухой, колокольным маслом,
и на плоских поверхностях отчётливо прорастаем
вензелем, как иглой по дорожке, — так и играем в смыслы,

так и поём, пока совсем не заело
музыку механическую, игла не познала слома.
Поживи, Кощей, если вовсе не надоело,
надоест — приходи к нам в гости и будь как дома.

Помнишь, ли для чего иглу твою сочиняли —
монохромную, лазерную, стругающую гладь винила?
Но караул устал и трещины в материале.
Истончаясь, металл становится фракцией ила.

В щепу разлетится не свет, так звук, и ежели вдруг прольётся —
снова заскользит, вот и повод для перелома.
На дубу сундук, в нём заяц уткой несётся.
Нынче если что и читаешь — новости жёлтого дома.

Приходи, товарищ хирург, посмотри, опять зажигают
море, с рожденья бегущее тленья,
и больные солдаты дезабилье выбегают
на плац, где волна застыла в точке кипенья,

усыхания ли, невозврата, обращения к новой вере,
растворяясь в массе, в объёме, в размере.

9.02.16

http://t-s-kot.livejournal.com/582793.html