Речь не только о сопротивлении власти вплоть до её свержения и об изменении массового сознания с какой-либо локальной целью. В этом смысле хочется вспомнить о корнях явления: кто, как и при каких обстоятельствах запустил этот маховик невидимой войны за власть над умами людей.

В начале XVI века Папа, ис­панцы и французы решили сообща разгромить Венецию, составив Камбрейскую лигу. Но в 1509-м лига распалась. Папа не пожелал торжества иностранцев в Италии. Это оказалось роковой ошибкой. Венеция нанесла ответный удар. Она начала вести неви­димую войну методом «культурной агрессии», подвергая ревизии основополагающие концепции христианства.

Чтобы подорвать власть Папы и могущество великих католических стран, она переносит войну в сферу идей, и это обо­рачивается одной из самых долгих и разрушительных трагедий в истории человечества... С её продолжением и последствиями мы имеем дело в наши дни, и это актуально, как никогда.

Семя конфликта было брошено в почву в XVI столетии. За два века до того Папа Пий Второй и выдающийся богослов Николай Кузанский выдвигают идею-концепцию человека как образа и подобия Божьего, имеющего Божьи способности. Эти идеи совершенно не вязались с работорговым бизнесом и идеологией «трофеизма». Ведь нельзя же, в самом деле, торговать людьми, коль они — суть образы Господни!

Выходец из богатейшего венецианского рода, выпускник Падуанского университета Гаспаро Контарини был глубоким знатоком философии Аристотеля. В учении этого философа он особо вы­делял положение о том, что люди от рождения делятся на рабов и господ, и эти отношения естественные, природные. Идеи добра и справедливости есть некое умозрение, существование их нельзя проверить органами чувств. Это было оправданием олигархиче­ского строя, психологии «добывания трофеев» и работорговли.

Контарини пошел дальше. «...По существу я понял, что даже если я полностью покаюсь в своих грехах и даже более того, это ничуть не поможет мне заслужить себе счастья или даже удовлетворения оттого, что грехи отпущены... Я пришел к твердому убеж­дению, что никто не в состоянии оправдаться собственным трудом или очиститься от желаний своего сердца». В другом письме он сравнивает человека с червяком...». Иными словами, человек — не образ Божий, а зверь. Каяться ему необязательно, главное — собственные желания. Контарини становится основателем весьма влиятельного среди венецианской знати общества «Спиритуали» и основоположником Ордена так называемой черной аристократии Венеции, послом сначала при Папе Римском, а затем — и при дворе императора Священной Римской империи Карла Пятого, под властью которого пребывали Испания, Австрия, Германия и Голландия, север Италии и новые колонии в Южной Америке. Потом он становится членом Совета трех — высшего органа власти в Венеции. Наконец, он получает титул кардинала.

Признание человека зверем, а не подобием Божьим, породило длинную цепь последствий, и в конце этой цепи — Гитлер и Троцкий, концлагеря и мировые войны, технологии манипуляции чело­веком. И еще многое другое...

«Именно Венеция в борьбе с Папой и новыми централизованными государствами в начале XVI века поддержала раскол в католической церкви и способствовала появлению протестантизма. Реформация привела к тому, что Европа почти полтора века истекала кровью, полыхала пожарами междоусобных войн.

Венеция добьется своего: западные народы, оказавшись расколотыми, ожесточенно будут истреблять друг друга на религиоз­ной почве так же, как потом красные и белые в России яростно уничтожать друг друга в аду гражданской войны. Горы трупов более чем на целый век завалят Германию и Францию, Англию и Нидерланды. Это будет продолжаться до 1648 года, до окончания Тридцатилетней войны. Венеция поддержит как Реформацию, так и Контрреформацию. Страшные жертвы понесет тогда и Россия - ей придется пройти сквозь Смуту и попытку обращения в католичество в самом начале семнадцатого века».

В итоге Реформации, взорвавшей Европу почти пять веков назад, в Швейцарии возобладал кальвинизм, породивший выборность священников в общинах и создание мрачного строя, в котором правили духовные вожди. Они запрещали яркие одежды, смех и музыку, поощряли доносительство, жгли на кострах еретиков и требовали от народа только одного: усердного труда и мо­литвы. Из кальвинизма развились английское пуританство, давшее жизнь Соединенным Штатам. Такова цепь событий.

«Разделяй и властвуй» — основной девиз венецианской «Черной аристократии», который до сих пор применяется нею для завоевания государств. Апофеозом Ре­формации стала Тридцатилетняя война в Европе 1618-1648 годов, сопровождавшаяся зверствами, голодом и разорениями, гибелью трети населения Германии.

Реформация породила Контрреформацию со стороны католической церкви и императора Священной Римской империи. Именно тогда возник Орден иезуитов. Свирепствует инквизиция: в Европе на кострах сжигают сотни тысяч людей. Доносчиков поощряют частью конфискованного у них имущества. Поощряется доносительство малолетних детей на родителей. Впрочем, заживо людей охотно жгли и протестанты.

Католичество пытается перейти в наступление и распространиться на новые зем­ли взамен утраченных. В начале XVII века католическая Польша стремится обратить в католицизм и Россию, в которой полыхает страшная Смута, в ходе которой от пуль, клинков и голода погибает свыше миллиона русских, а экономика переживает тотальное разорение.

Именно венецианцы были среди тех, кто умело направлял и Реформацию, и Контрреформацию, управляя конфликтом к своей вящей выгоде. В ход шли и золото, и идеи. Тот же Гаспаро Контарини, будучи философом, вещал: человек не может спасти душу покаянием или тяжким трудом. Это здорово смахивает на жестокую доктрину предопределения Кальвина, согласно которой люди с рождения обречены попасть либо в рай, либо в ад. Кальвин учил, что никто не знает своего предопределения, но можно догадаться о своей загробной судьбе. Ибо тот, кто богатеет, - тот любимец Господа.

В итоге кровавых полутора веков была разрушена и отброшена назад Германия, подорвана мощь Испании — сердцевины Священной Римской империи. Ее американское золото досталось в основном голландцам и англича­нам. Задержался и взлет Франции.

В процессе экономического развития XVI века очень важным фактором явилось перемещение центра тяжести мировых хозяйственных отношений и перенесение центра экономической энергии из круга южно-европейских наций (итальянцев, испанцев, португальцев), к которым примыкали и некоторые южно­-германские области, к северо-западным европейским народам: сначала к бельгийцам и голландцам, затем к французам, англи­чанам, северным немцам.
Существенным явлением был быстро наступивший расцвет Голландии, давший толчок к интенсивному развитию производительных сил особенно Франции и Англии. В течение всего XVII столетия целью всех теоретиков и практиков северо-западных наций Европы является только соревнование с Голландией в области торговли, промышленности, судоходства и колониальных завоеваний.

Для объяснения этого общеизвестного факта «историки» приводят самые забавные обоснования. Так, например, открытие Аме­рики и морского пути в Индию было будто бы виною того, что ита­льянские и южно-германские города-государства, а также Испания и Португалия утратили свое экономическое значение. А также слабость власти. Но на самом деле имело место осознанное, проектное перемещение экономического центра тяжести с юга на север Европы в связи с экспансией Венеции.

Вот что об этом периоде пишут русские исследователи М.Калашников и С.Кугушев. В это время Венеция начинает скры­тую не только от современников, но, как оказалось, и от потомков, колонизацию Англии. Вернее, Голландии и Британии одновремен­но. Но Англия была для венецианцев все-таки важнее. Получилось нечто похожее на сюжет из голливудских фильмов ужасов, в кото­рых страшное инопланетное существо переходит в тело челове­ка, подменяя его разум своим. В Англию тянутся деньги венеци­анцев, а самое главное — идет имплантация в нее венецианской культурно-идейной «матрицы».

XVI век в Англии — самое мрачное время. Особенно правле­ние Генриха Восьмого (1509— 1547), возглавившего Реформацию и оторвавшего Альбион от католической церкви. В это время начинается предкапиталистическое развитие Англии. Становится очень выгодным не хлеб сеять, а разводить овец и поставлять шерсть в соседнюю Голландию, где работает множество текстильных мануфактур. Но где взять землю под пастбища на небольшом острове? И лорды принимаются массой сгонять свободных крестьян с земли, захватывая общинные и монастырские угодья.

Крестьяне лишаются имущества, превращаются в толпу людей без собственности и всяких средств к существованию. Их недовольство жестоко подавляется наемными войсками. Происходит нечто, поразительно напоминающее советское раскулачивание и коллек­тивизацию 1929 года.

Массы лишенных собственности свободных крестьян превра­щаются в нищих и бродяг — пауперов. Им приходится воровать, чтобы не умереть с голоду. Власть применяет против них жесто­чайшие законы, за всякую кражу карая виселицей. Казнят даже 14-летних детей. По совершенно официальным данным, при Генрихе Восьмом из трехмиллионного населения страны повесили 72 тысячи человек — два с половиной процента всех англичан.

Семьдесят две тысячи англичан погибли в муках удушья. То были самые настоящие массовые репрессии, чистой воды геноцид. При внучке Генриха, королеве Елизавете, когда законы против бродяг приме­нялись на всю катушку, в стране было казнено уже 90 тысяч че­ловек. А сколько народу погибло от недоедания и нищеты — не считал никто.

Так в Англии закладывались основы капитализма. В сгоне кре­стьян с земли и в их казнях была своя жестокая логика. Развивающийся капитализм требовал массы дешевых рабочих рук, покорных пролетариев, согласных работать по 12 часов в сутки за гроши; еще не на фабриках, а пока только на мануфактурах, безмашинных предприятиях, основанных на мускульной силе. Нужно было откуда-то набирать матросов на парусные корабли, где труд также был каторжным. Обладающие своей землей кре­стьяне туда ни за какие коврижки не пошли бы. Сначала следовало провести «коллективизацию и раскулачивание», истребив стропти­вых людей, готовых сопротивляться. Что и произошло. Западный капитализм строился на людских костях.

Кстати, потом англичане будут загонять нищих в так называемые работные дома, где несчастные обрекались на рабский, бесплатный труд. По сути дела, то был настоящий ГУЛАГ, трудовые зоны-колонии. Именно в Англии будет применяться детский труд, и над детишками, обреченными идти на текстильные фабри­ки, будут стоять надсмотрщики с плетьми.

Правда, опыт показал, что именно такое жестокое обезземеливание крестьян обеспечивает самый быстрый путь от ста­рого, традиционно-аграрного общества к индустриальному строю. Те, кто не воспользовался английским примером — Россия, Ав­стрия, Франция — здорово отстали от британцев в экономическом развитии в XVII-XIX столетиях. Англия в итоге становится «мас­терской мира», главным фабрично-заводским и банковским цен­тром планеты. США — это отдельный случай. В Северной Амери­ке не было феодально-патриархального общества, которое нужно было ломать. К тому же в Америку прибывал уже переработанный Реформацией человеческий материал.

Кстати, при Генрихе Восьмом террор свирепствовал и в верхах. Знатным людям тоже рубили головы налево и направо по подозре­нию в заговорах против короля. Любой серьезный исследователь скажет: в XVI веке Англия меняет свой лик. Страну словно перекодируют. Рождается жесто­кий олигархический режим, скрещенный с разбойничьей, хищни­ческой, типичной экономикой «добычи трофеев». Уже после Ген­риха, во второй половине столетия, англичане дают миру пример коммерческого пиратства под государственной «крышей». Сыны туманного Альбиона строят быстроходные, хорошо управляемые парусники, грабя караваны испанских судов, идущих с грузом серебра и золота из американских колоний. Пираты получают звания лордов. Сама королева Елизавета вкладывает свои деньги в разбой на океанских путях.

Мы же отметим: перекодировка Британии, разрыв Генриха Восьмого и с католицизмом, и с испано-германо-американской импери­ей Карла Пятого Габсбурга — дело рук Венеции. Ведь Габсбургам очень важно было держать под контролем крайне уязвимый страте­гический маршрут, связывающий их европейские и американские владения. Поэтому они были заинтересованы в добрых отношениях с Британией. Именно поэтому они сделали супругой Генриха (первой по счету) испанку — Екатерину Арагонскую. Однако король увлекся англичанкой Анной Болейн и хотел развестись с первой женой. Этому противились и Габсбурги, и Папа Римский — ведь католичество запрещало разводы. Однако на сторону короля стала венецианская партия при английском дворе. Тогда ее олицетворял лорд Томас Кромвель — один из членов венецианского движения «Спиритуали», покровитель тех, кто выступал за разрыв с Римом. Консультантом же Генриха по бракоразводно-половым вопросам выступил родственник Контарини — венецианец Франческо Зорзи. Именно он на основании какого-то старинного манускрипта до­казал, что Папа не мог позволить Генриху жениться на Екатерине Арагонской, и потому брак с самого начала был незаконным. А по­тому, мол, и никакого развода не нужно.

Прибыв в Лондон в 1529-м году и оставшись там до конца дней своих, Зорзи создал венецианское лобби в Англии. Зорзи при этом был почитателем и глубоким знатоком каббалы и черной магии. В 1536-м он даже написал книгу «К проблемам тайного письма» — настоящее руководство для начинающего колдуна. Деталь мелкая, но любопытная.

Поэтому совершенно не случайно, что именно с этого времени венецианцы переводят капиталы из Венеции в Британию. Город на каналах и лагунах стал бесполезен: мировые торговые пути и эпицентр мировой политики бесповоротно ушли из Средиземного моря в Атлантику. Теперь венецианцам нужен выход в океаны и новый остров — поближе к гуще европейских событий. Они переносят в Британию многовековой опыт коварства, заговоров, финансовых и политических манипуляций. И представление о человеке как о двуногом звере — тоже.

В 1583 году в Венеции велась яростная борьба между старыми и молодыми торгово-аристократическими домами. Молодые понимали, что роль старой Венеции исчерпана, она утрачивает свое значение. Молодые выдвинули план: уничтожить одновременно и папство, и Габсбургов, с помощью Франции, отдав Германию на растерзание протестантам. Старики считали, что нужно просто нейтрализовать папство и взять его под контроль. И тогда «младовенецианцы» решили перевести свои финансы в Голландию и Англию.

Идеологом «младовенецианцев» стал монах Паоло Сарпи— еще одна зловещая фигура европейской истории. Вольнодумец и гомосексуалист, антихристианин, считавший Библию лишь сборником забавных анекдотов, Сарпи посеял зерна розенкрейцерства - вир­туальной предтечи тайных обществ. Сарпи считал, что вера в Бога иррациональна и умному человеку просто не нужна. Сарпи стоял у истоков Просвещения. Его другом был знаменитый Джордано Бру­но, сожженный по приговору инквизиции в Риме в 1600 году...

Здесь необходимо сделать некоторое отступление, обратив осо­бое внимание на личность Джордано Бруно, которого мы долгое время считали мучеником, атеистом, пропагандистом учения Николая Коперника, автором гениальной догадки, что разумная жизнь существует и на других планетах. Однако исследования жизни это­го «великого» человека показывают, что главным пунктом обвине­ний инквизиции против Бруно была пропаганда им самой разнуз­данной сексуальной распущенности и сатанизма. Этими фактами он бравировал на следствии, за что его и сожгли в 1600 году. Та­кими были соратники идеолога «младовенецианцев» Паоло Сарпи - «просветителя».

Сарпи стал властителем умов после 1606 года, когда Папа Рим­ский собрался судить в Венеции двух католических прелатов. Сар­пи развернул энергичную и эффективную пропагандистскую вой­ну против Папы. Из-под его пера выходят памфлет за памфлетом, которые тотчас переводятся в Англии. Сарпи защищает главенство государства над Папой. Завоевав известность, Сарпи написал еще
несколько работ, подвергающих сомнению саму необходимость существования Церкви.

Параллельно с этой интеллектуальной агрессией идет экономическое проникновение «младовенецианцев» в Британию. Не рассчитывая особенно на королей, они делают ставку на проте­стантский настроенный купеческий класс. Сначала лорд Лестерб основывает Венецианскую компанию в Британии. Этой компании Венеция уступает несколько важнейших торговых маршрутов.

В 1581 году под контролем венецианцев в Британии возникает Левантийская торговая компания, которая укрепляется в Восточ­ном Средиземноморье, получая важные привилегии (капитуляции, на языке тех времен) у турецких властей. Затем обе эти компании сливаются, и на их основе в 1600 году
поднимается громадная Ост-индская компания (ОИК) - уникальнейшее образование, имевшее свои армию и флот, спецслужбу и дипломатию. Именно эта компания обеспечит англичанам экспан­сию в Индию, положив начало великой Британской колониальной империи. Первым управляющим ОИК стал Томас Смайт — пито­мец Падуанского университета, одного из центров венецианского влияния.

Пройдет еще 80 лет до полного утверждения в Англии «венецианской партии», но «интеллектуальная империя» воцаряется здесь необратимо. Сарпи удается создать в Британии мощную, как теперь принято говорить, «фабрику мысли» и «лоббистскую группу» одновременно, определившую в британском истеблиш­менте многое на века вперед. Британия постепенно превращается не только в колыбель индустриализма, мастерскую мира и лидера формирующегося капиталистического строя, но одновременно и в центр ростовщичества, оплот работорговли, твердыню темных культов.

«Отрицание Человека как Образа Божьего закладывается в основу «Новой Эпохи». Это была программа и замысел Сарпи. Этим по существу завершилось разрушение английской души. Венеция, венецианские методы были перенесены в Англию». Многие исследователи считают, что XVII век в Англии - это начало борьбы за религиозную и политическую свободу, в кото­рой масонство играло главную, руководящую роль. В основе этой борьбы лежали вопросы свободы совести. Однако это совсем не так. Главной задачей революционных событий в Англии было внедрение, а точнее захват власти в этой стране представителями «Черной аристократии» Венеции. Они разрабатывали планы и фи­нансировали Английскую революцию, а исполнителями их замыс­лов были масоны.

Английский король в 1625-1649 годах Карл I из династии Стюартов настаивал на том, что народ должен получить свои религи­озные верования из рук короны и духовенства. В то время как масоны утверждали, что право определения верований принадлежит толь­ко самому народу.

Двухтомное описание жизни Карла I, опубликованное в 1828-1830 гг., известный английский критик и писатель Исаак Дизраэли начинает такими, несколько туманными, словами: «Судьба повелела так, чтобы Англия стала первой страной, в которой произошла революция, серия их еще не закончена».

Книга начинается обзором старой Англии, основанной на христианстве и своих собственных древних традициях. С одной сторо­ны - объединение монархии, церкви, государства, знати и людей, а с другой - зловещие очертания кальвинизма. Кальвин (Calvin) был одним из реформаторов церкви, который прибыл в Женеву из Франции, где его имя писалось как Кауин (Cauin), вероятно отра­жающее попытку произнести имя Коган (Cohen) на французский манер. Чтобы развеять некоторые сомнения относительно национальности Кальвина, стоит привести маленький факт из другого периода времени, середины XX ст. На конгрессе еврейского ордена Бней-Брит в Париже (о котором сообщалось в «Католик газете» в феврале 1936 года) утверждалось, что знаменитый христианский реформатор Жан Кальвин был еврей.

Кальвин взрастил и организовал большое количество революционных ораторов, немалое количество которых было послано в Англию и Шотландию. Таким образом, под прикрытием религи­озного движения была создана сеть агитаторов, которые явились катализатором и движущей силой английской революции.

Агитаторы-демагоги стали проповедовать строгое соблюдение Шабата (Закона о субботе). «Страна была искусно разделена на тех, кто соблюдает Шабат, и на остальных... Кальвин, — говорит далее Исаак Дизраэли, - считал, что Шабат, имея своим источником ев­рейскую религию, ограничен в своем соблюдении кругом святых людей». Продолжая свое повествование, Дизраэли утверждает, что кальвинисты держали фактически всю страну в своей власти: «Ка­залось, что религия, согласно им, состояла из шабатской казуисти­ки и что Британский сенат был фактически превращен в компанию раввинов». Затем он добавляет: «В 1650 году, после казни короля Карла I в 1649 году, был принят закон, согласно которому те, кто не соблюдал Шабат, подвергались наказанию».

Силы, стоящие за растущим заговором кальвинистов, начали выходить из-за кулис и еще более обнажать свои цели. В это время в Лондоне неожиданно стали появляться вооруженные банды боевиков. Об этом периоде Исаак Дизраэли пишет: «Их число доходило до десяти тысяч, и у них было настоящее оружие. Это была милиция повстанцев, которая готова была делать свою раз­рушительную работу дешево и в любое время. Когда видишь, как эти банды, вооруженные кинжалами и дубинами, терроризируют город, становится ясно, что их появление - это результат работы, которая была начата задолго до этого».

Когда эти банды впервые появились, и те, кто контролировал события из-за кулис, явно ставили своей целью провоцирование гражданской войны. Эти вооруженные банды запугивали многих,
включая обе палаты Парламента и дворец. Впоследствии этот же метод был использован позже, во время французской и русской ре­волюций.

Исаак Дизраэли проводит поразительные параллели между ре­волюциями в Англии и Франции. Тактика прессы была в явную поддержку революции, страна была наводнена революционны­ми брошюрами и листовками. С 1640 по 1660 гт. их вышло около тридцати тысяч. То же самое произошло позже и во Франции, во время смуты там тоже выходило огромное количество революци­онных плакатов и брошюр.

«Да, XVII столетие для Англии стало веком потрясений. В 1642-1651 годах в стране бушевали буржуазная революция и граждан­ская война. Англичане казнили короля Карла (так что россияне с
убийством Николая Второго были отнюдь не первыми). К тем же временам относятся завоевание Шотландии и варварский, грабительский поход англичан в Ирландию. Все это закончилось вер­хушечной революцией 1688-го, после чего складывается Англия — парламентская монархия, олигархия крупных капиталистов и лордов-землевладельцев. То были времена господства самого мрачного, самого пещерного капитализма, помноженного на олигархический строй. Он почти полностью повторял средневековую Венецию.

Да Британия, по сути дела, и была такой супер-Венецией нового времени. Существуя на островах, не боясь ничьих наземных вторжений, Британия имела маленькую сухопутную армию, но зато большой флот и огромные деньги. Англичане в XVIII веке совершенно по-венециански предпочитали воевать чужими руками, субсидируя своим золотом европейских государей. А чтобы в Европе не образовалась какая-нибудь грозная сила, способная бросить им вызов, они умело стравливали континентальных ев­ропейцев между собой, создавая и поддерживая враждебные друг другу лагеря. В этом, кстати, англичане полностью предвосхитили внешнюю политику Соединенных Штатов в XX веке.

Под стать звериному английскому строю была и английская философия тех времен — звериная философия Локка, Гоббса и Юма. Томас Гоббс рисует историю человеческих обществ как войны всех против всех, и только власть тираническою государства обуздывает людей. Джон Локк учил английскую знать, что человеческий разум - отнюдь не создание Божье, а лишь «чистый лист», который пассив­но регистрирует животные ощущения. «Он определенно больше уважал счетчик казны, чем человека, и открыто защищал ростовщичество как необходимый институт для защиты тех, чьи состояния были «вложены» в деньги. Его тео­рия государственного управления напоминает суждения владельца казино, для которого закон — это условие для того, чтобы озверевшие игроки дрались за денежные суммы, размер которых затем определит их значимость в обществе. «Свобода» Локка существу­ет во имя «собственности»...».

Дэвид Юм проповедовал: у человека нет души. Есть только «связка» изменчивых восприятий. Именно поэтому Юм отрицал необходимость морали и традиции. Важен только гедонизм, удо­влетворение собственных желаний. Юм сам не чурался педера­стии. Кстати, уже тогда это пристрастие стало весьма распростра­ненным среди английской аристократии. Английская порнография тех времен поражает своей грубостью и натуралистичностью. То были зерна, брошенные в английскую почву еще Паоло Сарпи.

Вся эта философия отнюдь не только игра пресытившегося ума. Философию и политику Англии, этой сверх-Венеции, олицетворяют и другие фигуры — Иеремия Бентам, шпион и философ-утилитарист, а также некоронованный король Британии Уильям Петти. Здесь мы открываем одну из самых грязных страниц в за­падной истории: роли Англии в чудовищной Французской револю­ции 1789-1804 годов.

Извлечение из - Сенченко Н. И., «Венецианская Чёрная Аристократия» на пути к мировому господству.

https://nandzed.livejournal.com/9405551.html