В июне небо никогда не темнеет полностью. Во всяком случае в наших краях. Да и в июле тоже. Часть неба всегда светлая. Это, должно быть, сильно бесит астрономов. Ну, какие тут звезды, когда полнеба горит. Может оттого то все мало-мальски значимые обсерватории находятся южнее нас. Июль тоже подкидывает звездочетам проблем. А вот август. Братцы, август, это звездная благодать. И небо - точно скатерть после бурного застолья. Звезды россыпями хлебных крошек, туманности точно пролитое вино, а вон там - млечный путь, пацанята с молоком баловались. А вот и вовсе Волосы Вероники. Вероники Андреевны. Шурин мой, тот еще остряк, сравнил юбилейные застолья с черной дырой. Мол, туда все, а оттуда даже ни...ну, малы вы еще про такое слушать. И вот если б не застолье да не любовь Калязина к астрономии, в это утро я б точно спал.

Переубедить этого звездного счетовода не получилось. Да, небо не гаснет полностью. Да, край наш не приспособлен для наблюдений. Персеиды только в августе, а на дворе июнь, нет ведь, заладил, пошли, мол, да пошли. Хотел было этого дурака одного в такую рань в леса тащиться отправить да убьется еще. Шею в овраге свернет или где утопнет. Тот еще дурак то. Ты спроси: "Чего вам приспичило в два часа ночи переться в леса?" А я тебе отвечу: "Ловить пошли". И нельзя Калязина одного отпускать, он ж не человек, а беда ходячая. Как-то раз пошел Калязин за грибами один, без жены. Через неделю с МЧС и собаками нашли. Он от наших мест километров триста отпахал. Провел исследования на тему распространения грибниц в средних широтах и способах обмена сигналами у...этих...как там грибы по науке зовутся? Увлекся малость. Только перелом правой ноги и вывих левой стопы его остановили. Последние двадцать километров он ползком преодолел. Сильна у человека тяга к научному познанию. Так что я поперся из сострадания, а не от любви к ненаучным теориям. А шурин чего пошел, только потом сказал.

Собрались втроем. Я, шурин мой, Коля Егорыч, да Калязин. Встретились на пригорке приметном, возле леска.
-Принёс? - спросил Калязин.
-Нет, такой не нашел, обычный взял, - ответил я и расчехлил рыболовный сачок.
-Нет, - покачал головой Калязин, - не пойдет такой. Ячея крупная. Через такую она просочится.
-А я тебе что, энтомолог? Откуда я тебе марлевый сачок возьму? - огрызнулся я.
-Эдуард Александрович, ты б меня спросил, - подключился мой шурин, - я-то по молодости знатный энтомолог был. Сколько бабочек на мой сачок клюнуло, теперь вспомнить приятно.
-Егорыч, ты человек хороший, но дурак. На хрена мне твой лысый? Как ты им сейчас поможешь? - я начинал злиться. Эта идея мне изначально не нравилась, а тут еще этот специалист по ночным бабочкам в воспоминания ударился.
-Зря ты так, Эдуард Александрович, вот тебе доказательство, - и вместо ожидаемого скидывания штанов Егорыч вдруг выудил из-за спины сачок для ловли бабочек. Самый настоящий.
-Такой годится? - обратился он к Калязину.
-Коля Егорыч, ты моя зая, дай обниму! - завопил Калязин, - я верил в твою смекалистость!
-А с тебя, - повернулся шурин в мою сторону, - литр. Белой. За недоверчивость и недальновидность.
-Ладно, время теряем. Двинули, - распорядился Калязин, - там уже без нас ловцов полна кадушка, небось.
Под мое негромкое "твою мать" двинулись.

Шли споро. Сначала вдоль опушки. После слегка углубились в лес. Лес у нас не то, чтоб непролазный, но такой, знаете, ночью не сунешься. Без ног останешься или глаза выколешь. Но Калязин шел уверенно, каждый раз находя хорошо утоптанную тропинку. Остановились лишь раз, перед ивняком, Калязин велел нам срезать пару ветвей потолще да подлиннее, дальше топко. Без посоха будет сложновато. И вправду, минут через пять под ногами захлюпало, а через десять идти стало ощутимо сложнее. На сапоги налипла грязюка и здорово нас притормозила. Вот какой леший дернул меня тогда поддержать эту затею? Знал же, что Калязин обычный фантазер. Да еще и безыскусный. Ну, какое озеро в Маршанских лесах? Вот за Березовкой - там полно. Целая сеть озер. И залив чудесный. И рыбалка. Сорожка жирная, а гибрид так просто фантастический. Коля Егорыч там как-то даже сазана на двадцать кило как-то выловил. Мы его неделю ели. А в Маршанских лесах мелкие илистые болотца на опушке, и все. Ну, ручеек есть. Откуда озеру там взяться? Да еще и круглому? И чтоб глубина?

Через полчаса стало посуше. Оттерли грязь с сапог и дальше пошли бодрей. Шурин даже стал напевать что-то про feelings, то ли из Пенкина, то ли из Армстронга, Коля Егорыч умел смешивать жанры как никто иной. Иной раз так исполнит Runaway от Corrs, что от Андреа не отличишь, а бывает так завернет, что получается какие-то System of a down, а не чарующий вокал ирландской девчонки. Еще минут через пятнадцать послышались голоса. Кто-то перекрикивался в ночном лесу.
-Опоздали, - разочарованно протянул Калязин, - уже ловит кто-то. Говорил же, надо раньше выходить, а ты затянул, ненаучно, ненаучно!

Неожиданно вышли к озеру. Поначалу я даже потерялся. Описать такое как-то сразу и слов не хватает. Хотя постой. Сперва свет. Кругом. Мягкий такой. Вот ты когда-нибудь видел, как полная луна в безоблачную ночь поле освещает? Есть в этом свете что-то непостижимо загадочное, скажи же. Тени длиннее, а ночь светлее. И бело все вокруг. А тут был совсем другой свет. Он как бы просачивался из земли, но не освещал, а как будто обволакивал. Укутывал. Он был словно сам по себе. Как там в физике? Свет - это волна. А у волны есть источник. И вне источника волна может существовать только как эхо события, а не само событие. И двигаться свет может только в заданном направлении. Сам по себе никак не может. Короче, выключи фонарь, и свет пропадет. А тут не так. Свет повсюду и сам по себе. Светит, словно сам летает. Сам себе источник, и сила, и вектор. Я такого даже в смелых фантазиях представить не мог. Вот потому и описываю это тебе так скупо. Это как туман. Только свет. Повсюду стелется. Обволакивает.

А Калязин идет себе, скорость хорошую набрал, только поспевай за ним. С обрыва спустились тихонечко и сразу к озеру. А там народу! По берегам, в камышах, которые на лодке на середину выехали. С бреднями, экранами, сетями. Калязин на тех, кто в лодке показал и говорит:
-Этих дураков нам потом спасать придется.
И добавил так сокрушенно:
-Поздно пришли. Пререкались долго. Ну, ладно, эти сейчас бреднями мелочевку выловят, а мы уж потом крупняк заберем.
Свет, надо сказать, меня обескуражил. И на озеро я сперва не посмотрел. Чую, трясёт кто-то за рукав. Шурин рядом стоит и в воду показывает, загляни, мол. Ну, я и заглянул.

Сейчас минутка философии. Все же знают ту самую цитату из Ницше? Надо повторять? Смотрел я с минуту может. Или больше. Говорят, даже настоящий астроном не видит такого. Вселенная. В водах озера. В глубинах. Целая вселенная. А может и больше. Туманности, скопления галактик, одиночные звездные системы, все, что только можно представить. И все это прямо под ногами. В водах озера. Я потряс головой и взглянул в небо. Обычное июньское небо. Наполовину светлое. Малозвездное. И снова в воду. Зачерпнул пригоршню - в ладонях просто озерная вода. И пахнет водой – ряска да ил. А в озере - мироздание целиком. Безграничное.

Народ тем временем зашевелился, расправили сети, закинул экраны и бредни.
-Сейчас начнется, - прошептал Калязин.
И как по команде из озера в небо стали подниматься звезды. Мелкие. С кулак. Издавая характерный плеск водой. Так рыба выныривает за мошкой. Народ забегал, засуетился, отовсюду понеслось "лови", «не зевай», «ах, ты криворукий», «куда глядишь», «хватай»! И засыпалось. И загудело. И заплескалось! Сотни, тысячи светляков выныривали из темных глубин озера и бежали в небо. Их ловили сачками, накидывали сети, ставили экраны. Даже руками хватать пытались. Те, что на лодке, будто ополоумели. Забросили сеть, да сквозь нее звезды просачивались и пропадали в небесной мгле. Те давай ловить сачками, кто-то даже куртку скинул, чтоб хоть что-то поймать. Раздухарились, раскричались. Один не удержался, да выпал за борт.
-Пора спасать? - я повернулся к Калязину и поразился выражению его лица, ну, чисто мальчишка в погоне за лягушкой. Неподдельный азарт.
-Погоди, - отмахнулся тот, - этого сами выловят.
И вправду, через минуту упавшего за борт втащили обратно да влепили звонкого леща.

Тем временем выныривающие из озера звезды стали редеть. И уже через пару минут это невозможное светопредставление закончилось. Народ подождал еще минут десять, но ничего не происходило. Разочарованно покряхтывая да сетуя на неудачный лов, стали расходиться. Дольше всех ждали трое в лодке. Да и они не выдержали, погребли к берегу.
-Все что ли? - разочарованно протянул я.
Коля Егорыч и Калязин молча переглянулись.
-Погодь, - прошептал шурин, - сейчас начнется.
Неожиданно вода в центре озера забурлила, вспенилась, и пошла волнами так, словно из глубин поднималось что-то огромное. Наверное, так люди встречали подъем с глубины доисторической зверушки какой, страх и ужас как любопытно. Это уже потом придумки про Лохнесси и прочих плезиозавров пошли.

Сначала были только волны и бурление, а потом озеро как с ума сошло, вспучилось и заходило ходуном. Показалось, что даже земля дрожит. А затем – свет. Озеро засветилось, из глубин вырвался мощный пучок света и ударил в небо. Американцы в своей фантастике такое показывать любят. Сейчас с неба должны пришельцы-захватчики посыпаться, а из лесу им навстречу - побежать невесть откуда взявшиеся герои в дурацких костюмах. А ведь если так и станет, то из всех героев на озере только мы да эти трое мокрых бедолаг в лодчонке. А у нас и оружия два сачка да полсапога. Кто ж Землю то спасать станет? Бедолаги в лодочке будто услышали мои мысли, завопили, руками замахали. Коля Егорыч как был, так рванул в воду. Калязин за ним, а я уж минутки через три только опомнился. Пока соображал, Коля Егорыч да Калязин всех троих на сушу выволокли, мне только и оставалось, что лодку подцепить да на берег затащить, благо лёгонькая, надувная.

Пока отплевывались да отдыхивались, озеро резко вспучилось и опало. Из глубины медленно, торжественно, точно под музыку Штрауса, выплывала огромная звезда. Астрономы такое называют синий гигант или красный, да шут их разберет, звездофизиков с терминами их.
-Коля, - шепнул Калязин, - готов?
-А то, - ответил шурин, - на вот, - и протянул Калязину банку с крышкой. Обычную такую, икеевскую.
-Пошли тогда, - скомандовал Калязин, потом повернулся ко мне, - а ты не сиди, подсобляй. Мы подцепим, а ты ее посохом багорь, только не упусти, следующая такая из озера лет через пять вынырнет.

Поднялись, бегом спустились к воде, Калязин с Колей Егорычем по пояс в воду вошли, мне дали знак на берегу ждать. Шурин расчехлил сачок, Калязин открыл банку, тихонько двинулись к медленно выплывающей из озера звезде. Шли, стараясь не плеснуть лишнего, осторожненько. Сделали шагов двадцать, после чего Калязин кивнул Егорычу, тот рванул вперед, будто даже из воды выпрыгнул и накинул на звезду сачок для бабочек. Я до сих пор не понял, как в маленький сачок для бабочек звезда уместилась целиком. Хотя после озера со всей вселенной в глубине, я вообще ничему не удивляюсь.
-Тащи! Тащи ее! Не упусти! – заорал Калязин.
Звезда, почуяв неладное задергалась, засопротивлялась, стала биться внутри сачка, грозясь вырваться вместе с ним из рук Егорыча.
-Эдька! Эдька! – завопил Коля Егорыч, - подсобляй, посохом ее, посохом!
Я бросился на помощь и без разбору стал лупить по сачку со звездой тяжелым ивовым прутом.
-Саныч! Ты дурак что ли? Загасишь же! – крикнул Калязин, - в середку один разок ткни! В середку! Она и уймется!

Видя, что шурин не справляется, Калязин кинулся помогать. Ручка сачка длинная, вдвоем держать сподручно, но силища в звезде была колоссальная, она почти вырвалась, когда я все ж ткнул ее аккурат в середку. Звезда как-то поджалась и затихла.
-Фух, - выдохнул Калязин, - подтаскивая ее сюда, - и раскрыл банку.
-Как же она туда? – удивился было я, но тут увидел, как шурин преспокойненько вытряхнул звезду в банку и захлопнул крышку. На секунду банка засияла нестерпимо ярким светом, потом погасла, и теперь светилась ровно, точно уличный фонарь. Только свет был такой, обволакивающий. И синий.

Обратно возвращались споро. Небо стало светлее, идти было проще. Да и звезда в банке путь освещала. Калязин немного поделился с теми, которые в лодке были. А света ничуть не убавилось. Идти было радостно, на душе было легко, и как-то очень светло. Знаешь, так в детстве бывает, когда ты возвращаешься в родные места. Долго тебя не было, а потом ты приехал, а тут все такое же. И лес, и речка, и луг, и звезды в небе. И луна. И дух особенный такой, свой. И домашний хлеб по утру. И птицы, даже фонарь на углу. Все какое-то очень свое, очень родное, и все рождает такое теплое чувство в животе. Не знаю, может такая она, любовь. Когда тебе легко, радостно и беззаботно, и когда звезда в банке. Всамделишная, синяя. И свет от нее обволакивающий. И все в этом свете вроде и чудное, а чудесное. Я путано объясняю, но как иначе то? После такого ночного лова? Идешь, думаешь о чем-то таком вот. А тут и шурин разговорился, без привычных поддевок.
-Эдька, это ж понимать надо. Да какое тебе! Ты ж городской теперь. Куда там нам. А вот видишь – звезда в банке. Нам теперь ее…жизнь теперь безбедная будет, вот что! Ее, если в воду добавить – живая вода получится. Из наших никто болеть не будет. И радостные все будут. А если к проводам подсоединить, так за свет платить не надо всем. Понял? Всем! Пользуйся в свое удовольствие. Зимой с ней теплее, да ярче, лето длиннее, да мягче. А самогонка с ней! М! Ходишь, будто счастья хлебнул!
-Ладно тебе, Коля, - увещевал его Калязин, - главное, что добыли. Сейчас по банкам да бутылкам разольем, а потом чай сядем пить.

Так и сделали. Дошли. Разлили по банкам. Часть раздали, часть в погреб отправили. Да и еще полна банка. Сидим теперь, чай пьем. С малиновым листом. А звезда? Ну, что, светит. Так что теперь нам все равно, темнеет небо в июне полностью или нет.

https://mirnaiznanku.livejournal.com/1307878.html