В разговоре о том, чему следует уподобить разум, выяснилось, что очень многие считают, что разум есть способность обобщения и абстрагирования. У животных этого то ли нет, то ли в самом зачаточном состоянии, а у человека - именно абстрагирование высокого уровня, создание с помощью абстракций модели мира, оперирование смыслами этих абстракций и создает то, что мы называем разумом.

Я бился как лев, противился, но что сделать против стены наступающих умов? Мне объяснили, что это именно то, что может сказать передовая наука. И это поддерживаемое многими мнение: люди так мыслят смысл разума. Остается покориться. Раз большинство так хочет.

Разумеется, это не просто так мнения, "каких-то блоггеров". Многие из высказавшихся таким образом имеют докторские степени в науке. Тут все всерьез, это не случайная интернет-площадка, где говорит Пупкин, тут за внешне безгласным ником люди скрываются весьма знающие. Так что все на самом деле - ну конечно, это правда: действительно, в современной науке имеется мощная точка зрения именно такого рода. Я наскоро покажу, как это выговаривается и на что опирается.

Есть интересные работы по извлечению грамматики из предъявляемых серий образцов (Dietrich et al., 2003), когда люди выучивают новые грамматические правила, глядя на предъявляемые последовательности символов, то есть из самой ситуации извлекается смысл символов и правила обращения с ними (Gentner, 2010; Gentner, Medina, 1998; Gentner, Namy, 1999, 2004). В работе Пенна с соавт. (Penn, Holyoak, Povinelli, 2008) приведен обзор работ, из которых следует, что в этой области, видимо, удалось нащупать границу в способностях животных и человека. Похоже, что люди могут абстрагировать из конкретных обстоятельств схему отношений и понять роль в ней некоторого элемента, а животные привязаны к конкретным связям данного элемента, не абстрагируя его свойств и не проявляя понимания схемы связей.

Подтверждением мнения о границе разума, пролегающей по абстрактному представлению категорийных схем, если угодно - по "степени обобщения", являются работы, где установлено, что негуманоидные животные, видимо, не способны понять отношения между бабушкой и мамой, то есть составить представление, что те же отношения, что есть у конспецифика с матерью, есть у матери с другой особью – такое абстрагирование уже слишком сложно для негуманоидных животных. Причем сложность ситуации в том, что нужное структурирование у негуманоидных животных все же есть. По мнению Пенна с соавт. (Penn, Holyoak, Povinelli, 2008), ментальное представление структуры имплицитно присутствует у животных, они лишь не способны эксплицитно репрезентировать эту структуру и потому не способны перевести высокоуровневые структурные связи в определенный порядок действий.

Здесь создается интересный концепт «внутреннего, скрытого разума». Известна серия работ о «предзнании» поведения человека его нервной системой – еще до того, как решение о неком поведенческом акте будет принято, нервная система «знает» о том, каким будет выбор. Такие выводы можно сделать из некоторых опытов. И в работах Пенна говорится о сходных вещах: судя по косвенным признакам, в чем-то, что можно пока назвать «нейронными схемами», соответствующее отображение элементов («бабушка – мать» ~ «мать – я») присутствует, но в наблюдаемом поведении никак не сказывается. Это концепция «дремлющего разума»: в глубине «души» животного спит разумная способность, но в поведении не проявляется. Теория довольно странная и сейчас многообразно критикуемая, но тем не менее для многих привлекательная.

В этой гипотезе важно следствие о «дремлющей категоризации». Так можно назвать случаи, когда из каких-то соображений можно заключить, что у животного есть некие следы определенной категориальной схемы, но в поведенческих опытах такая схема не выявлена, или нечто можно уловить в эксперименте, но в естественном поведении не сказывается. Работ в этом направлении довольно много (Libet, 2002; Schwitzgebel, 2002, 2008; Claxton, 2006; Park, Kitayama, 2012; Cooper et al., 2012; Maus et al., 2013) и они очень различны. Психика задана в рамках этой гипотезы образом глубокого колодца: на дне лежит золото категорий, но до поверхности его отсветы не достигают. Впрочем, есть и другой взгляд: работы Ревонсуо (Ревонсуо, 2013) позволяют увидеть ту же ситуацию как набор фрагментов – частичных категоризаций, механизмов распознавания, которые мало связаны между собой, фрагментарны, и лишь надстроенная над этим собранием частей здравая рациональность создает целостное и целенаправленное поведение.

Как мы заключаем нечто о наследственных признаках, сказывающихся в поведении (хотя животные не знают о своих генах), точно так же, на основании статистики решения задач, можно судить о скрытых категориях, организующих восприятие и поведение. И – более того – на тех же основаниях можно судить о скрытых универсалиях разума. Отсюда, по мнению исследователей (Wierzbicka, 1992), лежит дорогах к пониманию основ коммуникации людей и построению искусственных коммуницирующих систем (искусственный интеллект). Можно представить себе это таким образом: есть набор «культурных универсалий», глубинных категорий, которые развиваются в двух противоположных направлениях, порождая в одну сторону разветвленную систему языка, в другую – развернутую систему мышления. Отсюда понятно, почему принципиально имитативные критерии мышления (критерий Тьюринга) считаются самыми удачными – то, что коммуницирует как человек, то, наверное, и мыслит как человек.

Что до скрытых универсалий, организующих наше поведение, - Пенн и Повинелли высказывают весьма остроумную гипотезу (Relational Reinterpretation Hypothesis). Они полагают (Penn, Povinelli, 2009), что отличие человека от негуманоидных животных можно сформулировать так: человек может интерпретировать наличную у него категориальную схему в терминах ненаблюдаемых скрытых сил. Благодаря этой способности ему удается «наложить» категориальную схему (в которой есть категории высшего уровня, которые не являются наблюдаемыми объектами) на картину реального (объектного) мира. Более того, человек может интерпретировать свои чувственные ощущения в терминах высокоуровневых категорийных отношений. После этого человек оказывается в мире, где есть «духи», ненаблюдаемые деятели, причем эти духи проявляют себя вполне чувственно-осязаемо, но зато он может использовать свои ментальные структуры как руководство к действию. То есть нечто, скрытое в глубинах его психики, выражается как увиденное во внешнем мире – так, как мы может увидеть категоризованные объекты, увидеть различия вещей.

В свете этой гипотезы особенно интересно представить начавшуюся в Новое время борьбу с представлением о скрытых силах, философию позитивизма и вообще множество вопросов философии науки – оказывается, они имеют прямое отношение к природе человека. В самом последнем варианте (Penn, Povinelli, 2013) своей гипотезы авторы лишь усиливают этот тезис, жестко разбивая поведение на уровни – человеческий и нечеловеческий. Метафорически выражаясь, Пенн и Повинелли утверждают, что разум человека отличается от способностей животного умением думать о богах.


Из поволенного сторонниками этого мнения следует, что критерием разумности является вера в Бога.

Теперь согласны со своим мнением?

(C) zh3l

https://ivanov-petrov.livejournal.com/2156882.html