Я все больше склоняюсь к мысли, что поэзия – это высшая форма философии.
Смотри.
Сначала был Аристотель. Он сформулировал простую схему, на которую опирается наша обычная логика:
А есть А.
А не есть не А.
Всякая вещь есть или А или не А.Или
Это есть это.
То есть то.
Это не то.Потом был Кант, зявивший, что истинная суть вещей не доступна человеческому познанию. Потому что все, что мы знаем о внешнем мире – это свойства, которые мы сами ему приписываем.
«Предметы сами по себе нам неизвестны, и так называемые внешние предметы суть не более как представления нашего чувственного восприятия. Истинное же соотношение, то есть вещь сама в себе нам неизвестна и не может быть познана.»
Короче, мол, по барабану сколько ты паришься и знаешь – к сути это тебя не приближает ни на миллиметр. Потому что сама форма твоего познавания мира СУБЪЕКТИВНА и не на чем не основана.
Потом пришел Успенский, которому все-таки чесалось в одном месте, и он придумал выход из положения - четвертое измерение.
Время.
Мир, как мы его видим – это мир настоящего, вещи находящиеся в каком-то состоянии в данный конкретный момент. Но если мы расширим свое восприятие, то увидим мир, как он есть. Не будет прошлого, не будет «настоящего», не будет будущего. Будет только ТЕПЕРЬ. И мы увидим мир в другом ракурсе, где все взаимосвязано. Успенский дал новую схемку:
А есть и А и не А.или
Всякая вещь есть и А и не А.или
Всякая вещь есть Всё.И, наконец, пришел ОН. Даниил Иванович Хармс.
В шортах, клечатых гетрах и с трубкой в зубах.
Он прочитал всю эту глубокомысленную поебень, хитро хихикнул и написал стихотворение, в котором за 30 строчек пересказал целиком все искания своих предшественников.
Это есть Это.
То есть То.
Это не то.
Это не есть не это.
Остальное либо это либо не это.
Всё либо то либо не то.
Что ни то и ни это, то ни это и не то.
Что то и это, то и себе САМО.
Что себе Само, то может быть то, да не это, либо это да не то.
Это ушло в то, а то ушло в это. Мы говорим Бог дунул.
Это ушло в это, а то ушло в то и нам неоткуда вытти и некуда притти.
Это ушло в это. Мы спросили: где? Нам пропели: Тут.
Это вышло из Тут. Что это? Это ТО.
Это есть то.
То есть это.
Тут есть это и то.
Тут ушло в это, это ушло в то, а то ушло в тут.
Мы смотрели но не видели.
А там стояли это и то.
Там не тут.
Там то.
Тут это.
Но теперь там и это и то.
Но теперь и тут это и то.
Мы тоскуем и думаем и томимся.
Где-же теперь?
Теперь тут, а теперь там, а теперь тут, а теперь и тут и там.
Это быть то.
Тут быть там.
Это, то, тут, там, быть Я, Мы, Бог.
И действительно – если вы прочтете это стихотворение, стараясь сохранить его ритм и мелодику, то ближе к середине обнаружите, что ваш мозг начинает взрываться, а к концу вы вообще переходите в режим «А-а-а! Просто покажи мне пальцем!». И тут-то вам и выдают на блюдечке: Я, Мы, Бог.
Не удивительно, что советское правительство избавилось от Хармса с особой жестокостью.
Поэт – это человек-облом для философа. Философ долго и кропотливо тянется к озарению. А поэт просто впрыгивает туда, записывает и выпрыгивает уже с готовым стихотворением.
Мне кажется, что если в жизни должен быть смысл, то он где-то в этих прыжках.
http://i-d-n-s-a-a-t-b.livejournal.com/31669.html
