Когда у различного рода штатных и внештатных пропагандистов нынешней власти заканчиваются аргументы в защиту того, что Путин должен править Россией вечно, они извлекают на белый свет несвежий, но пока еще действующий на часть наших сограждан довод о том, что Россия, в силу особенностей своей истории, культуры, географии (конкретный перечень может варьироваться в зависимости от обстоятельств), не приспособлена к демократии.

Нельзя сравнивать Россию и Европу, мы слишком разные!", - вот их последняя линия обороны.

В этой связи особое значение приобретают события, происходящие сегодня в Украине. Украина по культуре, историческому опыту и многим другим параметрам гораздо ближе к России, чем Швейцария с её протестантской этикой или Великобритания с её многовековым опытом парламентского правления. Украинцы — в буквальном смысле этого слова — наш братский народ. Соответственно, мы имеем все основания для того, чтобы сопоставлять и сравнивать украинский опыт с российским. Кроме того,

украинские события могут оказать существенное влияние и на ситуацию в России,

поскольку европейский выбор Украины будет самым осязаемым свидетельством того, что имперская доктрина Путина, направленная на формирование soft-версии СССР под вывеской Евразийского союза, потерпела провал.

В контексте вышесказанного, реакция Путина, назвавшего Евромайдан "погромами", выглядит абсолютно закономерной. Куда более нелепо смотрится текст Михаила Прохорова, которому в кремлевском кукольном театре отведена роль "оппозиционера". На полном серьёзе он рассуждает о стратегическом партнерстве между Европейским и Евразийским союзами. Прохоров либо не понимает, либо, что более вероятно, сознательно игнорирует то обстоятельство, что два упомянутых союза основаны на принципиально различных цивилизационных моделях, на несовместимых системах ценностей.

Один из базовых принципов европейской цивилизации — это принцип верховенства права.

В соответствии с этим принципом, право, как общепринятая и общеобязательная система норм, стоит выше власти, а власть в своих действиях связана правом. Напротив, азиатский принцип, олицетворением которого является путинский режим, сводится к самодостаточности власти, не связанной никакими нормами и правилами. Выдвигая более четырёх лет назад тезис о необходимости интеграции России в Европу, я подразумевал, в том числе, что

Россия должна принять эту европейскую систему ценностей, признать, что право имеет приоритет перед властью.

Менталитет таких персонажей, как Янукович, Путин и Лукашенко очень схож — это менталитет бандитов. Янукович с огромным удовольствием построил бы у себя в стране полноценную диктатуру, такую же, как у более опытных товарищей с севера и северо-востока. Есть, однако же, по меньшей мере, два обстоятельства, мешающие ему осуществить подобные устремления. Первое состоит в том, что в Украине пока что сохраняются выборы. Да, эти выборы неидеальны, они проходят со множеством нарушений, власти в ходе этих выборов на полную катушку используют административный ресурс, но, тем не менее, это выборы в том смысле, что результат их заранее не предрешён, и в этом их коренное отличие от электоральных спектаклей, разыгрываемых режимами Путина и Лукашенко.

Второе же (по порядку, но никак не по значимости) обстоятельство состоит в том, что украинское общество на сегодняшний день оказалось более зрелым, более европейски ориентированным, нежели российское. Оно уже осознало важность "игры по правилам", которым подчиняется, в том числе, и власть. Поэтому,

когда украинская власть пытается игнорировать правила, она сталкивается с такой массовой протестной реакцией со стороны общества.

Многие критики евроинтеграции Украины упирают на то, что украинская промышленность неконкурентоспособна на фоне европейской, и, соответственно, соглашение о зоне свободной торговли со странами Евросоюза повлечёт за собой серьёзные экономические трудности. Они упрекают украинцев, что те, требуя евроинтеграции, действуют вопреки экономическим интересам Украины. Я же убежден в обратном, в том, что украинская нация сегодня демонстрирует подлинную гражданскую зрелость, умея поставить долгосрочные интересы выше краткосрочных выгод. Процветание (в том числе, экономическое) государств Запада основано как раз на том, что на определенной стадии развития западные нации осознали значимость тех самых "правил игры". Если бы не было правил, не было бы и процветания. Если правила не действуют, то, даже "сидя на бочке с ресурсами", нация будет оставаться нищей. Этот урок не мешало бы выучить и России. И чем скорее, тем лучше.

https://garry-kasparov.livejournal.com/48103.html

Когда у различного рода штатных и внештатных пропагандистов нынешней власти заканчиваются аргументы в защиту того, что Путин должен править Россией вечно, они извлекают на белый свет несвежий, но пока еще действующий на часть наших сограждан довод о том, что Россия, в силу особенностей своей истории, культуры, географии (конкретный перечень может варьироваться в зависимости от обстоятельств), не приспособлена к демократии.

Нельзя сравнивать Россию и Европу, мы слишком разные!", - вот их последняя линия обороны.

В этой связи особое значение приобретают события, происходящие сегодня в Украине. Украина по культуре, историческому опыту и многим другим параметрам гораздо ближе к России, чем Швейцария с её протестантской этикой или Великобритания с её многовековым опытом парламентского правления. Украинцы — в буквальном смысле этого слова — наш братский народ. Соответственно, мы имеем все основания для того, чтобы сопоставлять и сравнивать украинский опыт с российским. Кроме того,

украинские события могут оказать существенное влияние и на ситуацию в России,

поскольку европейский выбор Украины будет самым осязаемым свидетельством того, что имперская доктрина Путина, направленная на формирование soft-версии СССР под вывеской Евразийского союза, потерпела провал.

В контексте вышесказанного, реакция Путина, назвавшего Евромайдан "погромами", выглядит абсолютно закономерной. Куда более нелепо смотрится текст Михаила Прохорова, которому в кремлевском кукольном театре отведена роль "оппозиционера". На полном серьёзе он рассуждает о стратегическом партнерстве между Европейским и Евразийским союзами. Прохоров либо не понимает, либо, что более вероятно, сознательно игнорирует то обстоятельство, что два упомянутых союза основаны на принципиально различных цивилизационных моделях, на несовместимых системах ценностей.

Один из базовых принципов европейской цивилизации — это принцип верховенства права.

В соответствии с этим принципом, право, как общепринятая и общеобязательная система норм, стоит выше власти, а власть в своих действиях связана правом. Напротив, азиатский принцип, олицетворением которого является путинский режим, сводится к самодостаточности власти, не связанной никакими нормами и правилами. Выдвигая более четырёх лет назад тезис о необходимости интеграции России в Европу, я подразумевал, в том числе, что

Россия должна принять эту европейскую систему ценностей, признать, что право имеет приоритет перед властью.

Менталитет таких персонажей, как Янукович, Путин и Лукашенко очень схож — это менталитет бандитов. Янукович с огромным удовольствием построил бы у себя в стране полноценную диктатуру, такую же, как у более опытных товарищей с севера и северо-востока. Есть, однако же, по меньшей мере, два обстоятельства, мешающие ему осуществить подобные устремления. Первое состоит в том, что в Украине пока что сохраняются выборы. Да, эти выборы неидеальны, они проходят со множеством нарушений, власти в ходе этих выборов на полную катушку используют административный ресурс, но, тем не менее, это выборы в том смысле, что результат их заранее не предрешён, и в этом их коренное отличие от электоральных спектаклей, разыгрываемых режимами Путина и Лукашенко.

Второе же (по порядку, но никак не по значимости) обстоятельство состоит в том, что украинское общество на сегодняшний день оказалось более зрелым, более европейски ориентированным, нежели российское. Оно уже осознало важность "игры по правилам", которым подчиняется, в том числе, и власть. Поэтому,

когда украинская власть пытается игнорировать правила, она сталкивается с такой массовой протестной реакцией со стороны общества.

Многие критики евроинтеграции Украины упирают на то, что украинская промышленность неконкурентоспособна на фоне европейской, и, соответственно, соглашение о зоне свободной торговли со странами Евросоюза повлечёт за собой серьёзные экономические трудности. Они упрекают украинцев, что те, требуя евроинтеграции, действуют вопреки экономическим интересам Украины. Я же убежден в обратном, в том, что украинская нация сегодня демонстрирует подлинную гражданскую зрелость, умея поставить долгосрочные интересы выше краткосрочных выгод. Процветание (в том числе, экономическое) государств Запада основано как раз на том, что на определенной стадии развития западные нации осознали значимость тех самых "правил игры". Если бы не было правил, не было бы и процветания. Если правила не действуют, то, даже "сидя на бочке с ресурсами", нация будет оставаться нищей. Этот урок не мешало бы выучить и России. И чем скорее, тем лучше.

https://garry-kasparov.livejournal.com/48103.html

Когда у различного рода штатных и внештатных пропагандистов нынешней власти заканчиваются аргументы в защиту того, что Путин должен править Россией вечно, они извлекают на белый свет несвежий, но пока еще действующий на часть наших сограждан довод о том, что Россия, в силу особенностей своей истории, культуры, географии (конкретный перечень может варьироваться в зависимости от обстоятельств), не приспособлена к демократии.

Нельзя сравнивать Россию и Европу, мы слишком разные!", - вот их последняя линия обороны.

В этой связи особое значение приобретают события, происходящие сегодня в Украине. Украина по культуре, историческому опыту и многим другим параметрам гораздо ближе к России, чем Швейцария с её протестантской этикой или Великобритания с её многовековым опытом парламентского правления. Украинцы — в буквальном смысле этого слова — наш братский народ. Соответственно, мы имеем все основания для того, чтобы сопоставлять и сравнивать украинский опыт с российским. Кроме того,

украинские события могут оказать существенное влияние и на ситуацию в России,

поскольку европейский выбор Украины будет самым осязаемым свидетельством того, что имперская доктрина Путина, направленная на формирование soft-версии СССР под вывеской Евразийского союза, потерпела провал.

В контексте вышесказанного, реакция Путина, назвавшего Евромайдан "погромами", выглядит абсолютно закономерной. Куда более нелепо смотрится текст Михаила Прохорова, которому в кремлевском кукольном театре отведена роль "оппозиционера". На полном серьёзе он рассуждает о стратегическом партнерстве между Европейским и Евразийским союзами. Прохоров либо не понимает, либо, что более вероятно, сознательно игнорирует то обстоятельство, что два упомянутых союза основаны на принципиально различных цивилизационных моделях, на несовместимых системах ценностей.

Один из базовых принципов европейской цивилизации — это принцип верховенства права.

В соответствии с этим принципом, право, как общепринятая и общеобязательная система норм, стоит выше власти, а власть в своих действиях связана правом. Напротив, азиатский принцип, олицетворением которого является путинский режим, сводится к самодостаточности власти, не связанной никакими нормами и правилами. Выдвигая более четырёх лет назад тезис о необходимости интеграции России в Европу, я подразумевал, в том числе, что

Россия должна принять эту европейскую систему ценностей, признать, что право имеет приоритет перед властью.

Менталитет таких персонажей, как Янукович, Путин и Лукашенко очень схож — это менталитет бандитов. Янукович с огромным удовольствием построил бы у себя в стране полноценную диктатуру, такую же, как у более опытных товарищей с севера и северо-востока. Есть, однако же, по меньшей мере, два обстоятельства, мешающие ему осуществить подобные устремления. Первое состоит в том, что в Украине пока что сохраняются выборы. Да, эти выборы неидеальны, они проходят со множеством нарушений, власти в ходе этих выборов на полную катушку используют административный ресурс, но, тем не менее, это выборы в том смысле, что результат их заранее не предрешён, и в этом их коренное отличие от электоральных спектаклей, разыгрываемых режимами Путина и Лукашенко.

Второе же (по порядку, но никак не по значимости) обстоятельство состоит в том, что украинское общество на сегодняшний день оказалось более зрелым, более европейски ориентированным, нежели российское. Оно уже осознало важность "игры по правилам", которым подчиняется, в том числе, и власть. Поэтому,

когда украинская власть пытается игнорировать правила, она сталкивается с такой массовой протестной реакцией со стороны общества.

Многие критики евроинтеграции Украины упирают на то, что украинская промышленность неконкурентоспособна на фоне европейской, и, соответственно, соглашение о зоне свободной торговли со странами Евросоюза повлечёт за собой серьёзные экономические трудности. Они упрекают украинцев, что те, требуя евроинтеграции, действуют вопреки экономическим интересам Украины. Я же убежден в обратном, в том, что украинская нация сегодня демонстрирует подлинную гражданскую зрелость, умея поставить долгосрочные интересы выше краткосрочных выгод. Процветание (в том числе, экономическое) государств Запада основано как раз на том, что на определенной стадии развития западные нации осознали значимость тех самых "правил игры". Если бы не было правил, не было бы и процветания. Если правила не действуют, то, даже "сидя на бочке с ресурсами", нация будет оставаться нищей. Этот урок не мешало бы выучить и России. И чем скорее, тем лучше.

https://garry-kasparov.livejournal.com/48103.html

С удивлением ознакомился с недавними постами главного редактора "Эха" Алексея Венедиктова, посвященными Владимиру Путину. В двух небольших текстах Алексей Алексеевич, более чем компетентный журналист, да еще и историк по образованию, просто бьет рекорд по количеству сомнительных утверждений, а то и прямых политических подтасовок. О причинах и мотивах написания столь странных текстов главным редактором уважаемой радиостанции остается только догадываться, но оставить их без комментариев решительно невозможно.

Начнем с текста под заголовком "Равный счет", в котором Венедиктов анализирует внешнеполитические достижения и провалы Путина в 2013 году. Уже в первой фразе Венедиктов походя, будто речь идет о чем-то, не вызывающем сомнений и не требующем доказательств, отождествляет Россию с Путиным. Это, мягко говоря, повергает в недоумение, поскольку любому, в ком желание угодить власти не задавило окончательно гражданское чувство, очевидно, что интересы Путина и России обычно противоречат друг другу.

Так какие же достижения автор записал в актив путинской дипломатии? Оказывается, это "Сирия (недопущение интервенции посредством разрушения потенциала химического оружия режима Асада) и Иран (первый шаг на пути замораживания иранской ядерной программы)"! Сложно спорить с тем, что Путин и его "бригада", пользуясь беззубостью и бесхребетностью администрации Барака Обамы, добились больших успехов на вышеозначенных направлениях, вот только к стратегическим интересам Российского государства это имеет весьма отдаленное отношение.

Что касается Ирана, то в реальности произошло нечто, прямо противоположное описанному Венедиктовым: не "первый шаг на пути замораживания иранской ядерной программы", а фактически одностороннее смягчение международных экономических санкций в отношении исламской республики без принятия руководством последней каких-либо обязательств по демонтажу мощностей, позволяющих получать оружейный уран. Подобное развитие событий, позволяющее авторитарно-теократическому государству с исламскими фундаменталистами во главе и дальше развивать свою ядерную программу, несет прямую потенциальную угрозу национальной безопасности нашего государства. Не будем забывать, что южные регионы Российской Федерации находятся в зоне досягаемости иранских баллистических ракет, способных нести ядерные боеголовки.

Не менее сомнительным выглядит "прорыв" и в сирийском вопросе. Открытая поддержка Путиным Асада, на протяжении продолжительного времени истребляющего суннитское население Сирии, неизбежно приводит к ухудшению взаимоотношений с целым рядом арабских суннитских государств, включая Саудовскую Аравию — одну из ключевых держав Ближневосточного региона. Кроме того, дальнейшее нахождение у власти — при активной поддержке Путина и иранских аятолл — Башара Асада означает неизбежное продолжение гражданской войны в Сирии, что превращает эту страну, расположенную не так уж далеко от южных границ России, в идеальный инкубатор исламского фундаментализма и терроризма.

В другом своем тексте — "Если бы Владимира Владимировича угораздило родиться в США..." — господин Венедиктов пытается поместить Путина в систему политических координат демократического государства и приходит к выводу, что в США "он бы без сомнения принадлежал бы к крайне правому крылу Республиканской партии — Tea Party — и был куда как правее Маккейна". Словесный кульбит, при помощи которого автор обосновывает этот вывод, заслуживает того, чтобы быть процитированным полностью:

"Взгляды правых республиканцев покоятся на трех слонах (или китах — как вам будет угодно) — традиционные ценности, империалистическая (мессианская) роль США и свобода личности.

По двум первым сомнения нет — ВВП традиционалист и империалист.

А вот по третьей история гораздо сложнее.

Но если вспомнить, что члены Tea Party часто выступают за усиление безопасности (защита действия Патриотического Акта в полном объеме, усиление функции полиции и спецслужб, прослушка иностранных деятелей), то и здесь ВВП найдется место с его взглядами.

И тогда не только Обама, но и Маккейн — жалкие, ничтожные либералы".

Здесь что ни слово, то искажение реальности. Для начала замечу, что Tea Party — наиболее изоляционистская сила в американской политике, выступающая против обширных полномочий спецслужб, прослушки и военных операций за пределами США.

Приверженность активной, подчас агрессивной внешней политике — это родовая черта представителей другого крыла американского право-консервативного движения — неоконсерваторов, таких как Джордж Буш-младший, Дик Чейни и близкий к ним по духу Джон Маккейн. Впрочем, это детали, меркнущие по сравнению с главным.

Право-консервативная идеология — это не просто механический набор ценностей, некоторые из которых можно отбросить и утверждать, что новый, сокращенный набор почти не отличается от исходного. Нет, эта идеология — целостный организм, все части которого тесно взаимосвязаны. Для американского консерватора индивидуальная свобода естественным образом вытекает из тех самых традиционных протестантских ценностей, поскольку, как сказано в Декларации независимости США, "все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами". Вернее, эта свобода (наряду с благоговением перед Конституцией и убежденностью в том, что никакое правительство ни при каких обстоятельствах не вправе переступать очерченные этой Конституцией рамки) сама составляет неотъемлемую часть тех самых традиционных ценностей, которые защищают американские консерваторы. Трудно отделаться от ощущения, что вся эта неудачная аналогия была задумана с одной целью: "отмыть" Путина, вписав его в ряд приличных демократических политиков.

Однако сама попытка оценивать диктаторов по той же шкале координат, что и демократических политиков, абсурдна. Путина можно сравнивать с Асадом или Каддафи, с Мугабе или Чавесом, но никак не с Обамой или Маккейном, как бы мы ни оценивали последних.

Что же касается идейных предшественников американских консерваторов, с которыми Алексей Алексеевич надумал сравнивать Путина, то они еще в XVIII столетии подали отличный пример того, как свободным гражданам свободной страны надлежит обращаться с диктаторами и оккупационными войсками.

https://garry-kasparov.livejournal.com/47689.html

С удивлением ознакомился с недавними постами главного редактора "Эха" Алексея Венедиктова, посвященными Владимиру Путину. В двух небольших текстах Алексей Алексеевич, более чем компетентный журналист, да еще и историк по образованию, просто бьет рекорд по количеству сомнительных утверждений, а то и прямых политических подтасовок. О причинах и мотивах написания столь странных текстов главным редактором уважаемой радиостанции остается только догадываться, но оставить их без комментариев решительно невозможно.

Начнем с текста под заголовком "Равный счет", в котором Венедиктов анализирует внешнеполитические достижения и провалы Путина в 2013 году. Уже в первой фразе Венедиктов походя, будто речь идет о чем-то, не вызывающем сомнений и не требующем доказательств, отождествляет Россию с Путиным. Это, мягко говоря, повергает в недоумение, поскольку любому, в ком желание угодить власти не задавило окончательно гражданское чувство, очевидно, что интересы Путина и России обычно противоречат друг другу.

Так какие же достижения автор записал в актив путинской дипломатии? Оказывается, это "Сирия (недопущение интервенции посредством разрушения потенциала химического оружия режима Асада) и Иран (первый шаг на пути замораживания иранской ядерной программы)"! Сложно спорить с тем, что Путин и его "бригада", пользуясь беззубостью и бесхребетностью администрации Барака Обамы, добились больших успехов на вышеозначенных направлениях, вот только к стратегическим интересам Российского государства это имеет весьма отдаленное отношение.

Что касается Ирана, то в реальности произошло нечто, прямо противоположное описанному Венедиктовым: не "первый шаг на пути замораживания иранской ядерной программы", а фактически одностороннее смягчение международных экономических санкций в отношении исламской республики без принятия руководством последней каких-либо обязательств по демонтажу мощностей, позволяющих получать оружейный уран. Подобное развитие событий, позволяющее авторитарно-теократическому государству с исламскими фундаменталистами во главе и дальше развивать свою ядерную программу, несет прямую потенциальную угрозу национальной безопасности нашего государства. Не будем забывать, что южные регионы Российской Федерации находятся в зоне досягаемости иранских баллистических ракет, способных нести ядерные боеголовки.

Не менее сомнительным выглядит "прорыв" и в сирийском вопросе. Открытая поддержка Путиным Асада, на протяжении продолжительного времени истребляющего суннитское население Сирии, неизбежно приводит к ухудшению взаимоотношений с целым рядом арабских суннитских государств, включая Саудовскую Аравию — одну из ключевых держав Ближневосточного региона. Кроме того, дальнейшее нахождение у власти — при активной поддержке Путина и иранских аятолл — Башара Асада означает неизбежное продолжение гражданской войны в Сирии, что превращает эту страну, расположенную не так уж далеко от южных границ России, в идеальный инкубатор исламского фундаментализма и терроризма.

В другом своем тексте — "Если бы Владимира Владимировича угораздило родиться в США..." — господин Венедиктов пытается поместить Путина в систему политических координат демократического государства и приходит к выводу, что в США "он бы без сомнения принадлежал бы к крайне правому крылу Республиканской партии — Tea Party — и был куда как правее Маккейна". Словесный кульбит, при помощи которого автор обосновывает этот вывод, заслуживает того, чтобы быть процитированным полностью:

"Взгляды правых республиканцев покоятся на трех слонах (или китах — как вам будет угодно) — традиционные ценности, империалистическая (мессианская) роль США и свобода личности.

По двум первым сомнения нет — ВВП традиционалист и империалист.

А вот по третьей история гораздо сложнее.

Но если вспомнить, что члены Tea Party часто выступают за усиление безопасности (защита действия Патриотического Акта в полном объеме, усиление функции полиции и спецслужб, прослушка иностранных деятелей), то и здесь ВВП найдется место с его взглядами.

И тогда не только Обама, но и Маккейн — жалкие, ничтожные либералы".

Здесь что ни слово, то искажение реальности. Для начала замечу, что Tea Party — наиболее изоляционистская сила в американской политике, выступающая против обширных полномочий спецслужб, прослушки и военных операций за пределами США.

Приверженность активной, подчас агрессивной внешней политике — это родовая черта представителей другого крыла американского право-консервативного движения — неоконсерваторов, таких как Джордж Буш-младший, Дик Чейни и близкий к ним по духу Джон Маккейн. Впрочем, это детали, меркнущие по сравнению с главным.

Право-консервативная идеология — это не просто механический набор ценностей, некоторые из которых можно отбросить и утверждать, что новый, сокращенный набор почти не отличается от исходного. Нет, эта идеология — целостный организм, все части которого тесно взаимосвязаны. Для американского консерватора индивидуальная свобода естественным образом вытекает из тех самых традиционных протестантских ценностей, поскольку, как сказано в Декларации независимости США, "все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами". Вернее, эта свобода (наряду с благоговением перед Конституцией и убежденностью в том, что никакое правительство ни при каких обстоятельствах не вправе переступать очерченные этой Конституцией рамки) сама составляет неотъемлемую часть тех самых традиционных ценностей, которые защищают американские консерваторы. Трудно отделаться от ощущения, что вся эта неудачная аналогия была задумана с одной целью: "отмыть" Путина, вписав его в ряд приличных демократических политиков.

Однако сама попытка оценивать диктаторов по той же шкале координат, что и демократических политиков, абсурдна. Путина можно сравнивать с Асадом или Каддафи, с Мугабе или Чавесом, но никак не с Обамой или Маккейном, как бы мы ни оценивали последних.

Что же касается идейных предшественников американских консерваторов, с которыми Алексей Алексеевич надумал сравнивать Путина, то они еще в XVIII столетии подали отличный пример того, как свободным гражданам свободной страны надлежит обращаться с диктаторами и оккупационными войсками.

https://garry-kasparov.livejournal.com/47689.html

К десятилетию со дня ареста Михаила Ходорковского в газете The New York Times была опубликована статья, в которой самый известный отечественный политзаключенный излагает свой взгляд на ситуацию, сложившуюся в современной России. Особенно интересна та часть статьи, где речь идет о способах изменения этой ситуации. Я в полной мере солидарен с автором в том, что "единственная надежда на перемены — успешное широкое мирное протестное движение". В то же время, я не могу согласиться с Михаилом Борисовичем, когда он призывает оппозицию к компромиссу и поиску согласия со своими оппонентами, то есть, с действующей властью, приводя в обоснование своей позиции аналогию с Нельсоном Манделой.

Начнем с того, что в любом диалоге участвуют две стороны. Что переговорный процесс в ЮАР, что "Круглый Стол" в Польше стали возможны только тогда, когда власти этих стран (пусть не по доброй воле, а под давлением внешних обстоятельств) согласились признать, что существующее положение не устраивает значительную часть общества, и выразили готовность вести с оппозицией диалог о том, какие изменения необходимы и как их осуществлять. Сам факт освобождения Нельсона Манделы и других политзаключенных был призван, помимо прочего, продемонстрировать серьезность намерений властей, их готовность к реальным, а не бутафорским, переменам. В России же власти до сих пор не демонстрировали никакой готовности к диалогу. Если власть и идет на какие-то изменения, то осуществляет их сугубо в одностороннем порядке, не считая нужным интересоваться мнением оппозиции (не говоря уж о том, что изменения эти носят исключительно декоративный характер, не затрагивая фундаментальных основ политического режима).

В этих условиях оппозиция не имеет морального права идти на какие-то уступки, на какое-либо смягчение своей позиции по отношению к правящему режиму, поскольку односторонние уступки — это не компромисс, а капитуляция.

Кроме того, если мы ведем речь о диалоге, то решающее значение имеет предмет этого диалога. Предметом переговоров между президентом Фредериком де Клерком и Нельсоном Манделой стали вопросы об отмене законов о расовой дискриминации и проведении свободных выборов на основе равного избирательного права представителей всех расовых и этнических групп. То есть, по сути, стороны вели переговоры о порядке управляемого демонтажа режима. О том, что единственно возможной формой диалога с Кремлем является обсуждение условий капитуляции путинского режима, я говорил еще в 2005 году. В ходе подобных переговоров действительно может идти речь о предоставлении "бывшим" определенных гарантий, в противном же случае ни о каких гарантиях речи быть не может. Михаил Борисович пишет о недопустимости мести, однако "месть" в данном случае — неверный термин.

Вопрос ставится не о мести, а об ответственности представителей правящего режима за совершённые преступления. А ведь именно неотвратимость подобной ответственности является одной из необходимых предпосылок построения правового государства.

Сегодня, потерявший чувство реальности и откровенно демонстрирующий намерение цепляться за власть до конца, Путин напоминает вовсе не де Клерка или отдавшего власть по итогам референдума Пиночета, а Асада или Каддафи. В таких условиях любые разговоры о диалоге власти и оппозиции теряют смысл.

https://garry-kasparov.livejournal.com/47519.html

К десятилетию со дня ареста Михаила Ходорковского в газете The New York Times была опубликована статья, в которой самый известный отечественный политзаключенный излагает свой взгляд на ситуацию, сложившуюся в современной России. Особенно интересна та часть статьи, где речь идет о способах изменения этой ситуации. Я в полной мере солидарен с автором в том, что "единственная надежда на перемены — успешное широкое мирное протестное движение". В то же время, я не могу согласиться с Михаилом Борисовичем, когда он призывает оппозицию к компромиссу и поиску согласия со своими оппонентами, то есть, с действующей властью, приводя в обоснование своей позиции аналогию с Нельсоном Манделой.

Начнем с того, что в любом диалоге участвуют две стороны. Что переговорный процесс в ЮАР, что "Круглый Стол" в Польше стали возможны только тогда, когда власти этих стран (пусть не по доброй воле, а под давлением внешних обстоятельств) согласились признать, что существующее положение не устраивает значительную часть общества, и выразили готовность вести с оппозицией диалог о том, какие изменения необходимы и как их осуществлять. Сам факт освобождения Нельсона Манделы и других политзаключенных был призван, помимо прочего, продемонстрировать серьезность намерений властей, их готовность к реальным, а не бутафорским, переменам. В России же власти до сих пор не демонстрировали никакой готовности к диалогу. Если власть и идет на какие-то изменения, то осуществляет их сугубо в одностороннем порядке, не считая нужным интересоваться мнением оппозиции (не говоря уж о том, что изменения эти носят исключительно декоративный характер, не затрагивая фундаментальных основ политического режима).

В этих условиях оппозиция не имеет морального права идти на какие-то уступки, на какое-либо смягчение своей позиции по отношению к правящему режиму, поскольку односторонние уступки — это не компромисс, а капитуляция.

Кроме того, если мы ведем речь о диалоге, то решающее значение имеет предмет этого диалога. Предметом переговоров между президентом Фредериком де Клерком и Нельсоном Манделой стали вопросы об отмене законов о расовой дискриминации и проведении свободных выборов на основе равного избирательного права представителей всех расовых и этнических групп. То есть, по сути, стороны вели переговоры о порядке управляемого демонтажа режима. О том, что единственно возможной формой диалога с Кремлем является обсуждение условий капитуляции путинского режима, я говорил еще в 2005 году. В ходе подобных переговоров действительно может идти речь о предоставлении "бывшим" определенных гарантий, в противном же случае ни о каких гарантиях речи быть не может. Михаил Борисович пишет о недопустимости мести, однако "месть" в данном случае — неверный термин.

Вопрос ставится не о мести, а об ответственности представителей правящего режима за совершённые преступления. А ведь именно неотвратимость подобной ответственности является одной из необходимых предпосылок построения правового государства.

Сегодня, потерявший чувство реальности и откровенно демонстрирующий намерение цепляться за власть до конца, Путин напоминает вовсе не де Клерка или отдавшего власть по итогам референдума Пиночета, а Асада или Каддафи. В таких условиях любые разговоры о диалоге власти и оппозиции теряют смысл.

https://garry-kasparov.livejournal.com/47519.html

К десятилетию со дня ареста Михаила Ходорковского в газете The New York Times была опубликована статья, в которой самый известный отечественный политзаключенный излагает свой взгляд на ситуацию, сложившуюся в современной России. Особенно интересна та часть статьи, где речь идет о способах изменения этой ситуации. Я в полной мере солидарен с автором в том, что "единственная надежда на перемены — успешное широкое мирное протестное движение". В то же время, я не могу согласиться с Михаилом Борисовичем, когда он призывает оппозицию к компромиссу и поиску согласия со своими оппонентами, то есть, с действующей властью, приводя в обоснование своей позиции аналогию с Нельсоном Манделой.

Начнем с того, что в любом диалоге участвуют две стороны. Что переговорный процесс в ЮАР, что "Круглый Стол" в Польше стали возможны только тогда, когда власти этих стран (пусть не по доброй воле, а под давлением внешних обстоятельств) согласились признать, что существующее положение не устраивает значительную часть общества, и выразили готовность вести с оппозицией диалог о том, какие изменения необходимы и как их осуществлять. Сам факт освобождения Нельсона Манделы и других политзаключенных был призван, помимо прочего, продемонстрировать серьезность намерений властей, их готовность к реальным, а не бутафорским, переменам. В России же власти до сих пор не демонстрировали никакой готовности к диалогу. Если власть и идет на какие-то изменения, то осуществляет их сугубо в одностороннем порядке, не считая нужным интересоваться мнением оппозиции (не говоря уж о том, что изменения эти носят исключительно декоративный характер, не затрагивая фундаментальных основ политического режима).

В этих условиях оппозиция не имеет морального права идти на какие-то уступки, на какое-либо смягчение своей позиции по отношению к правящему режиму, поскольку односторонние уступки — это не компромисс, а капитуляция.

Кроме того, если мы ведем речь о диалоге, то решающее значение имеет предмет этого диалога. Предметом переговоров между президентом Фредериком де Клерком и Нельсоном Манделой стали вопросы об отмене законов о расовой дискриминации и проведении свободных выборов на основе равного избирательного права представителей всех расовых и этнических групп. То есть, по сути, стороны вели переговоры о порядке управляемого демонтажа режима. О том, что единственно возможной формой диалога с Кремлем является обсуждение условий капитуляции путинского режима, я говорил еще в 2005 году. В ходе подобных переговоров действительно может идти речь о предоставлении "бывшим" определенных гарантий, в противном же случае ни о каких гарантиях речи быть не может. Михаил Борисович пишет о недопустимости мести, однако "месть" в данном случае — неверный термин.

Вопрос ставится не о мести, а об ответственности представителей правящего режима за совершённые преступления. А ведь именно неотвратимость подобной ответственности является одной из необходимых предпосылок построения правового государства.

Сегодня, потерявший чувство реальности и откровенно демонстрирующий намерение цепляться за власть до конца, Путин напоминает вовсе не де Клерка или отдавшего власть по итогам референдума Пиночета, а Асада или Каддафи. В таких условиях любые разговоры о диалоге власти и оппозиции теряют смысл.

https://garry-kasparov.livejournal.com/47519.html