А у меня опять репортаж из нью-йоркского метро.
Ехала только что с "Турандот". Ночь, время примерно 11.30, в метро дым коромыслом. Экспресса наверх долго нет, на платформе на локальную ветку метро толпа разномастного народа: подростки, нарядные граждане из театров, обычные люди с поздней работы.
Никто ни на кого внимания не обращает. По платформе телепается паренек самого неприятного возраста и чего-то себе напевает. Вообще в Нью-Йорке люди много поют для своего удовольствия, на улице, в метро. Я даже смотрительницу в музее видела, которая читала какой-то рэп себе под нос. А уж у нас, в Гарлеме такое сплошь и рядом. Вообще никого не удивишь.
Другое дело, что для этого требуется особый драйв, тут вам не Большой зал консерватории им. Чайковского, просто создавать музыку недостаточно. Тут нужно уметь людей собой заразить, передать им свой ритм, свою волну, зажечь своим огнём, втянуть их в свою крейзу. Я лично считаю, что тем, кому подвластна толпа в нью-йоркском метро, не страшен и Карнеги-холл.
А тут у паренька совсем не получалось. Вообще, если честно, паренек по всем объективным показателям вряд ли пользуется огромной популярностью. Уже в этом возрасте совершенно лишнее пузо, щеки такие серьезные, какие-то лузерские серые спущенные треники, непонятного вида толстовка с капюшоном, полиэтиленовый пакетик в руках. Полиэтиленовый! Пакетик! Все какое-то несуразное. И почему-то огромный желтый шарф. Претензия на хипстерство что ли. И самое главное, голоса-то нет. Ну вот нисколечко. Мне даже как-то стало его жалко.
А вот ему на мою жалость было глубоко наплевать, поэтому он продолжал напевать. Мы всей толпой вошли в вагон, заняли свои места и поехали. И паренек разошелся, он вдруг во весь голос запел “We are building it up to break it back down” – это из песни Linkin Park “Burn it down”.
Пассажиры поездов в Гарлем – ребята закаленные, и не к такому привыкли. Поэтому никто даже внимания не обратил. Мне как-то стало обидно. Человеку, может, лет 15. Старается, хочет выделиться,тинейджер же, ищет себя, ищет поддержки. Но вообще народ сидел совершенно равнодушно, и ничем не выдавал ни раздражения, ни удовольствия.
И вдруг сидящий в том же пролете парень (ослепительный, ослепительнейший мышцатый красавец, аж голова закружилась) в какой-то очень удачный момент очень смачно на весь вагон ввернул “Yeah, c’mon” и ногой начал отстукивать ритм . Именно с той самой харизмой, которой недоставало солисту, с харизмой, которой достаточно чтобы повести за собой толпу. Толпа встрепенулась и уставилась на красавца. Кто-то начал улыбаться.
Компания девчонок напротив начала раскачиваться, пуская волну, как на настоящем рок-концерте. Кто-то сзади начал хлопать в ритм. Паренек, видя такую поддержку, начал петь с удвоенной силой. Куда девалась вся его несуразность? Там в песне есть момент, где он читает рэп. Так он совершенно самозабвенно прокричал его на весь вагон, светясь от счастья. Стоящие рядом девчонки начали изображать подтанцовку, как в стрип-клубе с поручнями метро вместо шестов.
Последний куплет пели всем вагоном. Если бы у меня была гитара, то я бы разломала её об пол. Когда парень допел до конца, как раз была его остановка, мы все устроили ему овацию. Кто-то оглушительно засвистел.
Он раскланялся и вышел. Ну то есть в вагон он зашёл совершенным задротом, а вышел суперзвездой, только пережившей самую главную минуту славы.
А все немедленно занялись своими делами, уткнулись в киндлы, в телефоны, в газеты,отвернулись к окну. Как будто ничего не случилось. Я ехала ещё две остановки и смотрела на них: на ослепительного красавца, который всё это начал, на толпу, которая с таким удовольствием это все поддержала.
Меня в прошлом посте обвинили в любви к попсе и банальности. А любить Нью-Йорк – это банально и попсово.
Поэтому скажу так
“Гарлем (промежуток от Коламбуса до 145-ой улицы), я люблю тебя!”
https://ezdivala.livejournal.com/132970.html
