Наше положение чрезвычайно трудно, особенно ввиду того, что все границы от Порт-Артура до Чёрного моря у нас сейчас почти что оголены и в настоящее время перед нами опасность потерять не только Армению, но может быть и часть Кавказа.

Мы уже достигли очень больших успехов, хотя бы даже в том, что наши послы в Лондоне и Париже будут заменены, будет новый французский посол у нас и вероятно в ближайшем будущем такое соглашение состоится. Во всяком случае, для того, чтобы достигнуть наших международных задач, мы должны внушить Европе и, главным образом, нашим врагам, вообще международному общественному мнению, уважение к себе, а это может внушить как и в частной жизни только сильный человек, только сильное государство.

Товарищи! Тот подъём, который вы всегда выражаете, когда мы с вами встречаемся, и в чём я вижу проявление любви не ко мне лично, но в любви к тем идеалам, которым мы все служим — свободе, равенству и братству, вот этот подъём, этот порыв наших душ с наших чувств вы должны суметь превратить в организованную стальную машину государственного творчества и выковать новые формы свободной демократической жизни, новое демократическое государство. Два месяца назад я приезжал сюда, как министр юстиции и ваш товарищ, теперь приезжаю, как ваш товарищ — военный и морской министр.

Что же произошло в эти два месяца, что мы пережили? Вся страна, товарищи, пережила много прекрасного, но и много страшного: бывают минуты, когда начиналось сомнение, и мы теряли веру в государственный разум и творчество русского народа. Тогда, товарищи, я приезжал к вам единственным представителем демократии во Временном Правительстве; теперь вы знаете, я уже не один, и там сидят мои боевые товарищи по революционной работе. (бурные аплодисменты) Тогда я говорил, что русская свободная страна должна управляться своим народом. Два месяца происходили колебания. И если мы теперь все вместе, то могу сказать, что я победил. Но как мы пришли к этому решению взять на себя ответственность вместе с демократической буржуазией?

Мы пришли к этому решению опытом двухмесячного рассуждения. За два месяца русская демократия прошла те шаги, которые наши товарищи за границей проходили долгие годы, в течении долгих десятилетий.

И я теперь спокоен. Мы увидели, что русский народ, русская демократия и все, кто в ней, могут спокойно смотреть в будущее, ибо мы показали, что созрели гражданственно и революционно. При старом режиме русская демократия и русская свободная мысль были под каблуком самодержавия. Но во всё это время мы жили интересами государства, болели и плакали кровавыми слезами за гибель страны и спокойными рядами, один за другим, если нужно было, шли на смерть. Но мы знали так же, что народ должен перейти от азиатского самодержавия в семью европейских народов, и мы сознательно тянули его сюда. Сейчас, когда мы его притянули, мы хотим это дело укрепить, ибо мы создаём не какой-нибудь английский или немецкий строй, а демократическую республику в полном смысле этого слова. (бурные аплодисменты и крики: «Верно!»).

— Товарищи, — оставаясь социалистом, я взял на себя обязанности военного и морского министра. (продолжительные аплодисменты). Взял потому что в настоящее время борьба на фронте, — эта та же самая революционная борьба. (бурные аплодисменты, крики «Верно!»). Создав себе право на свободную жизнь, заплатив за это кровью миллионов наших братьев, мы никому не отдадим этой свободы. (бурные аплодисменты, крики «Нет, нет!»). Мы открыто сказали, что не хотим захватов, насилия, не хотим чужого достояния, мы хотим скорейшего мира, но те, кому мы говорили это, могли понять только одно, что мы не способны силой отстоять свои права, и они начали брататься на нашем фронте, и в то же время свои лучшие войска послали на французский фронт и уничтожают эту первую демократию Европы. Кроме того, после братания на нашем фронте у них оказались фотографии наших позиций и батарей, которые были так замаскированы, что сверху увидеть было нельзя.

Мы хотим скорее закончить войну, но с достоинством, должным для свободной страны. Мы это и сделаем и не посмотрим, что делают люди и правительства, не имеющие слов великодушия.

Это показывает, товарищи, как нужно быть осторожным, как часто над нашей простотой, над открытым сердцем русских людей хотят играть свою некрасивую игру. И здесь, в Финляндии (министр возвышает голос), нам особенно нужно быть осторожными, ибо наше великодушие, нашу любовь могут понять, как слабость и бессилие не только немцы (аплодисменты и крики «Верно!»).

Революция — это творчество, революция — это сила, и пусть никто не думает, что русский революционный народ слабее старого царизма, и что с ним можно не считаться. Нет, вы посчитаетесь! (бурные аплодисменты).

Товарищи, я взял на себя обязанности военного и морского министра даже для того, чтобы все знали, что сила русской военной мощи, — сила добрая, сила, идущая к миру, — сила великодушная. (бурные, долго несмолкающие аплодисменты).

Некоторые товарищи говорят: мы этого не хотим, туда не пойдём, этого не желаем, того не дадим. Ведь это что значит? Это значит, что человек останется спокойно дома и ни за что не станет отвечать. А вот взять на себя дело и ответственность за это дело, ошибаться, падать, подниматься, творить новую жизнь — есть подвиг, достойный свободного революционера.

Признаюсь, я всё время верил в этот кризис к лучшему, к новой странице истории свободной России, и это свершилось. Закрепим же то, что мы сделали, и не побоимся упрёков.