Не так давно я наткнулся на произведение Кнута Гамсуна описывающее жизнь Америки. Это уже показалось мне интересным. Я проскроллил текст почти в самый низ и, честное слово, первое что попалось мне на глаза вот это:
Негр и есть негр, таким и останется — человеческим зачатком из тропиков. У негров в голове вместо мозгов кишки, эти существа все равно что рудиментарные органы в организме белого общества.
Разумеется, я прочел всю книгу. Но речь скорее я веду не об Америке. В описании Кнута отдельное место отведено выдающемуся поэту Америки Уолту Уитмену. В биографии этого поэта указано следующее: "в 20 веке "Листья травы" были признаны одним из важнейших литературных событий." Далее я приведу немного выдержек Гамсуна:
Откройте его книгу в любом месте, исследуйте каждую ее страницу, и увидите: всюду он заявляет, что намерен воспеть то-то и то-то, но всякий раз дело начинается и кончается перечислением. В этом смысле интересно его маленькое стихотворение, всего из трех строчек, под названием "Картинка крестьянской усадьбы":
Сквозь широкораспахнутую дверь мирногоовина в деревне видна озаренная
солнцем лужайка, где пасутся коровы и кони, где стоит туманная дымка,
и вид открывается далеко окрест, и дальний горизонт ускользает.
(Перевод Н. Мамонтовой)
Конец! Вот так он зарисовал крестьянскую усадьбу. Овин, деревня, лужайка, коровы, кони, туманная дымка, вид, открывающийся далеко окрест, горизонт. Что дверь овина распахнута настежь, и овин этот на удивление мирный, и солнце озаряет лужайку в то самое время, когда на ней стоит туман, а туман стоит в то самое время, когда вид открывается далеко окрест и при том куда-то к чертовой матери ускользает горизонт, — вот это "описание", которое читателю забыть нелегко!
Или вот:
Поистине это литературный феномен. Он не имеет себе равных. Вся книжка Уитмена полным-полна этих перечней. В одном стихотворном цикле из 12 частей, под названием "Песнь о топоре", не найдешь ни одного стихотворения без подобного списка. Вот один из фрагментов цикла:
Привет всем странам земным, каждой за ее свойства;
Привет странам сосны и дуба;
Привет странам лимона, инжира;
Привет странам золота;
Привет странам маиса, пшеницы, привет виноградным странам;
Привет странам сахара, риса;
Привет странам хлопка и странам картофеля белого, сладкого;
Привет горам, равнинам, пескам, лесам, прериям;
Привет берегам плодородных рек, плоскогорьям, ущельям;
Привет бесконечным пастбищам, привет земле изобильной садов, льна,
конопли, меда;
Привет и другим, суровым странам;
Таким же богатым, как страны золота, плодов и пшеницы,
Странам копей и рудников, странам крепких и грубых руд,
Странам угля, меди, олова, цинка, свинца,
Странам железа — странам выделки топора.
(Перевод М. Зенкевича)
Девятая часть этой же самой каталогообразной поэмы начинается с одной из обычных — загадочных — авторских скобок:
(Америка! Я не хвалюсь любовью моей к тебе, Я владею тем, что имею.)
Топор взлетает!
Могучий лес дает тысячи порождений,
Они падают, растут, образуются —
Палатка, хижина, пристань, таможня,
Цеп, плуг, кирка, пешня, лопата,
Дранка, перила, стойка, филенка, косяк, планка, панель, конек,
Цитадель, потолок, бар, академия, орган, выставочный павильон,
библиотека,
Карниз, решетка, пилястр, балкон, окно, башня, крыльцо,
Мотыга, грабли, вилы, карандаш, фургон, посох, пила, рубанок, молоток,
клин, печатный вал,
Стул, стол, бадья, обруч, калитка, флюгер, рема, пол,
Рабочий ящик, сундук, струнный инструмент, лодка, сруб и все прочее,
Капитолии штатов и капитолий нации штатов,
Ряды красивых домов на проспектах, сиротские дома, богадельни,
Пароходы и парусники Манхеттена, бороздящие все океаны.
(Перевод М. Зенкевича)
Может, это прозвучит кощунством, или даже богохульством, но должен признаться: темными ночами, когда на меня находили тяжкие приступы творческих мук и сон никак не шел ко мне, случалось иной раз, что я изо всех сил сжимал зубы, чтобы невзначай не брякнуть прямиком: эх, да такие стихи и я вполне мог бы писать!
Чего же хочет Уолт Уитмен? Может, отменить работорговлю в Африке? Или запретить употребление тросточек? Построить новое здание школы в Вайоминге или ввести ношение егерских свитеров? Этого не знает никто.
Вот. В той же биографии Уитмена одним из его отечественных последователей указан Велимир Хлебников. Разумеется, писал он ахинею. Но ее так много, что делать акцент на каком-то одном стихотворении бессмысленно — беспросветная темень. И с такой теменью можно разве что мириться и ждать пока такой поэт умрет. Хлебникову Хамрс посвятил такие слова:
Ногу за ногу заложив
Велимир сидит. Он жив.
Всё.
Знаете, это настолько близко к современному искусству. Это самовыкапывающая все глубже и глубже яма бреда. И почему-то оказывается, что глаза всего мира гипнотически прикованы к дну ямы, в то время как руки его яростно орудуют лопатами. Удивительно, насколько заразительынм может быть идиотский пример. Однако же, часть меня говорит что я ничего не смыслю. Я искренне несколько раз пробовал читать Селина, прочел 15 страниц Миллера, проходил мимо современных инсталяции, начинал смотреть непонятные артхаусные фильмы и всегда меня приследовала одна мысль: "какого х...?" И зная, что многим нравится "Над пропастью во ржи" я только укрепляю мысль о невозможности постичь сокровенное.
https://17-33.livejournal.com/40515.html
