Товарищи красноармейцы, краснофлотцы и командиры, партизаны и партизанки! Защищайте свободу, честь и независимость нашей Родины! Беспощадно уничтожайте гитлеровских разбойников, очищайте родную землю от ненавистного врага! (Из призывов ЦК ВКП(б) к 26-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции.

Н.Бурденко, "Правда", СССР (№269 [9405]).



Статья опубликована 31 октября 1943 года.



Чтение документов о чудовищной изобретательности гитлеровских разбойников изумляет, а действительность — когда её видишь и соприкасаешься с ней — поражает и парализует воображение. Я в течение восьми пережитых мною войн видел много трагедий, много замученных людей, но изощренные зверства немецких извергов превосходят всё мною виденное и по масштабу, и по качеству исполнения.



После освобождения Орла мне пришлось в этом городе ознакомиться с преступлениями немцев. Я беру на себя описание их преступлений против военнопленных, и особенно раненых, и считаю необходимым дать тщательный анализ немецкого метода расстрела советских граждан.

Гитлеровцы истребляли пленных вопреки всем международным соглашениям. Проводилось это двумя способами: или непосредственно убийство, или истощение голодом и непосильной работой.

Гаагская конвенция требует человеколюбивого обращения с пленными; личные вещи остаются в распоряжении пленного; в отношении условий питания, помещения и одежды пленные в общем приравниваются к войскам приятельства, взявшего их в плен. Эти международные нормы немцы нарушали и в прошлую войну.

А теперь? Гитлеровцы при оккупации городов в случае оставления там госпиталей с ранеными и больными ликвидируют эти учреждения: раненых переводят в худшие, наскоро устраиваемые помещения, бельё, предметы ухода, одеяла, инструменты отбирают и не обеспечивают больных элементарной врачебной помощью. Голод, холод, отсутствие общеврачебной и хирургической помощи, отсутствие перевязочных средств — всё это ведёт вымиранию раненых.

Нами в Орле подробно изучены данные по концлагерю и госпиталю-тюрьме.

Зимой, в нетопленных помещениях, наполненных паром и смрадом, с инеем на стенах, спали истощенные, голодные люди вповалку в несколько слоев. Тут же стояла параша. Утром из-под живых уборщики вытаскивали трупы, порою 5—6 из камеры, а остальные, еле живые, резиновыми палками выгонялись на работу.

У военнопленных появилась невероятная вшивость, с которой не проводилось никакой борьбы. Бани и вошебойки не было. Вода не отпускалась не только для умывания, но даже и для питья. Пленных даже не выпускали во двор, чтобы взять горсть снега.

В таких условиях военнопленные врачи были бессильны в своих попытках предотвратить гибель людей и их деятельность ограничивалась отбором наиболее слабых и размещением их в корпусах, отведенных под так называемый «больничный блок» (4-й и 5-й корпуса). Условия содержания были там те же. Разница заключалась лишь в том, что из этих корпусов не брали на работу, с питанием же обстояло несколько хуже, так как ходившие на работу все же имели некоторую возможность получить дополнительно к лагерному питанию на месте работы кружку баланды или же что-либо добыть.

Питание не обеспечивало сохранения сил и сопротивляемости организма больного и в итоге — частые осложнения. Особенно бросается в глаза чрезвычайно замедленное сращение костных переломов и наличие огромного количества остеомиэлитов с тяжёлыми общими явлениями: инфекцией, обильным нагноением, отечностью тканей.

Как правило, срок лечения очень затягивался. Заживление ран в большинстве случаев шло очень вяло, что, конечно, следует в первую очередь отнести за счет крайне неудовлетворительных, а порою и тяжёлых бытовых условий для раненых и больных. В тюремных корпусах №4 и №5 раненые и больные никогда не раздевались.

По отчётным данным, содержащимся в книгах, смертность доходила здесь до 30 проц., тогда как в наших лазаретах в аналогичной зоне смертность — 2,5—3 проц.

* * *

Исключительно тяжёлым было положение раненых советских воинов в лазарете-тюрьме. Низкие, давящие потолки, длинный коридор, слабо освещённый из торцовых, тоже низких, окон. Направо и налево — одиночные камеры. Двери, окрашенные в чёрный цвет, закрыты, глазок пропускает рассеянный свет и ещё больше оттеняет мрачное впечатление.

Тяжёлый воздух, смрадный запах, грязь возбуждали желание попросить халат. Но халата не оказалось: немецкий фельдшер — шеф лазарета-тюрьмы, забрал единственные 4 халата, которыми пользовались врачи.

Хожу по казематам. В первом каземате наше приветствие «здравствуйте, товарищи» и появление русских врачей не вызвали никаких изменений на лицах раненых. Очевидно, страх пленения, страх содержания в камерах одиночного заключения, боль в ране, беспризорность и покинутость и предстоящая судьба в руках палачей — все это вместе взятое поставило знак равенства между жизнью и смертью. В таком положении человек впадает в психический ступор. Бледносерые лица точно окаменели.

В одиночных камерах помещалось по 3 и 4 человека; тюремные койки стояли вплотную — подойти к раненому было невозможно, приходилось тянуться через койку соседа. Нужно представить себе, как надо обслуживать раненых утками и подкладными суднами, — ведь сигналов, кроме крика, не было, и это при затворенной двери.

Лохмотья вместо одежды, грязные тряпки вместо белья, блинообразные слежавшиеся предметы, когда-то носившие название матрацев. Все провоняло дурно пахнувшими выделениями при отсутствии вентиляции и смены.

Немцы не выдавали марлевых и матерчатых бинтов. Шины Крамера фиксировались бумажными бинтами. Были марлевые пакеты, но, как правило, бинтов не было. Они появлялись только изредка и были плохого качества.

В комнате «шефа» после спешного от'езда из Орла остались запасы немецких препаратов, которые русским не выдавались. Из предохранительных сывороток употреблялись только русские, но запасов было мало.

Я приступил в исправлению повязок. Наложены были фиксирующие повязки. Осмотрел раны. О контроле рентгеном переломов и ранений легких нельзя было и думать. Из 76 раненых хирургического лазарета септическое состояние было у 11 человек, остеомиэлиты острые — у 18, хронические — у 32. Раненых в мозг не было — они все умерли, остались в живых только контуженные и с сотрясением.

Особенно тяжёлое впечатление производили раненые с ранениями лёгких. Правда, их было немного — смертность среди них была высокая. Из осложнений остановило на себе внимание большое число анаэробной инфекции.

Раны — бледны, часто покрыты гнойным налётом. Грануляции вялы, поверх раны матовые, эпителизация слабая. Течение заживления мягких частей и костей вялое и медленное.

Трудно было ожидать иного: скудное питание, отсутствие свежего воздуха, грязное содержание кожных покровов, отсутствие правильного ведения ран, угнетённое моральное состояние, — всё это было плодом заранее продуманной немцами политики истребления.

Я сделал бы непростительное упущение, если бы не привёл наши правила содержания пленных раненых и больных наших противников. Раненые и больные военнопленные лечатся следующим образом: в войсковом и армейском районах — на этапах эвакуации в общем порядке; во фронтовом районе — в специальных отделениях для военнопленных эвакогоспиталей Наркомата Обороны; во внутреннем районе — в специальных эвакогоспиталях Наркомздрава СССР.

* * *

Теперь несколько слов для описания методики германской жестокости. Убийство по системе немцев совершается несколькими методами:

1) Лишение средств питания, лишение жилищ, грабёж платья, обуви, невзирая ни на какие условия времени года, не считаясь с детьми всех возрастов. Статистика, собранная нами, показывает, что этот способ должен быть причислен тоже к убийствам.

2) Оставление масс жителей городов и селений без медицинской помощи. С какой непонятной жестокостью немцы разрушают санитарные поезда, санитарные пароходы! Врачи на фронте мне говорили, что они сняли знак Красного Креста, так как он не защищает от бомбежки немцев, а наоборот — является приметливой целью для воздушных гитлеровских разбойников.

Больницы привлекают немцев: больничный инвентарь, бельё, одеяла грабятся, а больные выбрасываются. Типично показание д-ра Козельского, врача краснодарской больницы, о гестаповском палаче Герце, который широко применял особые машины — «душегубки» для умерщвления наших людей — детей, женщин, стариков.

В способах зверских убийств немцы, в полном смысле этого слова, проявили какую-то особую изощрённость. Каковы они? Сожжение, задушение, расстрел. Немцы практиковали индивидуальный и групповой расстрел. Убийства в тюрьме, как показывают свидетели, совершались так: люди ставились лицом к стене, жандарм производил выстрел из револьвера в затылочную область. Этим выстрелом повреждались жизненные центры, и смерть в большинстве случаев наступала мгновенно.

Второй способ: группу людей загоняли в траншеи и, повернув в одну сторону, расстреливали автоматом, направляя выстрел в затылочную область. В траншеях мы находили трупы людей, которые благодаря глубине траншей не могли быть расстреляны,— их, по свидетельству очевидцев, закапывали живыми. Плач, крики отчаяния разносились над могилами. Так было в лесу около селения «Малая Гать».

И как странно читать слащавые, насквозь лживые, гнусные строки немецкого журнала «Фронт и отечество» №69 от 9 июня 1943 г.:

«Никогда немецкий солдат не ставит себе задачей причинять страдания детям враждебных наций. Напротив, мы имеем сотни доказательств того, что немецкие солдаты в оккупированных областях раздавали голодающим детям питание и всячески заботились о них».

А сколько трупов детей различных возрастов находят в застывших предсмертных об’ятиях убитых матерей! Сколько погибло в «душегубках», сколько детских трупов с размозженными головками!

Немцы избирают места убийств в разных местах вблизи городов, чаще в лесах и оврагах. В Донбассе бросали тысячами в шахты. Некоторые убитые раздеты.

Необходимо дать подробный анализ одному из методов немецкой жестокости — это упомянутому расстрелу из револьвера s затылок.

Нужно было изучать этот способ фашистской программы истребления. Он не менее отвратителен, чем «душегубка». Палач стреляет в затылок и даёт обычно одиночный выстрел, иногда два или три. Выстрел, произведённый таким образом, даёт два отверстия — входное и выходное. Входное имеет совершенно правильное геометрическое очертание — как будто оно нанесено пробойником. Выходное отверстие, как правило, находится близко от линии волос, над лбом. Трещины на черепе — на затылочной кости и на основании черепа, а также неизменно повторяющаяся локализация выстрела указывают на то, что он производится в упор или в непосредственной близости. Несколько сот трупов были обследованы на месте, а для детального изучения пришлось составить коллекции и подвергнуть их соответствующей обработке.

Свидетельские показания и найденные фотографии показывают мрачные детали убийства. В некоторых случаях фашисты перед убийством связывали жертвам руки за спиной, и лицо обыкновенно утыкалось в стену или в землю.

* * *

Мы все хорошо помним слова И.В.Сталина, сказанные про гитлеровцев: «И эти люди, лишённые совести и чести, люди с моралью животных имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова!..».

Мы все об’единены одним общим убеждением и стремлением: фашизм должен быть уничтожен! И он будет уничтожен!

Наше убеждение основано на любви к родине всех народов Советского Союза; оно основано на беззаветной преданности и любви к ней нашей доблестной, победоносной Красной Армии, на беззаветной преданности, любви и вере к вождю народов, Верховному Главнокомандующему, Маршалу Советского Союза Иосифу Виссарионовичу Сталину. // Академик Н.Н.Бурденко, член Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР.
______________________________________________
Смерть немецко-фашистским злодеям!* ("Известия", СССР)***
Что происходит в Орле* ("Красная звезда", СССР)**


**************************************************************************************************************************************************
Данила Кузьмич

В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах... а сам с ноготок!» Некрасов.


Немножечко меньше их, чем Ивановых.
Но все-таки много на свете Смирновых:
Смирновы — врачи и Смирновы — шоферы,
Радисты, артисты, танкисты, шахтеры,
Швецы, кузнецы, продавцы, звероловы,
Смирновы — певцы и портные Смирновы.
Есть дети Смирновы и взрослые тоже,
И все друг на друга ничуть не похожи:
Веселые, мрачные, добрые, злые, —
Смирновы — такие, Смирновы — сякие.

Один из Смирновых попал в эту книжку.
Приехал я раз в небольшой городишко,
На карте отмечен он маленькой точкой —
Географ ему не поставил кружочка.
В том городе были: аптека и баня,
Больница и школа и парк для гулянья,
Некрасова улица, площадь Толстого,
Базар и вокзал пароходства речного.
Но самое главное в городе этом
Был выросший за год и пущенный летом,
Кругом огорожен стеной здоровенной,
Завод номерной. Очень важный. Военный.
Из непробиваемой пулями стали
В три смены он делал для танков детали.
И я вам хочу рассказать про Смирнова,
Который вставал в половине шестого,
Который, с трудом подавляя зевоту.
Садился в трамвай и спешил на работу, —
Где восемь и десять часов, если надо,
Работал, как мастер шестого разряда.

Я шел по заводу, вдруг слышу: «Здорово!»
Вот так в первый раз я услышал Смирнова.
— Здорово! — хотел я кому-то ответить,
Кого не успел еще даже заметить.
«Что ходишь! Что смотришь!» — послышалось снова.
И тут в первый раз я увидел Смирнова.

Я знал, что бывают какие-то гномы.
Которые людям по сказкам знакомы.
Я помню, что слышал однажды от сына.
Что жил человечек смешной — Буратино,
Которого ловкий топор дровосека
Из чурки простой превратил в человека.
Но в жизни своей не встречал я такого,
Как этот Смирнов, человечка живого!

В большой, не по росту, казенной тужурке,
В огромной ушанке из кроличьей шкурки,
В таких сапожищах, что я испугался, —
Стоял человечек и мне улыбался.
— Как звать! — я спросил.
«По работе кто знает, —
Ответил малыш, — Кузьмичем называет.
Смирновым Кузьмой был покойный папаша
Данила Кузьмич — будет прозвище наше».

— А сколько вам лет? — я спросил у Смирнова.
«Четырнадцать минуло двадцать восьмого», —
Сердито ответил он басом солидным
(Должно быть, вопрос показался обидным).
— Да ты не сердись! —
— А чего мне сердиться! —
Кузьмич отмахнулся большой рукавицей.
— Таких-то немало у нас на заводе.
И ростом другие поменее вроде!

Мы шли с Кузьмичем корпусами завода.
И нас проверяли у каждого входа,
У каждого выхода нас проверяли —
Мы оба свои пропуска лред’являли.
— Куда мы идем! — я спросил у Смирнова,
Но я из ответа не понял ни слова.
Гудели динамо — жуки заводные.
Шуршали, как змеи, ремни приводные.
И масло машинное ниточкой тонкой
Тянулось без устали над шестеренкой.
И падали на пол, цепляясь друг к дружке,
Витые, стальные, блестящие стружки.
И нужные танку стальные детали
Со звоном одна за другой вылетали.
И вот, наконец, мы дошли до плаката:
БЕРИТЕ ПРИМЕР СО СМИРНОВА, РЕБЯТА!
В ТЫЛУ НЕ РАСХОДИТСЯ ДЕЛО СО СЛОВОМ,
НА ФРОНТЕ ТАНКИСТЫ ГОРДЯТСЯ СМИРНОВЫМ!»

А сам мужичок с ноготок знаменитый
По шумному цеху шагал деловито.
И кто мог подумать, что в эту минуту
Его вспоминали в сражении лютом.

Смирнов по-хозяйски зашел за решетку,
Умело взял в руки железную щетку,
Протер этой щеткой поверхность металла.
Как зеркало, сразу она засияла.

— Включайте рубильник. Готово!
— Готово!
И я за работой увидел Смирнова.
И понял я, что никакой Буратино
Не смог бы стоять возле этой машины.
И что никакие волшебники-гномы,
Которые людям по сказкам знакомы.
Которые силой чудесной владеют,
Творить чудеса, как Смирнов, не сумеют.
И я, человек выше среднего роста.
Себя вдруг почувствовал карликом просто.

* * *

Прославим же юного мастерового:
Ткача, маляра, кузнеца и портного,
Сапожника, токаря и столяра,
Даниле Смирнову и прочим — «УРА!»

Сергей Михалков.


**************************************************************************************************************************************************
От Советского Информбюро*


Оперативная сводка за 30 октября

В течение 30 октября в районе между рекой ДНЕПР и побережьем СИВАША наши войска, продолжая преследовать отступающего противника, продвинулись вперёд от 15 до 35 километров и овладели городом ГЕНИЧЕСК, а также заняли более 150 других населённых пунктов, среди которых крупные населённые пункты ПАВЛОВКА, ДЕМИДОВКА, БОЛЬШАЯ БЛАГОВЕЩЕНКА, НОВАЯ ЕЛИЗАВЕТОВКА, ДМИТРИЕВКА, АРТЕМОВКА, ЩЕРБИНА, АСКАНИЯ НОВА, АГАЙМАН, СУСОЕВКА, ИЛЬИНКА, АЛЕКСЕЕВКА, БУДЕННОВКА, ТИМОФЕЕВКА, ПАВЛОВКА, ПЕТРОВКА, НОВАЯ ГРИГОРЬЕВКА, ЮЗКУИ, и железнодорожные станции СОКОЛОГОРНОЕ, ЮРИЦИНО.

В излучине ДНЕПРА юго-западнее ДНЕПРОПЕТРОВСКА наши войска продолжали наступление и, продвинувшись на отдельных участках вперёд от 5 до 8 километров, овладели районным центром Днепропетровской области ЩОРСК, а также заняли несколько других населённых пунктов, среди которых АЛЕКСЕЕВКА, ПЕТРОВСКИЙ, ЖИТЛОВО, СКИЛЕВЕТАЯ, ПОТОКИ и железнодорожная станция БОЖЕДАРОВКА.

На КРИВОРОЖСКОМ направлении наши войска продолжали отбивать контратаки крупных сил пехоты и танков противника.

На других участках фронта — усиленная разведка и артиллерийско-миномётная перестрелка.

В течение 29 октября наши войска на всех фронтах подбили и уничтожили 109 немецких танков. В воздушных боях и огнём зенитной артиллерии сбито 28 самолётов противника.

* * *

В районе между рекой Днепр и побережьем Сиваша наши войска продолжали наступление и продвинулись вперёд от 15 до 35 километров. Наши подвижные части, стремительно преследуя отступающего противника, заняли более 150 населённых пунктов, в числе которых государственный заповедник Аскания Нова. Взяты пленные и большие трофеи. Только на одном участке наши бойцы захватили 23 немецких танка, 6 самоходных орудий, 2 бронетранспортера, 18 полевых орудий, 150 автомашин и 300 повозок с военным имуществом, 11 разных складов, в числе которых большие склады с боеприпасами и зерном. На побережье Азовского моря и Сиваша части Н-ского соединения штурмом заняли город Геническ. За день боёв уничтожено свыше 2.000 немецких солдат и офицеров.

* * *

В излучине Днепра, юго-западнее города Днепропетровск, наши войска продолжали наступление. Преодолевая сопротивление немцев, бойцы Н-ского соединения овладели районным центром Днепропетровской области Щорск, а также несколькими другими населёнными пунктами. В бою за Щорск уничтожено свыше батальона гитлеровцев, подбито 9 немецких танков и 2 самоходных орудия. Захвачено две артиллерийских батареи, 6 шестиствольных миномётов и другие трофеи. На другом участке советские автоматчики зашли во фланг перешедшему в контратаку противнику и отсекли немецкую пехоту от танков. Удар советских бойцов был настолько неожиданным, что немцы, потеряв убитыми до 300 солдат и офицеров, бросили на поле боя оружие и в беспорядке отступили.

* * *

На Криворожском направлении наши войска отбивали атаки крупных сил танков и пехоты противника. На одном участке немцы одновременно бросили в бой свыше ста танков. Встретив жестокий отпор и потеряв 28 танков, противник предпринял контратаку на соседнем участке. Советские артиллеристы и бронебойщики отбили и эту контратаку гитлеровцев, уничтожив 23 немецких танка, 6 самоходных орудий и до 1.000 немецких солдат и офицеров.

Наша авиация активно поддерживала действия наземных войск. В воздушных боях за день сбито 20 немецких самолётов. Советские штурмовики произвели налёт на один из аэродромов противника. В результате налёта уничтожено и повреждено значительное число немецких самолётов.

* * *

На одном из участков Северо-Западного фронта четыре лётчика-истребителя во главе с капитаном Смирновым, патрулируя над боевыми порядками наших войск, встретили 18 немецких бомбардировщиков и 6 истребителей. Советские лётчики смело пошли в атаку. Лётчик Анисимов с первого захода сбил немецкий истребитель «Фокке-Вульф-190». Летчики Смирнов и Козловский уничтожили два бомбардировщика противника. Остальные вражеские самолёты обратились в бегство. Один немецкий «Юнкерс» направился в глубь нашей территории. Капитан Смирнов вынудил самолёт противника приземлиться в районе расположения советских войск. Немецкий экипаж взят в плен.

* * *

Партизанские отряды, действующие в Гомельской области, 21 октября подорвали на минах 6 немецких воинских эшелонов, следовавших к линии фронта. В результате крушений разбито несколько паровозов и свыше 40 платформ и вагонов с танками, автомашинами и боеприпасами. В этот же день группа партизан проникла на железнодорожную станцию, уничтожила 80 гитлеровцев, взорвала 22 автомашины и все железнодорожные стрелки. 22 октября советские патриоты на шоссейной дороге подорвали 3 немецких танка, 6 автомашин, сожгли 4 моста и разрушили свыше тысячи метров телеграфно-телефонной линии связи.

* * *

Пленный командир 2 батальона 580 полка 306 немецкой пехотной дивизии Георг Гофман рассказал: «Прорыв немецкой обороны на Днепре произвёл переполох в офицерских кругах. Многие офицеры считают, что это поражение немецкой армии по своему значению и по своим последствиям можно сравнить только со сталинградской катастрофой. В последних боях мы несли огромные потери. За четыре дня в моём батальоне выбыло из строя 370 человек. На пятый день я потерял всякую связь с соседними частями и тылами. К утру батальон был окружён с трёх сторон. Я приказал начать отход. Солдаты ползком стали пробираться по кукурузному полю, но было уже поздно. Русские автоматчики закрыли единственный выход. Остатки батальона были смяты и уничтожены. Я вместе с группой солдат и офицеров прекратил сопротивление и сдался в плен».

* * *

Жители станицы Пилинково, Краснодарского края, Лейко, Евланенко, Ясенев, Бараницкая рассказали о зверствах немецко-фашистских захватчиков: «До нашествия чужеземных банд колхозники нашей станицы жили зажиточно и культурно. Немецкие бандиты разграбили богатства колхоза и колхозников. Фашистские изверги убивали мирных граждан, насиловали женщин и девушек. Гитлеровцы расстреляли станичников П.Черненко, К.Антоненко, И.Шудько и многих других. Немцы устроили в станице публичный дом, куда под угрозой расстрела загоняли русских девушек и женщин. При отступлении фашисты взорвали и сожгли две школы, 50 жилых домов, две молочно-товарные фермы, две свинофермы, молочный завод и другие колхозные постройки. Немецкие факельщики пытались спалить всю станицу, но не успели. Подоспевшие советские войска навсегда освободили нас от немецкой неволи. Стремительно заняв станицу, наши бойцы захватили немецких поджигателей на месте преступления». // Совинформбюро.

______________________________________________
Орел и Белгород* ("Красная звезда", СССР)**
Б.Полевой: Фрицы-самоубийцы ("Правда", СССР)**
А.Толстой: САЛЮТ ПОБЕДЕ** ("Красная звезда", СССР)**
На освобожденной орловской земле* ("Красная звезда", СССР)

Газета "Правда" №269 (9405), 31 октября 1943 года

http://0gnev.livejournal.com/402745.html