Вечер. Звезды только начали появляться на чернеющем небе. Сумеречный лес был прекрасен своей пугающей оглушающей тишиной. Через несколько часов запоют соловьи. Но это будет только через несколько часов. Длинное платье цвета серебра цеплялось за ветки-руки кустов и низкорослых деревьев. Черный плащ не давал окончательно замерзнуть. Распущенные черные волосы теребил легкий, но всепронизывающий ветер. Тихо, незаметно, но при этом властно спускалась Ночь. Тени удлинялись, растекались, заполняя собой все до сих пор светлое пространство. Тьма вступала в свои права. Где-то впереди был услышан смех. Этот смех пугал и одновременно притягивал. Ветер рванулся, разметав длинные черные волосы по лицу. И в этих длинных черных волосах стали заметны две светлые пряди. Казалось, что они седые, но луна, взошедшая на небо, доказала свою власть над этими прядями. Пряди были лунно-серебристыми. Следующий порыв ветра попытался сорвать плащ. Но серебреная фибула в форме розы не дала этого сделать. Еще через пару часов пути раздался вой. Не волчий. Этот вой нес в себе предвкушаемую трапезу. Невыразимое веселье пробивалось сквозь жажду убийства. Этот вой предвещал Великую Ночь. По телу прошла дрожь. Ноги сами ускорили шаг. Над головой пронеслась огромная летучая мышь. Эта Ночь ничем не походила на предыдущие. И ничем не будет походить на последующие. В кроне черного дерева запел соловей. Его трель не была похожа на те, которые птица выводила до этой Ночи. В переливах соловьиной песни тоска о Смерти сменялась торжеством над Жизнью. Этой Ночью соловью предстояло умереть. Но смерть его будет сладкой и чарующей. Она приведет его в новое существование. И, если Госпожа будет благосклонна этой Ночью, завтра его песнь будет даровать самое прекрасное: Смерть. Он станет Ангелом Смерти. Приближалась полночь. Ночной лес наполнялся звуками. Ветки руки сильнее цеплялись за подол серебряного платья. Длинные черные волосы с двумя серебряными прядями метались из стороны в стороны, играя с ветром. Впереди, шагах в двухстах, за плотной стеной черного леса, взметнулось пламя. Восторженный вой сопровождал его. Начиналась Ночь Шабаша.
Ветки руки перестали цепляться за платье. Ноги перестали нести вперед. Плащ укрыл плечи. Впереди высился костер. Вокруг пламени поплыли темные тени. Сначала медленно. Потом они ускорили свой танец. Через несколько мгновений тени слились в единый вихрь. Их невозможно было разделить. Они стали единым целым, единым порывом. Их танец зачаровывал. Душа вырывалась из тела, дабы присоединиться к своим темным сестрам. В хоровод ночных теней вплелись Огненные Девы. У каждой из них был свой танец, но этот танец был неотрывен от общей пляски. Тьма и Огонь слились в единое целое. Черно-красный вихрь кружился вокруг кострища, взметая снопы искр. Незримый хор, холодящий душу своим пением, сопровождал танец Тьмы и Огня. От фигуры в серебряное платье и в черном плаще веяло Силой. Настолько мощной, что ветер больше не смел прикоснуться к ней. Не смел даже дотронуться до прядей ее волос. Ветки руки в благоговейном страхе расступались перед ней. Верховная Ведьма показала свою Силу. Она подошла к краю поляны. Все замерли. Только костер загудел и взметнулся вверх с новыми силами. Огонь приветствовал Ее. Только Тьма плотнее сжала круг. Тьма приветствовала Ее. Только Луна бросила на Ее мраморное лицо свои лучи. Луна приветствовала свою дочь, Верховную Ведьму. Она подошла к Огню, закрыла глаза и протянула кисти рук в огонь. Языки пламени охватили Ее запястья. Прикосновения были нежными, не обжигающими. Ветер завертел вокруг Них. Ярко синие молнии били в землю, очерчивая круг, внутри которого находился Огонь и Она. Искры ворохом взлетали в небо. Луна осеребрила траву вокруг своей дочери. Она воздела руки к ночному небу, усыпанному звездами. Руки Ее светились рубиновым. Тринадцать звезд спустились к Ее рукам. Тринадцать самых ярких звезд заплясали вокруг Нее, ведомые Ее кистями. На тонких запястьях Ведьмы заискрились серебряные браслеты. Она запела. В Ее Песне не было слов. В Ее Песне были только чувства.
Торжество над всем живым сменялось смирением перед Госпожой. Власть над всем темным сменялось состраданием ко всем ничтожно-светлым. Любовь к Сатане сменялась ненавистью к Богу. Нет, она не покланялась Сатане. Она просто верила в него. Так же, как он верил в нее когда Она училась владеть своей Силой. Так же, как он верил в нее, когда Она ушла от своих сестер-ведьм для осознания себя. Он был скорее Ее спутником жизни, чем божеством.
В своей Песне без слов Она благодарила наставницу Тьму за знания, которые та дала Ей. Благодарила мать Луну, за ту жизнь, которую та Ей подарила. Благодарила своего брата, Огня за то, что тот всегда неотступно следовал за Ней и помогал. Она благодарила всю темную сторону Мира за то, что Мир существует. Она закончила Песнь. Она так и стояла воздев руки к небу. Огонь завел танец. Хоровод языков пламени обступил Верховную Ведьму Тьмы и Огня. Волосы Её переплетались со струями пламени. Искры и звезды перемешались и образовали искрящийся венец. Пламя то взметалось высоко вверх, то проходило по кругу у самой земли. Оно то проходило сквозь Неё, то окутывало Ее непроницаемым пылающим коконом. Искры и звезды вальсировали вокруг Ее головы. Казалось, ничего в этом мире не существует кроме этой поляны и этого Танца.
И вдруг резкий порыв ветра с силой рванул по поляне. Закружил пламя, не задувая его, в диком вихре. Волосы Верховной Ведьмы взмыли к небу и переплелись с искрами и звездами. В одно мгновение все стихло. Костер пришел в исходное положение и только самые шаловливые язычки пламени пытались дотронуться до пальцев Ее ног. Волосы Ведьмы, в которых запутались искры и звезды, опустились и крутыми локонами обняли почти все Ее тело. Она распахнула глаза. В вертикальных зрачках, окруженных серебряной радужкой, отражалось пламя костра. Она по прежнему источала великую Силу. И эта Сила звала и притягивала….
