<Пролог>
Тонкая фигура скользнула в комнату, не издавая ни малейшего звука. Подметая полами длинного черного плаща запыленный пол, человек пересек комнату и опустился на колени перед небольшим резным сундучком, спрятанным подальше от любопытных глаз. Но недостаточно хорошо спрятанном.
- Глупец…-шепот прошелестел и упал сухими лепестками, не потревожив тишины. Человек выпростал из широкого рукава тонкую, белоснежную руку с почти прозрачной кожей и провел пальцами по узору на сундучке. Легкое покалывание подсказало ему, что хозяин вещицы был далеко не таким беспечным, как казалось на первый взгляд. Надежные охранные заклинания позволяли безнаказанно ласкать выступы и переплетения причудливых рисунков, но ни открыть, ни перенести сундук было невозможно – любого дерзнувшего разметало бы в пыль, неотличимую от той, что покрывала толстым слоем стены и пол комнатушки. Водя чувствительными кончиками пальцев по крышке, человек улыбнулся мысли о том, что, возможно, он сейчас стоит на останках своих предшественников. Что ж… Они были слишком слабы для этого. Его сила превосходит все возможные их умения в тысячу раз. И, конечно, эта милая забава не может стать препятствием на пути к его цели.
Не отрывая руки от сундучка, человек принялся тихонько напевать. Стороннему слушателю могло бы показаться, что звуки представляют собой хаотичное нагромождение, лишенное любой гармонии, но так решил бы сторонний наблюдатель. Находись сейчас в этой комнате хоть один маг выше Третьей ступени, он был бы загипнотизирован древним, могучим призывом. Возможно, он попытался бы остановить храбреца (или глупца – ведь эти два понятия так схожи), дерзнувшего нарушить покой Внутренних сил ради простой коробочки. Но был бы тут же отброшен в мир духов, не успев ступить и шагу…
Песнь колдуна становилась все резче, в нее вплетались истерические нотки, казалось, будто пол под ногами заходил ходуном, по комнате пронесся ледяной ветер, а со стен начала стекать пламенная вода…но все то были лишь иллюзии. Ни одна пылинка не шелохнулась и ни одна капля не упала с тихим вздохом со своего места. Лишь под глубоко надвинутым капюшоном заклинателя начал мерцать тусклый зеленоватый свет, да рука, теперь плотно прижатая и узорчатой поверхности, вдруг покрылась выступившими, будто змеи, голубоватыми венами. Пальцы его скрючились, напоминая скорей когти хищной птицы, голос взвился под потолок и вдруг оборвался, будто у поющего внезапно пропал голос. Обессиленно откинувшись, он осторожно отнял руку от сундука, оставляя на его поверхности след, будто выжженный и покрытый запекшейся кровью. Неторопливо достав из висевшего на поясе мешочка щепотку розоватого порошка, колдун натер пострадавшую ладонь, не сводя, впрочем, взгляда с сундука. Затем он легким движением откинул крышку и пару мгновений лицезрел то, что находилось внутри, почти не дыша в немом благоговении. Его восхищенный трепет был прерван самым грубым образом – посреди комнаты начала материализовываться фигура хозяина комнаты (и соответственно сундучка со всем содержимым), однако, прежде чем фигура обрела плоть, кровь и возможность творить заклинания, о присутствии колдуна говорил лишь отпечаток ладони на сундуке. Он не позаботился о том, чтобы скрыть свои следы, ведь чем раньше они узнают о его мощи, тем раньше задумаются о собственной участи…

<Глава 1>
* * *
Высокая эльфийка не спеша приводила свой тонкий белый лук в порядок после очередной охоты. Ее спутник потягивал теплое вино со специями и зябко ежился. В Каладриене стояла поздняя осень, которую он так ненавидел. Холодные ветры, дующие с моря, выгоняли остатки тепла в глубь материка, забрасывали за шиворот горожан горсти холодного, мерзкого дождя вперемешку с колючим снегом, загоняли детишек в дома, поближе к теплым очагам, заставляли торговцев, обеспокоено поглядывающих в сторону Трех пиков, распродавать товары и уводить корабли на зимовку. С наступлением холодов жизнь в портовом городке замирала, едва теплясь за окнами приземистых домишек. Мало кто отваживался поспорить со стихией, и лишь охотники за удачей каждую осень проверяли свое снаряжение, натачивали мечи, кинжалы, подтягивали тетивы луков, запасались защитными заклинаниями, амулетами и снадобьями. Это было их время, и никто не собирался терять ни частицы «законной добычи». Кроме того, все они лелеяли надежду однажды найти тайный город Дилвир, построенный много тысяч лет назад Первоэльфами – чистыми, благородными существами, обладавшими прекрасным художественным вкусом, изящной, сильной внешностью и невиданными познаниями в магии – в основном, белой и серой, однако никто из них не гнушался и заклинаниями чернокнижников. «Любое знание – бесценно», таково было жизненное кредо Первоэльфов.
При помощи своих возможностей Первоэльфы возвели Дилвир – самый прекрасный город на земле. За тысячи лиг приходили мудрецы, странники, воины, чтобы полюбоваться на прекрасную, ажурную архитектуру белоснежно – золотых зданий, испить знаний из Источника мудрости – библиотеки Первоэльфов, хранящей на своих полках историю всех народов и народцев, когда – либо существовавших под луной, тайные знания великих магов и просто интересные свитки, рукописи, книги, доставленные в библиотеку со всех концов материка. Прекрасные сладкоголосые эльфийки в дилвирских воздушных садах пели песни, исполненные светлой грусти, искристой радости, пронзительной боли и сладкой любви. Это был мир покоя и гармонии.
Но на свете нет места истинному добру. Один из правителей Дилвира, Энкх’Ри, соблазнился учением Черных магов и натравил на город Хаос, дабы единолично завладеть его бесконечными богатствами. Это было страшное время…Озера вскипали, мгновенно падая обратно кислотной росой, цветы и деревья истлевали на корню, выжженные изнутри слепой силой, люди, эльфы и другие расы умирали в страшных муках, не в силах дышать воздухом, разрывающим легкие. Сады Дилвира стали воспоминанием немногих выживших, а великая Библиотека была уничтожена до основания. В своей слепой гордыне Энкх’Ри уничтожил то, что пытался получить. Великий Белый Совет не смог противопоставить ничего разбушевавшемуся Отцу Стихий, кроме одного. Воспользовавшись Кристаллом единения – редким артефактом, позволявшим чародеям, чьи помыслы были чисты, один – единственный раз объединить свою силу, дабы совершить великое добро, после чего Кристалл превращался в осколок льда – никогда не тающий, но уже абсолютно бесполезный, Великий Белый Совет оградил уцелевшую часть города магической стеной, не пропускавшей злые чары или злые намерения за стены города. Даже Хаос не смог разбить Стену Отчаяния, как стали называть творение Белого Совета. Ведь любое существо хоть раз в жизни, но испытывает злые намерения, пусть даже неосознанно. Всем отныне была закрыта дорога в Дилвир.
Энкх’Ри был пожран им же освобожденным Хаосом, его легионы были уничтожены Советом, и в мире снова воцарился покой. Но никто больше не видел ни Дилвира, ни Первоэльфов, достойно сражавшихся с Энкх’Ри и разделивших участь своего оплота. Они исчезли, ушли из этого мира. И лишь изредка появлялись слухи о том, что кто – то с невинной душой побывал в чудесном городе, да иногда в эльфийских городах рождались младенцы с белоснежной кожей, фиалковыми глазами и серебряными волосами, несущие в себе черты Первоэльфов. Однако, как это всегда случается, многие не поверили, что Дилвир может найти лишь чистый душой, ведь таких нет. И появилась легенда – что раз в год, на золотой заре, Дилвир открывает свои врата страждущим. Это длится ровно до полуночи, а затем город вновь исчезает – и горе тому, кто не успел покинуть его пределы – он становился прекрасной мраморной статуей, безжизненной и холодной. Неизвестно, откуда родилась эта легенда, ведь живых свидетелей тому не было. Однако каждую зиму самые отчаянные отправлялись в путь – чтобы найти священный город, отыскать за его стенами ответы на свои вопросы, или же поживиться чем нибудь куда более материальным...
* * *
К этим отчаянным и относилась эльфийка с товарищем. Ее внешность не давала повода сомневаться в том, что в жилах девушки течет кровь Первоэльфов – сильная, гибкая фигура, высокий рост, остриженные по плечи густые серебряные волосы, и серо – стального оттенка глаза, даже более отчетливо, нежели телосложение, выдававшие ее принадлежность двум расам. Она спокойно подтягивала тетиву, ловкими короткими движениями проверяя гибкость лука, тонкими пальцами ощупывала выемку для наложения стрелы. Четкость ее действий выдавала в девушке опытного бойца, и мало кто из мужчин осмеливался окинуть ее похабным взглядом или бросить скабрезность вслед. Те же, кто был настолько глуп, что не ощущал опасности, исходящей от воительницы, жили не больше, чем требуется для полета серебряной стрелы от белого лука до горла обидчика.
Никто не знал, как на самом деле звали полуэльфийку. Для всех она была просто Сильвери. У нее не было друзей – лишь ее спутник, привязавшийся к ней на пути из заснеженного Хельма на севере материка, где Сильвери рыскала в поисках огромных мохнатых проноа, за чьи шкуры давали почти две тысячи дисков за штуку. Эти зловредные твари, напоминающие медведей – переростков, только украшенных костяным гребнем на спине и парой сверхострых клыков, разоряли жителей Хельма, нападая ночами на жмущихся в теплых загонах тонкорунных овец, чья шерсть была главным источником доходов хельмцев. Никакие охранные заклинания не помогали для защиты – проноа нечувствительны к магии. А колоссальные размеры и опасные клыки отбивали охоту расправы у самых храбрых хельмцев, ведь они были всего лишь овцеводами. Тогда горожане пошли на компромисс, объявив награду за шкуры проноа. Охотники, прослышав о щедром вознаграждении, потянулись со всех концов материка, однако проноа с удивительной ловкостью прятались от них, по – прежнему нападая на загоны и не оставляя следов. Более того, с наступлением зимы мохнатые исполины вконец обезумели, по ночам стали пропадать люди, наутро частенько находили кровавые отпечатки на свежем снегу, но звери с удивительным мастерством скрывались от охотников.
Сильвери, как и многие, решила поправить свои финансовые дела, ведь для осуществления ее плана требовалось немало денег.
На обратном пути из Хельма, довольная неплохой добычей, полуэльфийка и повстречалась со своим нынешним спутником. Собственно, встречей это назвать можно было с трудом, потому что худой гибкий юноша в буквальном смысле вывалился на девушку из придорожного сугроба. Точнее, с диким воплем вылетел из снежной кучи, несясь быстрее стрелы, и, сверкая безумными глазами, столкнулся с Сильвер, неторопливо идущей по тракту и подсчитывающей возможную прибыль от охоты. Мгновенно оценив обстановку, эльфийка позволила соскользнуть с кончиков пальцев простенькому заклинанию Первого слоя – и юноша замер в неуклюжей позе, не успев подняться с дороги. Сейчас он напоминал ледяную статую, сознанием какого-то больного скульптора, но Сильвер даже не взглянула на него, ее куда больше волновало то, от чего незадачливый путешественник удирал…