Девятый класс, химичка — дура,

Мы все балдеем от Битлов,

И намекает мне фигура,

Что приближается любовь.

И я, поняв намек фигуры,

Коньки напильником точу,

И в Парк культуры, в Парк культуры

На крыльях радости лечу.

Каток блестит, огнями залит,

Коньками чиркаю по льду,

А рядом одноклассник Алик

Снежинки ловит на лету.

И я, от счастья замирая,

Уже предчувствую роман.

В аллеях музыка играет,

Плывет сиреневый туман,

Рыдает громко репродуктор

Над голубою гладью льда.

О том, как не спешит кондуктор,

Горит полночная звезда.

До счастья метр, еще немножко,

Ему навстречу я скольжу,

Но Алик ставит мне подножку,

И я у ног его лежу.

Как он был рад, что я упала,

Скривил лицо, меня дразня

—Ну, фигуристка ж ты, Рубала!

—И укатился от меня.

Прошло сто лет. На пляже жарком

Я проводила отпуск свой.

И про туман Владимир Маркин

Пел над моею головой.

Под песню вспоминая детство,

Я вдруг растрогалась до слез.

И тут в шезлонге по соседству:

— Рубала! — кто-то произнес. —

А ты совсем не изменилась!

—Был Алик рад от всей души.

—И если ты не загордилась,

Ты мне книжонку подпиши.

Мы оба были встрече рады,

Вошли в вечерний ресторан.

И пела девушка с эстрады

Там про сиреневый туман.

Мы были пьяными немножко,

Плыл ресторан в густом дыму.

Мы танцевали. И подножку

Я вдруг подставила ему.

Лежал он посредине зала

У ног моих, как я тогда.

—Ну, фигуристка ты, Рубала!

—Сказал и скрылся. Навсегда.

Лариса Рубальская