Странные жизненные обстоятельства позволяют понимать, как это замечательно – просто жить, когда у тебя ничего не болит. Конечно же, не вся моя жизнь состоит исключительно из боли, лишь время от времени случаются неприятные моменты, такие, что жизнь прямо сильно не в радость. Обучение самого себя на собственном опыте не всегда приносит достойные плоды.
Плохо, когда самостоятельно невозможно устранить все причины, из-за которых возникают неприятные следствия. Гораздо хуже, если жизнь не приносит радости. Вот что хорошего в том, чтобы длить агонию? Да, собственно, ничего в этом хорошего нет. В общем, дальнейшие мысли слишком мрачны, сплошной «данс макабр» какой-то.
В танце со смертью есть только один прекрасный момент – это неожиданность и жуткое замирание от кружения над пропастью. Все остальное – гадко, мерзко, грязно, неприятно, по большой части так и вовсе не приемлемо. Но иногда приходится вот так танцевать над пропастью с вечным партнером, и ужасаться открывшейся перед тобой бездне.

Очень не люблю делать что-то, что не получает потом отклика. Конечно, сейчас речь не идет об уборке, скажем, мытье посуды, стирке и прочих домашних делах. Но, например, когда ты пишешь истории для МГ, а их потом не используют… Или когда ты пишешь автовводную как игрок, а она потом никак не сказывается на твоем загрузе. Это те вещи, которые ты делаешь не благодаря таланту и вдохновению, а просто потому, что надо, и поэтому они непременно нуждаются в поощрении.
Однако же несколько раз подряд, словно специально, подобные вещи происходят. Даже временами приходящее ко мне в процессе написания творческое вдохновение ничего не способно исправить в оценке результатов собственного труда – на самом деле вменяемых результатов нет, то есть с моей точки зрения, я мог бы писать эти тексты, или не писать, ничего бы не изменилось, кроме потраченных на написание времени и усилий.
Как-то вот так. Не самое приятное из возможных осознаний. Да, я прекрасно понимаю, что так тоже бывает, но слишком часто в последнее время, слишком настойчиво приходит ко мне эта мысль. Ну, и потом, это даже не творчество, это то, что делается по необходимости, то есть работа, да? К тому же которая не имеет впоследствии результата.

Встретился один текст… Да, все понятно. Множество лет разницы между нами дают основания предположить, что я переживу их, а не они меня (если, конечно, я сам не умру какой-нибудь глупой смертью, но вероятность такого исхода достаточно мала). Я вроде бы уже мысленно готов к этим потерям, и все равно… Когда один из них был на грани – я преградил путь.
Это текст всего лишь. Он не приближает ничью смерть. Гораздо меньше людей умирает на сцене, а не в своей собственной постели. Пусть вы будете жить еще долго, дорогие мои, и это «долго» будет измеряться в годах. И все равно, ощущение от восприятия этого текста ничуть не спокойное. Нервное очень.
Вот как? Я бы не стал играть с чужой смертью, если только это не смерть персонажа в художественном тексте (но и в них я сильно не дотягиваю до пресловутого Мартина по кровожадности). Я прекрасно понимаю, что фанфики – это совсем особенные произведения, в которых можно не только давать полную полю своей фантазии, но и описывать очень много что очень подробно. Однако у каждого человека (фикрайтера, да?) различное понимание границы, что можно, что нельзя. Как у всех разные и страхи, если честно.

С людьми всегда так: они приходят в твою жизнь, уходят из нее, и всем, в целом, плевать на те эмоции, которые ты испытываешь по поводу их прихода, и особенно ухода. Случаются хорошие встречи, случаются плохие. Люди вообще не могут обычно обходиться без новых встреч и новых знакомств. Встречи, знакомства, узнавание новых людей – все это просто прекрасно. А вот когда обрываются старые связи… Вот это совсем не здраво…
Печально мне. Есть же люди, которые умудряются спокойно отпускать и ни от кого ничего не ждать. Я же, даже когда говорю, что ничего не жду, все равно трачу нервы и эмоции вне зависимости, заслуживает того ситуация, или нет. Протягиваю руку, и очень удивляюсь, когда не получаю ответа. Этому учатся. Всему этому учатся, но оплачивают учебу дорогой какой-то ценой.
Иногда я скучаю по прошлому. Не по какому-то абстрактному прошлому, а по всему тому хорошему, что происходило со мной, и больше не происходит. Нет, воспоминания не вернут мне ушедшего, и сожаления особого я тоже не испытываю. Понятие «скучаю» - оно другого какого-то порядка, ну вроде как ностальгия и другая архаичная тоска по чему-то ушедшему.

Ах, как же я понимаю мельника из «Крабата». Учишь щенков, начинаешь считать их своей собственностью, строишь на их счет какие-то планы, и все у тебя хорошо. А потом приходит некая особа со стороны и пытается у тебя ученика отнять. Отнять того, кто уже, в твоих мыслях, принадлежит тебе. Неприятно. Это еще мягко сказано, что неприятно. Вот и мне не нравится попадать в подобные ситуации. И почему бы не решать такие проблемы так же просто, как решал их тот самый мельник?
Близкие мои, несомненно, в курсе, что я не белый и пушистый котенок. Так же они могут догадаться, что я – особа в достаточной мере эгоистичная, чтобы принять для себя следующее кредо: что мое – мое. И если после этого они отдают мне какую-то личную информацию, которая меня не устраивает – значит, они либо не умны, либо не желают долгой и счастливой жизни кому-то из своего близкого круга.
Что же до способности лезть туда, куда меня, вроде бы не зовут, ну… во-первых, это очень по-кошачьи, и я это практикую, да. Не нравится этот факт моей биографии – попробуйте запретить, а лучше просто попытайтесь со мной договориться. И да – я не собираюсь никому сообщать о моем таком обострившемся ощущении собственности. Пусть будет сюрпризом.

Ты снишься мне с дивной периодичностью несколько ночей подряд. В этих снах нет ничего от прежней нежности и хорошего нашего отношения – только отблеск моих мыслей и сиюминутных желаний, очарованности ситуацией и ожидания счастливого ее разрешения, наконец. Однозначного смысл коллажи, не несущие (или почти не несущие) эмоциональной окраски. Похоже, мои сны оказались в этом случае мудрее меня.
Конечно, пройдет время, и память перестанет меня донимать, но боюсь, что произойдет это не раньше, чем надежда окончательно меня оставит. До этого времени приходится ждать, и ждать будет нужно, наверное, достаточно долго. Сколько времени будут сны? Сколько времени будет память? Сколько времени останется со мной послевкусие безумия? Ответа нет.
Когда-то я буду воспринимать твое звучащее имя совершенно спокойно, и буду пожимать плечами, вспоминая о моих теперешних мыслях и настроениях. Еще не сейчас. Сейчас я вижу сны и думаю о тебе. Что-то наверняка вытекает из чего-то, но получается очередной замкнутый круг, и кажется, что безумию этому не будет конца.

Сидеть и ждать ответа. Хотя бы несколько слов. Хотя бы какого-то знака, говорящего о благосклонности, о том, что о тебе не забыли. В отличие от писем, приходящих на электронную почту, тут ты знаешь, когда твои слова окажутся прочитаны. Эта смежность вашего времени дает тебе лживую уверенность в том, что ты знаешь, где он, что с ним… но максимум знаний, что может дать тебе сеть – что он жив, с ним все более-менее в порядке. Он улыбается тебе хищно, по-звериному – ну, если не тебе, то твоим словам, твоем вниманию. Зачем все это? И почему – именно так?
Вместо того, чтобы оборвать связь, ты думаешь, как ее укрепить. Словно паук, ползающий вокруг мухи и добавляющий к паутине новые кольца – зачем, почему? Эта игра время от времени причиняет боль, а в последний раз – сильную боль, настолько, что боль готов причинять уже ты – но так ли твой корреспондент виноват в том, что ты ставишь ему в вину? А если не виноват он, то виноват кто?
Он тебе улыбается и отвечает на вопросы – не слишком охотно порой. Он не желает причинить тебе боль или обидеть, он всего лишь играет, они все такие, это не новость. Просто Рыжий – зачем ты взял его за руку и привел ко мне вопреки всему? Я не понимаю, зачем раз за разом делать одну и ту же, ну, пусть не ошибку, но неувязку, приводить их ко мне, для меня, но не лишать при этом свободы воли. Честное слово, я не понимаю, почему.

Наверное, я уже слишком долго живу. Вспоминая себя в мои двадцать лет, я, конечно же, могу понять, почему происходят некоторые не совсем чтобы приятные события, и так же я понимаю, почему предпочитаю порочность невинности. Слишком много сигналов подаю взрослый и порочный я, которые при должном восприятии могут оскорбить, обидеть, даже когда я того не желаю.
А чего же я желаю на самом деле? Классной компании, болтовни, обмена взглядами, понимания, когда заканчивать за собеседником фразу так же естественно, как дышать, и чтобы никто не считал меня тем, чем я на самом деле не являюсь, хотя… субъективная моя личная точка зрения тоже имеет свои собственные недостатки.
Иногда даже с малознакомыми существами можно прекрасно провести время, пообщаться, получить массу положительных эмоций, а, главное, не нужно постоянно думать, то ли я делаю, правильно ли поступаю, и как выгляжу в чужих глазах прямо сейчас и всегда. А люди что… Людям ведь свойственно ошибаться.

Собственно, этот концерт – он был одним сплошным поводом, не более. Поводом по большей части познакомить ученика с братом и показать, каков брат на сцене. А был он, как и обычно, хорош. Слегка тяжелеет, но, вроде бы, начал ходить в качалку. Сделал себе первую татуировку, и собирается украсить татуировками все руки. Только руки, не думаю, что он будет показывать публике свои шрамы, а татуировки – для сцены. Чувствует себя в новом сценическом костюме, как в доспехах.
Мне как-то довольно сильно не хватало этих мимолетных пересечений, прикосновений, разговоров ни о чем. Мне не хватало брата, не хватало его энергетики, его шарма. Не хватало тепла очаровательной ведьмочки, не хватало этого окружения и музыки. Несмотря на то, что я хотел всего лишь показать моему ученику некоторые практические приемы, которые Ян использует хоть и интуитивно, но вполне успешно…
Ян поблагодарил меня за подарок. «Пока работает». Ходишь по лезвию ножа, братишка. Нельзя говорить мне, что созданные мною артефакты могут внезапно еще и не работать. Они всегда работают, правда, не всегда очевидно. Дара интуиции мало, чтобы понять, что именно и в каком объеме я вложил в очередную свою поделку. Ну, надеюсь, одно Ян понимает: причинить ему вред я не хочу.

Мне почему-то кажется, что я снова влюбляюсь, наступаю на вроде бы уже давно пройденные грабли, повторяю прошлый год, и нет никакой надежды, и, может быть, именно поэтому, ничего ведь не поменялось. А то мало мне боли было зимой, не терпится повторить сеанс. Может быть, конечно, это просто весна, и острое желание тепла, но тогда, опять же, объект выбран крайне неверно. А, может, все это показное сумасшествие просто крайне безопасно – взаимностью он мне не ответит.
И тем не менее, я не собираюсь его отпускать – никогда. Он принадлежит мне, и он это знает. Совместно сделанная глупость, но я хотя бы предупреждал о последствиях, не моя вина, что мне не поверили. В остальном – о да, это безнадежно, хотя я и знаю его тайные маленькие желания, и могу этим манипулировать, только вот мне лично подобного тона предложения ничего хорошего, наверное, не принесут.
Он не игрушка. Никогда не был и никогда не будет. Но при всем том он – мое существо, моя вещь, хоть я меньше всего нуждаюсь в доноре, но, честное слово, никто другой, не важно, какого пола, его не получит. Наша связь – особенная, мощная, и разорвать ее я не факт, что смог бы, даже если бы хотел. Но я и не хочу. Не хочу ничего менять, а счастье или несчастье ничто уже для однажды отвергнутого.

Ну, честное слово, какой смысл бороться за то, чего все равно никогда не получишь? В этом случае война за независимость смешна. Я не… Я вообще много чего не. Если эта связь должна длиться многие годы, то не имеет смысла обрывать ее сейчас. Ты – его, он – твой, и ничего не нужно менять. Не имеет смысла менять. Выключить переживания, смотреть, слушать. Дать ему делать свои ошибки. Сделать все, чтобы он стал самостоятельным, и при этом остаться рядом – столько всего в одном, и разного…
Последний ночной разговор был полезен. В принципе такие вещи полезны. Как я его воспринимаю? Сложно объяснить непосвященному так, чтобы было абсолютно точно. Это когда тебе больно от его боли, радостно от его радости, но он не всегда приходит к тебе со своей болью, потому что жалеет, потому что не хочет, чтобы было больно тебе… Это так мило, так невинно, так трогательно.
Игра с холодным оружием. Нож под подушкой. Я никогда не ношу с собой оружие, потому что в этом случае я должен быть готов его применить. Я должен быть готов убивать, а я не уверен, что способен удержаться от подобного искушения. Ему сейчас не легко, но раз уж становление пошло подобным образом… Он что угодно, только не белосветный, мой почетный принц Ада. Ничего. Главное – не стоять на месте. Ничего.

Хеви-металл пати. Одежда – черная кожа, не грубая, с претензией на изящество, штаны и жилет. Старая униформа, в которой я побывал несколько раз на концертах «Арии», «Алисы» и «Кипелова». Достаточно двузначно звучало бы без слова «концерт», просто «на». То есть, я надеюсь на это. Выглядел я там вполне в своей тарелке. Много хорошего общения с Татой и Ваней. Не слишком хорошее общение с Мишенькой – мой котенок начал оправдываться. Наигранность в отношениях – зло, огребли оба, он и она.
Я вот не пойму. Он ведь откровенно от меня что-то выпрашивает, и даже имеет все шансы выпросить. Не потому, что он мне дорог или не дорог – сейчас разговор скорее об отношениях сильного и слабого… Но почему тогда слабый задирается? Я могу поступать как угодно, от полного безразличия, до довольно жестокой и болезненной для оппонента реакции. Если я поведусь на его подначки и отреагирую жестко – боюсь, котенку реально не поздоровится.
Время уходить. Сижу между двумя девушками, одетыми в топики, коротенькие шорты – все это из лакэ, и ботфорты с высокой платформой. Мимо проходит Ваня: «Какая инфеальная картина. Ты сейчас похож на Люцифера» Спасибо, моя сладкая прелесть. Люцифер со свитой суккубов. Почти в самую точку. Я благодарен Яну за комплимент, это честь для меня, и мне нравится, как проявляет себя чутье Яна.